а Вселенной, к сожалению, не важно, кто кого любил зазря и не зазря
потерять одну деталь для нее не страшно, ей мешают наши путаные «я»
вот и плачем у последнего порога, нехотя переступившие предел,
за которым нет ни Дьявола, ни Бога — это следствие дел,
наших собственных дел
♫ Ясвена — Сопряжение сфер
В Лориэне хотелось побыть подольше, и они жили там целую маленькую вечность, но не вместе. Эсси целыми днями была среди эльфов: пела вместе с ними, говорила, все свободнее болтая на синдарине и изучая квенья, вела долгие беседы с Галадриэлью через осанвэ, а Боромир тенью слонялся среди садов и с каждой минутой все сильнее ощущал свою неуместность здесь. Он должен быть в Гондоре. В отсутствие наместника его заменял Фарамир, но надолго покидать родину не хотелось. Боромира тянуло домой, тянуло скорее увидеть свой Гондор не истерзанным и измученным битвами, но процветающим и счастливым, как в те недолгие годы мира, когда последние верные нуменорцы воздвигли город и посадили здесь Древо. Место Боромира было там. Место Эсси… нигде и везде одновременно. В Минас Тирите, в Лориэне, в Имладрисе, в Лихолесье… Везде она умудрялась прижиться и оказаться своей. Везде она умудрялась нравиться; даже больше, чем нравиться. И при этом Эсси боялась, что мир ее отторгнет? Мир, который принял ее с распростертыми объятиями? Больше кошмаров она не видела; Боромир специально наблюдал за спящей Эсси на рассвете — она улыбалась во сне. Не кричала, не плакала и не звала своего Лютика. Зато кошмары вернулись к нему: Кольцо, отнятое у Фродо, лежало в ладони; орочьи стрелы торчали из груди; Фарамир в ужасе смотрел на тело брата в ладье, и то рог звучал громовыми раскатами, то песня про «героя Боромира». Он просыпался, ловя воздух ртом, ощупывал грудь, рассматривал руки — не сверкнет ли на пальце золотой блеск. Видел обручальное кольцо и сжимал зубы до боли. Эсси не замечала. Эсси словно забыла о его существовании. Они почти не виделись, и это было больнее всего, потому что Боромир нуждался в ней, а она в нем — нет.***
Проснувшись, Эсси нежилась в постели, глядя на спящего Боромира. Он лежал на спине, приоткрыв рот, одну руку держал на груди, вторую отвел в сторону, и без лат, без камзола, в простой рубашке выглядел слишком родным. Прошло не так много времени, чтобы привязаться к нему, но Эсси привязывалась. Не влюблялась, уверяла она себя — привязывалась. После видения его смерти Эсси старательно его избегала. Если она — его Предназначение, если одна сторона Меча Предназначения — Боромир, то вторая… туманная поговорка, но от самого звучания веяло могильным холодом. Галадриэль не могла помочь, она никогда не слышала ничего похожего на Старшую Речь и не знала никаких похожих легенд. Все, что было в силах владычицы — подбадривать Эсси и учить ее, передавая ей часть собственной мудрости. Совет она тоже дала только один: слушай свое сердце, а сердце Эсси говорило ей как можно реже видеться с Боромиром. Или не сердце, а разум, который она часто с ним путала. Вдруг Боромир вздрогнул, и его до того спокойное умиротворенное лицо исказила гримаса боли. Он задышал быстрее, заметался во сне, но не вскочил. Не проснулся. Эсси притихла: одна секунда, две, пять — он не просыпался. Соскользнув с кровати, Эсси села на полу. Потрясла Боромира за плечо — он распахнул глаза, отчаянные, как если бы был посреди битвы. Увидел Эсси… Она не успела отстраниться, так быстро он обнял ее, крепко прижимая к себе. Не так, как обнимают женщину, скорее, как кого-то, кого угодно дорогого, кто был в смертельной опасности и выжил. Эсси замерла. Сердце Боромира стучало у нее в ушах. — Все хорошо, — сказала Эсси. — Все хорошо. Это просто сон. Просто кошмар. Успокойся. — Сон… Боромир отпустил ее. Отстранился, проводя ладонью по лицу, словно снимая незримую паутину. Встряхнул головой. Сон. Просто сон. Но каким же реальным было видение: тонкая девичья фигурка и черная орочья стрела, летящая прямо в нее, пронзающая хрупкое тело насквозь — и он не был способен пошевелиться, не мог ни отбить стрелу, ни принять ее на себя, только смотреть, а потом нести на руках мертвую, обливаясь слезами, ибо даже мужи могут плакать от горя. — Что тебе снилось? — спросила Эсси. — Ничего, — буркнул Боромир. Эсси оперлась спиной на кровать и вытянула ноги. — Ничего, — повторила она. — Это связано с Кольцом? — Да. — Врешь? — Нет. Тебе не пора к менестрелям? — Прогоняешь? — Разве сама не хочешь уйти? — А если нет? — Эсси не смотрела на него. — Только не надо меня жалеть, — по-своему понял ее Боромир. — Я заслужил все, что получил. Я не герой и не жертва, ясно? Я воин, павший в битве. Не тогда бы погиб, так потом. Гондорцы не умирают от старости в своих постелях. — Ты не погиб, — возразила Эсси. — Тогда — погиб. — Я это видела, — вдруг сказала она. — Что видела? — Тебя. Орков. Хоббитов. Много жутких тварей. Ты сражался, как… — Эсси покачала головой. — Я никогда не видела ничего подобного. Но их было действительно много, и ты отвлекся, когда двое схватили хоббитов, и… — она показала на свою грудь. — Сюда. — Нет! — воскликнул Боромир, сжав ее ладонь. — Нет. Не надо, — взмолился он; еще живо в памяти было видение стрелы в ее теле. Эсси не поняла причины его испуга. — Да что с тобой? — удивилась она. — Может, начнешь пить на ночь травяные настойки? — Может, и начну, — мрачно сказал Боромир.***
В лесах Лориэна царил покой. Зима медленно сменялась весной, мэллорны еще не цвели, но Галадриэль уже пообещала пригласить Эсси в свои владения летом. Даже без мэллорнов Лориэн был великолепен, особенно в тишине солнечного полудня, когда весь мир отдыхал, сонно сощурив глаза. Молчали менестрели, не играли лютни, цикады — и те притихли, только пчелы лениво гудели над травами. Эсси думала, что одна здесь, но, раздвинув ветви плакучей ивы, увидела Боромира. Он держал в руках меч, отрабатывая движения — четкие, быстрые и наверняка точные. Противник его был невидимым, но реальному противнику в битве с ним пришлось бы туго — Эсси не разбиралась в военном деле, но даже она понимала, что победить Боромира может либо действительно великий воин, либо огромное количество врагов. Повернувшись стремительным ужом, Боромир остановил клинок у воображаемого горла, опустил меч и позвал: — Госпожа, я тебя вижу. Эсси виновато улыбнулась, выходя на поляну. — Я не хотела мешать. — Ерунда, ты не мешаешь, — отмахнулся Боромир. — Я зря забросил тренировки. Расслабился, решил, что раз наступил мир, то можно делать себе поблажки… Элладан написал из Имладриса. Они все чаще встречают орков. Саурон пал, но его прислуга не пала вместе с ним, к тому же, Саруман все еще жив. — Саруман? — Старая крыса, — объяснил Боромир. — Он маг, как Гэндальф, но переметнулся на сторону зла. — И он жив? — нахмурилась Эсси. — Понимаешь ли, его не так-то легко убить. — Можно, я посмотрю, как ты тренируешься? — попросила Эсси. — Можно, но сядь подальше, — подумав, разрешил Боромир. — Чтобы я случайно не задел. Эсси устроилась под ветвями ивы, в тени, среди благоухания трав. Боромир взмахнул мечом, повернулся, ударил снизу, снова быстро развернулся, ударил справа. Рубашка медленно пропитывалась потом — несмотря на зиму, в Лориэне днем было жарко, как летом. Поколебавшись совсем немного, Боромир стянул рубашку, бросив ее на траву. Повел плечами, разминаясь — и поймал на себе взгляд Эсси. Она встала, шагнув к нему, забыв о просьбе не приближаться. Боромир застыл, не сводя с нее глаз. Сердце забилось о клетку ребер. Эсси сделала еще шаг. Еще один. Оказалась совсем близко, и, протянув руку, коснулась кончиками пальцев его груди, очертив линию поверх шрама от стрелы. — Здесь, — ее голос дрогнул. Боромир смотрел на нее сверху вниз, не решаясь ничего сказать или сделать. Эсси повела пальцами ниже, к другому шраму. — И здесь. Я видела, — повторила она сказанное утром. — Стрела ударила тебя неожиданно. Ты покачнулся… и сразу же ударила вторая. Тогда ты упал на колени. — Эсси… — Я тебя не жалею! — сердито выпалила она. — Я просто… просто думаю… насколько это несправедливо. Насколько это ужасно. — Я же говорил, что гондорцы… Эсси мотнула головой. — Не твоя смерть. Война. Любая война. Любая смерть на войне. И эти твари… орки, урук’хай… Нильфгаардцы хотя бы люди. А эти… — она сморщила носик. — Гадость. — Гадость, — согласился Боромир. — Но скоро мы избавим Средиземье от них. Ни одна тварь Саурона не останется в живых. — А это откуда? Боромир не сразу понял, о чем речь. Опустил глаза — Эсси продолжала рассматривать его грудь и увидела шрам на боку, небольшой, старый, думать не о чем. — Орки, — усмехнулся он. — Кто же еще. Орки или харадцы. Или кто угодно из прислужников Тьмы, они штурмовали Гондор толпами. То орки, то люди Харада, то кибитники, то еще какая-то нечисть. — И так было всегда? Боромир вздохнул. — Сколько я себя помню. И так же ответил бы тебе мой отец. И мой дед. И, конечно, Фарамир. Любой из мужей Гондора. Ты стала леди города, где война шла практически с самого его основания. Мы были последним рубежом между орками и прочими королевствами. Благодаря нам и нашей крови процветали остальные, — это до сих пор не отпустили его. Боромир знал, что вины других здесь нет, но и простить не мог — не хотел. Элронд с напыщенным видом вещал о том, как опасно Кольцо, поучал его, как мальчишку, и, может, имел на это право, но если бы Элронд был там, в Итилиэне, когда из войска осталось четверо человек, что бы он сказал? Остался бы столь же уверен и безмятежен? Возможно, остался бы. Эльфы умудрялись в любой ситуации сохранять невозмутимость — пока речь не заходила о их вечном соперничестве с гномами. Ладонь Эсси легла прямо поверх его сердца — и сознание заволокла пелена видения. Белые стены… руины… все поросло травой. Камни, вокруг камней — белые розы, но не высаженные аккуратной клумбой, а растущие дико, как придется. На одном из камней высечено женское лицо, утонченное, красивое и ожесточенное. Злое, но прекрасное. Реальность вернулась. Боромир растерянно спросил: — Что это было? — Шаэрраведд, — тихо сказала Эсси. — Лик Аэлирэнн на камне. Ее называли Белой Розой. — Она эльфийка? — Была эльфийкой. Она погибла. Ее казнили d'hoine. — Женщину? — Разницы нет. Не для них. Я не родилась, когда это произошло, но все равно… Не подумай, я не жалуюсь. Я хочу показать тебе то, что видела. То, что мне дорого. В первую очередь вспомнился Шаэрраведд. — Стой, — медленно осознал Боромир. — Это осанвэ? — Да, это очень удобно, — весело сказала Эсси. — Словами пока расскажешь, и еще не всегда подберешь нужные, показать проще. Новая картинка пришла без предупреждения. Без погружения в туман. Просто внезапно вместо Эсси и зелени листьев Боромир увидел море — не то, куда уплывали корабли. Другое. Дом на берегу — не дворец, но и не рыбацкая хижина. Крик чаек в небесах, плеск волн, шепот ветра. — Это мой дом, — услышал он голос Эсси. — Мое море. — Эльфы любят море, — сказал Боромир. — Но корабли строят не все. Только тэлери. Остальные не могут. — Не умеют? — Не могут. Корабли не плывут, и все. Леголас рассказывал. Имя молодого короля Лихолесья повисло между ними дымкой осенней полночи. Эсси убрала руку от груди Боромира. — Я умею плавать, — сказала она. — На лодке. Умею ею управлять. — Тогда ты из тэлери, — усмехнулся Боромир. — Нет. Я не тэлери. Я перэльдар, но в первую очередь я Aen Seidhe. Я всегда этим гордилась. — Aen Seidhe, — повторил Боромир. Эсси засмеялась, и он решил, что она смеется над ним, но ошибся. — Как давно я не слышала Старшую Речь. Ты хорошо говоришь. Наверное, легко бы выучил, и я бы могла тебя научить, но какой смысл, — грустно произнесла Эсси. — Научи меня! — выпалил Боромир. — Научи, я буду говорить с тобой на твоей Старшей Речи! Эсси просияла. — Заметь, не я это предложила. Будешь изучать никому не нужный несуществующий язык. Хочешь, начнем прямо сейчас? Они уселись рядом под мэллорном. Боромир не надел рубашку, но Эсси не отводила глаза, и не разглядывала его больше, будто так и было нужно. Она забавно сдвинула бровки, вспоминая язык — почти родной, но успевший стать далеким. Забытым. Эсси не хотела забывать речь своих предков; в любом из миров она оставалась бы собой. Ее называли перэльдар, но она была Aen Seidhe. — Для начала… — вспомнила Эсси. — Aen Seidhe — значит «народ гор». — Почему гор? — насколько Боромир знал эльфов, они не питали любви к горам. Их влекли леса и море, гор они скорее страшились. — Сначала был Единый Народ, Aen Undod, — объяснила Эсси. — Но потом произошел катаклизм. Сопряжение Сфер. Тогда три мира смешались воедино, мир эльфов был уничтожен и выжившим пришлось искать новое место, где они могли бы жить. Они разделились на два народа, Aen Seidhe и Aen Elle. Aen Elle, Народ Ольх, завоевали свой мир, отдельный от мира Aen Seidhe. Они воевали с единорогами, и почти уничтожили их. Порабощали людей, и продолжают порабощать. A Aen Seidhe прибыли через портал на Континент. Их принесли Белые Корабли… нет, они тоже были жестоки. Они уничтожили вранов и вели войны с краснолюдами… но потом появились d'hoine. Я же не истории тебя учу, — спохватилась она. — Нет, продолжай! — почти потребовал Боромир, не веря в услышанное. — Ну-у… — замялась Эсси. — На самом деле я не особо компетентна в этом. В Академии Оксенфурта нам преподавали историю, но я больше внимания уделяла поэзии. Расскажу, что помню. Aen Seidhe высадились на Континенте. Там жили враны, и неизвестно, то ли эльфы истребили их, то ли они сами погибли от изменений климата, мнения ученых расходятся… Как и по поводу краснолюдов; такие, как они, не забыли бы обид даже спустя десятки тысяч лет, но, хотя эльфы в свое время вытеснили их в горы, сейчас краснолюды на нашей стороне, среди них есть скоя’таэли… Так или иначе, Aen Seidhe стали обживать Континент. Выстроили города, создали процветающую цивилизацию. Когда появились люди, эльфы не сочли их угрозой. Сначала они даже обучали их. А потом, — Эсси помрачнела, — люди вторглись в Туссент и им удалось победить. Король Диветаф сдался, принеся королю людей ленную присягу, но не смирился с поражением… и все равно проиграл. Спустя примерно сотню лет люди устроили резню, — голос Эсси зазвучал сталью. — Они перебили всех эльфов в Лок Муинне и Эст Хемлете. Всех. Женщин, детей, стариков — всех. Тогда и началась настоящая война. Настоящая ненависть. — Король Диветаф, — повторил Боромир. Имя было незнакомым и не походило на известные ему имена эльдар. — А какие еще тогда были короли? — Не помню, — досадливо засмеялась Эсси. — Нет, помню! Маэглор. Король Эст Тэйяра. — Маэглор?.. — Да, — Эсси растерянно хлопнула ресницами. — А что такого? Ничего, хотел сказать Боромир, просто это имя слишком похоже на имя легендарного барда, сына Феанаро, того, что написал балладу о деве, чьи кудри злато — но не сказал. Спросил: — Ты рассказывала это Галадриэли? — Нет… Зачем? Это чужой мир, чужая история, а то, что случилось у вас — мне рассказывали Элладан и Элрохир — было намного раньше. Если Арвен две тысячи лет. Сопряжение Сфер произошло тысячу пятьсот лет назад. — Эльдар измеряют время по-другому, — упавшим голосом проговорил Боромир. — И… я тоже не силен в истории. Но когда пал Нуменор… это был именно катаклизм. А выжившие бежали на кораблях. Эсси широко распахнула глаза. — Ты хочешь сказать, что… — Я ничего не хочу сказать, — отрезал Боромир. — Я не эльф. Я не жил здесь тысячелетия и не проживу. Иди к Галадриэли. Расскажи это ей.***
— Сопряжение Сфер? Галадриэль выслушала Эсси настороженно и внимательно — весь ее сбивчивый рассказ без использования осанвэ, ибо все, что она могла передать, как образ, ограничивалось страницами книг и аудиториями Академии, но даже так все слишком сходилось. Корабли… Белые Корабли. Катаклизм. Маэглор. Гордые и высокомерные Aen Seidhe, жестокие и непримиримые Aen Elle. Магия. Долголетие… — Я свяжусь с Гэндальфом, — решила владычица. — Немедленно. — Можно, я?.. Подумав мгновение, Галадриэль кивнула, проводя Эсси за собой в небольшое помещение, где был только каменный стол из черного мрамора. Посреди стола в углублении находилась черная гладкая сфера… сфера? Эсси закусила губу. Галадриэль встала в полуметре от сферы, жестом указав Эсси встать рядом. — Это Палантир. Камень Анора. Дар Минас Тирита, о котором Боромир не знает, ибо дар принес его отец в тайне от обоих сыновей. Видящий Камень. Палантиры когда-то давно создал мой единокровный дядя, величайший из всех эльдар, которые когда-либо жили и будут жить в Средиземье. Смотри, Ауриэль! Сфера засияла, но сияние не обожгло глаз. Взору Эсси открылись белые стены, за окнами — море, но не то, к которому она привыкла, более величественное; она не смогла бы объяснить, почему, но это Море вправду нужно было звать с заглавной буквы. Галадриэль заметно нервничала, что поразило Эсси едва ли не больше сферы — всегда спокойная владычица Лориэна кусала губы и бледнела, а глаза ее лихорадочно сверкали. Вздохнув, Галадриэль позвала: — Олорин! У сферы словно из ниоткуда появился старик в белых одеждах. Увидев Эсси рядом с Галадриэлью, он чуть удивленно приподнял брови, но учтиво поклонился обеим. Галадриэль покосилась на свою спутницу и закрыла глаза, переходя на осанвэ. Они долго беседовали, пока Эсси изнывала от любопытства, не смея прервать разговор, касающийся ее, и трепеща от страха — какую новую правду она узнает о себе? Наконец Олорин заговорил вслух. — Ауриэль, — обратился он к Эсси так же, как и Галадриэль. — Тайна раскрыта. Не вини себя за молчание, ибо всему свое время. В Эа существует не только Арда. Когда погиб Нуменор, произошло то, что ты зовешь Сопряжением Сфер. Соответственно, ты — перэльдар, и в этом более нет сомнений… как и в том, что квенди в твоем мире переживают не лучшие времена. Что делать с этим, решать валар. — А что делать мне? — беспомощно спросила Эсси. Гэндальф усмехнулся в бороду. — Выбор. Но, как я и говорил — не спеши. Лишь знай, что по полному праву ты находишься здесь и зовешься Ауриэлью, а также знай, что ты — потомок тех, кто жил и продолжает жить здесь. Дочь, внучка, правнучка… Думаю, однажды ты узнаешь и это.***
Ночи в Лориэне были темными, звездными и душистыми — словно сами звезды источали неповторимый сладкий аромат. Боромир забрался в талан, как можно тише, чтобы не разбудить Эсси, стянул камзол, но лечь не успел — она обернулась, на лице не было ни следа сна. Спать она не могла, лежа в постели и думая-думая-думая — Сопряжение Сфер, Нуменор, где-то здесь у нее есть родственники… и выбор Пути казался наиболее очевидным, но в то же время никогда еще Эсси не была в таком замешательстве. — Завтра мы уезжаем? — спросила она. — Да, — коротко ответил Боромир. — Но мы приедем снова. Или ты приедешь сама. В Лориэн, в Имладрис, в Лихолесье, в Дол Амрот, куда захочешь, — о подробностях ее беседы с Галадриэлью он не знал, но в общих чертах догадывался. — Куда захочу… — повторила Эсси. Она уже убедилась, что это правда. Замужество не мешало. Путешествовать можно было с гораздо большим комфортом, чем пешком или на повозках — на собственной карете, верхом на послушной лошади, и не в одиночестве, а в приятной компании. Петь можно было не за деньги и не ради денег, и получать ровно столько же восхищения — или даже больше. Везде за нее все делала прислуга. Статус замужней женщины медленно переставал быть столь пугающим, и она почти смирилась, пока не сказала роковые слова «Сопряжение Сфер». — Именно, — Боромир присел на кровать с ней рядом. — И когда мы вернемся в Минас Тирит… — Мы не закончили! — перебила его Эсси. — Мы не закончили урок. Я не научила тебя даже основам. Старшая Речь такая же музыкальная, как синдарин! — быстро заговорила она. — Мелодичная, приятная, ее стоит знать хотя бы ради собственного удовольствия! «Не говори мне, что будет, когда мы вернемся в Минас Тирит», — сияло в ее глазах. Боромир сдался. — Давай продолжим. Заулыбавшись, Эсси — полностью одетая — выбралась из-под одеяла, скрестив ноги. — Essea, — показала она на себя. — Я. Esseath, — показала на Боромира. — Ты. — Essea, — повторил он. — Esseath. — Нет-нет-нет, мягче! Esseath… — Esseath, — на этот раз получилось лучше. Эсси довольно кивнула. Снова указала на себя. — Taedh. Поэт, бард, — и на Боромира, — Cared. Воин. Он повторил, и Эсси удовлетворилась произношением. — Beanna, — продолжила она, проведя пальчиком по губам. — Женщина, — и прикоснулась кончиком пальца к губам Боромира. — Wer. Мужчина. — Beanna, — сдавленно повторил он. — Wer… — Aig, — Эсси погладила ладонью его по щеке. — Лицо. — Эсси… — Thaess. Молчи, — она приблизилась так, что Боромир чувствовал ее дыхание на своих губах, должен был прекратить это и не мог. И не хотел. — Bealubenn, — Эсси коснулась его груди. — Тяжелая рана. Bead orince. Лучший из воинов. — Эсси, что ты… — Thaess aep! — сердито шикнула она. — Glaeddyv, — другой рукой скользнула по гарде меча в ножнах. — Меч, — погладила по плечу, — Gualainn, — провела ниже, там, где под ребрами отчаянно стучало сердце, — L'aest, — и шепнула прямо в губы, — Mian. Это прозвучало разрешением — или приглашением, или просьбой. Боромир сдерживался так долго, что не сумел противиться, забыл обо всех принятых ранее решениях, забыл обо всем, накрывая губы Эсси жарким поцелуем. Она ответила сразу, и так же горячо, забираясь к нему на колени. Меч мешал — пришлось отложить. Жар от тела ощущался через тонкую ткань платья. Эсси нетерпеливо заерзала на коленях Боромира, пока он расшнуровывал корсаж дрожащими пальцами. Застонала, когда его губы прижались к открытой шее — да, да, вот так. Желание разгоралось пламенем Ородруина. Боромир не спешил, медленно целуя — сначала тонкую шею, потом плечи, потом грудь. Грудь идеально помещалась в его ладони, упругая и нежная. Эсси застонала — на каждое прикосновение она отзывалась, так что у Боромира появлялось впечатление, что он не просто любит женщину, а играет на неведомом ему музыкальном инструменте. — Эсси, — выдохнул он ей на ухо. — Ауриэль. — Thaess… — простонала она. Платье сползло на пол. На коленях у Боромира сидела эллет в своей первозданной красоте, и он все еще не верил в реальность происходящего, но не считал это важным. Сон или явь, разницы нет. Как же он ее хотел. — Я сама, — возразила Эсси, когда Боромир начал снимать свой камзол, и он позволил ей, опустив руки. Развязала шнуровку — Боромир повел плечами, помогая избавиться от одежды. Очертила пальцами шрамы. Поцеловала ключицу, провела языком по коже. Уложив Эсси на спину, Боромир встал, снимая штаны. Она наблюдала, не стесняясь и не краснея, спокойно и довольно. Уже полностью обнаженный, Боромир навис над ней, припав губами к груди. — Ох, — Эсси тут же шумно выдохнула — не женщина, лютня. — Да. Ниже… Да! Как он угадал, она не знала, но он угадал, введя в нее палец. Угадал, когда добавить второй. Угадывал, где и как целовать, где и как прикасаться, чтобы она сходила с ума от страсти и удовольствия. Как же она его хотела. Перед тем, как войти, Боромир замер, рассматривая лицо Эсси — золотые волосы разметались по подушке, глаза сияли так ярко, как никогда, пухлые от поцелуев губы приоткрылись, щеки раскраснелись. Его глаза потемнели, пряди волос липли ко лбу, и не нужно было слов, чтобы Эсси понимала, как он сгорает от желания. Никаких слов, громче слов — тихие стоны на пределе слышимости. — Я могу? — прошептал Боромир. — Да… Да! Он вошел — сначала медленно, потом толкнулся глубже. Начал двигаться, когда Эсси требовательно сжала пальцы у него на плечах. Быстро, глубоко, так хорошо, так, как она себе представляла. Именно так, как хотела. Именно так.