***
Женщина, с которой Каз пришел встретиться в ранние колокола, прислонилась спиной к мосту — промежуточному пункту между территорией Отбросов и Портовых лезвий. Её косы были собраны на макушке и закреплены фиолетовой банданой, которая, как знал Каз, скрывала по меньшей мере четыре небольших клинка. — Выглядишь дерьмово — поприветствовала его Джулс, выпрямившись, когда он, прихрамывая, вышел на мостик навстречу ей. Она была права. Лицо Каза все еще было в синяках от удара об пол в клубе Воронов во время взрыва, и он не спал всю ночь из-за блондинки. Вместо этого он планировал, как раз и навсегда решить проблему с Чёрными пиками. В отличие от него, Джулс выглядела безупречно, несмотря на ранний час. Её смуглая кожа, как у Земенки, сияла в лучах утреннего солнца, отражающегося от воды канала. — На мой клуб напали. Я был занят. — Слышала, — приподняла бровь Джулс. — Чёрные пики уже дали знать о себе? Каз достал из кармана визитную карточку с чернильной иллюстрацией руки, у которой отрезаны первый и второй пальцы. — Нашел это в баре сразу после взрыва бомбы. Джулс сплюнула через край моста. — Они напали на наших самых молодых бегунов на этой неделе. Отрезали им грёбаные пальцы и украли контрабанду, которую они везли из доков. — У меня есть сведения, что Гроенвольд мёртв. Его место занял Крейн. — Каз перевернул карту в руке в перчатке, а затем выбросил её в канал. Хотя он был готов поделиться с Джулс самым необходимым, чтобы привести в действие свой план борьбы с Крейном, он не собирался признаваться ей, что то, что Крейн жив и руководит страной, было для него гораздо большей проблемой, чем для неё. Джулс не пыталась лично убить Крейна, скорее всего, он не жаждал её крови так же, как жаждал крови Каза. — Разве это что-то меняет? Сейчас против нас ведётся война. Мы должны ответить, независимо от того, кто ведёт войну. Каз поджал губы и встретил пристальный взгляд тёмных глаз Джулс. — При всём уважении, я не согласен. Это ещё не война. С нашими ресурсами мы сможем разобраться с Крейном к концу дня. Положим конец Чёрным пикам до того, как они наберут реальные обороты. В ответ он услышал насмешку. — Что решит убийство Самира Крейна? Он уже вбил им в головы мысль, что Чёрные пики могут перехватывать наши поставки, что они могут завладеть нашими территориями. Нам нужна демонстрация силы. Он ценил кровожадность Джулс, но для того, чтобы план сработал, ему нужно было, чтобы она приняла это по-своему. — Я не имею в виду убийство Крейна. Я имею в виду разобраться с ним. Унизить его так, чтобы ни одна крыса из Бочки больше не пошла за ним. И тем же ударом уничтожить остальных лейтенантов Чёрных пиков. Уничтожить всю банду. Между бровями девушки появилась борозда. — Я не могу согласиться ни на что столь амбициозное без согласия Полларда. — Мы оба знаем, что Поллард стар и ленив, — проворчал Каз и достал из внутреннего кармана пачку сигарет, протянул одну девушке, а затем взял и сам. — За последние три года ты приняла все разумные деловые решения для Портовых лезвий, Джулс. — Например, заключить с тобой союз? — Джулс закатила глаза и взяла зажжённую спичку, которую Каз протянул ей, чтобы прикурить сигарету. Она втянула в рот дым. Уголок рта Каза скривился. — Именно. — Я не собираюсь свергать Полларда, — уточнила Джулс с предупреждением в темных глазах. Каз наклонил подбородок в знак согласия. — Но… я готова выслушать всё, что ты придумал, Бреккер. Что тебе нужно от нас?***
Благодаря бессонной ночи, проведенной в интригах, план прошел без сучка и задоринки. Удовлетворение, нахлынувшее на него, когда Аника в шесть колоколов сообщила, что Крейн арестован по нескольким обвинениям в хранении наркотиков и мошенничестве вместе с четырьмя самыми известными членами Чёрных пиков, было приятным. В этом он был хорош. Раскладывать домино и смотреть, как оно падает. Никаких напряжённых, запутанных, разочаровывающих чувств. Заплатить дежурному, чтобы тот пропустил его в камеру Крейна в ту ночь, стоило немалых денег, но оно того стоило. Его ещё не перевели в Хеллгейт, но это произойдет утром. Как и предполагал Каз, его изолировали от других арестованных членов банды. — Теперь ты заставляешь Городскую стражу бороться за тебя? — Крейн поднял голову и усмехнулся, когда Каз вошел в камеру и встал перед ним. — Жалкий. Выглядело так, будто Крейн устроил драку. Его губа была разбита, а под кривым носом запеклась засохшая кровь. Его запястья были прикованы к скамье, на которой он сидел, а плечи сгорблены таким образом, что ребра были либо сломаны, либо ушиблены. Если кто-то из них и выглядел жалко, то только не Каз. — Я решил, что это достойное завершение твоего недолгого правления. — Каз небрежно прислонился спиной к решётке и пригладил волосы. — Ты взорвал мой клуб. — Ты должен был убить меня, — Крейн попытался сесть прямо, но, похоже, ему это не удалось. — Чёрные Пики выведут меня на чистую воду. А потом я приду за тобой. Думаешь, то, что я делал раньше, было плохим, малыш? Ты еще ничего не видел. Губы Каза скривились. — О, я ещё не хочу, чтобы ты умер, Крейн. — Он оттолкнулся от прутьев и шагнул вперед, приседая, чтобы Крейн мог посмотреть ему в глаза и понять, что он говорит серьёзно. Этот человек превратился из зануды в человека, заложившего бомбу в самом сердце деятельности Каза. Там, где работали и жили самые верные и надёжные члены его банды. В памяти всплыли широко раскрытые испуганные серые глаза Кати, её покрытая пеплом кожа. Если бы в момент взрыва бомбы она играла в карты за своим обычным столом, неизвестно, в каком состоянии она бы находилась. Её стол был полностью уничтожен. А вместе с ним и вся сдержанность, с которой Каз относился к Самиру Крейну. Голос Каз смягчился. — Я хочу, чтобы ты наблюдал, как я разрушаю всё, ради чего ты работал, одинокий и ненавидимый теми, кто когда-то был тебе предан. — Сузившиеся глаза Крейна подсказали ему, что он не уверен, что Каз имеет в виду. — Ты не слышал? Произошла «утечка» информации изнутри Чёрных пиков. И ты пошел на сделку, чтобы продать своих лейтенантов и спастись от петли. — Каз щелкнул языком. — Кто теперь жалкий? — Ты… — Крейн рванулся вперед, но ему не дали приблизиться к Казу цепи на запястьях. Они звякнули, и Каз поднял брови, глядя на побледневшее лицо Крейна. — Они будут находиться в Хеллгейте с худшими из худших, а ты будешь жить в изоляции. Собственная комната, удобная кровать, время от времени супружеские визиты, как я слышал. И всё это при том, что всё уважение, которое кто-либо из Бочки питал к тебе, будет уничтожено до полного исчезновения. Каз наклонил голову. — И однажды, когда я решу, что ты достаточно настрадался, или, может быть, когда мне просто станет скучно, я нанесу удар по твоей жизни. Знаешь, сколько заключенных в этом месте с радостью оказали бы мне услугу? — Он оскалил зубы. — Спи спокойно, Самир. — Они никогда тебе не поверят! — буркнул Крейн, когда Каз поднялся на ноги, опираясь на трость. — Они никогда не поверят на слово Отбросам, а не мне! — Уже поверили. — Каз захромал обратно к двери камеры. — Бреккер, подожди! У меня есть информация, которая тебя заинтересует, давай заключим сделку. — Голос Крейна за секунду превратился из яростного в отчаянный. — Помести меня хотя бы в ту же часть Хеллгейта, что и моих лейтенантов, и я расскажу тебе. — Думаешь, я поверю всему, что ты скажешь? — Каз захлопнул дверь камеры и повернул ключ. — У Городской стражи новый офицер! Детектив! У него есть дело к тебе, Бреккер. Он просит всех, кто готов говорить, дать ему информацию. Он охотится за тобой! Каз покрутил петлю, на которой висел ключ от камеры, вокруг пальца в перчатке и покачал головой. — Отчаянием плохо пахнет от тебя, Крейн. У меня от него желудок сводит. — Подожди! Ты не можешь этого сделать! — продолжал кричать Крейн, когда Каз повернулся и пошел прочь, на ходу размахивая ключом на крючке. — Бреккер! Каз не оглядывался. Инеж ждала его в кабинете в клубе Воронов, когда он вернулся. — Я слышала, у тебя был довольно насыщенный день. — Я бы назвал его продуктивным. Её черные волосы были заплетены в косу, как всегда, когда она работала, но несколько прядей рассыпались вокруг ушей. — Неужели твоя портная не смогла это исправить? — Она указала жестом на синяк на его щеке, и Каз нахмурился, обогнув стол. — Она не моя портная, — проворчал он. — Она занята уроками с Ниной, прежде чем та утром уедет в Равку. — Надеюсь, ты заплатишь Нине за то, что она уделила ей время. — Инеж постучала кончиками пальцев по ручкам кресла, которое занимала. — Для неё это должен был быть отпуск. — Я заплачу ей, если увижу результаты. Завтрашний вечер всё ещё в силе? По словам Уайлена, чтобы попасть в старое хранилище, требуется два ключа. Каждый длиной в фут, и чтобы попасть внутрь, их нужно было повернуть одновременно, так что навыки Каза по взлому замков были излишни. Один ключ находился в офисе адвоката в районе Зельвер — не так далеко от дома Уайлена и Джеспера. Нужно было украсть его, попросить связного Каза из Хезерингтона продублировать его, а затем вернуть на место перед началом работы. — Его и его семьи не будет допоздна. Я проверила. — Инеж встала и вытерла пыль. — Я сказала Фрейе, что вечером отведу её посмотреть город. Каз посмотрел на часы и бросил на неё пренебрежительный взгляд. — Уже почти полночь. Что она хочет увидеть? — Ей скучно, Каз. Её можно надолго занять только карточными играми. — Ей может быть скучно или она может быть мертва, — нахмурился Каз. — Я не хочу, чтобы она бродила вокруг, с хвостом или без. Кроме того, тебе нужно искать коды. Инеж тихо вздохнула и посмотрел на него. — Чем скорее работа будет сделана, тем скорее ты сможешь брать Фрейю на прогулки под луной, какие только пожелает твое сердце, — тон Каза был насмешливым, отчего выражение лица Инеж еще больше ожесточилось. — А до тех пор у нас есть работа. Каз понимал, что его плохое настроение связано не столько с трудолюбием Инеж, сколько с бессонной ночью, но не стал ничего говорить, когда она лёгкой походкой направилась к двери и скрылась в клубе, оставив её открытой за собой. Вид клуба с импровизированной стеной из столов, простыней и строительных материалов, занимающей половину помещения, ещё больше испортил ему настроение. Каз поднялся на ноги, готовый захлопнуть дверь, когда заметил Катю, входящую в клуб с толпой туристов. Она сияла, и не было никаких признаков того, что предыдущей ночью она была под действием наркотиков. Полуночно-синее платье на ней было не таким возмутительным, как на вечеринке в Амброзии, но, несомненно, это было одно из тех платьев, которые она предпочитала во время улова. Корсет с длинными рукавами до плеч. Длинная тонкая золотая цепочка, спускавшаяся с шеи по всей длине до платья. Гнев, бурливший в глубине души, вырвался наружу. Не успев додумать мысль до конца, Каз уже пересекал клуб. Катя стояла у бара, покупая выпивку для группы моряков, которых она привела, и подталкивала их к столикам. — Привет, — поприветствовала она его с яркой улыбкой, раздавая пиво всем присутствующим. — Я искала тебя весь день. — Почему она искала его — загадка, которую он не хотел разгадывать. Может, она хотела узнать, почему проснулась одна в его холодной постели? А может, она хотела поговорить о том, что произошло в его комнате ранним утром? Не обращая внимания на её слова, Каз нетерпеливо ждал, пока последний матрос покинет её сторону. — Что ты здесь делаешь? Ты должна была быть с Ниной. — Нина уехала сегодня к Джесперу, чтобы провести с ним время до утреннего отплытия корабля, — Катя закатила свои серые глаза от его тона. — Она просила передать, что уроки бесплатны, на эти деньги ты должен сделать приличную стрижку. Я ей сегодня даже пульс понизила, представляешь? У неё голова закружилась. Каз почувствовал, как у него свело челюсти. Она уложила локоны, оставив один свободным, чтобы пощекотать линию ключиц. Это дразнило его. Напоминало о предыдущей ночи, о том, как он замёрз, не в силах даже находиться с ней в одной комнате, не теряя рассудка. Её теплая улыбка не помогала. Прошлой ночью она была в полном бреду. Девушка не имела в виду ничего из того, что сделала или сказала, и давала ему возможность продолжать, как будто всего этого не было. Он должен был встать на колени и поблагодарить её за это. Но Каз не мог забыть обнаженные изгибы её бёдер на его столе, лукавый, манящий блеск её дымчатых глаз. Хрупкое пространство, отделявшее её губы от его губ. Это было не просто пыткой. С его стороны было большой глупостью позволить девушке подойти так близко. И особенно бесило то, что он сам навлёк на себя это, не держась от неё на расстоянии, как должен был в тот момент, когда понял, что взгляд этих серых глаз может изменить ход всего его дня. — Каз? Что случилось? — Убирайся отсюда, — прорычал он. Ему нужна была передышка вдали от неё. Ему нужно было сосредоточиться на работе. — Иди в Корвус, если хочешь работать. — О… кей, — медленно произнесла Катя, отступая от него на шаг. — Я оставила ужин на твоем столе еще дома. Я не знала, какие у тебя планы. — Выбрось. Я уже поел. На её лице промелькнуло разочарование, после чего она стала безэмоциональной. — Я не вернусь в Клепку сегодня, так что не жди меня. Он не мог заставить себя запретить ей спать в его постели. Но он мог сделать так, чтобы его не было рядом, чтобы разделить её с ней. — О, — моргнула Катя. — Куда ты идешь? Каз бросил на нее яростный взгляд. — Это моё дело. — Не твое, — громко и отчетливо прозвучало у него в голове. Серые радужки стали каменными. — Поняла. — Её голос был низким. — Отлично. Не прощаясь, Каз повернулся и, прихрамывая, вернулся в свой кабинет.