The Related (Связанные)

      До самого вечера Селена просидела в своих покоях, сжавшись в углу огромной спальни и боясь возвращения новоявленного царя Асгарда. Больше всего она страшилась сейчас увидеть или услышать его. Было невыносимо даже вспоминать и думать о нем; неистовая, зверская и мучительная боль сдавливала в своих удушливых объятиях, боль от осознания слепой любви и страсти, которой Селена отдалась сама, добровольно, от которой спасения и укрытия теперь нигде не найти, даже в параллельной Вселенной. Не найдется того места, где бы она смогла не думать о Локи, потомке ётунов.             Но если и сейчас она не переступит через себя и свое израненное сердце, каким-то чудом способное все ещё испытывать чувство непомерной любви, сочувствия и тревоги по отношению к этому безумного монстру, то ей никогда не удастся искупить собственную вину перед Асгардом, перед Тором. Сейчас она – единственная, кто знает всю правду и кому под силу остановить разгорающуюся войну между братьями и хаос в государстве.             Локи преследовал вполне понятные ей цели. Что ж, у неё есть свои, и ради их достижения она пойдет на все.             Все, что сейчас нужно сделать, так это добраться до Тора. На колдовство уже нет времени, нельзя больше терять ни минуты, поэтому Селена решительно выходит из своего не слишком надежного убежища, заплетает волосы, вонзая в них гребень, бережно сжимает и целует лунный камень, как самую последнюю имеющуюся у неё защиту от Локи и его взора, а потом осторожно и тихо покидает свои покои.             По пустым коридорам она проносится стремглав, преодолевает винтовые лестницы и постоянно оглядывается, нет ли погони или немого преследователя. Вокруг была вечерняя вязкая тишина, и Селену это напрягало больше, чем если бы кое-где встречались переживающие и взволнованные всем происходящим асы. Тем не менее Селена не останавливалась, а продолжала бежать прямиком на конюшню.              Лошади уже сонно опускали головы в своих стойлах, лениво жевали остатки сена, повиливая роскошными хвостами и недовольно фырчали. Несколько из них, видимо, напуганные внезапным появлением Селены, встали на дыбы и заржали.             – Тихо, хорошие, тихо, – пролепетала Селена, подняв руку вверх. На шум, поднятый беспокойными животными, откуда-то появился Хроссбьёрн – конюх.             – Что ты делаешь тут так поздно? – не самым дружелюбным тоном спросил седовласый наездник, который ладил с конями гораздо лучше, чем с людьми.             – Простите меня, Хроссбьёрн, но мне прямо сейчас нужен мой Стрелец.              – Зачем это? Задумала что-то, ведьма? – Он обвел её подозрительным и сердитым взглядом.             – Да, хочу помочь Асгарду, – дерзко выкрикнула Селена, уставшая от бесконечного недоверия, – мне нужен мой конь! Немедленно! Я отправляюсь к Хеймдаллю.             Глаза девушки, должно быть, сверкнули каким-то недобрым огоньком в полумраке, а властный тон ведьмы и вовсе не предвещал ничего хорошего, поэтому Хроссбьёрн, вняв её приказу, все же вывел черногривого жеребца, чья шерсть при свете луны становилась похожа на бархат и отливала серебристыми оттенками.              – Быть может, скажите, что приключилось? – спросил Хроссбьёрн более мягко, когда ведьма взобралась на спину Стрельца. – Его Величество не предупреждал меня о вашем отбытии.             – И я прошу вас, не говорите ему ничего. Я сама украла жеребца и уехала в неизвестном вам направлении. Договорились?              – Что ж, как вам будет угодно. Но царь Локи сильно разозлится.             – Я знаю, но это уже мои проблемы… – Вскинув поводья и легонько ударив по бокам вороного коня, Селена даже не ожидала, что тот, словно бешенный, встанет на дыбы и помчится с такой скоростью, что она едва сумеет удержаться в седле. Хроссбьёрн с недоумением и беспокойством смотрел вслед быстро удаляющемуся жеребцу, уносящему сумасбродную ведьму. В тот же миг старик подумал о том, чтобы все-таки выдать её повелителю, в конце концов Локи он доверяет чуть больше, чем этой чародейке.             Селена не на шутку испугалась взбешенного Стрельца, который мчался со всех ног дальше от Бивреста и ближе к лесу, за столицу, разрезая искрами подкованных копыт и сверкающими стременами мрак теплой ночи. Ведьма пыталась остановить его, дергала поводья, призывала к своим командам, какие запомнила из уроков Тора, но жеребец только гневно ржал и ускорялся.             – Стрелец, стой! Стой же! Остановись! – кричала Селена, но обезумевшая лошадь даже не слушала и уносила хозяйку все дальше. Столица осталась позади, и теперь перед ведьмой расстилалось безмерное поле с жирной полосой темного леса. От скорости, с которой мчался Стрелец, ветер свистел в ушах, каким-то чудом в волосах удерживался гребень. Ведьма пригнулась, почти что легла на спину лошади, держась и за поводья и за гриву одновременно.              – Умоляю, остановись!.. – плакала она, обхватываю руками шею коня и даже не представляя, чего ожидать от внезапно взбесившегося животного. Она пыталась взять под контроль его разум, ещё не забыв тот трюк со змей в комнате Локи, но с лошадьми было все не так просто. Она не имела никакой возможности управлять им даже с помощью магии.             Жеребец проскакал не меньше мили, и Селена чувствовала, что он начинает уставать, выдыхаться и даже немного сбавил скорость. Девушка начала утешать и успокаивать его, гладя по загривку и постепенно выпрямляясь в седле; шепча ему не переставая, что все в порядке, она не теряла надежду обуздать мощного животного и вернуться на нем к Радужному Мосту. Эта её затея начала осуществляться постепенно, когда грозно фырчащий конь наконец остановился неподалеку от леса. Настала тишина, нарушаемая лишь протяжным стрекотанием насекомых, уханьем сов и шелестом ветра.             – Стрелец, милый, успокойся, – ласково проговорила Селена, слыша его шумное дыхание. Она чувствовала, что он нервничает, даже злится, но не понимает причины. Как только девушка делает попытку слезть с его спины, жеребец неожиданно вскидывает голову, каким-то хитрым образом выдергивает из рук девушки поводья, встает на дыбы с пронзительным ржанием, но Селене, вцепившейся в его гриву, удается удержаться на нем.             – Нет, Стрелец! Нет, стой!             Тогда Стрелец резко взбрыкивает, и ведьма, теряя всяческий контроль над ситуацией, просто летит прочь с его спины, делая сальто в воздухе, а затем больно приземляется на спину. Протяжный девичий стон прокатывается в глухой ночи и заставляет умолкнуть даже сову в лесу. Острая боль быстро распространяется по всему телу, начиная с правой ноги. Перед глазами звездное небо превращается как будто в одну черную массу, и галактики с созвездиями расплываются. Селена не может подавить слез от боли внутри и снаружи теперь, от обиды на эту сумасшедшую лошадь и на весь мир.             За своим тихим плачем она не замечает, что перестают топтать землю копыта коня, а вместо них раздаются мягкие шаги. Прикрыв глаза, Селена пытается прийти в себя после пережитого, всхлипывает и хнычет, пока близкое шуршание травы не привлекает ее внимание. Тогда ведьма распахивает глаза и смутно различает над собой лицо, от созерцания которого становится ещё больнее. Локи в своем естественном теперь обличье нагибается к девушке, садится возле неё и чуть наклоняет голову, рассматривая её бледное лицо, на котором блестят влажные дорожки слез.             – Ты… – прохрипела она. – Прошу тебя… не надо…             Локи равнодушно глядит на неё сверху и молчит, а потом вытирает указательным пальцем её слезы и откидывает выбившийся из прически локон.             – Мне больно… – шепчет она, жалея о том, что не в силах отвергнуть его прикосновений в данный момент.             – И в этом только твоя вина, – отвечает бог, а затем опускает на лоб девушки свою ладонь, и ведьма в тот же миг проваливается в глубокий сон.             Колдун возвращается в столицу на руках с ведьмой и считает нужным пройти мимо конюшни. Хроссбьёрн в это время топчется и высматривает вдали хоть что-то, отдаленно напоминающее наездника верхом. Но тут он вздрагивает от неожиданности – голос царя раздается за его спиной. Локи с пойманной ведьмой на руках стоит перед ним.              – Ваше Величество, какое счастье, что Вы нашли её. А я шел к Вам, чтобы предупредить о ней, но не застал Вас в зале. Хвала небесам! Эта девка, видно, что-то недоброе замыслила, видели бы её ведьмовские горящие глаза!             – Следи за языком, Хроссбьёрн, – одернул его Локи.              – Извините, но она намеревалась поехать к Хеймдаллю! Что за план созрел в её голове?             – Каким бы ни был её план, Стрелец помешал его исполнению, он унес бедняжку в лес; похоже, что у бедного животного сдали нервы. С этим я разберусь, а ты забудь обо всем, что было сегодня. Понял меня?             – Да, мой царь, клянусь.             Хроссбьёрна теперь волновал другой вопрос: где искать Стрельца? Этот конь едва ли не самый лучший среди остальных, и единственная жалость состояла лишь в том, что, по приказу старшего принца, ныне изгнанного, великолепный жеребец достался безродной ведьме. Посреди ночи старик решил отправиться в лес, но когда зашел на конюшню, чтобы скрепя сердце разбудить свою кобылу и погнать её в темную ночь не пойми куда, то увидел пропавшего жеребца в его законном стойле. Он безмятежно спал.             Тем временем молодой царь Асгарда принес Селену в свои покои, заботливо уложил на постель и укрыл теплым, мягким пледом. «С предателями поступают иначе», – думал Локи. Любой другой на её месте не сыскал бы его милосердия, но она же получит его почти даром.              Локи долго сидит возле неё, на постели, все рассматривает её лицо, а потом тянется к её лунному камню, расстегивает цепочку и прячет вещицу в карман костюма. Будь милая ведьма чуточку поумнее, знай она его чуточку лучше, она бы поняла, что её побег с самого начала был обречен на провал, ведь каждое её действие предсказуемо до такой степени, что не стоит даже залезать в её мысли, чтобы предугадать её шаги. Порой хочется искренне умиляться её слепой и почти детской наивности.              Локи склоняется над Селеной, мягко целует её сомкнутые полные губки, щеки и лоб, вдыхая при этом медовый аромат её кожи, а потом, опускаясь к ушку, шепчет вкрадчиво и томно:             – Проснись, дорогая.             Ведьма, слегка морщась от света масляной лампы и от ломанной боли где-то в суставах, открывает глаза и боится шевелиться. Голова словно в тумане, но она помнит каждую минуту пережитого ужаса, который ждал её после того, как она оседлала Стрельца. Тело словно все ещё неслось куда-то верхом на коне, а резкие звуки, что прорезали тишину окутанного ласковым светом помещения, долетали обрывками и оседали рядом.             Над собой Селена различила балдахин, обделанный усеянным изумрудами золотом, и эти декорации были слишком хорошо знакомы ей. В ту же минуту она была готова убежать, но хлестнувший плетью голос бога обмана заставил её замереть и вжаться в постель:             – Не устала ещё от побегов?             Повернув голову налево, Селена взвыла от своего бессилия.             – Оставь меня, пожалуйста, уйди!..             – А всего несколько дней назад я просил тебе сделать то же самое, но ты не подчинилась. Как я и говорил, ты об этом пожалела.             – Нет, я не жалею о том, что осталась. Я жалею, что так поздно узнала, какой ты на самом деле…             – Лживый, жестокий, холодный и тщеславный, – Локи прошел к постели, снова присел рядом с девушкой, при этом держа в руках небольшой, глубокий, керамический сосуд, вроде чашки, но без ручек. Селена перевела на юношу измученный, молящий взгляд.             – Завистливый и подлый, – добавила она, – бессердечный принц, не щадящий никого из-за притязаний на трон.             – Глупая ведьма! – выплюнул Локи. – Ты удивишься, но трон – это последнее, что меня интересует. Не ради него все это задумывалось.             – А ради чего тогда? Что тобой движет, Локи? Объясни наконец, чего ты хочешь добиться. – В отчаянии своем девушка привстала, но в ту же минуту взвизгнула и упала обратно на подушки.             – Не шевелись, у тебя нога вывихнута, – сказал маг, откидывая плед в сторону и неспеша, очень чувственно проводя ладонью по пострадавшей правой ноге. Ведьму прошибает холод, а затем нервная дрожь сковывает все тело, и приятная горячая волна прокатывается в то же мгновение следом за ней, когда его пальцы чуть задирают платье, как будто ненароком проходятся по бедрам, а затем исчезают. – Есть несерьезные ушибы, но скоро они заживут.             – И только-то? – сквозь зубы проговорила она, терпя эту пытливую ласку и из последних сил удерживая нить обиды и злости за его отвратительные поступки от разрыва. – Спасибо, что не убил…             – Я и не собирался тебя убивать, хотя ты заслуживаешь сурового наказания, – Локи очень осторожно и мягко приподнял её ногу и опустил на свои колени, отчего девушка простонала терпеливо и сморщилась.             – Ты предала меня… За моей спиной что-то готовила, намеревалась нарушить мой приказ, приказ отца, я уж молчу о законе. Я, безусловно, горд тем, что ты научилась хоть немного хитрить, но со мной хитрить не надо, Селена. Это может плохо кончиться. – Говоря эту короткую речь, Локи натирал специальной лечебной мазью, которую изготовил, ногу девушки. Ведьма же отвернулась от аса и старалась представить, что не чувствует его сильных горячих рук. Нервно сглатывая, она бледно пролепетала:              – Я всего лишь хотела помочь…              Лафейсон, не останавливая лечения и продолжая все так же неспеша и даже эротично в каком-то смысле втирать мазь и массировать лодыжку ведьмы, глухо усмехается.              – Помощь – дело благое. Но вопрос в другом: кому ты хотела помочь?             – Тебе, пока ты не наделал глупостей.             – Знаешь, сколько их было совершено до меня? Мой отец ни разу за целую жизнь не дал мне шанса, не позволил проявить себя как будущего правителя, скованно звал своим сыном, словно делал мне одолжение. Как бы я ни старался привлечь к себе его внимание, которое было так необходимо мне, я не мог затмить Тора в его глазах. Каждый день отец был занят только им, наши с ним общие достижения рассматривались как одно большое достижение Тора, наши победы – как его победы. Я был тенью… Я подумал, что было бы здорово, если бы братец выставил наконец напоказ свой плохо скрываемый кретинизм; мне почти ничего не пришлось делать – Тор все сделал сам, и теперь он в изгнании. Все вышло даже лучше, чем я ожидал. Так получилось, что и правда о моем происхождении продвинула меня к цели. Трон мой, и самое время показать отцу, что я ничуть не хуже Тора, а даже куда достойнее, чем он.             Селена глядела теперь на Локи и не предполагала, что должна сказать ему, чтобы остановить это безумие, причиной которого была только обида – обида на отца и брата. Ах, если бы только Фригга слышала его сейчас!..             – Ты едва не помешала мне, Селена, и у меня не было больше выбора, кроме как нарушить твой не самый удачный план по возвращению Тора. Извини, что немного покалечил. – Юноша осторожно убрал её ногу с колен и встал с постели. Вытерев руки, он подобрал со столика ту самую карту, которую Селена сделала для поисков Одинсона, и демонстративно развернув её перед ведьмой, бегло рассмотрел перед тем, как она внезапно вспыхнула в его руках. Бросив горящую бумагу в огонь, Локи вернулся к отчаявшейся девушке.              – Локи, я умоляю тебя, – заговорила она, срываясь на тихий плач, – прекрати все это. Воссоединив Тора с семьей, ты докажешь свое благородство, а пока все выглядит бесчестно и корыстно, пока ты лишь оправдываешь звание бога обмана. Если ты не остановишься сейчас, потом уже нельзя будет повернуть назад.             – Поворачивать назад – не в моей природе. К тому же впереди ждет ещё так много интересного: убийство Лафея, уничтожение Ётунхейма. – Он говорил так, словно речь шла об охоте или скачках. – Уверяю, любимая, тебе все очень понравится.             – Нет, нет, не делай этого, прошу… Неужели ты способен убить родного отца?..              Локи скосился на ведьму и спрятал лукавую улыбку, которую вызвали воспоминания об истинных родителях самой Селены. Он очень хотел сказать ей, что и у неё возникнет желание всадить меч в сердце отца, если она узнает кто он и что он сотворил, но сдержался. Эта тайна пока ещё должна оставаться тайной.             – Уничтожить целую расу, Локи! – выкрикнула она, сквозь боль резко садясь на постели. – Это не избавит тебя от их крови, ты всегда был и останешься их потомком. Неужели ты считаешь этот поступок достойным? Неужели ты думаешь, что истребление неповинного народа возвысит тебя в глазах Одина? Ты потеряешь остатки его доверия!             Не терпя более ни секунды нравоучений от ведьмы, Локи, пораженный её дерзостью, теряет контроль и наотмашь ударяет Селену по щеке тыльной стороной ладони. Со звонким вскриком от неожиданности и жгучей боли она откидывается на подушки и беззвучно плачет.              – Я не позволю какой-то девке учить меня жизни, – прорычал он, нагибаясь к её уху. Она, чувствуя его жаркое дыхание на своей коже, дрожала и прятала за густыми волосами лицо. Лафейсон дернул её за локоть на себя и заставил повернуться. – Ты вынуждаешь меня причинять тебе боль. Что ж, если нет другого варианта… Логр, Эйваз, Иса, хексен. Логр, Эйваз, Иса, – он зашептал это заклинание, пристально глядя в её постепенно тускнеющие глазки, пока она постанывала в его руках и отрывисто дышала. Ядовитый шепот проникал в её сознание, и лицо нависшего над ней бога начало расплываться, а голос его теперь отдавался эхом и отдалялся, то ли отдалял её. Мысли таяли, подобно снегу, и ветер подхватывал и уносил их, потом все вокруг опустело, стало невыносимо холодно, но даже эта внезапная мерзлота почти не ощущалась. –Логр, Эйваз, Иса, хексен. Логр, Эйваз, Иса, – шепот Локи все повторялся, эхом то где-то очень глубоко, то где-то очень высоко над ней. Селена чувствовала, будто стоит на краю пропасти и словно тростинка качается на обрыве, а потом стремительно срывается и падает вниз. Набрав в грудь воздуха, она летит бесконечно долго, и свет плотного серого неба тухнет, и голос угасает, разрывая последнюю её связь с более-менее различимым миром, в котором оказалось её сознание. Она пытается назвать имя бога, но связки как будто лопнули, и все, что ей удается издать, это беспомощный хрип. Слезы высыхают быстро, тело погружается в невесомость, и наконец обреченную ведьму, то ли её призрак, проглатывает тягучая тьма, и тело девушки полностью ослабевает в руках коварного Локи. Селена плотно закрывает глаза и просто засыпает, очень и очень крепко. Грудь вздымается в размеренном дыхании, пульс, что чувствует маг под своим большим пальцем на её тонком запястье, снижается до нормального, и только после этого он поудобнее устраивает её на подушках, вновь укрывает и указательным пальцем чертит линию на её воспламененной щеке, алеющей после его нехилой пощечины. Только вот Селена не чувствует его прикосновений. Уже не чувствует…             – Спи, моя маленькая. А когда проснешься, все уже будет хорошо.              Теперь, когда сознание девушки было заперто, оно будет подвергаться различным пыткам вне реальности. Заклинание, под которым Локи намерен держать девушку, продержится достаточно, чтобы за это время он успел без лишних помех закончить начатое.              – Доброе утро, мама, – Локи бесшумно прошел в родительские покои, которые даже при лучах солнца окутаны сонным мраком. Женщина приветливо улыбнулась сыну, встретив его в дверях. – Я видел в гостиной нетронутый завтрак. Мама, прошу, не забывай о себе.             – Я просто ещё не успела, Локи. Ты пришел так рано. Что-нибудь приключилось? – Фригга обеспокоенно поглядела в опечаленные глаза сына.             – По-моему, уже приключилось все, что только могло, – Локи перевел взгляд на огромное овальное ложе, покрытое прозрачным золотым свечением – там почивает седовласый Один, не шевелясь и едва заметно дыша. – Как он?             – Все без изменений, – сокрушенно проговорила богиня, – тоска разъедает его сон…             Два преданных ворона звонко гаркнули в тишине покоев и присели на балки, у самого ложе. Они – верные охранники – остаются здесь, когда Фригга покидает свой пост. Снаружи также стоит стража.             Царица выходит вслед за сыном в гостиную.             – Локи, скажи, ты передал Селене, чтобы она пришла ко мне? – этот вопрос мать задала так внезапно, но колдун не позволил себе растеряться. На её вопрос у него был уготован лживый ответ.             – Разумеется. Разве она тебя не навещала?             – Нет. Она куда-то исчезла… Локи, я ведь просила тебя за нею присматривать. Девочка совсем осталась одна сейчас.              – Не переживай о ней. Уверен, она в порядке. К тому же ведьмочка не так уж и одинока, у неё есть друзья в Асгарде.             – Например?              – Фандрал от неё без ума.             – Фандрал без ума от всех девушек, Локи. С Сиф у неё не складывается дружба из-за Тора, да и остальные… к ней пренебрежительны. Прошу тебя, найди её и, если понадобится, лично приведи её ко мне.             – Хорошо, мама, я сделаю все, что смогу. Ты уж прости, сейчас у меня есть дела поважнее Селены. Но я обещаю, что найду её.             Фригга пожала вложенную в её руки ладонь сына, а потом он проводил её к столу и пожелал приятного аппетита.              Царица тревожно посмотрела на сына. Она знала обо всем. Знала, но не имела права вмешиваться. Знала и о том, что он неравнодушен к ведьме, об этом говорили его глаза каждый раз, когда речь заходила о ней. А о ней речь заходила не так уж и редко. Фригга ждала визита Селены ещё на прошлой неделе, но Локи намеренно не позволял этой встрече случиться, потому-то девушка до сих пор ничего не знает о просьбе царицы.             Тот мир, в котором Локи запер Селену, перечил любой реальности. Здесь её сознание блуждало по бесконечному лабиринту, выхода из которого просто не было. Туман плотной стеной стоял на её пути, и девушка не различала дороги, но все же продолжала нестись куда-то, в панике, лишь бы выбраться поскорее, лишь бы найти верный путь.             Но лабиринт тот был соткан из множества видений, лиц и образов, переплетенных между собой. Подол белого легкого платьица, в котором ведьма видела себя здесь, стелился по холодной каменной земле, пачкаясь об опавшие листья, что ветер разметает по разным сторонам. Над головой нависает черное небо с густыми свирепыми тучами. Только и ждешь, что вот-вот сверкнет молния и воздух сотрясет раскат грома. Но гроза – это глас Тора. Здесь ему Локи места не выделил.              – Кто-нибудь! Прошу, отзовитесь! – молила Селена, но, отражаясь от глухих толстых стен, отзывалось лишь её собственное эхо. Селена плутала, ища хоть какой-то знак, кого-то или что-то, способное привести её к выходу из этой ловушки. Туман начинает порождать самые странные вещи: голос матери, который она так хорошо запомнила, вдруг окликает её сзади, и девушка немедленно оборачивается.             – Мам? Это ты? Мама!             Дама с черными кудрями возникает из неоткуда на руках с младенцем. Она баюкает его и нежно зовет по имени.             – Мама… – Селена кидается к ней со слезами счастья, но в тот же миг образ её размывается, и ведьма слышит знакомый детский смех – то юная Фрейя. Ванахейм тотчас же возрождается из тумана, и шум бушующего моря навевает те времена, когда Селена думала, что у неё есть семья. Стремясь нырнуть под волну, девушка в конце концов ныряет в чьи-то руки. Кожу жжет неистовый мороз, а на ней она видит ледяные синие ладони.             – Ты принадлежишь мне, ведьма, – зарычал жуткий бас, и Селена не сумела сдержать визга, когда Лафей склонил к ней свою голову и обхватил её огромными ручищами.             Девушка металась из стороны в сторону на постели, томительно дышала и стонала, на её лице проступили капли пота, она сжимала кулачки, но беспомощно отбивалась от того, кого видела перед собой.             – Нет… Прочь! Прочь! – молила она, дрожа всем телом и клацая зубами, обливаясь при этом потом. Её влажная кожа блестела.             Локи стоял над девушкой и контролировал каждый её сон, управлял им, делал его таким, каким хотел, путал её мысли, кидал из одной реальности в другую и закрывал все возможные выходы из лабиринта видений. Её разум полностью был в его власти, её магия усыплена, а сознание напоминает тесто, из которого можно слепить все, что угодно. Но Локи в конце концов надоедает мучить её, и он опускает ладонь ей на голову – Селена умолкает, расслабленно вздыхает и успокаивается. Только вот слезы, проступившие из глаз, настоящие, а не выдуманные.             – Ты должна быть сильной, моя милая, – говорил колдун, целуя её губы. – Когда твое хождение по мукам закончится, ты поймешь, как необходимо быть той, кем ты была рождена, – ведьмой.             Прошло уже несколько дней, в течение которых никто не искал Селену и почти не вспоминал о ней. Никто, кроме царицы. Но в силу действующего в данный момент сна Одина, мысли её все же по большей части были заняты исключительно мужем.             А ведьма все скиталась, заключенная во вселенной видений. Ей не было ведомо, сколько минуло дней со дня её заточения в этом странном мире и как выбраться из него. Осознавая, что находится за пределами реальности, что попала сюда по воли Локи, она чувствует себя абсолютно бессильной. Магия, которая живет в ней, больше не ощущается, и тело словно выбитый ковер. Девушка не в состоянии ни воспротивиться, ни прекратить это запутанное путешествие, ни остановить то, что предназначено для её глаз.             Многие вещи, творящиеся здесь, пугают её. Она слышит голоса, которых никогда не слышала в своей жизни, но говорят они не с ней, а просто создают путаницу из множества непонятных слов. Бежать от них бесполезно, скрываться негде. В какой-то момент становится настолько невыносимо, что Селена начинает кричать, выясняя, что только её собственный крик и способен заглушить эту какофонию.              Проходят долгие минуты зловещей тишины, прежде чем где-то в глубине густого тумана вспыхивает огонь, или что-то, что напоминает огонь, и девушку озаряет теплый оранжевый свет. Легкий ветерок, похожий на морской бриз, обдал её своим дыханием, и Селена даже позволила себе улыбнуться и понадеяться, что Локи наконец сжалился над ней. Но все это было лишь иллюзией.             – Море, – шепнула ведьма и сделала неуверенный шаг вперед. Всегда море было для неё чем-то особенным, знаком свободы и вольности, опасности и умиротворенности, а самое главное – мира. Однако стоило сделать ещё один шаг, как и ветер прекратился, и свет исчез. Туман в ответ начинает движение; из его вихрящихся клубов вырываются образы, которые совершенно незнакомы Селене, и их призрачные тени плывут совсем рядом, обступают её со всех сторон, от них исходит такая мощь, такие сила и давление, что хрупкое сознание едва выдерживает. В какой-то момент тени обретают лица, и девушка видит над собой надменного светловолосого мужчину с прямыми чертами лица, а рядом с ним такую же светловолосую женщину; они оба напоминают представителей некой древней расы. Их взгляды строги и полны безмолвной ярости. Селена взирает на них, и слова застревают у неё в горле. Она лишь совершенно точно чувствует, что магия, исходящая от этой странной пары, сковывает её по рукам и ногам.             Едва эти тени растворяются, ведьма поднимается на ноги и кидается в седой туман, начисто лишаясь видимости. Теперь даже стены утопают в нем.             – Локи! Умоляю, вытащи меня отсюда! Локи! – она почти что уверена, что мольбы её так же напрасны, как все попытки заставить упрямого, опального бога отказаться от своего плана, тем не менее он сейчас был единственной её надеждой.             – Прошу… Локи… – сквозь вязкий сон ведьма шепчет, а маг, к которому она взывает, сидит рядом и безжалостно наблюдает за ней.              – Я верну тебя к реальности, – отвечает он, чуть наклоняя голову к девушке, – когда придет время.             Действие его заклинания продолжается, и этому кошмару нет конца. За чертой безумия, которую Селена боится переступить, скрывается что-то, что навсегда изменит её жизнь. Она несется куда-то, на ощупь прокладывает себе дорогу, а потом вдруг туман рассеивается, и Селена понимает, что стоит на Радужном Мосту. Тишина, которую она слышит, не свойственна этому месту, но проходят секунды, и внезапно яркая вспышка озаряет все вокруг и ослепляет ведьму; ей кажется, будто ударная волна накатывает на её тело, и под ногами мост начинает дрожать и как будто расщепляться. Он вспыхивает всеми цветами радуги, осколки вокруг разбросаны теперь вместо сухих листьев, и, словно кристаллы, они мерцают в полумраке и грозят порезать кожу при первом касании.              – Биврест… – снова шепчет Селена, чем привлекает внимание Лафейсона, который стоит у порога в боевом облачении. – Локи… Зачем ты?.. Нет!.. Не отпускай… Локи, не отпускай… Умоляю… не…             Бог обмана медленно возвращается к её постели, пристально разглядывая ведьму и замечая, как горячие слезы рассекают её щеки. Она видит что-то, что под силу увидеть только ей одной, и в этом её видении он присутствует. Даже интересно, что пророчит ему его девочка, что или кого велит не отпускать. Дабы успокоить Селену, Локи склоняется над ней и шепчет на ухо, что удержится сам и удержит её.        Ётунхейм       Стон ветра и завывание вьюги сопровождают Локи на заснеженной дали. Только сейчас он начинает замечать, что холод, проникающий во внутрь, становится частью его самого, и так было всегда. Только позже, в Асгарде, он чувствовал, как лед колит сердце, как поражает все внутри, жидкий как кровь течет по венам, отражаясь на коже.             Он с омерзением окидывает взглядом заметенные снегом просторы, с ненавистью давит куски льда сапогами, цепляет ветер и, управляя его малой долей силы, расчищает себе путь. Как же он жаждет услышать треск земли под ногами, увидеть, как плавится лед, как с криками отсюда бегут его… враги.              Дворец Лафея вскоре вырастает перед богом, и он заходит туда, словно король. Хотя, почему это «словно»? Ведь он прямой наследник Лафея, и как бы отвратительно это ни звучало, но у его отца нет иных претендентов на трон. Только вот Ётунхейму не понадобится больше правителя.             Локи дерзко усмехается, когда Лафей, прожигая его алыми глазами, велит солдатам немедленно убить аса.             – И это после всего, что я для тебя сделал? – изворотливо шипит Локи.             – Так это был ты… Ты открыл нам дорогу в Асгард? – Лафей нисколько не смягчается, но желание покончить с сыном Одина заметно ослабевает. – Весьма неожиданно видеть в тебе соратника, принц.             – Это довольно забавно, не находишь? Коронация моего брата испорчена. Мне удалось избавить наш мир хоть ненадолго от его идиотского правления.             – И зачем ты снова пожаловал сюда? Полагаю, ты уже добился того, чего хотел. Борьба за трон между братьями – дело обычное.             – Скажем так, остались ещё кое-какие нюансы. Думаю, тебе будет интересно услышать мое предложение.             – Слушаю. – Лафей по-прежнему не доверял этому юнцу, глаза его горели слишком ярко и слишком обманчиво, но вместе с тем держался мальчишка убедительно и не оставлял за собой и своими словами никаких сомнений. В голосе сквозил гнев, в каждом его движении чувствовалась властность, и Лафей вдруг подумал о том, что хотел бы видеть своего наследника таким же расчетливым, целенаправленным и беспощадным.             – Я могу обеспечить тебе и отряду твоих воинов скрытный проход в чертог Одина, и вы убьете его прямо в его постели.             – Почему ты сам этого не сделаешь? – оскалился Лафей.             – Не думаю, что асы примут царя, который убил своего предшественника. Когда Один умрет, ты получишь Ларец и вернешь Ётунхейму былое величие.             – Заманчиво звучит, – произнес ледяной великан с грозным придыханием, – но это ещё не все. В Асгарде живет ведьма… Я хочу вместе с Ларцом и величием, которые ты обещаешь мне, возвратить и её.             Локи не ожидал такого поворота событий. В тот же миг ему захотелось всадить в сердце Лафея клинок, но не только стража остужала его пыл, а ещё исполнение коварного плана, который невозможно поставить под угрозу. Локи ухмыльнулся, не выдав себя. К счастью, единственный чтец мыслей в этом помещении – он.             – Ты о той очаровательной девчонке? Зачем она тебе?             – Она принадлежит мне по закону.              – Сдается мне, дело тут совсем не в законе. Я не прочь отдать её тебе, но скажи, для чего она нужна? Никто не будет лить по ней слез в Асгарде, но я не могу быть уверен, что в будущем ты снова не используешь её против нас или других миров.             – Нет, об этом можешь не беспокоиться. Она нужна мне не как ведьма.             Локи почти вскипал изнутри, понимая, к чему клонит этот старый кусок льда.             – Как наложница?             – Никогда! – вскричал Лафей, резко поднимаясь с трона и надвигаясь на Локи. Это заставило стражу обнажить копья и направить их в сторону юноши. – Глупый мальчишка! Для тебя существует лишь плотская утеха. А ведь бывает нечто другое. Эта ведьма очень похожа на женщину, которую Асгард забрал у меня.             Локи показалось, что одно из острых копий все же пробило его грудь, когда он вдруг понял, что под той женщиной подразумевается его настоящая мать. Он знал со слов Фригги (она все же сочла нужным поведать ему о ней), что мама его была асиньей, что добровольно отправилась в Ётунхейм ради того, кто сейчас стоит перед ним. Локи захотелось понять, что именно имел в виду Лафей, говоря о схожести той никогда невиданной женщины и Селены, но все это – слабость! никчемная, жалкая сентиментальность! позорная уязвимость! Если он даст волю чувствам, неизведанным, манящим и, безусловно, мощным, то крах всем его планам обеспечен.             Выпустив яд в свою улыбку, Локи сделал вид, что проникся этим тонким намеком на отцовское отношение Лафея к Селене.             – Ты получишь ведьму, – вкрадчиво прошипел бог.             В самом деле, что он теряет, обещая её? Ведь ничего из обещанного не сбудется.             – Ты лично приведешь её в Ётунхейм, – отдает приказ Лафей.             – Давай не будем отходить от нашего плана, – отвечает маг, – ты получишь девушку, когда у моих ног будет лежать труп Одина.       Асгард       – Я не знаю, как вы, а я больше не намерен сидеть сложа руки, – Фандрал демонстративно вскочил со скамьи, ненароком скинув с неё мех. – Наш лучший друг изгнан! Локи на троне! Асгард на грани войны! А ты все устраиваешь застолья! – ас немедленно смел со стола все кушанья, которые Вольштэгг поглощал с жадностью.             – Как ты смеешь прерывать мой обед?! – взревел тот и едва не схватился за свою тяжелую секиру.             – Стойте! – вмешалась Сиф, растащив друзей по разным сторонам. – Вы, оба, прекратите немедленно! Нам осталось ещё между собой перессориться. Этим мы Тору не поможем.             – Да мы вообще ничем не можем ему помочь, – отмахнулся Фандрал сокрушенно, – я был уверен, что ведьма повлияет на ситуацию. У них с Локи что-то происходит, уж поверьте, у меня в этом деле глаз наметан.             – Ты думаешь, она с ним заодно? – осторожно поинтересовался Вольштэгг.             – Не удивлюсь, если это так, – проговорила Сиф сквозь зубы, – чего еще ожидать от ведьмы? Они с Локи стоят друг друга. Мы должны сами что-то предпринять!             – Она права, – раздался хриплый бас Хогуна, – ждать больше нельзя. Нам надо найти Тора.             – Это измена, – напомнил Фандрал.             – Хуже, это самоубийство… – Вольштэгг утер губы и задумчиво посмотрел себе под ноги.             – Тор поступил бы так же, будь он на нашем месте. Мы – его единственная надежда. – Сиф была готова прямо сейчас отправляться в любую точку Вселенной, лишь бы найти возлюбленного друга и спасти его, но мужчины все ещё колебались, не могли решиться, раздумывали; никто из них не был уверен в благоприятном исходе дела.             – Ладно, тихо… – вдруг произнес Вольштэгг. – Хеймдалль наблюдает за нами.              В тот же миг двери их уютной залы распахнулись, и вошедший стражник сообщил, что страж моста ожидает их у себя в чертоге.             Зрение вернулась не сразу… Ещё несколько минут назад открывшая глаза Селена не могла рассмотреть перед собой ничего, кроме размытого пятна золотого и изумрудного цветов. Она практически не чувствовала своего тела и долго не могла понять, где вообще находится.             В голове начал постепенно стихать гуд, а вместо него тупая боль собралась возле переносицы. Селена позже поняла, что лежит на постели под теплым пледом, и вместо голых холодных стен и тумана её снова окружает привычная обстановка покоев младшего принца. Сам он сидел возле кровати и заставил ведьму обратить на себя внимание, когда положил ладонь на её руку.             – С возвращением, Луна, – добродушно произнес он и улыбнулся настолько искренне, что непременно хотелось поверить в эту улыбку.             – Мерзавец… – бросила девушка, скидывая руку. – Не прикасайся ко мне.             – Как скажешь. Но позволь хотя бы осмотреть твою ногу. Хорошо?             Она промолчала и отвернулась. Голова все ещё шла кругом.             – Здесь не больно? – заботливо спросил Локи, когда без разрешения принялся проверять результат своего лечения. Девушка снова молчала, а маг продолжал надавливать на лодыжку, выше, и ждать реакции. Селена лежала абсолютно спокойно и даже не морщилась. – Что ж, вижу, все в порядке. Ещё я приготовил чай, он поможет восстановить силы.             – Не буду я ничего пить!             – Придется, Селена, и попить, и поесть. Ты несколько дней провела в забытье, так что…             – По чьей вине?! – вскричала девушка отчаянно и рассерженно. – Зачем ты мучил меня все это время?! Если хотел наказать меня, почему просто не убил?             – Селена, я не стану скрывать, что хотел преподать тебе урок, но причинять тебе боль не собирался.             – По-моему, ты всего лишь хотел вывести меня из игры, чтобы я не нарушила твоих злодейских планов.             Локи поднес чашку чая к её губам. Селена упрямо отвернулась и сомкнула губы.             – Пей. Станет легче. Пей, я сказал.             Лишние сопротивления казались ей бессмысленными. Селена сделала пару глотков. Чай отдавал малиной и мятой; горячий напиток растекся по телу и как будто пробудил уснувшие его клетки.              – Милая, ты не должна была участвовать в этом, – сказал Локи, продолжая поить её, – мне очень жаль, что все так получилось, что ты стала частью этой затянувшейся трагедии. Я был зол на тебя, я и сейчас зол, но ты должна понять, что я никому не позволю обидеть тебя. Тебе многое предстоит узнать о себе и о своих способностях, и все, что я хочу, это сберечь тебя от ран, которые саднят во мне. Но я не уверен, что… у меня это получится. Что бы ни случилось, знай: я люблю тебя. Пусть порой мои поступки говорят тебе об обратном, но я не лгу. Наверное, это едва ли ни единственная вещь, о которой я не лгал никогда.             Она по-прежнему не желала на него смотреть, но каждое его слово, произнесенное в эти мгновения, как будто простреливало её грудь. И говорил он как-то странно, даже торопливо, словно боялся, что не успеет признаться потом.             – Ты что, п-прощаешься со мной?              – Нет, глупышка, нет, – он прижался губами к её виску. – Я всего лишь говорю правду, которую ты заслуживаешь. Ты не должна сомневаться во мне.             – Ты сказал – что бы ни случилось… А что может случиться?             – О будущем ведают немногие, и ты одна из них. Так что, пожалуй, это мне надо задавать подобные вопросы.             – Я не владею таким даром.             – Владеешь, просто ещё не знаешь об этом. Но в этой магии я тебе не помощник. Ты можешь не верить своим видениям, но ты обязана верить мне.             – Я старалась делать это, Локи, – задрожал ее мягкий голосок.              – Так постарайся ещё раз. Я обещаю, все наладится.             После того, как они разорвали свой неистовый и сладостный поцелуй, колдун настоял на том, чтобы девушка поела. Он все с той же неизменной своей заботой помог подняться и проводил её к столу, где ждал горячий суп, аппетитный мясной рулет и её любимый персиковый сок. Селена приступила к ароматному ужину с большим удовольствием, и поняла, что испытывала действительно зверский голод.              … – а потом я увидела, как Биврест взорвался. – Селена сидела на диване, сжавшись в уголке и обнимая колени руками. Взгляд её был устремлен в одну точку, а пальцы нервно сжимали ткань платья. Пережитые в лабиринте видений слишком правдоподобные моменты, ведьма теперь пыталась восстановить их в своей памяти. Локи же ходил перед ней из стороны в сторону, очень медленно, задумчиво опустив голову и сложив руки на груди. Отчасти он понимал, что эти видения могли быть правдой. Он пока не знал, насколько серьезно можно воспринимать все то, что она рассказала ему о мужчине и женщине, что появились из неоткуда (Локи догадывался, о каких людях идет речь), о взрыве Бивреста и о собственной непонятной судьбе.             – Меня все это пугает, Локи… Что означают эти сны?             – Твои сны предопределяют будущее. Этот дар дан только избранным ведьмам. Он, как правило, передается по наследству. В твоем случае, по материнской линии. Разве ты об этом не знала?             – Значит, я, видя будущее, могу изменить его?             – Теоретически да, но… Время – это очень тонкая материя, и в нем есть свой определенный порядок, череда событий, которые неизбежны. То, что должно произойти, неотвратимо и верно, по законам норн. Если кто-то вмешается в эту череду, то будет проклят девами судеб, ибо только они имеют право что-либо менять. Именно поэтому моя мать хранит свои видения в тайне, именно поэтому этот дар тяготит её. С познанием будущего приходит мудрость, Селена.              – Но, если жизнь близкого мне человека будет в опасности, я не смогу остаться в стороне. И пусть меня проклянут.             Локи спрятал улыбку и приблизился к ведьме.              – Понимание этой магии дается не сразу, не сразу приходит и смирение, но рано или поздно ты увидишь всю суть провидения.             – Ты меня только еще больше запутываешь.              Маг провел тыльной стороной ладони по щеке девушки, и она опустила голову, вспомнив, как стерпела оскорбительную грубость, которая глубоко ранила её.             – Прости мне мою несдержанность, Селена, – произнес Локи, чуть приподняв её голову за подбородок. – Я был сам не свой, не смог совладать со своей яростью, и…             – Я знаю, откуда это, – прервала его ведьма внезапно. – Локи, рядом со мной тебе не нужно прятаться. Никогда. – Подавшись вперед, ближе к нему, она обожгла горячим дыханием его кожу, а затем все так же порывисто вовлекла юношу в поцелуй. Впервые она решилась взять инициативу в свои руки, и богу обмана это понравилось. Селена потянула мага на себя за ворот жилета и легла, не прерывая поцелуя.             В этот момент, когда его руки забирались под её платье и на ходу разрывали ткань, девушка думала лишь о том, что до безумия и дрожи любит его, что прощает его в тот же момент, как только он наносит ей удар. Невозможно оторваться, невозможно воспротивиться своему сердцу и даже тому неизвестному будущему, которое ждет их обоих. Будь что будет. Зато сейчас они вместе, и этому уж точно никто не сможет помешать. Селена полуобнаженная внезапно остановила колдуна, когда он раздвинул её ножки, и привыкший к её послушанию Локи крепче сжал её тело в своих руках.             – Нет, постой… Я хочу по-другому, Локи, слышишь? – настойчиво заявила она и сама с трудом верила в свое дикое и сумасшедшее желание. Колдун недоуменно посмотрел на ведьму, взгляд которой хоть и выражал волнение и страх, все же был серьезным и решительным. – Иначе эта стена так и будет стоять между нами. Сделай это, умоляю.             – Ты в этом точно уверена? – прошептал Локи, чуть ослабив объятия. Селена нервно и быстро закивала головой, словно боялась передумать. – Я не могу обещать, что тебе понравится.             – Все равно. Я хочу этого. Пожалуйста. – Селена учащенно дышала, стаскивая с плеч остатки очередного разорванного платья и оставаясь теперь в одном лишь нижнем белье. Сглотнув, ведьма немного сжалась от внезапно налетевшей легкой прохлады, и не сразу заметила, что они переместились в спальню из гостиной. Бегло осмотревшись вокруг, Селена немного отпрянула от Локи.             – Здесь будет удобнее, – прошептал он. Ведьма натянуто и мимолетно улыбнулась, подняв на юношу серые глаза. Она предпочла наблюдать за тем, как он меняет цвет своей кожи, как в его зрачках разгорается алый огонь. Мгновенно неистовый холод, исходящий от Локи-ётуна, объял, и она задрожала, но постаралась взять себя в руки, успокоиться и привыкнуть. Мурашки тотчас же покрыли её бледное тело, она стиснула зубы, чтобы те не стучали, и неотрывно глядела в покрытое ледяными узорами лицо бога лжи.             Локи несмело и очень осторожно протянул к ней руку и коснулся бархатной кожи. От жгучей боли Селена зашипела, и маг тут же прервал этот контакт.             – Нет, – ведьма, взяв его ладонь, приложила её к своей груди. Мороз нещадно жег нежную кожу, и девушка терпеливо сносила каждый из этих ожогов. Прильнув к магу всем телом, она едва не задохнулась от зимней стужи, которая воцарилась в помещении, и Локи больше не собирался сдерживать себя. Он немедленно завладел её губами, проникая языком в её рот, и заставил лечь на подушки. Ей будет больно, страшно и холодно, очень холодно, но Лафейсон все равно заставит её обливаться потом. Этот опыт теперь увлек и его, и ему непременно хотелось соития в виде ётуна, хотелось обуздать свою истинную сущность и слиться воедино с этим ангелом, что стонет под ним и корчится от боли, получая многочисленные ожоги.             Сквозь слезы Селена целовала его, а после доверчиво подставила его губам свою шею, которую он украсил не только ожогами, но и укусами. Грудь, плечи, ключицы – все подверглось его ледяным ласкам. Селена не успела опомниться, как вдруг почувствовала, что изнутри как будто все покрывается инеем, что кровь стынет в жилах, а дрожь все усиливается. Она прикрыла глаза, позволяя пальцам Локи проникать в глубины её тела, заполнять её и в конце концов притеснять первобытный ётунский мороз волной прокатившегося жара.             Издавая шипение и стоны, ведьма подмахивала бедрами, ерзала, сгребая простыни под себя, запрокидывала голову и порой взмывала вверх, пронзительно и громко вскрикивая. Тело щипало, жгло и одновременно сгорало, все ощущения абсолютно смешались, и ведьма утопала в этой их неразборчивой гамме, её бросало из стороны в строну, застывающий лед плавился, а потом вновь замерзал.             Локи теперь не мог остановиться, хоть и понимал, что причиняет ведьме несравнимую ни с чем боль, пусть даже и смешивая её со сладостным наслаждением. В своем предвкушении слиться с ней маг постепенно теряет контроль, перед глазами все плывет, и даже её измученное выражение лица, но он продолжает ласкать её, целовать её губы, приводя в сознание. Он старается незаметно заменить свои пальцы и проникает в девушку настолько медленно и аккуратно, насколько хватает его собственного терпения. Ему хочется шепнуть ей что-то нежное и приятное, но на это попросту не остается сил, и разум полностью отключается, все слова вылетают из головы. Она увидела между ними стену, которую он старался не замечать, и теперь пришло время разрушить её. Столько времени они были связаны: она – верой в закон, а он – презрением к самому себе. Пора распутать прежние узлы, чтобы связать их сегодня вместе, настолько крепко, чтобы ни время, ни норны не разорвали их.             И пусть это доставило непереносимую, рвущую боль, но в девичьем крике послышалось имя того, кто ей причиняет эту незабвенную боль. Селена практически перестала ощущать себя – только неимоверный острый холод. Словно ставшая его неотрывной частью, его сердцем, его вместилищем, она теснее прижималась к ётуну, как будто стремясь раствориться в нем, потихоньку заживляя его кровоточащие раны и принимая часть той прикипевшей к нему боли на свою душу и привязывая себя к нему крепчайшими узлами.