***
Она сидела возле камина на мягком ковре, а на плечи был накинут теплый плед. В руках она держала согревающий ягодный чай, который Локи сам приготовил для неё. Пару глотков она сделала, а все остальное время просто держала чашку в руках и смотрела на мерцающий огонь. Когда принц вернулся, она немного вздрогнула и инстинктивно отодвинулась, стоило ему подойти поближе и опуститься в кресло, рядом. Селена боялась смотреть на него, но чувствовала его пристальный взгляд на себе. Он, вероятно, ждал вопросов, но она не собиралась их задавать – слишком глупым казалось ей озвучивать то, что он и так знает. – Если чай не нравится, можешь не пить, – говорит юноша, намереваясь забрать чашку, но ведьма не отдает её и демонстративно делает ещё глоток, все ещё продолжая сверлить взглядом огонь. – Селена, я не хотел делать тебе больно, хотя ты вряд ли представляешь себе, что такое настоящая боль. Ведьма подняла на него укоризненный взгляд. – Ты так считаешь? – Я в этом уверен. Она не стала спорить с ним, а только молча опустила голову. – Тебе ведь известно, кто твои настоящие родители. – Я знаю только о матери… Но причем здесь это? – Я выяснил правду о своих несколько дней назад. – Какую правду? – Мой отец… В смысле Один… В ту ночь, когда он впал в Сон, я говорил с ним. Селена, развернувшись к принцу, поставила чашку на пол и приготовилась слушать. – Я точно так же, как ты, начал задавать вопросы, и получил отцовские ответы, которых не мог вообразить себе даже в самом страшном сне. – Вздохнув и бегло осмотрев настороженную девушку, Локи продолжил: – Во мне с детства ютится эта неизведанная мощь, которую я принимал за магию. Порой было очень больно ощущать этот холод внутри тела, создавалось ощущение, словно под кожей все… заледенело. Когда я был ребенком, меня это пугало, со временем я научился подавлять эту боль и практически перестал думать о ней до недавнего похода в Ётунхейм, где случилась битва. В общем, оказалось, что это гены, перенятые от моего родного… папочки. Стоило мне коснуться Ларца ётунов, как моя истинная природа вылезла наружу. И я потребовал объяснений от Одина. Он сознался сразу, так как все стало слишком очевидным; он забрал меня из Ётунхейма младенцем, забрал, чтобы потом с моей помощью заключить с ними мир. Все это время я рос и не понимал, откуда такое пренебрежение, откуда такая неприязнь, такое недоверие с его стороны. Он не любил – он терпел меня. Ему приходилось терпеть. Тор был его любимым и единственным сыном, наследником, а я – всего лишь приемыш, военный трофей, доставшийся ему после победы. Я был в ярости, а отец в своих бессильных попытках оправдаться все же нашел выход из положения – Сон. Селена, не смахивая слез, смотрела за тем, как меняется лицо Локи: на губах застывает печальная усмешка, а потом испаряется в то же мгновение, в глазах вспыхивает юркий огонек и так же быстро гаснет, скулы заостряются ещё больше, когда он выдавливает из себя слово «отец», выступают желваки. Маг порой говорил сквозь зубы, терпя давящую изнутри злую обиду, и сердце его словно находилось под прессом. Раздавленный этой правдой, получивший ответы на все свои вопросы, он сидел полусогнутый, со сцепленными в замок руками, и глядел перед собой. – Локи, – Селена позвала почти шепотом, будто боясь испугать его, – ты узнал, кто твои настоящие родители? – Я – сын Лафея, Селена. А про родную мать мне ничего не известно… Да и какая разница? Ма… Фригга, – ему сложно далось произнести имя царицы, он буквально заставлял себя не называть её мамой, – пыталась мне что-то о ней рассказать, но я не захотел слушать. Я не хочу больше ничего знать. Мне достаточно того, что уже есть. Внутри все сжалось. Ведьма не могла поверить своим ушам… Сын Лафея… Её слезы нескончаемо лились из глаз, и она спешно оттирала их, пытаясь хоть как-нибудь сопоставить эту мысль с остальными, осознать её, привыкнуть к ней. Слова потеряли свое значение. А что вообще сейчас могло иметь значение? Эта ложь, в которой они оба росли, вырвалась из своих тисков и просто держит их за горло, поэтому они оба не способны дышать полной грудью. В какой-то момент девушка порывисто приблизилась к принцу и робко накрыла ладонями его руки. – Нет! – воскликнул колдун, отвергая её гладкие, горячие ладошки. – Я рассказал тебе все это не для того, чтобы ты смотрела на меня с гадкой жалостью. – В его голосе зазвенел металл. – Я рассказал тебе, чтобы ты раз и навсегда поняла, с кем имеешь дело, и оставила меня в покое. Впервые слова ранили её так, как ранить может только нож, чье лезвие прочертило линию по сердцу. Как будто лопнувшие струны, жжение отдалось звоном в голове. Локи не смягчил ни взгляда, ни тона. – О чем ты? – произнесла она, чувствуя, как огонь будто выходит за рамки камина и медленно сжигает вокруг кислород, и ей перестает хватать воздуха. – Я хочу, чтобы ты немедленно убралась из Асгарда. Куда захочешь. Можешь отправиться на поиски своей семьи, можешь уйти в Мидгард и отыскать там Тора, а можешь вернуться в Ванахейм. Ты будешь жить в любом другом мире, Селена, но только не здесь, не рядом со мной. – Это приказ? – Голосок её хоть и дрогнул от бессилия и нелепости этого требования, но девушка все же с вызовом взглянула в его совершенно равнодушное лицо. – Расценивай, как угодно, но в Асгарде тебя быть не должно. Она на негнущихся ногах поднялась с ковра и встала перед принцем, жалея, что не является такой же высокой, как и он. С трудом дотягиваясь лишь до его груди, Селена твердо заявляет: – Я никуда не уйду. – Это уже решено. – Я ещё пока в состоянии решать за себя. И ты не имеешь права… – Ты забыла, что я теперь царь? И только я вправе решать, что тебе делать. Они смотрели друг другу в глаза, при этом один купался в собственном защитном гневе, а другая пыталась выстоять против его непомерной власти. Эти взгляды, которыми они награждали друг друга, как будто предвещали смертельный бой. – Зачем ты отталкиваешь меня? – заговорила Селена в вязкой тишине. – Ты думаешь, мне не знакомы твои чувства? Нет, я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Ничто так не подкашивает, как предательство самых близких, тех людей, от которых ты не ожидал подобного удара. У меня не было приемных родителей, но были друзья, для которых я оказалась не более, чем способом исправить ошибки прошлого, откупом. Я верила им до последнего. Однако рано или поздно наступает момент, и ты открываешь глаза, вернее, тебя заставляют их открыть, и ты видишь, что мир не так светел и добр, каким ты его считал. Не отрицай, мы связаны этими схожими чувствами, и ты прекрасно знаешь, что я однажды испытала это на себе. Почему ты считаешь, что я теперь должна отказаться от тебя? – Да потому что я не могу ручаться за твою безопасность! – завопил он ей прямо в лицо. Она сжалась от его неистового крика. Прикусив нижнюю губу до боли, Селена старалась таким образом не дать слезам волю. – Меня с малых лет нарекали богом озорства и безумия, – продолжал Локи уже тихим, но все таким же остро поддевающим голосом, – и я бы не хотел, чтобы ты стала частью всего этого. – А ты так и не научился спрашивать себя, чего хотят другие. Разве Фригга отреклась от тебя? – К чему ты клонишь? – Просто ответь: отреклась она от тебя или нет? – Нет. – А знаешь, почему? Потому что она тебя любит. Любит не из жалости, а просто любит, как мать, и для неё не важно, чей ты сын и как тебя прозвал народ. Она вырастила и воспитала тебя. Она принимает тебя таким, какой ты есть. И что, ты вышвырнешь нас из Асгарда обеих? Ты боишься не за меня, а за себя самого. Боишься, что никогда не сможешь смириться с тем, кто ты есть. – Прочь, – прорычал колдун, сверкая изумрудом глаз. – Хорошо, я уйду… Если ты так хочешь. Но не из Асгарда, нет… На это даже не надейтесь, мой царь. – Селена, обойдя узнанного теперь сына Лафея, поспешила скорее к двери. Она вырвалась словно из пекла, и теперь дышать снова стало легко. Оставаться под его властным, яростным взглядом больше было невозможно, ведь его обладатель вряд ли сжалится над ней и самим собой. Локи слишком горд для того, чтобы принять снисходительную любовь от такого ничтожества, как она. Зная её непреодолимый страх, он вряд ли сможет поверить в её чувства, которые столь же неотступны и вдвое сильнее, нежели все остальное, скопившееся в чутком и добром сердце. Она бежала куда-то и плакала, из-за слез не различая дороги, да и, собственно, не ища её. Лишь бы не врезаться в стену. Она бежала, потому что он не дал ей выбора. А будь её воля, значь её слово хоть что-нибудь, имей оно хоть маленький смысл, она бы непременно осталась рядом с ним, она бы справилась с самой собой ради него. Селена осознавала, что многое из того, что Локи хотел бы сказать, он все же утаил. Для него принять себя так же тяжело, как и для неё было когда-то, но только благодаря ему она наконец смогла назвать себя ведьмой без страха. Другое дело, столкнуться с предательством родных… Когда пелена спадает с глаз, их начинает щипать яркий свет правды. От неё ни защититься, ни спастись – с ней можно только смириться. Она уже прошла через это, и на закате своей непростой истории осталась одна, окруженная только льдами и безмолвием вечной зимы. У неё было время, чтобы заставить себя поверить в свои силы и выжить, подавленной и изнутри, и снаружи. Локи отверг её потому, что хочет испытать это в одиночку, чувствует, что не имеет права втягивать Селену в этот мрак. Столкнувшись с ним однажды, ведьма вырвалась на свободу, сопротивлялась ему, как могла и умела, а вот он, Локи, находит спасение только в нем. Прошло несколько дней… Под покровом ночи царь Асгарда держал верный путь в сокровищницу Одина, где хранился заветный Ларец ётунов. Этот артефакт как будто манил Локи к себе, и порой, ощущая его зов, ас-полукровка непременно спускался вниз, в потаенные и пустые коридоры, откуда самолично прогнал всю охрану, беря теперь сокровищницу полностью под свой контроль. Внутри себя непризнанный Лафейсон ощущал мощь, которой опасался ранее, но теперь ему даже стало любопытно, насколько он силен, насколько разрушителен. Ларец переливался завораживающим сине-голубым свечением, и приятный мороз тотчас же начал покалывать кончики пальцев Локи. Его сущность, природа боролись с его убеждением, неизменным и неуступчивым – ётуны – враги. Ему с детства твердили так, при этом зная, что и он в глубине души тоже враг. Злость вкупе с болью вновь сотрясла сердце, которое он с недавних пор представляет себе в виде куска льда. Но бегать от самого себя нет смысла, потому он здесь, потому он улыбается, когда в его голове рождается новый план. Нагибаясь к Ларцу, маг с коварной полуулыбкой всматривается в глубину его яркого света, как будто пытается понять строение той сокрушительной мощи, обитающий за непробиваемым стеклом. Он опускает ладонь и проводит ею по поверхности так мягко, будто под подушечками своих пальцев вовсе не ледяное оружие, а женское податливое тело. – Занятная мысль, весьма занятная… – говорит он, чувствуя, как неизведанная сила скапливается где-то в ладонях. Локи отходит от Ларца и, выставляя обе руки вперед, направляет их к решетке, за которой обитает главный страж этой сокровищницы. Но магия беспощадного мороза вырывается наружу из-под его пальцев и стремительным и воющим потоком устремляется к решетке; в одно мгновение она покрывается льдом, следом за ней и стены, и пол – все. И только Вечный Пламень не угасает. Сокровищница становится похожа на сказочный ледяной замок, все здесь блестит, и зрелище поистине очаровывающее. Локи, разглядывая свое творение, улыбается, но позже плавно взмахивает правой рукой, и лед треща, медленно испаряется. Этой ночью, как предыдущими, Селене не спалось. После их разговора с Локи она сходила с ума из-за постоянных тревог за него. Но он – упрямый юнец, преданный и обманутый, гордый и разгневанный, который не потерпит жалости ни с чьей стороны. Да, она такая же… Жалость – это скорее унижение, нежели помощь. Она не смогла подобрать нужных слов в тот вечер; сейчас ей казалось, что от растерянности и неполной осознанности она несла какую-то чушь, а вот теперь, когда Локи буквально всучил ей время для раздумий и принятия решения, девушка понимает, что ни при каких условиях не покинет колдуна. Их связь после открытия одной из дворцовых тайн стала только крепче, и как бы сам Лафейсон ни пытался её разорвать, у него не получится сделать это. Селена не переставала делить его боль надвое, уверенная в том, что снова пережить это будет уже гораздо проще для неё. Но разве возможно облегчить его бремя на расстоянии? Нет… Вновь путь до его покоев кажется ей бесконечно долгим. Селена идет к богу хитрости, потому что больше не может сопротивляться самой себе. Если все, что он тогда бормотал ей на ухо, что внушал в ту ночь, является правдой, то он не прогонит её больше. А если она опять дала себя обмануть и он прямо сейчас посмеется ей в лицо, то это будет их самая последняя встреча, а её жизнь в Асгарде подведет свои итоги. Перед глазами всплывает его образ – ледяной, пропитанный гневом; горящие глаза, синяя кожа, звериный оскал. Девушка резко останавливается и закрывает рот ладонью, едва не испуская крик. В момент, когда Локи обернулся к ней в своем ётунском обличье, она готова была умереть от страха; в действительности она даже не представляет, на что он может быть способен. Находиться с ним рядом так же опасно, как купаться в море во время шторма, – не знаешь, когда накроет волна, и сможешь ли ты выплыть на поверхность после её удара. Локи-ётун, сын Лафея, снился ей, когда она засыпала в библиотеке за столом, от злобного голоса, от прикосновения ледяных рук она мгновенно пробуждалась, с ужасом оглядываясь по сторонам, ища глазами того, кого больше всего хочет увидеть. Она влюбилась в другого Локи и любит его без памяти, а настоящий вызывает у неё только непомерный страх, что кажется ей гигантским айсбергом, который, в какой бы части огромного океана она ни плыла, так или иначе из неоткуда возникает на горизонте. Тем не менее, не помня этих кошмаров, которые терзают и грызут её, она перевела дух и помчалась в его покои. Пусть все самое страшное произойдет сегодня, но она поговорит с ним, она преодолеет все, если только он даст ей шанс. Не стучится, а сразу распахивает дверь, которая, на удивление, оказывается открытой. Девушка от неожиданности и удивления уже стоит в гостиной и озирается по сторонам. – Локи, это я. Ты здесь? Прости, что ворвалась, но… Ей никто не отвечает. Картина снова повторяется. Если он задумал играть в прятки, она подождет, пока ему надоест. Прикрывая дверь, ведьма разжигает огонь в камине мановением руки – иначе ей кажется, что мороз проникнет сюда. Какое-то время она исследует его комнату словно заново, рассматривает на столе то, что уже видела, а потом хочет направиться в спальню, подождать там хозяина. Селена делает всего два шага, когда Локи появляется в покоях и застывает при виде ведьмы. Он разглядывает её так, будто перед ним возник призрак прошлого, таинственный мираж, который просто не мог быть реальностью. – Зачем ты опять пришла? – проговаривает он с нескрываемым раздражением. Селена молчит – все слова, каких она в общем-то не готовила для этой встречи, вылетели из головы. Она не знала, что ему объяснить: свое появление, свою внутреннюю борьбу или свои чувства. – Ты оглохла? Я задал тебе вопрос! – прикрикнул бог, обводя ведьму пытливым взглядом. – Если будешь отмалчиваться, то лучше сразу убирайся, пока я не разозлился. Зачем пришла? – Я беспокоилась за тебя… – наконец отвечает Селена, не желая ничего выдумывать. – Что? Я не расслышал, повтори. – Я беспокоилась за тебя, – более уверенно говорит она, скромно складывая руки впереди. Этот сквозящий страх в манящем голоске слышен был слишком отчетливо, но вместе с ним на равных стояла и искренность её глаз. – Ну, скажи что-нибудь, – попросила она, когда молчание и его долгий и томный взгляд с расстояния слишком затянулись и уже порядком действовали на и без того расшатанные за последние дни нервы. – Не надо смотреть на меня так, будто я спятила. Я здесь добровольно, Локи. – Надо же, какое благородство, какая жертвенность! Возомнила себя великомученицей? Хочешь героически взвалить на свои плечики заботу об обманутом принце, пряча свой страх за пеленой всепобеждающей мифической любви? – Всепобеждающая любовь? – Горькая усмешка полыхнула на её губах. – Даже она не победит твою титаническую гордость. – Я не нуждаюсь ни в твоей заботе, ни в твоей жалости, ни в твоей любви, ведьма, – безжалостно повторяет он эту фразу уже во второй раз, подкрепляя её своим презренным тоном. Разгадать в этом презрении подавленное желание не отпускать её совсем непросто, и он делает все возможное, чтобы она поверила ему. – Тогда тебе лучше убить меня, Локи, – выдыхает девушка. – Ты не позволяешь мне остаться, а жить вдали от тебя я просто не смогу. – Безрассудная, маленькая упрямица, – Локи делает шаг к ней, ожидая, что она попятится назад, как тогда, в сокровищнице, делает ещё шаг, но девушка все стоит на месте; влажные дорожки слез полосуют её алеющие щечки. Маг чувствует, что она боится его, готовится в любой момент опустить взгляд, если он вдруг примет свой естественный вид. Он совсем близко, он не может оторваться от созерцания её выразительных, очаровательных глаз. Ему хочется прикоснуться к ней, снова обнять её, крепко, чтобы дыхание сперло, хочется зарыться в её густых волосах пальцами и наслаждаться ароматом её шелковой кожи, целовать каждый сантиметр её тела. Его будоражит одно лишь воспоминание их длинной ночи, которая раз и навсегда определила, с кем ей суждено остаться навечно. В своем молчании она кричит, а в слезах кроется нежная улыбка, она чувствует, что рассыплется в звездную пыль, если он не успеет поймать её. – Уходи, Селена, – куда менее убедительнее зазвучали его слова, особенно, когда действия начали говорить об обратном: его рука медленно потянулась к ней и скользнула под волосы, на шею, большим пальцем он коснулся её нижней губы и от неё провел линию до подбородка. Селена чуть наклонила голову и от теплоты долгожданного прикосновения прикрыла глаза. Уткнувшись в его ладонь носом, ведьма мягко поцеловала внутреннюю сторону, а затем удерживая её у своего лица, принялась покрывать кроткими поцелуями каждый палец. Колдун вобрал воздух через нос и шумно выдохнул; то были слишком смелые ласки, слишком откровенные, необычные, интимные и до головокружения нежные, отзывающиеся приятным возбуждением, которые подкупали его, хотя он уже практически перестал противиться собственному «я», осознавая, что Селена – его единственная слабость – побеждает. Однажды он уже пытался избавиться от неё, но все попытки забыть превращались лишь в новый повод вспомнить. Ничего не изменилось и теперь, когда он снова захотел обмануть судьбу. Видимо, они так или иначе приворожили друг друга, и это уже навсегда. – Ты хоть понимаешь, на что сейчас обрекла себя? – спрашивает бог вкрадчиво, обнимая ведьму за талию, комкая её платье на бедрах и забираясь ладонями под ткань. – Наступит день, когда ты пожалеешь о своем решении. – Нет, больше ты меня не напугаешь, – качает головой девушка, вставая на цыпочки и прислоняясь губами к его губам, скромно и даже немного боязливо, пытаясь призвать его к страстному, жадному поцелую, которого она так жаждет. – А я и не собираюсь, дорогая моя. Я только предупреждаю: назад пути нет. – И хорошо… – её слова тонут в поцелуе. Оторваться друг от друга хоть на секунду они оба боятся – разлука невыносима, и даже сам Локи признает это, целуя, сковывая ведьму своими руками. Теперь за пределами целый мир, от которого он закрывает её и закрывается сам. Прошло не так много времени с тех пор, когда его интрижка с Селеной считалась лишь способом насолить брату, доказать ему и самому себе собственное превосходство, но постепенно контроль над ситуацией начал слабеть, и Локи не заметил, как и вовсе потерял его. Но ему это безумно нравилось – терять контроль рядом с ней, грубо подхватывая её и срывая одежду, ощущая магию, которая кипит в ней, которая бежит вместе с кровью по венам. В её крике он слышит свое имя; больше не забитая скромница, а теперь уже трижды настоящая женщина, готовая доверить ему и открыть каждый свой сокровенный секрет. И Локи пытается сопротивляться назойливой и злобно хохочущей мысли о том, что эта девушка делает его уязвимым. И у него только два выхода: либо избавиться от неё, отрывая от сердца и бросая в любой другой мир, либо сделать все возможное, чтобы она, как его неотъемлемая часть, стала такой же сильной и хладнокровной, как и он сам. Только соединив вместе свою мощь, свою волю, разум и магию, они смогут выстоять и выжить вместе. Эта ночь оказывается для них самой долгой, и они желают растянуть её в целую жизнь, ибо только сегодня они чувствуют себя по-настоящему свободными. Стена, отделяющая их друг от друга, рухнула сегодня, и важно, чтобы Локи не выстроил её заново. «Больше никаких тайн между нами», – думает ведьма, засыпая у него на груди при приближении утра. Когда яркий нежно-ванильный свет залил покои и когда первые лучи солнца скользнули на лицо молодого царя Асгарда, он недовольно поморщился во сне, и Селена, пробудившаяся мгновенно, взмахом руки задвинула шторы в спальне – в помещении вновь наступил полумрак. Облокотившись на руку, ведьма любовалась безмятежно спящим юношей, который выглядел таким спокойным, беззаботным, но все же серьезным. Её ладонь покоилась на его груди, а цепкие длинные пальцы бога удерживали её так, будто боялись выпустить. Селена, улыбнувшись, осторожно приблизилась к его лицу, едва ощутимо коснулась губами его уголка губ, а после прилегла рядом с ним, на подушку, и закрыла глаза. И пусть в окна стучалось утро, они не собирались прекращать свою дивную, сладостною ночь.Холодный плен
3 декабря 2023 г. в 13:53
В тот вечер Селене так и не удалось поговорить с Локи; она напрасно искала его во дворце, напрасно ждала возле его покоев и в конце концов пошла к себе.
Очередная ночь, проведенная в бесконечных тревогах, вымотала её, да и утро ничего не изменило, а только усугубило ситуацию, добавило новых волнений и страданий.
Ничего не знающая о новых происшествиях Селена после завтрака оставила дворец, сперва задерживаясь немного в его коридорах в надежде поймать Локи и узнать хотя бы, как он себя чувствует. Но встречи снова не состоялось. Расстроенная девушка вышла вначале в сад, а после, подумав немного, свернула к восточному фасаду, где стояла богатая, но старинная оранжерея. Небольшая, но уютная, она обычно пустовала, но все же была ухоженной, безоговорочно красивой.
Золотые колонны, полностью окутанные шубой из витиеватых листьев, подпирали многоярусную, подвесную стеклянную крышу, с которой свисали вьющиеся плетни бакопы и колокольчики нежно-красных фуксий. Пышные папоротники грустно клонились к земле, розовая цветущая канна окружала небольшой каменный пьедестал, на котором возвышалась статуя благородной асиньи с лейкой в руках. Ведьма засмотрелась на стройную, изящную красавицу, чьи позолоченные глазки были робко опущены вниз, а на гладких губах застыла задумчивая, но ласковая улыбка.
Устроившись под занавесью ампельных растений, на узенькой скамейке, Селена подперла голову ладонями и уставилась перед собой. Она не переставала думать о случившемся, не переставала винить себя и никак не могла перестать отслеживать ту цепь событий, которая привела к такому пагубному последствию. Она, несомненно, переживала об изгнанном Торе, никак не могла уложить у себя в голове, что Один лишил родного дома собственного сына, но куда больше и неустанней её мучили мысли о Локи. Она не знала наверняка, но подозревала, что с ним что-то случилось, она чувствовала какую-то необъяснимую, тягучую боль в душе и никак не могла определиться: принадлежала ли она ей самой или кому-то ещё?
Асгард после вчерашнего словно притих, затаил дыхание, и люди вокруг стали опасаться говорить громко, смеяться и делать то, что они обычно делают каждый день. Дворец опустел, слуги пребывали в напряженном страхе и беспокойстве, на их лицах появились смятение и мрачность. Ведьма понятия не имела, что происходило в царских залах, она почему-то даже не решилась обращаться к Её Величеству, хотя и жалела об этом, но, видимо, трусила и в её глазах предстать главным источником всех несчастий.
Как раз в тот миг, когда Селене казалось, что она совершенно одна осталась со своими унылыми и гнетущими размышлениями, рядом послышался шорох, и девушка совершенно неожиданно увидела перед собой Фандрала.
– Вот ты где! А я тебя повсюду искал. – Ас попросил у неё разрешения присесть, и Селена, кивнув, подвинулась, уступив ему место.
– Зачем ты меня искал? Снова что-то приключилось?
– Пока что с Асгарда хватит приключений, как думаешь? Мне показалось, что вчера между нами возникло недопонимание.
– Между нами?
– Ну, между тобой, мной, Сиф и…
– А, поняла… Как раз наоборот, Фандрал, – мне все предельно понятно. Вполне логично, что я оказалась крайней, но Локи…
– Почему ты так защищаешь его? – оборвав на полуслове, асгардец всмотрелся в её очаровательное лицо. Выразительные глаза спрятались под густыми ресницами, а щечки покрылись нежным румянцем.
– А это плохо? – бросила она, отвернувшись немного.
– Нет, это не плохо, это просто странно. Складывается ощущение, что вы с ним гораздо ближе, чем хотите казаться.
– Да, это так, – незамедлительно ответила ведьма, почувствовав не только твердость и уверенность в собственном голосе, но и смелость, шедшую изнутри, – нас связывает магия. Локи мне очень помог, научил справляться и с ней, и с собственными страхами. Мы много времени проводили вместе, и я знаю его, может быть, не так хорошо, как вы все, но достаточно, чтобы утверждать, что в случившемся нет его вины.
– Ты знаешь его всего несколько недель, а я всю жизнь, и даже этого мало, чтобы однозначно говорить о Локи и его поступках. Просто констатирую факт. А вот у тебя все по-другому, ты к нему что-то испытываешь.
– Он многое для меня сделал, и я ему благодарна.
– Так ты в знак благодарности решила помогать ему в его грязных делах?
– Все-таки Сиф сумела вас убедить, – усмехнулась Селена, искренне испытывая неприязнь к этой вредной и упертой брюнетке, – я не стану ничего доказывать. Думайте что хотите.
– В том-то и дело, что я не хочу так думать. Я скорее поверю в то, что Локи обманом заставил тебя участвовать в этом заговоре против Тора, а ты даже не подозревала, что делаешь.
– Да о чем ты говоришь?!
– Я говорю именно то, что есть на самом деле, – ас ухватил Селену за руку и не дал ей вскочить в места. – Локи – это не добрый, сказочный волшебник, и почти все, что он делает для кого-то другого, подразумевает только его собственную выгоду.
– Ты пришел сюда, чтобы раскрыть наш с ним коварный план? – ведьма силой вырвала свою руку из его хватки и оттолкнула мужчину от себя. – Извини, огорчу тебя, его не существует. Можешь так и передать Сиф и остальным.
– Как бы там ни было на самом деле, я стараюсь тебе верить.
Ведьма выпрямилась, увядшим взглядом обвела огорченного Фандрала.
– Можешь не утруждаться – мне все равно, верите вы мне или нет. Меня сейчас волнует другое: как вернуть Тора домой.
– Боюсь, пока это невозможно.
– Почему? Я собираюсь поговорить с Её Величеством, с Всеотцом.
– Сейчас им обоим точно не до тебя, Селена…
– Ну да, конечно… Я же презренная ведьма. И все-таки я попытаюсь. Это лучше, чем бездействовать.
– Нет, ты не поняла, постой.
– Оставь меня в покое!
Совсем не уверенная в своем решении, она все же не показала Фандралу своих сомнений и гордо покинула оранжерею.
Её колени немного подрагивали, когда она направлялась к тронной зале. Не было никаких гарантий, что её не вышвырнут оттуда за дверь тотчас же; тем не менее, она не желала отступать, хоть и не представляла, как убедит царя исправить ситуацию. Да и станет ли он вообще слушать какую-то пигалицу? Но как бы там в итоге ни вышло, она чувствовала, что обязана сделать хоть что-нибудь, дабы возвратить Тора в Асгард.
Вот и двери близко, и одна из них распахнута. Охрана не запретила её войти внутрь, она просто стояла, как каменная, и смотрела в одну точку. Селене показалось странным, что она так беспрепятственно смогла переступить порог тронной залы Одина, но вот когда перед ней возник сам трон и тот, кто занимал его, все постепенно начало вставать на свои места и в то же время запутывать ведьму ещё больше.
Неожиданно для себя она увидела Локи, облаченного в свой металлический костюм, зеленый плащ и шлем с изогнутыми рогами, держащего могучий Гунгнир в руке, надменно восседающего на царском троне и впившегося в неё своим ликующим взглядом. Казалось, что он с нетерпением ждал именно её прихода.
– Какой приятный сюрприз! – раздался его торжествующий голос, оглушив тишину залы и отразившись эхом от стен; Селена вздрогнула, продолжая семенить к трону.
– Л-Локи? – она не знала, радоваться ли тому, что она видит именно его здесь, а не Одина. Она с изумлением разглядывала его и подчеркивала про себя, как воинственно и грозно он смотрелся на троне.
– Вот уж не думал, что ты пожалуешь, Селена, – приврал он. – Полагаю, ты шла к моему отцу, но, к сожалению, он не сможет тебя принять.
– Почему ты здесь? – Селену на минуту осенила страшная догадка и она не успела отмахнуться от неё.
– Так уж вышло, радость моя. Отец впал в Сон. Я и мама опасаемся, что он больше не проснется. Асгард тем временем не может быть обезглавлен. Поскольку старший принц в изгнании, то по праву преемственности трон переходит мне.
Селена остановилась в пяти шагах от возвышения, не отрывая от юноши глаз.
– Локи, я… ничего не соображаю. Что случилось с твоим отцом? Что это за Сон, о котором ты говоришь?
Маг повел плечами, будто неприятная дрожь пробежала по его телу.
– Одину он нужен, чтобы восстанавливать силы и тем самым продлевать свою жизнь. Но в этот раз все произошло внезапно… Только не спрашивай, как это случилось. Лучше поведай мне, зачем ты пришла? Быть может, я смогу помочь тебе? – Губы новоиспеченного царя искривились в подобие злорадной ухмылки. Бог знал все заранее, мысли ведьмы он прочел, когда она подходила к зале. Довольно смело с её стороны, но все так же глупо и неубедительно… Она, по сути, пришла ни с чем, она всего лишь хотела надавить на жалость, на отцовские чувства, решившая, что эти неуместные и несвойственные царю сантименты смогут смягчить его указ. Локи откровенно издевался над Селеной в данный момент, и ему доставляло удовольствие делать это именно сейчас, когда она пришла сюда исключительно ради недоумка Тора.
– Локи, – Селена наконец улыбнулась, по-детски радостно и доверчиво, – наверное, только ты и можешь помочь. Мне очень жаль, что все так получилось, но я просто уверена… Нет, я точно знаю, что Всеотец придет в себя, что все наладится. И будет только лучше, если ты вернешь брата домой.
– То есть ты предлагаешь мне, чтобы я, едва вступив на трон, нарушил приказ моего отца? – вмиг глаза Локи потемнели, стоило ей произнести имя его брата, и он поднялся с уютного места, ударив Гунгниром о пол. В своем одеянии колдун выглядел угрожающе, но девушка не отступила ни на шаг.
– Вечно ты толкуешь все по-своему… Локи, я лишь прошу тебя исправить то, что случилось. Тор сейчас один на Земле. Только представь себе, каково ему там.
– Почему я должен заботиться о нем, если он не позаботился о целом Асгарде? Пока он там, наш народ в безопасности. Мой брат чуть не разжег войну, а разгребать последствия его подвигов теперь придется мне.
– Локи, вы все принимали в этом участие. Никто не стал перечить ему, даже ты, даже я… Так почему наказание постигло только Тора? Это несправедливо.
– Много ты знаешь о справедливости, девчонка, – сурово бросил бог.
– Достаточно, чтобы судить об этом.
Приподняв подбородок, Локи обвел ведьму презрительно гордым взглядом.
– Я не могу понять, что заставило тебя прийти сюда? Хотела искупить вину? В очередной раз попытаться доказать, что ты не подлая и не трусливая лгунья?
– Что? – в горле ведьмы мгновенно пересохло, будто во время палящего зноя. Она смотрела на Локи и видела в нем безжалостного, лютого зверя, готового разорвать её на части, как тряпичную куклу. После этого злосчастного похода, в котором она благодаря новому царю не участвовала, Локи словно подменили. – Как ты можешь? Это ведь все из-за тебя… Ведь это ты не пустил меня в Ётунхейм! И, кстати, до сих пор не удосужился объяснить свою идиотскую выходку!
– Следи за языком! – вскричал он, и стены вновь сотряслись от эха. – Ты должна быть мне благодарна, ведьма!
– Я благодарна за многое, – Селена стыдливо опустила голову, – но я не могу уловить суть твоих поступков. Почему ты так зол?
Маг вдруг резко повернулся к девушке спиной и, как показалось Селене, несколько болезненно и едва заметно согнулся.
– Локи? – испуганно позвала она. – Что такое? – дева немедленно подалась вперед, но сделать успела лишь маленький шажок.
– Стоять! – приказал младший Одинсон. – Не подходи ко мне!..
– Локи, я…
– Вон отсюда. Пошла вон!
На щеки брызнули слезы, а зрение до того затуманилось, что Селена с трудом различала пол под ногами и двери, через которые вылетела с рвущимися из груди рыданиями. В таком состоянии она побежала в свои покои.
А Локи тем временем все ещё стоял у трона и пытался восстановить дыхание, рассматривая при этом с горькой болью и гневом свои синие ладони, испещренные плохо выделенными узорами на коже. Лицо его стремительно приобрело тот же оттенок, а в зеленых глазах как будто плескалась и кипела кровь, превращая зрачки в угли.
После этого неудачного диалога в тронном зале Селена совсем запуталась в бесконечных вереницах собственных догадок, подозрений, оправданий и обвинений. Ей сейчас, как никогда прежде, нужен опытный совет царицы. Тем не менее, приходится сознавать, что в этот раз ей надлежит справиться самостоятельно, ибо тревожить подавленную отчаянием Фриггу она хотела меньше всего, да и оказать поддержки ведьма не могла – её никто не пускал в царские покои. Было бы гораздо проще и спокойнее, если бы Локи дал хоть какое-то разумное объяснение происходящему, своему поведению, резким выпадам и изменениям в своем настроении, но вместо этого маг и вовсе начал избегать встречи с ведьмой.
Это только усугубило её представления обо всем, что постигло Асгард. Теперь Локи на троне, Один каким-то странным образом и по непонятной причине впал в Сон, а Тор изгнан. Селена ненароком стала подумывать над тем, что именно она наслала беду на царскую семью, сама о том не ведая. Но в тот же момент она понимала, что если загонять себя в клетку вины, то все так и останется тайным, неразгаданным.
Время как будто, замерло на месте и не двигалось, в ожидании её решительных действий.
Магические руны не лезли Селене в голову, она старалась выдавить из себя какое-то самое легкое колдовство, но все выходило худо. Локи был прав, когда говорил, что для магии необходима чистая голова, полная сосредоточенность, особенно, если ты ещё только учишься. Но разве можно перестать думать о том, кого постоянно видишь и чувствуешь, чья судьба беспокоит тебя даже больше, чем собственная? Вот что с ним происходит сейчас? Чем он занимается? О чем думает или переживает? Что гнетет его и заставляет так страдать? Вопросы, вопросы… Их бесчисленное множество, и все – о нем.
Чтобы раз и навсегда все выяснить, ведьма в очередной раз пошла в его покои глубокой ночью, когда дворец уже погрузился в тишину, а его обитатели – в сладкие сны, приносящие, возможно, картину-мечту светлого будущего, на которое все так надеялись.
Как только Селена оказалась у его двери, смутный страх внезапно охватил её, и всякая решимость вдруг иссякла. Ведьма сделала шажок назад, затем ещё один, встала вполоборота и намеревалась уйти прочь, с трудом объясняя самой себе, что творится в голове. Стук неуемного сердца заглушил все прочие звуки, ей даже показалось, что она начисто лишилась слуха, но вот… Собравшись с силами и мыслями, удержав их в своих руках, сжатых в кулаки, Селена смело шагнула к двери снова, но едва её рука приблизилась к золотой поверхности, как дверь плавно отъехала в сторону. На пороге девушка никого не увидела, но её это не пугало. Она еще не успела забыть, что покои этого непредсказуемого бога покрыты тайной.
Здесь, в огромной гостиной, тускло горели свечи, от каминного огня исходил мягкий блеск и падал на стены и пол, здесь как будто никого не было, но ведьма ощущала непременное присутствие хозяина. Своим непонятным поведением он напоминает боязливого котенка, который, преданный однажды, отказывается доверять окружающим. Это заставило улыбнуться её, однако печали с её лица не прогнала даже эта умиленная улыбка. Радость состояла лишь в том, что она по крайней мере сможет сказать ему то, что собиралась.
– Локи, ты не покажешься? – спросила Селена. Ответа, как она и ожидала, не последовало. – Что ж, как знаешь. Локи, я понятия не имею, что происходит с тобой… Быть может, ты всегда был таким – вспыльчивым, порывистым, порой даже отталкивающим, но мне все равно. Понимаю, как тебе тяжело сейчас из-за отца и брата, и… если я хоть чем-то смогу помочь, только скажи…
Плотная тишина вставала огромной стеной, как ей казалось, стоило только умолкнуть на пару секунд. Плотная тишина между ними.
В это время он находился прямо позади неё, но не давал ей себя увидеть. Он подошел совсем близко и осторожно мягко прикоснулся губами к её макушке, вдохнул аромат её волос и от удовольствия прикрыл глаза. Ведьма не почувствовала его прикосновений, или сделала вид, что не почувствовала. На лице бога отражалась невыносимая боль; он глядел на Селену словно сквозь какую-то пелену, скрывающую его, он тянул к ней руки, но в ту же секунду отдергивал их, когда она повернулась к нему лицом и их взгляды встретились. Только вот она смотрела в пустоту и не могла слышать даже его дыхания… Они продолжали прятаться друг от друга, вернее, в прятки тут играл только он один, а она – всего лишь подыгрывала.
– Добрых снов, Локи, – прошептала она. Бог отошел влево, тем самым освободив ей путь к двери, за которой она и скрылась.
Эти муки от безызвестности и беспомощности вряд ли бы кончились сами по себе, и уж точно их ни за что не закончил бы сам Локи. Даже тот короткий, но очень трогательный монолог ничего не изменил. Он, конечно, слышал её, но, видимо, внутри ничего не дрогнуло, раз он продолжает скрываться.
Селена несколько раз проходила мимо охраняемых едва ли не целым легионом царских покоев. Двери были плотно закрыты. Она с тоской глядела на них и понимала, что ей, ведьме, туда не попасть, а значит, не увидеть царицу, а значит, вновь в одиночку продолжать справляться с нежданными, словно с небес рухнувшими трудностями, которые накрыли собою весь Асгард…
Позади остался ещё один день, затем второй, и все они были точно такой же пыткой, как и предыдущие, начиная с момента изгнания Тора. Селене по-прежнему не удавалось найти его в Мидгарде, вернее, она чувствовала, что он где-то там, но где именно – понятия не имела. Её навыки в магии поиска ничтожно малы, и она понимала, что для осуществления такого колдовства необходима помощь кого-то подкованного, опытного… Тем не менее попыток она не оставляла.
«Я не в состоянии помочь Тору, я не в состоянии помочь Локи, я точно не в состоянии помочь Одину… Зачем я вообще родилась? Для каких таких великих дел, мама?» – Впервые за всю свою жизнь она обратилась к той, которую никогда не видела в живую. Вот только она не знала, кричать ли ей эти слова в глубины зловещего Хельхейма или возносить их к высокой, заоблачной Валгалле, а может быть, её послание долетит до неизведанного Хеклеатана. Она ждала ответа из любой точки Вселенной, но все, что она слышала, была тишина.
Селена денно и нощно кляла себя, чувствуя не только свою вину, но и какую-то неотвратимую обязанность: ожидания и надежды, ответственность, которые были возложены на неё в день принятия её как асиньи, не были оправданы – она подвела Тора, хоть и не по своей вине. Но что бы изменилось, пойди она с ними в Ётунхейм? Хорошо, если бы не стало только хуже, чем есть сейчас.
Когда наступила очередная бессонная ночь, девушка открыла толстый фолиант, на страницах которого отыскала заклинание поиска. Здесь все изложено даже слишком просто, но разум по какой-то неизвестной причине отказывался это воспринимать. Находясь в постоянном надрыве, в жадно гложущем ожидании, Селена теряла связь со своими силами, соответственно, теряла и сосредоточенность, и все катилось в тартарары. Балансировать между своим внутренним состоянием души и магией она до сих пор не научилась.
Фолиант с грохотом упал на кресло и раскрылся где-то посередине. Больше не было терпения… Слезы заблестели в ясных глазах, дрожали, держась из последних сил за ресницы. Вскоре одна из них сорвалась и заскользила по гладкой щеке, но девушка не обратила на неё никакого внимания. Ведьма стояла перед зеркалом, презренно вглядываясь в свое лицо, и расчесывала волосы, грубо, безжалостно, не чувствуя боли, когда маленький клочок запутался в зубцах расчески.
Со злостью она швыряет её на комод, а затем сбегает из собственных покоев. Она только и делает здесь, в Асгарде, что бежит. Без конца и без оглядки. Удирая от одиночества, она сталкивается с тем, кто стал его причиной.
Локи не заметил её – она вовремя спряталась, притаилась за одной из занавесей, которые свисали со сводчатых арок. Он держал строгий путь в помещения, где Селене явно не приходилось бывать раньше. Вокруг ни души, и по пустующим коридорам прокатываются эхом его шаги. Проследив за ним из своего укрытия, Селена решается на отчаянный шаг – вести его до конечного пункта. Тогда-то она бесшумно и засеменила, очень осторожно, почти не отставая.
Неподозревающий ни о чем Локи продолжал двигаться дальше, минуя лестницу за лестницей, коридор за коридором, а ведьма, не разбирая и не запоминая дороги, просто шла по его следам, глядя в его спину. Перед ней стояла лишь одна цель – выяснить, что он скрывает, что вынуждает его красться под покровом ночи в потаенные залы дворца, словно вора. Быть может, и она в данную минуту поступает неправильно, но другого способа узнать его секреты просто не существует.
Наконец Локи притормозил, остановился перед громадными резными дверьми, которые сами отворились для него, как будто заговоренные. Селена, как только бог скрылся во мраке странной комнаты, на цыпочках побежала за ним, очень боясь, что двери закроются и она не успеет нырнуть в то же помещение, но этого не произошло. Ведьма увидела внутри широкую и крутую лестницу, с которой асгардец спустился вниз и медленно шел теперь между странными вместилищами, содержимое которых Селене было даже не дано увидеть. Да они её и не интересовали. Сейчас существовал здесь только один объект, достойный её внимания, и этот объект направлялся в самый конец зала, к решетке, что служила то ли стеной, то ли окном, то ли дверью. Ведьма, сняв туфельки и взяв их в руки, быстренько сбежала с лестницы, стараясь при этом не топать, и спряталась за первую же стену, слева, наблюдая оттуда за Локи, который все ещё стоял к ней спиной, но был явно чем-то привлечен, чем-то необыкновенным, видимо. Ведьма старалась даже не дышать, чтобы ни в коем случае не выдать себя, она неотрывно глядела на колдуна, а он все ещё оставался неподвижен. Селена не знала, чего ожидать, она понятия не имела, как потом ему все объяснить, зато она представляла, как он разозлится, когда заметит её здесь. Но любая расправа, какой бы страшной она ни казалась, не могла заставить её уйти отсюда без ответов.
– Главное правило, когда шпионишь за кем-то: не издавай звуков, а ещё убедись, что этот кто-то не знает о твоем присутствии заранее, – его внезапная речь напугала Селену, и она, расширив глаза, вздрогнула и прижалась к стене ещё сильнее, впившись ноготками в её холодную поверхность. Наверное, нужно было бежать, хотя в этом смысла она уже не видела. Локи раскусил её. – Ну что ты стоишь там? Проходи смелее, маленькая ведьма, раз уж пожаловала.
Несмотря на дружелюбие в томном баритоне, Селена все-таки слышала те зловещие нотки в хрипотце, которые затрагивали её безумно колотящееся сердце. Она продолжала стоять как вкопанная, стараясь унять дрожь в коленках. Но что ей было делать, раскрытой и попавшей в новую неприятную историю бестолковой разведчице?
– Проходи – я сказал, – повторил Локи более требовательно и надменно, и тогда девушка, набрав в грудь воздуха и шумно выпустив его, осмелилась сделать первый шаг по направлению к нему. – Тебе повезло, что я сегодня дал охране отбой. Ведьма в сокровищнице Одина… Интересно, что бы они с тобой за это сделали?
– Но мы ведь здесь вдвоем, – ответила Селена, стараясь не обращать внимания на издевку в голосе бога. Она ступала беззвучно по мраморному полу и взволнованно сминала пальцами ткань белого платьица, которое когда-то преподнесла ей Фригга.
– Ты либо очень смелая, либо очень глупая, если решилась в одиночку преследовать меня.
– Я просто очень любопытная, а ещё… я очень переживала за тебя. Почему ты избегал встречи все эти дни?
Локи затих, как будто подыскивал нужные и правильные слова, чтобы ответить на её вопрос, но в конце концов сказал весьма спокойно и убежденно:
– Ты не хочешь знать причину, поверь мне.
Лица его она все ещё не имела возможности увидеть – асгардец стоял к ней спиной, и это только ещё больше сбивало с толку.
– Тебе бы вернуться к себе, лечь в постель и забыть обо всем плохом, – посоветовал он, строя из себя, похоже, заботливого мужа.
– Ну да, другого ответа и я не ожидала. Тебе лучше остаться, тебе лучше не знать, тебе лучше уйти… Ты привык помыкать другими, мой принц, говорить им, что делать, а чего нет, но я думала, что значу для тебя немного больше, чем поданная, и потому наивно предположила, что имею право знать правду.
– Правду, – вторит Локи с горькой усмешкой, – а не боишься?
– Чего я должна бояться?
– Правда способна сломать, задавить тебя, и ты никогда больше не сможешь вздохнуть полной грудью.
Он говорил что-то совсем невразумительное, но ведьма подозревала, что в его словах подчас кроется некий смысл, который она пока никак не может уловить.
– Так с тобой это случилось? – тихонько спрашивает она, подходя ещё ближе и останавливаясь в пяти шагах от его высокой, худощавой, но крепкой фигуры.
– Убирайся, Селена. – Кипучая ярость сквозила в интонации принца, он весь напрягся, словно сдерживал в себе злобного монстра, готового в любую секунду вырваться наружу и просто растоптать ту хрупкую, дрожащую от страха девочку, что стоит за его спиной.
– Нет, ответь мне, – решительно потребовала она. – Ответь мне прямо сейчас, слышишь?
– Подумай хорошенько, – процедил маг. – Предупреждаю сразу: мой ответ тебя не устроит.
– Локи, прекрати пугать меня! – повысила голос она, пытаясь не позволить сомнениям одержать над собой верх. Она столько дней сгорала от неизвестности и переживаний и теперь готова даже к самой страшной правде, лишь бы больше не путаться в собственных построенных теориях, находя их итог ужасающим и даже катастрофическим.
Испустив короткий смешок, Локи медленно развернулся лицом к девушке, и то, что она увидела, едва не лишило её сознания.
– А ведь бояться стоит, Селена, – прошептал вкрадчивый голос. Голос – это, пожалуй, единственное, что от него осталось сейчас, хотя даже он звучал зловеще.
– Нет!.. – сорвалось с её губ, а ноги инстинктивно начали отсчитывать шаги назад.
– В чем дело, милая? Я тебе таким не нравлюсь?
Локи наступал неспеша, любуясь отражением ужаса на её дивном лице. Она с трудом могла поверить в то, что открылось её взору: синяя, испещренная узорами кожа, горящие ярко-алые глаза с черными зрачками, навеянный ладонями тысячелетний холод, который успел прокрасться в её организм и поселиться там в виде устрашающего воспоминания и мучительного сна. Он – ётун, точная копия того монстра, что держал её взаперти ради своих темных целей. Самое прекрасное, любимое лицо оказалось лицом чистого, совершенного зла, лицом её вечного безудержного страха.
– Нет, нет, довольно твоих забав, – хныкала она, отходя все дальше, проглатывая слова, которые рвались наружу. – Локи…
– Да, тот самый Локи, ты не ошиблась, – отвечал маг с неистовым наслаждением и упоением, – тот самый Локи, без которого ты не представляешь больше жизни. Вот и вся правда, ведьмочка. Ты её хотела – ты её получила. И что теперь? Тяжело осознавать, что отдала свою девственность ледяному великану?
Она уже почти не различала его искаженного удушливой ненавистью лица; слова встали комом в её горле, даже крик застрял где-то там, в самой глубине, что не вырвать. Ноги её почти не слушались, но тем не менее в них ещё остались силы, чтобы убежать далеко-далеко и не возвращаться. И она в то же невыносимое мгновение рванула к лестнице в надежде спастись от своего мучителя. Не Локи стоял перед ней, а Лафей… Именно его грозную, громадную фигуру она увидела перед собой, фигуру, которая медленно, но верно надвигалась на неё.
Локи вскинул руку, и – по пятам за девушкой стремительно поползла дорожка тонкого льда. Туфельки мгновенно заскользили, и Селена немедленно свалилась прямо у подножия лестницы, ударившись лбом о вторую ступень. В глазах помутнело, но она все же успела заметить, как Локи быстро преодолел расстояние между ней и собой: тогда ведьма как можно быстрее поползла к лестнице, но в тоже мгновение почувствовала, как ледяные пальцы сцепились на лодыжке, и её резко потянули назад по скользкому полу. Ничтожная секунда, и вот он уже стиснул холодными руками её плечи, постепенно возвращая себе обыкновенный вид. Брыкающаяся ведьма вмиг замерла, в безмолвной панике взирая на него, испуская лишь тихие всхлипы и ожидая сумасшедшей игольчатой боли, которую способны причинить только ледяные великаны одним лишь касанием; однако её не последовало. Локи оставался размытым пятном; голова шла кругом от удара.
– Рано сбегаешь, дорогая, это только начало истории, – его рычание долетало до неё отдаленными звуками.
– Пусти меня... Нет! Не надо! – Её кулачки колотили Локи по плечам и груди, пока он наконец не перехватил её запястья и не завел их за спину, чудом не ломая кости. Селена вскрикнула от отчаяния и боли, ненароком утыкаясь в его одежду. От него все ещё пахло этой обжигающей зимой… – Хватит, Локи! – рыдала она, пытаясь вырваться из его крепких объятий. В какой-то момент принц как будто пробуждается, начинает различать девушку перед собой и смотрит на неё с нескрываемым сожалением. Она умолкает, но все ещё плачет, прижатая его телом к острым ступеням, что впиваются в её спину.
– Прости… – шепчет он едва слышно. – Я знаю, тебе страшно… Но я ведь предупреждал. Идем со мной.
– Нет, пожалуйста, я не хочу… – запротестовала она, упираясь освобожденными руками. Несмотря на это, Локи все же поднял её с пола и не дал отстраниться.
– Ты желаешь все знать – я расскажу, ибо это последнее, что я сделаю для тебя.
Принц увел её из сокровищницы. Пока они шли по дворцу, Селена успела замерзнуть и согреться в его руках несколько раз. Ей одновременно хотелось прижаться к нему и оттолкнуть его, убежать прочь и остаться навсегда. До последнего момента ей казалось, что все это – ночной кошмар, который испарится сразу же, как только она откроет глаза. Однако даже в снах она не могла себе представить, что Локи станет воплощением холода и мрака, которые чуть не погубили её.