Стоп, ничья?

      Они снова напились, а это означало лишь то, что кому-то из них в голову должна была прийти очередная дурная идея.       Опьянели они быстро, несмотря на то, что закуски было достаточно: Вилле учёл предыдущие «косяки» и, подобно заботливой хозяюшке, таки закупился нормальной едой.       Пьяный Лаури, прикрыв глаза, довольно мурлычет, пока Вало задумчиво смотрит в потолок, болтая последние капли виски с колой в бокале.       Его давно не покидала одна мысль, связанная с сидящим напротив «котиком». Он уже не раз представлял его в неудобном положении, и этот раз исключением не стал. Весь вечер он ловил каждый взгляд и каждое движение Юлёнена, пытаясь разглядеть в них хотя бы единый намёк на то самое. Но вывести его на такой разговор он, несмотря на всю откровенность между ними, всё никак не решался.       Он зовёт друга на балкон выкурить пару ментоловых сигарет.       Холодный ветер развевает кудрявые волосы. Вилле поджигает сигарету, делает первую затяжку и, выпустив в ночную темноту клуб густого дыма, поворачивается к Лаури. — Давай поспорим, — тихо предлагает ему он. — На бабки? — не поднимая глаз на Вало, Лаури вытягивает сигарету из пачки, — Знаю я тебя, на них я с тобой спорить больше точно не буду. — Не-а, просто так, — Вилле ждёт, пока Юлёнен закурит, настраивается, выдерживает паузу, глубоко вдыхает и на медленном выдохе договаривает: — …давай будем терпеть и не ссать.       Юлёнен выдыхает струю дыма и тяжело сглатывает слюну. Открытая пачка выпадает из его правой ладони и рассыпается внизу на затёртой циновке. Он понимает, что эта игра будет не на равных. Однажды во время такой же совместной пьянки дома у Вало он долго терпел и не шёл в туалет до последнего. Он и сам не понял, почему, но обратно он ехал уже в полусыром белье, а добравшись до дома, обмочился прямо в коридоре, когда наклонился развязать шнурки кед. С выдержкой всё было очень и очень плохо. — Кто обоссытся, — продолжает Вилле, — тот проиграл. А вот что кому в итоге достанется, на месте разберёмся. — Н… не хочу, — заминается Лаури. Сигарета между его пальцами осыпается светящимися хлопьями в резную, с искусно выточенными крестами и черепами пепельницу. — Ну-у, — спокойным, размеренным тоном уговаривает его Вало, — Давай же. Или тебе слабо?       На последних словах он заговорщицки приподнимает бровь.       В зелёных глазах Юлёнена вдруг пробегает искра. Этот пылкий, полный вызова взгляд Вилле узнаёт сразу и понимает, что его точно можно расценить как явный знак согласия.       Довольный, он берёт его руку в свою ладонь и, поглаживая её, полушёпотом спрашивает: — Давно последний раз отливал? — Ну, может, пару часов назад, перед тем, как мы начали. — О-кей, — Вало мягко целует друга, — Давай договоримся так: сидим, терпим, друг к другу не лезем. Будешь умничкой?       Не дождавшись ответа, он тут же наклоняется к уху Лаури, чтобы прошептать: — Обоссышься для меня?       Его и без того низкий голос становится ещё ниже на пару полутонов. Он говорит это, на сто процентов уверенный в том, что первым сдастся именно Юлёнен. — Не дождёшься, — уверенно парирует тот, хоть и заведомо понимая, что проиграть ему суждено.       Они возвращаются на кухню, садятся друг напротив друга и продолжают пить и болтать, будто никакого уговора и не было. Вилле, несмотря на этот самый уговор, встаёт со стула то вымыть тарелку, то вытереть стол или поправить жалюзи. Он еле сдерживает себя от того, чтобы не задать Лаури вопрос «по теме», но все его попытки отвлечься на что-нибудь другое пролетают мимо. — Ты сейчас сильно хочешь? — опершись на дважды чистый стол, спрашивает он и в ответ получает: — А ты? — Кто вопросом на вопрос отвечает, того в жопу ебут. Я первый спросил. — А сам как думаешь?       Вало смотрит на Юлёнена исподлобья. У него расширяются ноздри, вздуваются вены на лбу и краснеет лицо. Лаури понимает всё без слов: Вилле лучше не злить; и, стыдливо отведя глаза в сторону, кивает. — Другое дело, — лицо Вилле снова принимает расслабленный вид, — Только давай-ка лучше словами.       Услышав тихое «очень», он сдавленно стонет, откидывается на спинку стула и чуть шире разводит ноги.       Юлёнен облизывает пересохшие губы — в такой позе Вало будто бы зазывает его сесть к нему на колени, угодить в его объятия, а дальше — как пойдёт. Но уговор дороже денег: терпеть и не лезть друг к другу. Вилле и сам был бы не прочь усадить его на себя и облапать каждую часть его грёбаного тела, но раз и на него, и на это самое тело наметились другие планы, то делать, кроме как держать своё слово, больше нечего.       Вало видит, как Лаури кладёт правую ладонь на пах. В ту же секунду он окидывает его надменно-снисходительным взглядом и томно вопрошает: — А что же тут такое, м-м? — Руки неудобно на столе держать, — сухо бурчит в ответ Юлёнен и демонстративно отворачивает голову.       Театрально поджимая губы, Вилле кивает. Ему, несмотря на своё желание, хочется немного над ним поиздеваться. — Во мне сейчас целая река, — Вало наливает немного виски в свой бокал, а после берёт пустой бокал друга, — Да и в тебе, наверное, тоже. Смотри-ка сюда.       Лаури отрывает спину от стула и подаётся корпусом чуть вперёд, скрещивая руки на животе. — Сейчас подует ве-те-рок, — глубоким, словно колдовским шёпотом продолжает Вилле, а затем резко дёргает рукой, и жидкость бьётся волной по стенкам бокала. Когда волна утихает, Вало дует в бокал, пуская в нём круги. — А теперь…       Ехидно улыбаясь, он медленно переливает жидкость из бокала в бокал.       Юлёнен закрывает глаза ладонями и рефлекторно сжимает ноги. — Пей.       Лаури смотрит сквозь щель между пальцев и видит, как Вало подаёт ему бокал, другой рукой накалывая на шпажку для канапе кусочек сыра и виноградинку. — Пей, а то как-то нечестно получается. Я дольше тебя терплю, а выпили мы наравне. Я же видел, как ты губки облизывал. Значит, пить хотел. Так давай, осиль. Или слабо? — Вало, пошёл ты в жопу, — Юлёнен выхватывает бокал из руки Вилле так, что часть содержимого проливается на сложенное вдвое бежевое кухонное полотенце, и залпом выпивает остатки.       Вилле медленно жуёт закуску и, видя мокрое пятно на светлой льняной ткани, приподнимает уголок рта в слабой ухмылке. Об обычном разговоре больше не может идти и речи: все его мысли лишь о том, какого цвета сегодня на Лаури трусы, и будет ли на них так же отчётливо видна влага. — Ах ты, маленький зассыха, — хрипло протягивает Вало, видя, как тот ослабляет ремень на штанах.       Самому ему ничуть не легче: от рези внизу живота он без конца ёрзает задом по стулу и то и дело покусывает сжатые в кулак пальцы. Доказать, что он сильнее, с трудом, но всё ещё удаётся, поэтому пуговица джинсов Вало остаётся на прежнем месте, а ноги всё так же расставлены в стороны. Его взгляд полностью сконцентрирован на терпящем Лаури. Не ровен час, как тот обоссытся прямо здесь, в кухне. Под стулом расползётся лужа, щёки зайдутся краской, из глаза проступит слезинка… За такое он будет готов простить ему даже тот факт, что после этого действа придётся провести уборку.       Лаури же, смотря на Вало, недоумевает: тот держится подозрительно стойко и спокойно и, несмотря на всё выпитое, даже бровью не ведёт. Неужели он и правда ничего не чувствует — ни давления в мочевом пузыре, ни дрожи в коленях, ни переходящей в остальную часть живота тупой мучительной боли? Терпеть становится всё тяжелее, и он уже готов сделать это для Вилле как угодно — стоя рядом с ним, сидя прямо здесь, на стуле в кухне, да хоть на его коленях. Словом, как того захочет сам зачинщик спора. — Как там шведы говорят? — Вилле тянет длинные худые руки в сторону Лаури, — Ла—… Юлёнен понимает, что его ждёт очередная издёвка. — …с-с-с-с-си.       Лаури чувствует болезненное жжение в уретре и в ту же секунду упускает тоненькую струйку, которая оседает теплом на белье. По ягодицам пробегают мурашки. Его рука пережимает член через джинсы до побеления костяшек пальцев. Эта картина становится для Вало последней каплей и вынуждает его резко встать со стула, оттолкнуть его в сторону, к стене, подойти к Юлёнену, поднять его чуть ли не за шкирку и жарко впиться в его губы. — В ванную. Быстро, — на пару секунд оторвавшись от поцелуя, командует он.       Юлёнену не остаётся ничего, кроме как покорно туда последовать.       Вало наощупь включает свет, и они оба вваливаются в ванную единым телом, целуясь.       Тяжело и отрывисто дыша, Лаури утыкается носом в шею Вилле. От него привычно пахнет куревом и парфюмом с морскими нотками. — Круто пахнешь, — сбивчиво выдыхая, шепчет он.       Вало жмётся пахом к Юлёнену, вдавливая того в торец стиральной машины. — А ты круто терпишь. Ещё круче будет, если…       Вилле вдруг замолкает, ведь он чувствует, что ещё чуть-чуть, и он прольётся. Прольётся, словно чёртов детсадовец. Опозорится перед Лаури как грязная бухая дешёвая шлюшка. Почему как шлюшка? Да потому, что элитные эскортницы не ссут в штаны. Что угодно — переодеваются в кружевную ночнушку, сидят на стуле со связанными крест-накрест руками и кляпом во рту, но обоссываться — точно не их удел. Юлёнен не в счёт: он может быть кем угодно и каким угодно, показывая миллион своих слабостей, а вот Вало должен оставаться для него непоколебимым кремнём и скалой.       Воспользовавшись моментом, Лаури привстаёт на носочки и сам непривычно нежно и невинно целует друга в щеку. Ему вдруг хочется его пожалеть: как-никак, у них на двоих сейчас общая беда. И плевать, что они пошли на неё сами и добровольно. Они оба в напряжении, и им обоим хочется… — Я больше не могу-у-у!       Взвешенно-спокойный до этого Вало, неожиданно и для Юлёнена, и даже для самого себя громко и протяжно взвывает, демонстрируя чуть ли не весь диапазон своего голоса, и это раззадоривает Лаури на вопрос: — Сдаёшься?       «Ах ты, хитрый говнюк» — проносится в голове Вилле. Это должен был говорить Юлёнену он, но никак, совсем не наоборот. Вало терзается и жалеет, что всё это задумал. На низ его живота словно подвесили гирю, а от терпения уже разболелась голова.       Одной дрожащей рукой он гладит иссиня-чёрные крашеные волосы друга, а другой — из последних сил сжимает ноющую промежность. — Мой мальчик… Неужели ты совсем не…       Вилле вдруг бледнеет и сжимается, стиснув колени. Он не сразу понимает, что с ним происходит, чувствуя только странную судорогу в онемевшем мочевом пузыре. — Твою мать… — осознав, что только что случилось, он прикусывает губу до острой боли.       Руки Лаури сомкнуты на его вспотевшей пульсирующей шее. — Ты чего? — слегка издевательски спрашивает он, тут же опуская глаза вниз.       Вало рычит и хватает Юлёнена за лицо, тяжело дыша и стеклянным взглядом смотря ему в самые глаза. — Не смей, — яростно цедит он сквозь зубы, — Не смей, сука.       Струя ползёт змеёй по зауженным драным джинсам и брызжущим потоком устремляется на кафельный пол под ноги обоих.       Вилле делает несколько шагов назад, слегка нагибается и видит, что он промок насквозь. На него растерянно и даже немного испуганно смотрит Лаури: таким Вало он не видел ещё никогда. — Блядь…       Он продул и обоссался как малолетка, да так, что в мелких брызгах частями оказались и штанины Юлёнена. — Ох, мать моя… — Лаури вытирает блестящий от пота выпуклый лоб, — У тебя ведь такой огромный хуй, неужели он не смог всё это удержать? — Издеваешься? — Разумеется. И имею полное право. Ай...       У Юлёнена резко колет в животе. Наблюдая за тем, как последние полупрозрачные капли срываются с промежности Вало на бежевый кафель, сдаётся и он. Он сгибается пополам: живот сковывает сильным спазмом, от которого перехватывает дыхание. Ссаться при Вилле уже не так стыдно — он облажался первым, да и сам Юлёнен слишком уж долго держался.       Вилле садится на край ванны, подзывает Лаури пальцами к себе, расстёгивает ширинку его джинсов, слегка приспускает их и обнажает большое пятно на кремового цвета боксерах. — Умница какой.       Лаури устремляет на Вало заискивающий взгляд. Он чувствует непонятную вину за то, что смог продержаться дольше, и решает это возместить: — Хочешь, расскажу кое-что? — Валяй, чего уж теперь, — Вилле почёсывает острый подбородок, а после тянет руки к бёдрам Юлёнена. — Помнишь, мы как-то текилу пили? Так вот, я тогда пиздец как ссать хотел, но не ходил. А когда приехал домой… — Ну-у? — влажные от холодного пота руки Вилле лезут Лаури под футболку и проводят по худым выпирающим рёбрам.       Его дыхание уже дрожит, но всё же он с трудом, но ровно продолжает: — …обоссался прямо в прихожей. И кеды залил. И носки.       Руки резко останавливаются на груди и вылезают обратно. Вилле поднимается с места. — Ты стеснялся у меня поссать? Серьёзно? — указательным пальцем он приподнимает Лаури за подбородок, а большим — мягко проводит ему по щеке.       Юлёнен пожимает плечами. — Что же ты мне не сказал? Я бы тебе как-нибудь помог. — Помог обоссаться? — Ну чего сразу обоссаться? Вариантов-то дохера: просто описаться при Виви, как маленький мальчишка, или потерпеть в какой-нибудь интересной позе… под Виви. Кое-кто такое, кстати, даже проворачивал, но пока секрет, тебе не расскажу.       Юлёнен в очередной раз поражается невозмутимости Вилле. Подумать только — свои околонаполеоновские планы тот преспокойно выражает стоя перед ним в обоссаных штанах и в огромной, сделанной отчасти им же лужище.       Вало оглаживает член Лаури сквозь трусы, на которых всё ещё блестят капли. Он наконец получил то, чего хотел, но какой ценой? Ради этого ему пришлось как минимум пострадать самому и принести в жертву постеленный у ванны маленький круглый пушистый коврик. — На ночь останешься? — У меня нет выбора, — Юлёнен устало улыбается, тыча указательным пальцем на стояк.       Вилле обхватывает кисть его руки и переводит в сторону стоящих на полу швабры и ведра с тряпками. — Бегом. А потом мыться и в спальню.       После уборки Вало вызывается снять с Лаури мокрые джинсы. Возить саночки, а именно стягивать потяжелевший от жидкости деним, оказывается таким себе занятием. — Может, мы зря всё это затеяли? — вздыхая, решает высказать свои мысли Вилле, — Только с последствиями больше проебались. — Мы? — усмехается сидящий на закрытом унитазе Юлёнен, — Это целиком и полностью была твоя идея, кстати, на сто процентов отбитая. И поддержал я её только ради… понятно чего. — И чего же, интересно? — Долго тупить будешь? — Лаури тянет к Вало ступни, чтобы тот снял с него замоченные носки, — Ты мозги вместе с вискарём вроде как не выссал. Чтобы ты завёлся от всего происходящего, конечно, и после оттрахал меня так, что даже стенам бы стыдно было. — Больно дерзкий ты стал, — Вилле закидывает снятые с горем пополам джинсы в барабан стиральной машины и тянется к резинке вымокших трусов, — Вот теперь-то я точно тебя не пожалею.

***

      Полусонный Юлёнен жмётся Вилле под бок. — Знаешь, а это был неплохой такой способ протрезветь. Повторить не хочешь, или уже всё? — Сучонок, — шепчет Вало, подтыкая одеяло на стороне Лаури, — В следующий раз я закую тебя в наручники прямо тут и заставлю терпеть до конца. И для такого мне даже кровати будет не жалко.       Лаури остаётся лишь ухмыльнутся и, уже засыпая, чуть слышно пробормотать: — Но проиграл-то в итоге не я.