Потерять голову

      Это было... Нет, то, что я испытывал до этого, сразу же померкло... Когда началось бурение, все стало в тысячу раз хуже. Я перестал считать — мое сознание полностью занимала боль. А Искра разрывалась от бешеного страха. Только это чувство могло сравниться по интенсивности с тем, что было у меня в голове.       Но все только началось... Я не мог оценить состояние своего разума, я даже не пытался это сделать. Но сейчас могу сказать то, что его словно заполнил раскаленный, обжигающий свет, испепеляя на своем пути все мысли. Было невозможно оценивать любую сенсорную информацию, кроме болевых сигналов. И один внезапно пришёлся из левой руки. Тоже очень яркий.       Элита остановилась. А я не мог прийти в себя. Даже той кошмарной информации, что шла от конечности, было достаточно, чтобы я потерял способность думать. Только спустя время, когда фемка уже вовсю распиливала мой череп, я начал приходить в себя. Манипулятор, а точнее все, что ниже локтевого сустава, горело, посылая частые, сильнейшие импульсы в процессор. Нет... Наоборот... Процессор думал, что рука посылает эти импульсы, но на самом деле генерировал их сам. С конечностью все было в порядке, за исключением царапин.       Наконец от моего шлема был отломан огромный кусок. Я даже увидел его...       Элита, швырнув мою деталь на пол, начала «ласкать» обнаженные процессор, а я чувствовал себя так, будто бы горю.       Рука неистово дрожала. Казалось, я сейчас умру. Это невозможно выдержать. Это никто не выдержит. Особенно хилый ученый с низким болевым порогом и полнейшим отсутствием соответствующего жизненного опыта.       Спустя время она прекратила издевательства, отступив и начав любоваться проделанной работой.       А я смог начать считать... Все в порядке... Она пока еще не успела навредить мне?       В голову пришла светлая идея притвориться, что задача, поставленная сенаторшей, уже выполнена, и я и правда отупел, но она сказала фразу, рушащие все мои надежды:       — Ой, я попала в двигательный блок. Тебе очень повезло... Пока что...       Кошмар продолжился, на этот раз фемка стала играться с кусачками и сваркой внутри моего шлема. Она не хотела, чтобы я потерял весь энергон... По этому девушка сразу же сваривала травмированые мегистрали. Особого ущерба, как оказалось, не было. Она в основном царапала внешнюю обшивку и крепления. Разве что я прекратил контролировать свою руку, а также с нее перестали идти любые сигналы, кроме убивающего чувства холода и боли. Но, как оказалось, мучительница наоборот закрепляла блоки процессора, чтобы без обшивки они не развалились, правда очень халатно отнеслась к этому вопросу, навредив еще сильнее.       Я думал, что издевательства продолжаться, но в пыточную вошла охрана. Они отключили от меня аппарат, а потом стали снимать оковы. Но облегчения я практически не испытал. Не знал, насколько трудно будет идти. Когда меня полностью освободили, я просто безвольно упал. Приводы отказывались работать.       Меня попытались поднять, но видимо я оказался слишком тяжелым. Тогда меня пнули в бок, намекая, что я все должен сделать сам.       Обратно на платформу возвращаться было страшно, и я попытался сделать хоть что-то.       — Давай, жиробасина, шевели бронепластинами!       Пройдя через непреодолимые страдания, я все же смог принять вертикальное положение и, несмотря на всю мою устойчивость, чувствовал, что вот-вот рухну.       — Фу, у него антисептик течет!       Я больше не мог полностью закрыть энергоприемник. Никогда не смогу. С моей челюсти продолжит капать мерзкая вязкая жидкость внутрь грудной клетки.       Но дальше меня тащили. Самостоятельно идти я не мог. Сейчас я был безразличен ко всему, что происходило вокруг. Я умирал из-за судорог в руке. Мой процессор начал вываливаться наружу. Это ощущалось так же кошмарно, как и звучало.       Наконец меня довели до камеры и бросили там. Силы полностью отступили. Я лежал на животе и не был способен пошевелиться.       Мне просто было плохо. Все то, что я испытал в день, в тысячу раз обошло мои представления о том, насколько сильной может быть боль. Как физическая, так и ментальная. Хотелось отключиться. Мне требовалась перезагрузка, но даже сейчас я не мог это сделать... Рука...       Я приложил все усилия, лишь бы дотянуться до нее вторым манипулятором и взять за запястье. Конечность не откликнулась, и после того, что случилось с блоком, управляющим ей, вряд ли когда-нибудь откликнется.       Я потянул ее вперед. Ничего... Сил недостаточно. Осталось только сдаться... Продолжить страдать.       Но спустя несколько циклов неистовых мучений я все же смог собраться. И снова рванув руку собранными за все это время силами. В локтевом шарнире что-то хрустнуло, а я тихо закричал. Кажется, мои манипуляции сделали только хуже.       Но сдаваться я не собирался. Локоть у меня должен был быть совсем хрупким.       Я, плотно зажмурившись тем, что осталось от моих век, наконец отломал собственное предплечье. Болевой спам прекратился, и я наконец смог испытать облегчение. Конечно, изувеченный шарнир испытывал непередаваемые ощущения, но это уже было не так страшно.       И сейчас я испытал горечь видя собственное предплечье отделенным от остального корпуса.       Не думал, что мне придётся столкнуться с аурой. Моя Искра стала требовать вернуть все, как было, вернуть руку туда, где ее расположила программа. Менее слабым такое чувство было и в голове, но я практически не замечал его из-за боли. Фантомная рука будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь...       Я поднял искалеченную конечность, чтобы перевернуться на бок. До стены бы я не дополз, а так вентилировать было невозможно. Мой разум наконец начал отключаться, но напоследок я обнял то, что когда-то было неотъемлемой частью моего тела.       Снов я не видел. А проснулся от смертельного холода. Из плечевого шарнира продолжал сочиться энергон. Подо мной была огромная лужа.       Мой измученный разум не сразу понял, где я, что со мной случилось и почему чувствую себя так кошмарно. Сознание плыло, мысли не складывались. Единственное, что я понимал в тот момент — это то, что очень скоро умру.       Но топливо не единственное что из меня вытекало — весь мой фейсплейт был в омывателе и антисептике. Я чувствовал, что плачу.       Неужели все закончиться именно так? По крайней мере, я умру в своем уме...       Но моя надежда на достойную смерть оказалось тщетной. Вскоре ко мне в камеру зашли солдаты.       Я приготовится к новому сеансу пыток... Нет... К этому нельзя было подготовиться...       Они смотрели на меня, как на кусок шлака.       Вскоре прямо перед моим изуродованным фейсплейтом оказался бак, из которого доносился тошнотворный запах.       — Праймус, он коннектнутый! — один охранник вырвал из моей хватки оторванную конечность. — Спал с куском расчлененки, как с грязной интерфемкой!       Его товарищ заржал, а потом произнёс:       — Жри, животное!       Я бы отказался. Мне хотелось умереть. Я понимал, что после пережитого не смогу жить как раньше, к тому же то пойло, что они мне принесли, явно не было предназначено для приема внутрь.       Но мне захотелось прервать хотя бы чувство голода... Соблазн немного, пусть и временно облегчить сбои мучения, был слишком велик.       Мои пальцы схватились за липкую канистру, притянув ее ближе к энергоприемнику. Я, дрожа всем корпусом, немного приподнялся, насколько позволила слабость. А потом, пытаясь не обращать внимание на вкус, начал пить.       Это была отработка, смешанная с острой ржавой крошкой. Она уже начала сворачиваться, сильно загустев. Я несколько раз останавливался. Насколько же это противно. У меня будет отравление, или вовсе подхвачу серьезную инфекцию...       — Гляди, он реально пьет эти помои! Точно животное! Ну и вонь от него!       А я выпил все. Было совсем немного, голод, кажется, стал только сильнее, а я сразу же начал ощущать спазмы в центральной магистрали. Энергоприемник все еще чувствовал этот вкус...       Тут один из парней с силой пнул мой живот и меня вырвало всем тем, что я с таким трудом поглотил. Автоботы заржали, а измученная Искра снова вспыхнула от прилива ярости.       — Нам поручили заправить тебя... — один из ублюдков схватил меня за голову, а затем ткнул фейсплейтом в блевоту, нарочно надавливая, чтобы я почувствовал все сколы, полученные во время вчерашней процедуры. — А теперь слизывай то, что нагадил.       Сейчас я не стал подчинятся. Тогда когти солдата оказались в моем вскрытом черепе, задев оголенный процессор. Я сразу же покорно начал выполнять указания под одобрительное улюлюканье автоботов.       — Мне кажется, ему нравится! Уверен, ему нравилось также лизать порты своих жертв, ни одна нормальная фемка в противном случае не дала бы ему!       — Мерзкий, жирный ублюдок. Любишь всякий шарковый шлак, признайся!       Я старался не слушать. Мое достоинство было втоптано в грязь. Я бы никогда не поступил так... Но сейчас мне стало понятно, что я и правда конченый урод. Было ли заслужено такое отношение ко мне? Все равно нет, пусть в тот момент я не осознавал этого.       А солдаты упивались моей беспомощностью. Они не видели во мне равного себя. Их поведение было логично.       Наконец хватка на затылке ослабла. Я смог оторваться от отработки и провентилировать уже несвежим воздухом.       Тут я почувствовал резкую боль чуть ниже крыльев. Охранники снова заржали, увидев, как я падаю обратно в разводы, смешанные с антисептиком, правда на этот раз, мой фейсплейт спас выступ груди. Но это не спасло мою спину и в целом всю заднюю часть корпуса. До сих пор она была не тронута, но парни быстро решили это исправить, оставляя на некогда гладкой поверхности глубокие, сочащиеся остатками энергона порезы.       Я кричал, дергался, пытался отползти, подняться, но это не спасало от издевательств.       — Послушай, как визжит этот урод! Другие бронирование даже бы не заметили таких крохотных царапинок. У него, видимо, совсем нет чувства гордости.       — У него вообще нет чувств.       — Пробудим... - потом он обратился ко мне. - Что? Ты же ведь своим тормознутым процессором понимаешь, почему здесь оказался?! Каждый сотрудник знает о твоем злодеяниях! Что такую тварь держат за соседней стенкой! Ты понимаешь?!       — Понимаю... — выдавил я. Сейчас казалось, что я оказался в чьем-то чужом теле, что на самом деле невиновен, что прохожу через этот кошмар просто так. Что у меня совсем другая внешность. Такое мнение было ошибочным. Я и правда заслужил все что происходит... Я и правда животное, поддавшееся своим инстинктам — непреодолимой жажде знаний...       Наконец разрывание моей плоти, смешанное с избиением, закончилось. Я снова остался наедине с болью, вонью, страхом и внезапно вспыхнувшем отторжением своей сути.