Drag Me Through Hell

      Каз был расстроен. Он выяснил как можно больше информации об усилителе Гриши, прибывающем в порт, не вызывая тревоги. Ему нужно было знать название корабля, на котором он находится, и причал, у которого корабль будет пришвартован во Второй гавани. Проблема была в том, что эта чёртова штуковина ещё не покинула Равку, так что информация не попала в офис начальника порта. Казу предстояло ждать не меньше двух недель, прежде чем стоило посылать Родера вломиться в порт и просмотреть бухгалтерские книги, чтобы выяснить, какие корабли идут из Равки и каким из них будет уделено особое внимание. Две долгие недели, в течение которых любая из других банд в Бочке может пронюхать о золотой жиле, которая скоро приплывёт в порт. И ещё дольше, пока эта чёртова штука вообще доберется сюда. Бреккер выплеснул своё разочарование самым лучшим способом — работой.       Через несколько дней у него был назначен бой, в котором примут участие по меньшей мере три жертвы. Вероятно, им придется снизить частоту проведения фальшивых боев, чтобы надзорные органы не сунули свой любопытный нос. Просто это был такой большой заработок и любимое развлечение многих отбросов, которые в нём участвовали.       В данный момент Каз читал бухгалтерскую книгу, которую Родер прихватил из Пятой гавани, анализируя список имён моряков, туристов, купцов и тому подобных людей, которые прибудут в порт на следующей неделе. Ни одно из них не показалось ему знакомым, что было плохо. Заниматься консалтингом с совершенно неизвестными людьми ему не нравилось. Он предпочитал просчитанный риск.       Он скучающе затянулся сигаретой и закрыл глаза, когда дым заполнил его легкие. Он выдохнул. Вкус дыма успокаивал. Он не давал ему заснуть.       Кто-то сел напротив Бреккера за пустой игорный стол, который он сейчас занимал. Каз поднял голову и увидел нетерпеливые серебристые глаза Кати, наблюдавшие за ним. Сегодня она была одета в бледно-голубое платье с квадратной горловиной и рукавами до локтей, манжеты окантованы кружевом.       — Чем могу помочь? — спросил он, пока она молчала.       — Ты сказал, что научишь меня правильно воровать. Я всё ещё жду этого.       Каз рассматривал лежащий перед ним документ. Ему было ужасно скучно, и ему некуда было деться на несколько часов, пока он не встретится с Лив, главной в Лиде, у Западного Обруча после заката.       — Хорошо. Сейчас ты свободна? — спросил он, складывая бумаги.       — Ты мой босс, ты и скажи, — поддразнила Катя, ухмылка дёрнулась в уголках её полных губ.       — Тогда пойдём, урок в моём кабинете.       Каз поднял трость и направился к открытой двери своего кабинета, Катя шла за ним. Хотя в клубе сейчас было довольно тихо, если Катя хотела учиться, лучше всего было бы, чтобы её как можно меньше отвлекали.       Войдя внутрь, он положил бухгалтерскую книгу на свой стол и попросил её закрыть дверь. Платье, в котором она была, не очень подходило для демонстрации, карманов почти не было.       — Итак, вот с чего мы начнем, — сказал он, доставая из карманов брюк бумажник, часы и пачку крюге и кладя их на стол. Затем он снял своей темно-черный пиджак и протянул его ей. — Надень это.       Катя держала его на расстоянии вытянутой руки, словно парень сошёл с ума.       — Он будет мне слишком велик.       — Да, но у него есть карманы, в отличие от твоего платья, — сказал Каз. Он потуже застегнул перчатки и убедился, что они плотно сидят на запястьях, а также опустил манжеты рубашки, чтобы прикрыть края кожи. Он был достаточно опытным карманником, чтобы не задевать руками кожу при подъеме, но всё же лучше перестраховаться. Знание того, что он будет поднимать в первую очередь свой собственный пиджак, и что он будет слишком велик, чтобы даже рискнуть прикоснуться к Кате, позволило ему легко дышать.       Пока он проверял свою одежду, Катя натянула его. Она была права, он был ей до смешного велик. Ей пришлось подтянуть рукава до локтей, чтобы сохранить возможность пользоваться руками. Но он служил своей цели.       Каз взял бумажник и пачку крюге, которые он положил на стол, и протянул их ей.       — Положи это в карманы по своему выбору, — он сделал вид, что закрыл глаза, пока она засовывала бумажник во внутренний карман пиджака, а крюге — во внешний.       — Готово, — сказала она. Каз открыл глаза и сделал шаг вперед в её личное пространство, он был выше, и Кате пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. Он мгновенно окунулся в мягкий цветочный аромат, который, казалось, исходил от неё. Бреккер проигнорировал его.       — Первое, что нужно понять, когда обшариваешь карманы, это то, что люди могут одновременно обращать внимание только на одну вещь.       Катя скептически подняла бровь.       — Одну вещь? Я могу концентрироваться на нескольких вещах одновременно.       — Ты уверена в этом? — спросил Каз. — Ты заметила человека, стоящего в углу позади тебя?       Когда Катя удивлённо повернулась, чтобы посмотреть на пустой угол, пальцы Каза легко скользнули во внутренний карман пиджака, который он надел на неё, сомкнулись над краем кожи, и он позволил движению поворота вытащить бумажник из кармана. Каз уже переложил его в другую руку и положил в свой карман, когда она оглянулась на него с суженными глазами.       — Прости, я сказал «человек в углу»? Я имел в виду стул у двери, — он широко улыбнулся в ответ на её взгляд. Парень провёл руками в перчатках по строгим плечам пиджака, комично большого на маленькой фигуре, под предлогом проверки того, насколько плохо он на ней сидит.       — Новые часы? — он посмотрел вниз на тонкий ремешок на её левом запястье, а когда она тоже посмотрела вниз, он без труда снял два кольца с её правого уха. Катя обхватила пальцами другой руки кожаный ремешок своих часов.       — Да. И ты их не получишь.       — Кто сказал, что я собираюсь? Может, я просто каталогизирую инвентарь, — усмехнулся Каз, пряча украденные золотые обручи в ладонь, которая всё ещё лежала на широком плече пиджака. Умные серые глаза Кати снова сузились.       За дверью клуба раздался громкий стук, и Катя подпрыгнула. Они одновременно посмотрели на дверь, и Каз переместил руку на её плечо, чтобы ловко расстегнуть застежку на цепочке. Он держал цепочку неподвижно, пока она оглядывалась на него.       — Что это было?       — Понятия не имею, — ответил он, всё ещё держа цепочку у неё на шее. Вдруг он снова посмотрел на дверь. — Ты это слышала?       Катя нахмурила брови и вернула своё внимание к двери.       — Нет? — когда она слегка наклонилась в сторону, чтобы лучше слышать, Каз снял ожерелье с её кожи и намотал его на костяшки пальцев, а затем опустил в карман.       — Я уверен, что ничего страшного, — Каз взялся за лацканы пиджака под видом того, чтобы разгладить их. — Это выглядит на тебе нелепо, мы должны сшить тебе нормальный пиджак. Или хотя бы пальто, — острые глаза Кати внимательно следили за движением его рук в перчатках. Он ухмыльнулся. — Сделай одолжение, подними руки.       Бездумно она сделала это, подняв их под углом девяносто градусов от боков. Каз прищёлкнул языком, обойдя вокруг неё, и провел рукой в перчатке по огромной ткани, слишком мешковатой, чтобы она могла почувствовать под ней что-то. Он погрузил пальцы во внешний карман и вынул пачку крюге, которую она туда положила, пиджак был так далек от тела Кати, что она не почувствовала движения в кармане.       — Хорошо, можешь опустить их.       — Ты определённо уже начал, не так ли? — спросила Катя, её щёки окрасились в розовый цвет, когда она потянулась к внутреннему карману пиджака.       Каз вытащил левой рукой из кармана бумажник, который он украл первым, и пожал плечами.       — Может, тебе стоит проверить, — он крепко похлопал её по плечу, оставив бумажник лежать на месте. Пока она поворачивала голову, чтобы увидеть причину нового веса, Каз другой рукой расстегнул застежку на её часах и держал их неподвижно, пока она не потянулась этой рукой за бумажником. Когда Катя отстранилась, Каз позволил часам упасть в его руку. Он также вырвал бумажник из её руки, прежде чем она успела его схватить.       — Хорошо, что ещё? — она вздохнула, протягивая руку за бумажником. Он вернул его ей и принялся вытряхивать из карманов крюге, часы, ожерелье и серьги.       — Я действительно не знаю, как тебе удаётся вытаскивать их, не прикасаясь ко мне, — ворчала она, кладя всё на стол Каза и пытаясь снова вставить золотые кольца.       Каз пожал плечами и разгладил манжеты своей рубашки по краям перчаток.       — Годы практики.       — Верно. Поэтому люди могут уделять внимание только одной вещи одновременно, — повторила Катя то, что он сказал ей в самом начале, когда она убирала всё в соответствующие карманы и застёгивала ожерелье.       — Правильно. Есть ещё пара вещей, которые я хочу, чтобы ты запомнила о том, что только что произошло — я по-разному говорил тебе, где я хочу привлечь твое внимание. Иногда я подразумевал это, а иногда давал явные указания. Если ты схватишь голубя на улице и спросишь дорогу, начнёшь указывать, и он будет смотреть именно туда. Они не будут смотреть на твои руки.       Катя кивнула с пониманием.       — Хорошо, на этот раз попробуй обмануть меня.       Хотя Каз мог справиться с ковырянием в чужих карманах, поскольку он полностью контролировал, куда направлены его руки, где находится их внимание, и он знал, что ему не грозит опасность быть застигнутым врасплох, он не мог заставить себя позволить Кате практиковаться в ковырянии в его кармане. Мысль о том, что она находится в его пространстве, контролирует его внимание, что она может случайно прикоснуться к нему, а он не готов к этому — это было не то, с чем он мог смириться.       Поэтому, объяснив ей несколько приемов и продемонстрировав их на ней в смехотворно большом пиджаке, он привёл Джеспера в качестве тренировочного манекена.       — Сначала ты немного столкнешься с ним. Затем, извиняясь, похлопай одной рукой по его нагрудному карману, а другой по плечу. — Каз продемонстрировал на Джеспере в замедленной съемке.       — Начнёшь отходить, но в последнюю секунду наклонишься назад и спросишь, сколько время. Рука на груди поднимается, рука на плече остаётся.       Серебристо-серые глаза Кати с интересом следили за каждым его движением.       — Он проверяет часы, ты сжимаешь его плечо, рука на груди идёт во внутренний карман, — его рука в перчатке исчезает под лацканом Джеспера. — Ты не можешь задерживаться дольше, чем ему нужно, чтобы посмотреть на часы.       Джеспер сделал вид, что проверяет свои наручные часы, а Каз достал из внутреннего кармана цветочный платок.       — Жаль, что у меня в карманах нет ничего более интересного, — сказал Джеспер, опуская запястье.       — Даже не знаю, — прокомментировал Каз, используя платок, чтобы стереть пылинку с револьвера с перламутровой рукояткой в другой руке. — Я бы сказал, что на тебе много интересного.       Катя рассмеялась, когда Джеспер нахмурился и схватился за свой пистолет, который Каз вынул из кобуры на бедре.       — Эй!       — Твоя очередь, — Каз повернулся к Кате и протянул Джесперу револьвер, чтобы тот положил его в кобуру.       Бреккер отступил назад, и Катя шагнула на его место. Она копировала его движения в точности, как он показывал ей, причем её движения выглядели более естественно, чем его собственные, когда её голая рука легла на грудь Джеспера, а она выгнулась к нему в притворном извинении.       Каз объяснил ей, как украсть булавку для галстука мизинцем и безымянным пальцем, бумажник практически из любого кармана, который может быть у мужчины, часы с запястья одной рукой. В отличие от Джеспера, который пытался научить её, Каз дал подробные рекомендации о том, как на самом деле отвлечь: спросить дорогу, время или притвориться, что она их откуда-то узнала. Он даже посоветовал Кате всегда носить с собой маленький пузырёк, чтобы вызвать фальшивое пролитие — отличная причина, чтобы потрогать кого-нибудь — трюк, которым он часто пользовался в молодости.       Он позволил ей тренироваться часами, Джеспер поменялся с Голди после нескольких часов. Каз терпеливо наблюдал за ней из своего кресла, поправляя её и внося предложения с каждым новым подъемом, который она пробовала. Он ожидал, что через некоторое время ей это надоест, но она, казалось, была полна решимости продолжать до тех пор, пока у него не останется ничего, что можно было бы покритиковать. Когда он объявил время, чтобы идти на встречу, её голубино-серые глаза всё ещё горели от возбуждения.       — Завтра снова? — спросила она с таким тёплым выражением лица, что у него самого потеплело на коже. Он заставил себя сказать «да».       На следующий день он застал её в клубе раньше обычного, она болтала с Аникой и Пимом у бара, пока они готовились к началу дня. Сегодня на ней было платье глубокого бордового цвета, с бретельками на плечах, а не с полными рукавами. На ее плечах было несколько слабых веснушек. Её полные губы были накрашены в тон платью. При виде него они изогнулись в яркой улыбке.       — Я почти отняла у Пима пистолет! — она указала на лохматого громилу, который покачал головой, смеясь над ней.       — Ключевое слово — почти.       Катя пожала плечами и оглянулась на Каза.       — Ты можешь идти и делать всё, что тебе нужно до открытия, а я подожду здесь, пока ты не закончишь.       Каз поднял бровь, когда ему сказали, что он может идти делать «всё, что ему нужно» в своём собственном клубе. Он уловил, как Пим подавил смех в кулаке по поводу увольнения, и сузил глаза.       — Займись чем-нибудь полезным, пока я не вернусь, — ответил он и, прихрамывая, направился в свой кабинет. По правде говоря, разбираться нужно было относительно в немногом. Была середина недели, поэтому бухгалтерия не требовала разбора, нужно было только подписать пару поставок алкоголя, и он был бы свободен.       Когда Каз вернулся, Катя помогала вытирать столы. Появилось ещё несколько человек, готовых к работе. Некоторым из них парень поручал работу на улицах, возле порта и Крышки, чтобы привлечь клиентов, другим — помогать обустраивать клуб.       Когда не осталось никого, кому можно было бы отдать приказ, он повернулся лицом к девушке в бордовом платье, которая ждала его.       — Ты всё помнишь со вчерашнего дня?       — Да.       — Докажи это, — он стряхнул с себя пиджак и протянул ей. Катя надела его, ткань облепила её, как и раньше. — Руки вверх.       Она проигнорировала его и сморщила нос.       — Я больше на это не поведусь.       Каз ухмыльнулся и начал кружить вокруг неё. Она медленно повернулась на месте, не сводя с него своих умных, кошачьих глаз.       — Какого цвета куртка на Пиме? — спросил Каз, его глаза метнулись вверх, чтобы посмотреть за её спиной на громилу у двери, пытаясь соблазнить её сделать то же самое.       — Зелёный, — легко ответила Катя, не оборачиваясь. Небольшая улыбка скривила уголки её темных губ. — Постарайся.       Ответная улыбка Каза появилась раньше, чем он дал ей разрешение. Он посмотрел прямо на дверь как раз в тот момент, когда она распахнулась, и Голди нырнул внутрь. В удачное время.       — Голди только что вошёл.       Катя недоверчиво хмыкнула.        — Привет, Голди! — позвала она, не оглядываясь через плечо.       Голди посмотрел на них двоих, он мог видеть только спину Кати, но Каз знал, что они выглядят странно: Катя в пиджаке, он в белой рубашке и жилетке стоит слишком близко к ней, чтобы быть непринужденным.       — Какого хрена вы, ребята, делаете? — ответил Голди на приветствие Кати, направляясь к ней.       При звуке его голоса глаза Кати расширились, и она наконец отвернулась от Каза. Он не теряя времени достал часы из кармана пиджака. Когда она оглянулась, он самодовольно покачивал пальцем в перчатке на одном уровне с её лицом. Она нахмурилась.       — Нечестно, я думала, ты лжёшь.       — Совершенно справедливо, — не согласился Каз, опуская часы в её раскрытую ладонь. Катя сняла пиджак и передала часы обратно. От него снова исходил мягкий цветочный аромат. Сирень и мёд. Он понял это, когда натягивал его на плечи и поправлял лацкан.       — Мы вернулись к практике, — Катя ответила на вопрос Голди, пока Каз отступал назад.       — Вообще-то я подумал, что ты можешь попробовать сегодня здесь, это легче провернуть на том, кто этого не ожидает, — Каз кивнул на игорный салон вокруг них. В нём было полдюжины людей, которые расставляли столы, отсчитывали покерные фишки, прибирались после прошедшего дня. И в ближайшие несколько часов он будет постоянно заполняться.       Катя удивленно подняла на него глаза.       — А если меня поймают?       — Мой совет — уворачивайся.       Никто из отбросов не будет пытаться ударить её, если поймают. Она была практически одной из них. Они, по крайней мере, дадут ей шанс объясниться, а потом, возможно, посмеются над ней.       Каз нашёл место у бара, которое служило хорошей точкой обзора. Он прислонил трость к стойке и прикурил сигарету, следя взглядом за Катей. Казалось, она пыталась высмотреть подходящую жертву. Она по-прежнему находилась рядом с Голди, опираясь на игорный стол, но её внимание мелькало по залу, обращаясь к каждому из тех, кто готовился к этому дню.       Наконец, она отправилась в путь. Лавируя между столами, она направилась к Родеру, который раскладывал покерные фишки в задней части дома. Каз наблюдал, как она вовлекла его в разговор, потянувшись вверх, чтобы смахнуть воображаемую пыль с его плеча. Родер повернул голову, чтобы проследить за этим движением, и Каз увидел, как она другой рукой расстегивает ремешок его часов. Так, стоп… Она этого не сделала. Слишком желая достать часы, Катя не стала дожидаться, пока Родер сдвинется с места, и потянула его за запястье. Он посмотрел вниз и поймал её.       Каз покачал головой и слегка рассмеялся, стряхивая пепел со своей сигареты на поднос на барной стойке. Хотя он не мог видеть её лица под этим углом, он не сомневался, что она стала бы ярко-розовой.       Он сделал ещё одну затяжку, когда Родер тоже засмеялся, и ободряюще похлопал Катю по руке, прежде чем снова застегнуть часы. Она оставила его и направилась к Казу в баре.       — Не говори ничего, — Катя подняла руку, и он выдохнул свою порцию дыма. — Я точно знаю, что я сделала не так, и это больше не повторится.       Он поднял брови и опёрся локтём на столешницу.       — Если ты точно знаешь, что ты сделала неправильно, тогда зачем ты вернулась сюда?       — Потому что я знала, что ты будешь отчаянно пытаться что-то сказать, — она посмотрела на Каза и скрестила руки на груди. Это движение привлекло внимание к тому, насколько низко было её платье. Он не поддался искушению отвести взгляд от её ярких серых глаз.       Бреккер скривил губы, давая понять, что не скажет ни слова, и жестом руки, держащей сигарету, обвёл клуб, показывая, что она может выбрать и попробовать ещё раз. Её глаза сузились ещё больше, прежде чем она повернулась на каблуке и снова ушла.       На этот раз Ротти был неудачной мишенью. На этот раз она использовала другой подход. Каз наблюдал, как Катя, похоже, зацепилась лодыжкой за ножку стула, мимо которого проходила, и тяжело упала на Ротти. Он поймал её за руку и с её помощью перевернул Катю вертикально, прежде чем она успела упасть на землю. Пока они разговаривали, Каз потушил сигарету в пепельнице, его взгляд остановился на руках Кати. Она снова взялась за часы — несомненно, чтобы доказать, что она может.       Она похлопала одной нежной рукой по груди Ротти, а другой скользнула по его запястью. Но на этот раз она не забыла подождать. Через несколько секунд Ротти отступил назад с вежливой улыбкой и отстранил своё запястье, чтобы не почувствовать момент, когда часы расстанутся с ним.       Катя завела обе руки за спину и застегнула кожаный ремешок на своём запястье, показав его Казу. Он усмехнулся.       После этого первого успеха её уверенность возросла. За прошедший час она успешно вытащила два бумажника, кольцо с ключами, ещё трое часов и пистолет. Она с гордостью покрутила пистолет на пальце, в который уже раз за день возвращаясь к Казу в бар и укладывая свои призы.       Он следил за её небольшими трофеями и давал ей советы, когда она приходила с новыми.       — Аника предпочитает левую сторону.       — Раске хранит все ценные вещи во внутреннем кармане.       — Ты немного медлила с уходом от него, ты хочешь уйти до того, как они успеют понять, что что-то пропало.       Когда посетители начали просачиваться внутрь и заполнять столики, Каз решил, что пора заканчивать. Он не хотел, чтобы стало известно, что в его клубе готовят карманников, это отпугнуло бы туристов.       — Всё, веселье закончилось, — обратился он к Кате, когда она подошла. Девушка оглядела растущее число клиентов и кивнула в знак согласия. — Тебе решать, хочешь ли ты вернуть их владельцам, — он кивнул на ее «трофеи», — но раз уж ты закончила, я хочу, чтобы ты сегодня же занялась делом.       В течение следующих нескольких дней это превратилось в рутину. Каз наблюдал за тем, как Катя обкрадывает команду, когда они готовятся к работе, и давал ей советы. Он твёрдо верил, что практика совершенствует, когда дело касается кражи, и она доказывала его правоту. С каждым часом тренировок она становилась всё лучше. Даже когда отбросы догадались, что она задумала, она всё равно могла украсть их бумажники, булавки для галстуков и всё, что было у них в карманах.       У Каза было очень мало поводов для критики. Катя овладела этим навыком удивительно быстро. Она могла с легкостью отвлекать внимание и, казалось, обладала невероятно лёгким прикосновением. Но тогда у неё был отличный учитель.       На четвёртый день после первого урока Каз вошёл в клуб Воронов, поймал взгляд Кати и рывком головы указал ей на улицу. Она вышла через секунду, на ходу натягивая пальто. Несмотря на небольшое потепление, наступившее в Кеттердаме в середине весны, погода по-прежнему оставалась пасмурной, а солнечные дни были редки. Он посоветовал ей купить пальто с глубокими карманами, чтобы было куда спрятать выручку; на следующий день она пришла в шикарном черном шерстяном пальто.       — Почему мы здесь? — спросила она. Каз не ответил, а просто повёл её по улице и свернул на Гельдерштраат, более широкую улицу с каналом, идущим вдоль центра. Здесь было гораздо оживлённее, стояли небольшие ларьки с уличной едой, а туристы сновали туда-сюда по магазинам.       — Для хорошего вора это игровая площадка, — сказал он низким голосом, наклонив голову к ней, чтобы его не подслушали.       Взгляд Кати метнулся к нему, её серые кошачьи глаза расширились от удивления.       — Ты имеешь в виду?       Он жестом попросил её пройти вперед, опираясь на трость. Она поискала на его лице признаки шутки и, не найдя их, повернулась, чтобы осмотреть свои владения. Небо было пасмурным, но облака были светлыми, что означало, что дождя в ближайшее время не будет. Это было хорошо, потому что это означало, что туристы и другие гости города выходили на улицу толпами. Они шли парами или группами, некоторые в одиночку, настолько отвлечённые торговцами, зазывающими из своих магазинов и уличных лотков, что смотрели во все стороны, сталкиваясь плечами друг с другом, похлопывая незнакомцев, когда те извинялись, везде были непринужденные улыбки. Мечта карманника.       Катя была поглощена толпой, как только шагнула в неё. Каз смотрел, как её карамельные волосы пробиваются сквозь людей, входящих и выходящих из магазинов и переходящих мосты через канал, пока она не дошла до другого конца и не повернулась.       Тогда-то и началось настоящее шоу.       Глаза Каза следили за её продвижением по улице. Осторожные удары и прикосновения, хореографически срежиссированные и точно рассчитанные по времени случайности. Он видел, как она спросила дорогу у мужчины в коричневом костюме, указывая на канал, и, пока он смотрел туда, куда она указывала, вытащила бумажник из кармана его пиджака. Она врезалась в бок женщины, на которой в момент их столкновения был золотой браслет, и уж точно его не было, когда Катя улыбнулась в знак извинения и продолжила свой путь.       «Я определенно не учил её этому», — подумал Каз, когда Катя остановилась, чтобы похвалить женский шарф, одной рукой касаясь узорчатого материала, а пальцами другой руки доставая из открытой сумки другую изящную сумочку. Она медленно, но уверенно продвигалась по улице, прилив и отлив толпы дополнял её невысокий рост, и даже если бы кто-то захотел проследить за ней после того, как она прошла мимо, ему пришлось бы нелегко. Каз переместился и поднялся по лестнице на один из мостов, перекинутых через канал, чтобы иметь более высокую точку обзора для наблюдения.       Он не мог не улыбнуться, когда Катя взяла туристическую карту со стенда возле одного из магазинов, а затем использовала её как прикрытие, когда просила помощи у мужчины в тартане, указывая в замешательстве на разные места на карте. Под картой, которую она обманом заставила его держать для неё, она вытащила из его карманов все деньги. Когда он закончил объяснять ей какой-то маршрут, она сложила карту и с благодарностью сжала его руку, и Каз был уверен, что от её прикосновения у мужчины пропали часы.       Солнце выглянуло из небольшого просвета в тонких облаках, и Каз наклонил шляпу, чтобы лицо было в тени, и яркий свет не мешал ему видеть.       Наконец она снова оказалась рядом с ним, её щеки порозовели от возбуждения, солнечный свет падал на карамельные волосы, в серых глазах появился возбужденный блеск, и они засияли серебром. Бреккер поднял бровь и почувствовал, как ухмылка скривила его губы. Повеселилась?       Она улыбнулась в ответ, с трудом подавляя хихиканье. Он шагнул в сторону, жестом приглашая её следовать за собой, и отошёл немного в сторону от моста так, что они оказались за углом здания.       В его руку в перчатке были вложены красивые часы.       — В качестве благодарности.       Каз полюбовался часами, перевернув их. Часы были хорошо сделаны, из золота и стали, с толстым кожаным ремешком. Вес часов не только говорил об их ценности, но и делал их рискованным предметом. Он хорошо её обучил.       — Давай, нам пора возвращаться, — прохрипел он, убирая часы в карман. — Мне нужно подготовить тебя к завтрашнему бою.

***

      Организация боёв была такой же, как всегда. Они придумывали новые имена для бойцов, он поручал паре уловщиков приводить выбранных им для вечера жертв, и все они собирались стать богаче на несколько тысяч крюге.       Проблема возникла как раз в тот момент, когда прозвенел первый звонок на бой. Раздался птичий крик, громко и отчетливо перекрывший шум внутри склада. Все отбросы замолчали, а несколько их жертв растерянно оглядывались по сторонам. Затем:       — Городская Стража.       В течение нескольких минут царил хаос, пока все пытались убраться из помещения. Птичий крик был предупреждением от наблюдателей, размещенных снаружи склада, настоящая Городская Стража приближались к ним.       Каз покинул основное помещение быстрее, чем большинство людей успело осознать происходящее, выйдя через запасной выход, который привёл его в старые, заброшенные офисы в задней части здания. Там был выход для персонала, который вёл на боковую улочку вдали от главных входов, и он надеялся, что у Городской Стражи уйдёт какое-то время на то, чтобы обойти этот путь.       Каз обогнул угол, низко пригнув голову, чтобы край шляпы скрыл его лицо, если он столкнётся с каким-нибудь стражником, который шёл этим путём. Парень молча проклинал своих знакомых в Городской Страже, он платил им хорошие деньги за то, чтобы его заранее предупреждали о подобных рейдах. К сожалению, ему не удастся разбить череп тому, кто всё испортил — стражники гораздо лучше реагируют на мёд, чем на уксус, и, скорее всего, он будет разгромлен ещё на несколько сотен крюге в месяц.       Каз вышел из одного из служебных выходов склада и увидел борющуюся Катю с руками, прижатыми униформой. По её щекам текли слезы, и она, похоже, рассказывала офицеру историю, предположительно, о том, что она была невинным зрителем, не имеющим никакого отношения к незаконной деятельности, происходящей внутри. К счастью для неё, охранник, чьи мясистые руки сжимали её запястья, был более чем знаком Казу.       — Добрый вечер, Страуд, — представился он и преклонил шляпу перед офицером.       Страуд, молодой усатый новобранец, поднял голову.       — Бреккер, — он кивнул в ответ в знак приветствия, а затем перевел взгляд с Каза на Катю, которая затихла в его руках. — Эта твоя? — спросил Страуд, слегка подтолкнув Катю рукой, которая не сжимала её запястья за спиной. Катя выглядела возмущённой и открыла рот, но Каз прервал её, забава окрасила его тон.       — Так и есть. Я был бы признателен, если бы ты её отпустил, — Каз вытащил из кармана тонкий клин наличных и продемонстрировал его в рукой в перчатке, чтобы Страуд мог видеть. — Очень признателен.       Страуд немедленно отпустил запястья Кати и шагнул вперёд, чтобы получить свою награду за это.       — Меня и моего помощника здесь никогда не было. Ты понял? — спросил Каз, удерживая деньги от жадной руки Страуда, пока тот не согласился.       — Да, я понял. Я всё проверил, ничего не увидел, — Страуд нетерпеливо кивнул. Каз отдал деньги и посмотрел на Катю, которая хмуро наблюдала за всем этим обменом.       — Пошли, — приказал Каз и повернулся, чтобы направиться по боковой улице. Если бы стража подозревала его в причастности к ночным событиям, они бы не ожидали, что он уйдёт пешком. Кроме того, если бы у Голди было хоть немного здравого смысла, он бы уже отправился на лодке от их обычного места побега.       — Знаешь, у меня всё было под контролем еще до твоего прихода, — надулась Катя, а Каз закатил глаза к небу.       — Я думаю, что фраза, которую ты ищешь, это «спасибо».       — Спасибо, но у меня всё было хорошо.       — Не за что, Катя, милая, ты так очаровательна, когда благодарна, — Каз посмотрел вниз, чтобы увидеть, как Катя гримасничает, и поборол собственную улыбку.       — Итак, сколько именно человек из Городской Стражи у тебя в кармане?       — Похоже, недостаточно, — проворчал Каз, хмуро глядя вперёд. Серые тучи впереди, казалось, ещё больше нависли над ними, преждевременно затемняя улицы. И туристы, и местные жители спешили по улицам, с тревогой поглядывая на небо.       Катя задумчиво промурлыкала рядом с ним, не отставая от его шага. Он опустил взгляд на её золотистые волосы и лишь на секунду заметил маленькие, замысловатые косички, которые она заплела на макушке, вытягивая пряди, которые должны были прикрывать кольца на мочках ушей. Казалось, она невероятно быстро овладевала любыми навыками работы руками: карманничество, плетение кос, шитьё, игра в карты — список можно продолжать. Ему следовало бы начать учить её вскрывать замки.       — Тебя когда-нибудь арестовывали? — спросила она ни с того ни с сего, когда её серые глаза, потемневшие, как облака над головой, внезапно поднялись к нему.       — Один или два раза, — честно ответил Каз. Он не пытался шутить, но Катя рассмеялась, лёгким, беззаботным смехом, которому не место в глубинах Бочки.       — Дай угадаю, когда ты был намного моложе и менее мудрым, чем сейчас? — в её взгляде мелькнул смех, когда она продолжала смотреть на парня. Каз быстро разорвал зрительный контакт, снова сосредоточившись на булыжниках.       — Менее осторожен, чем сейчас, — поправил он.       — Интересно, меня когда-нибудь арестовывали? — Катя поджала губы, и её голос приобрёл тоскливый оттенок. — Должна же быть запись о чём-то подобном, верно?       Жалость не была чем-то таким, с чем ублюдок из Бочки был слишком хорошо знаком. Это была пустая трата эмоций, пустая трата его времени. Но то, как она говорила, пронзило его нежелательным сочувствием. Обычно, когда люди появлялись в Кеттердаме без ничего, они чаще тонули, чем плавали в безжалостной и недоброй природе города. Катя же каким-то образом вынырнула даже меньше, чем ни с чем. Ни знаний о себе, ни какой-либо жизни, которую она вела раньше, ни денег, ничего, кроме удивительно метких навыков выживания в худших условиях, которые Каз мог использовать. Что бы с ней случилось, если бы она не настояла на том, чтобы он нанял её в клуб? Выжила бы она так долго? Было бы ей лучше?       Прочистив горло, чтобы избавиться от мыслей, терзающих его разум, Каз решил ответить на её риторический вопрос.       — Это так. Но, если ты не разыскиваемый преступник, я сомневаюсь, что у Городской Стражи есть какие-либо файлы из других городов. И всё говорит о том, что ты не отсюда.       — Наверное, это правда, — теперь её голос был тише, а прежний смех давно угас. Челюсть Каза напряглась. Несколько тактов молчания прошло между ними, а затем её улыбка вернулась на место.       — Итак, ты не любишь вафли, как я заметила?       Она имела в виду последний ужин, который она оставила на его столе и который Каз оставил нетронутым. Уголок его рта искривился, и он закатил глаза.       — Нет, когда они покрыты всяким дерьмом, которое ты на них намазываешь.       — Принято к сведению. В будущем никаких десертов как вафли на ужин.       Наверное, он должен наконец-то решить этот вопрос. Он всё время собирался, но каждый раз, когда на углу его стола появлялась новая бумажная коробка, содержимое которой дымилось от тепла, а изнутри исходили восхитительные запахи, он откладывал это на потом. Каз хуже всех помнил, что нужно есть и спать, и он знал это. Не было ничего неприятного в том, что горячая еда ждала его либо поздно вечером, либо после ранних звонков к закрытию. Но он не должен был поощрять этого. Судя по общению Кати с Голди, Нико, даже с Джеспером и Аникой, девушка, похоже, обладала скользким умением располагать к себе других. Он не должен был удивляться, именно это сделало её такой хорошей уловкой для голубей, но он должен был быть осторожен.       — Никакого ужина в будущем, и точка, — предупредил он, его голос прозвучал низко и грассирующе.       Его требование было встречено ещё одним звонким смехом.       — Конечно. Как только я увижу, что ты сам добываешь себе еду, Грязные Руки, я перестану пытаться тебя накормить.       Не в первый раз Каз был вынужден задуматься, храбрая она или глупая. Катя бросалась его прозвищем из Бочки, словно это была шутка, а не заслуженное, тяжело заработанное имя, которое говорило о его многочисленных отвратительных проступках. Однако он не нашёл что-то, чтобы возразить. На самом деле, какая-то крошечная часть его души смягчилась от улыбки, которая украсила её губы, когда она это сказала. Он решил не отвечать.       Пока они шли, начал моросить дождь, который усиливался с каждой улицей, которую они проходили. Он громко плескался в каналах и мешал видеть хоть что-то прямо перед собой, так как падал потоками воды. Не помогало и то, что наступала ночь, и единственным источником света были фонари на улице.       Каз и Катя промокли насквозь под ливнем за несколько минут. Улицы довольно быстро опустели, так как те, кто был на улице, искали укрытия в ближайших открытых заведениях. Ребята дошли до поворота, по которому Катя должна была вернуться в трактир, и Каз приостановился на шаг, готовый кивнуть ей на прощание, а затем продолжить путь по улице, углубиться в Бочку и вернуться в Клепку.       Катя тоже приостановилась, сделала шаг вперед и затем посмотрела на него, колеблясь. Крошечные реки воды текли по её лицу, отчего карамельные волосы казались намного темнее, чем они были на самом деле, на фоне бледной кожи. Ледяные капли скользили под воротником рубашки Каза и по его спине. Он оскалился.       — Что? — он огрызнулся, когда она замолчала. От холода и долгой ходьбы у него начала болеть нога. Он хотел вернуться, чтобы переодеться во что-нибудь сухое.       — Могу я вернуться с тобой в клуб? — спросила она, торопливо обхватывая себя руками.       — Я не пойду в клуб, я пойду в Клепку.       — Это там, где будут Голди и остальные?       Осознание поразило его. Катя хотела проверить, все ли они вышли. Если бы она пошла в гостиницу, ей пришлось бы ждать до завтрашнего полудня, чтобы узнать, в безопасности они или арестованы. Каз знал, что Нико поднимется в его чердачную комнату, чтобы сообщить ему, если понадобится внести залог за кого-либо, но он сомневался, что это будет необходимо. Однако он знал, что девушка, скорее всего, не поверит ему на слово.       Каз мотнул головой в знак того, что она должна последовать его примеру, и они, опустив головы и сгорбив плечи, направились к Клепке.       Он был абсолютно уверен, что Катя никогда не была внутри Клепки, сердца территории Отбросов в Бочке, но он не повернулся посмотреть на неё, чтобы оценить реакцию, когда они остановились возле высокого здания, потемневшего от дождя. На улице было тихо, и свет фонарей мерцал на мокрых булыжниках.       Дверь никогда не запиралась. Слишком много Отбросов жило здесь, всегда кто-то был дома. И никто не был настолько глуп, чтобы пытаться проникнуть в штаб-квартиру одной из самых опасных банд в Бочке.       Гром грянул над головой, когда Каз повернул ручку и вошёл в здание с Катей на буксире. Главный зал находился слева от двери, и в нём было полно народу, в том числе и Отбросов, которые вернулись после драки. У нескольких были мокрые волосы, но большинство, похоже, были в сухой одежде. Слышался звон выпивки и неистовый смех.       Каз снял шляпу и мокрый пиджак и повесил их на пустую вешалку. Оглянувшись через плечо, он увидел дрожащую Катю, ее волосы и платье промокли насквозь, а по шее всё ещё стекали струйки воды. Почему она не надела пальто? Она сейчас заболеет.       — Подожди здесь, — прохрипел он, направляясь к лестнице. Он не заметил ни рыжих волос Голди в салоне, ни крупной фигуры Нико. Джеспер был сегодня с Уайленом, так что он не ожидал увидеть его рядом, и он знал, что эти трое были главной заботой Кати.       Нога болезненно пульсировала, когда он поднимался по лестнице, и Каз стиснул зубы. Как только он окажется в теплой, сухой одежде, боль уменьшится. Она больше раздражала, чем что-либо другое.       Проходя мимо, он заглянул в комнату Голди, где тот увлеченно целовал невысокого брюнета. Каз громко постучал тростью по стене, и двое отпрянули.       — Катя ищет тебя внизу. Возьми ей что-нибудь сухое, мы попали под дождь.       Не дожидаясь ответа Голди, Каз прошёл весь путь до своей чердачной комнаты и закрылся в ней. Похоже, что в ближайшее время притворные бои были невозможны. Ему нужно было заняться планированием замены аферы.