Калейдоскоп

Рамон боится боли. Это выясняется, когда Ребекка, более-менее освоившаяся в замке и в роли esposы, во время очередной трапезы в расслабленной обстановке Салазаровых покоев облизывает губы от куриного жира. А потом с лёгким шоком насильно вырванного из собственных мыслей человека смотрит на вскрикнувшего Рамона, порезавшего палец, побледневшего ещё сильнее при виде выступившей крови и беспомощно на Ребекку смотрящего. Настолько, что она встаёт с места, потому что ей становится его жаль, кажется, что он вот-вот расплачется и вообще… разве зря Ребекка перетащила аптечку в ванную комнату?! — Садись на кровать, и, пожалуйста, попытайся успокоится. Это всего лишь порез. — Порез? Всего лишь порез?! Рамон повышает голос, отвлекается и послушно опускается на постель. Ребекка оперативно возвращается с ящиком в руках, пару секунд думает, и плюя на всё, в том числе гыгыканье внутреннего голоса, опускается на колени перед ним, по-детски хлопающим расширившимися от ужаса глазами. — Спокойно, всё хорошо. Сейчас продезинфицирую ранку и заклею пластырем. Будет немного щипать. Ребекка, подражая отцу, дует на обработанный порез, поднимает взгляд и зависает на пару секунд точно. Потому что Салазар смотрит восхищённо, как на восьмое чудо света… кашляет и тушуется, застигнутый врасплох. — Вот и всё. Не так страшно, правда? Ребекка немного неуверенно улыбается, в порыве-каких-ещё?-чувств целует фалангу пострадавшего пальца и поднимается на ноги. — Н-не уходи!.. Мальчишкой просит Салазар, всеми (прямой осанкой, высокомерным взглядом, который у него не получается, руками, всё равно тянущимися к Ребекке) пытаясь казаться серьёзным хранителем замка. -…Я приказываю. Добавляет он тише, чтобы эта великолепная, потрясающая женщина не имела даже мысли им помыкать! В своей фривольно расстегнутой на три пуговицы рубашке и шортах, выкроенных из садовых штанов, обнажающих красивые, мягкие ноги. Чтобы не забывала — над ним у неё власти нет! — Я унесу аптечку и вернусь. — Нет! Оставь её на комоде. Потом. Ребекка слушается. Неуверенно садится на кровать рядом, не зная, в общем-то, чего ожидать. Как вообще умудрился порезаться? Ведь прекрасно владеет ножом! Чувствует поцелуй в запястье. Вздрагивает. — Я никогда не выгоню тебя из замка. Шепчет Рамон, и (когда успел снять обувь?!) ложится на её колени, обнимая за талию, утыкаясь носом в живот. Ребекка удивлённо хлопает глазами, руки сами тянутся к светлым волосам и массажируют кожу головы. Горячее дыхание через ткань ощущается сильнее нужного. — Ты — моя, а я — твой. Рамон сладко посапывает на её коленях, а Ребекка не знает, что, черт возьми, ей делать.