Быть соулмейтами-это...

–Вы сделали ЧТО?!–кричит Куроо, обложившись на диване учебниками и тетрадями в квартире Бокуто с Акааши. Их обитель скромная, но в каждой детали чувствуется рука самих хозяев дома. Галерея из совместных фотографий со школьных времен, национальных, тусовок с друзьями и семейных застолий явно была работой Акааши, у которого в целом была какая-то необъяснимая тяга ко всему, что хранит в себе воспоминания. Вполне себе живой фикус на подоконнике тоже можно принять за работу связующего, но, как ни странно, притащил его Бокуто, а вот ответственным за поддержание его жизнедеятельности без согласия поставили Кейджи (потому что ему хватает дотошности считать двое суток перед поливкой). По дивану были разбросаны многочисленные подушки самых разных форм и тематик, и Цукишима в очередной раз ужасается привычке Бокуто-сана тащить в дом всякую всячину, будь то какая-то статуэтка в стиле нэцкэ, или же двухметровая сабля. (Почему она два метра, никто спрашивать не стал.) Пялясь на тарелку, выполненную в тематике "инь и янь", на которой абсолютно неуместно разместились остатки печенья, Кей не может не прикрыть глаза, борясь с желанием ногами выпнуть Куроо из помещения. –Значит пока мы с Бо кряхтели над домашкой, вы узнали где работает парень Цукки?! Судя по пустой тетради Бокуто, учился только Куроо. –подмечает Кей, вешая пальто на вешалку, и невольно кривиться на слове "парень". Что ж, учитывая, что он сам ответил на вопрос: "чего вы так долго торчали в какой-то кафешке?", именно: "Узнали, что Ямагучи Тадаши работает в кофейне", стрельнув в Акааши обвинительным взглядом, он сам в этом виноват. –Я не хотел, чтобы вы спугнули его. Тем более, для Кея это тоже был сюрприз, а вы точно бы все рассказали раньше времени. –В смысле спугнули?! –заострил внимание именно на этом Куроо. Цукишима представляет, какой переполох бы создали эти двое своим излюбленным "охо-хо" и "уху-ху" в кафе, но объяснять очевидное не хочет. Вместо этого ситуацию комментирует Акааши, и только после брошенной колкости уходит на кухню готовить в микроволновке попкорн. –Как давно Куроо-сан смотрелся в зеркало?–уголки губ Цукишимы растянулись в саркастичной полуулыбке, когда Куроо поворачивается к нему с оскорбленным выражением лица. –Они просто побоялись, что мы сразим его своей крутостью, да, бро?–хвастается Бокуто, строя на столике возле дивана башню из учебников своего "братана". –Верно, бро, но хватит баловаться с моими книгами, а то я тебе форму изрисую всякими непотребствами. –А ты рискни! –...ладно, и что теперь?–спрашивает Акааши, вернувшийся из кухни с тряпкой для лужи пива на столе–и когда только успел–, пока Бокуто и Куроо спорят кто кому больше подпортит имущество, обращаясь к Кею. –Теперь я хочу уйти из социума и стать отшельником.–намекая на головную боль, которую приносит этот гам, Цукишима садиться в набитый пенопластом пуфик, похожий на волейбольный мяч Mikasa. Он отказывается думать о том, как глупо выглядит на нем со своими 195 сантиметрами роста. –Я говорю о Ямагучи-куне. –Цукишима пожимает плечами, и это именно то, что он имеет ввиду, а не простое: отвалите. Он правда не знает, что дальше. –Тебе нужно загладить вину за то, что наехал на него в метро.–важно заявляет Куроо, строя из себя Аристотеля.  –Я уже– –Наверное ему было та-ак неприятно~ Ладно, про Аристотеля он поторопился. –Ты похож на пятилетку. –Я всегда знал, что выгляжу моложе своих лет–подмигивает Тетцуро, на что Цукишима отвечает одной из самый приторных своих улыбок. –А я всегда знал, что ты тупее своих лет. –Если вы не прекратите, я вас выгоню–как всегда безэмоционально предупреждает Акааши, грозно уперев руки в бока. Все тут же замолкают, прекрасно осознавая, что он может воплотить обещанное в жизнь. –И как он тебе?–встревает Бокуто с полными любопытства глазами. –Он кажется очень добрым. –И все?–Куроо многозначительно поигрывает бровями, и Цукишима бросает в него первую попавшуюся под руку подушку с дивана. Он закатывает глаза и натыкается взглядом на миску с водой в углу комнаты. А затем на ещё одну такую же, только уже пустую, предназначенную для собачьей корма. –А где пёс? Все разом поворачивают головы в сторону Кея, а когда смысл его слов доходит до Бокуто, тот подрывается с места и распахивает дверь их с Акааши спальни, если судить по грохоту. Следующим вскакивает сам Кейджи, и менее панически, но все так же спешно идёт вслед за парнем. –Кажется, нам понадобиться новая пара занавесок... Когда бешено-скачущая корги–ей уже сделали все прививки, Кей, хватит наговаривать–наконец засыпает у Куроо на коленях, разговор перетекает в более спокойное русло (если дебаты на тему самого ворчливого преподавателя можно назвать спокойными), а вскоре они все и вовсе забывают о вышеупомянутой проблеме, занятые своими университетскими заданиями. Однако в тот момент, когда Кей скрывается в кухне, чтобы помочь Акааши донести закуски и стаканы с напитками для фильма, Куроо и Бокуто переглядываются и почти синхронно тянуться к телефону Цукишимы под недовольный рык нетипично‐разозлённого щенка. * В то же время Ямагучи, уже отработавший свою смену, направлялся к станции, размышляя обо всем случившемся. Мысли о Цукишиме не позволяли парню как следует сконцентрироваться на работе, и по итогу на некогда чистой футболке оказывается неприятно прилипающее к животу мокрое пятно, а в кафе на одну чашку меньше, так что после череды извинений перед владельцами и уборки Ямагучи решил отложить отвлекающие мысли на задний план. Зато, он пахнет кофе. Уже второй раз за последнюю неделю. Тадаши поправляет лямку сползшей с плеча сумки и смотрит на высоко поднятую над головой половинку убывающей Луны. Теперь, когда у парня есть соулмейт, многие беспокоящие его вопросы вдруг разом исчезли. Тадаши частенько размышлял о человеке, который станет для него опорой и спутником жизни. Были мысли о привлекательной девушке, которую бы хотелось защищать ото всех невзгод, которая своей непоколебимой волей или жизнерадостным характером грела бы парню душу. Были мысли о парне, с которым Тадаши смог бы быть на одной волне, смеяться до коликов в животе и смог бы положиться в трудную минуту. Теперь фантомный образ наконец приобрёл очертания, и мечты превратились в реального человека из плоти и крови, а затем ему стало ясно: Цукишима оказался вне всех стереотипов и его собственных сюжетов. Он, очевидно, не был активистом по жизни, придерживался консервативных взглядов и был остр на язык, но в нем чувствовалась и некоторая мягкость, тщательно спрятанная под толстым слоем холодного безразличия. По-крайней мере, именно таким он казался, когда беседовал с Тадаши. Парень берет в ладонь телефон с намерением кому-нибудь выговорится и практически сразу на экране высвечивается контакт подруги–какой удивительный тайминг–, а затем звучит ее хитрый голос. –Ну и как? –вот же ж плутовка. –И ты туда же, Хитока?! –Это все Сугавара-сан, я тут ни при чем. А вообще, нечего ушами хлопать! На ваши потуги уже невыносимо было смотреть. –Не то, чтобы я был против вашего вмешательства..., но у меня чуть сердце там не остановилось! –С возмущенным вздохом взвизгнул парень.–В следующий раз хотя бы предупреди меня перед аферой. –Обязательно! Извини, что не рассказала сразу, но я подумала, что так будет лучше. А то зная тебя, ты бы начал продумывать вашу встречу наперед и еще больше распереживался. Ямагучи и впрямь был слишком нерешительным в своих действиях. Ему было сложно попросить о чем-то. Например, подвинуться кого-то из одногруппников, чтобы переписать задание с доски, ему было сложно перечить старшим, даже если они были не правы, не говоря уже о том, чтобы кому-то навязываться. Если это была мелочь и она касалась только самого Ямагучи, парню было легче просто промолчать, чем спорить и ругаться. Правда, эта нерешительность разом улетучивалась, когда дело касалось кого-то из его знакомых. В таких случаях он не поскупится ни на грубые слова, ни на металл в голосе, ни на угрозы, если нужно. Телефон Ямагучи вибрирует у него под ухом, оповещая о новом сообщении, и тот ставит разговор на громкую связь, чтобы слышать подругу даже когда проверяет кому он вдруг понадобился. Его ладони вмиг становятся потными, стоит Тадаши увидеть, кто ему написал. –Ячи!!!–взвизгивает он, останавливаясь посреди дороги. Хорошо, что в такое время на улице уже не так многолюдно. –О боже, что случилось?!–пугается девушка на другом конце провода. –Тебя похищают?! –М-мне написал Цукишима-сан! –кричит паникер номер 1 и снова подносит аппарат к уху. –О, так это же замечательно! –выдыхает глава всех паникеров и давится смешком. –Что там такое? Зачитай и мне! Ух, почему меня нет рядом в такой момент?! Почему-то парень всегда забывает, что в его подруге помимо режима гиперопекающей мамочки есть еще и сторона, присущая большинству девушек. Шипперство. Ямагучи открывает диалог и увиденное заставляет его потерять дар речи. Tsukishima Kei: Мы не носки, но из нас бы вышла отличная пара. ...он что... –Он что, пикапит меня? –Что?!–кричит Ячи, не веря своим ушам.–Цукишима-кун? Да не может быть! Ямагучи уже подумал, что Цукишима ошибся номером, как пришло еще сообщение. И еще одно. И еще. Tsukishima Kei: Я на секунду подумал, что умер, раз увидел такого прелестного ангела. Tsukishima Kei: Только что было землетрясение? Или это ты потряс мой мир? Tsukishima Kei: Ты не электрик, но точно зажигаешь все вокруг. –Ячи, мне кажется что Цукишиму-сана взломали. –Это же ужасно! –Ячи становится однотипной в своих восклицаниях. –Что там такое? –Много подкатов...слишком много. –О, возможно это Бокуто-сан и Куроо-сан. –как-то чересчур резко с паники на смирение перешла Хитока, от чего Тадаши мгновенно остыл. –Кто? –Друзья Цукишимы-куна –...понял. Yamaguchi Tadashi: Не думаю, что Цукишима-сан стал бы писать мне нечто подобное. Ответ приходит незамедлительно. Tsukishima Kei: А ТЫ ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ, ЯМАГУЧИ. Yamaguchi Tadashi: Спасибо Ячи, иначе я бы уже позвонил в полицию. Tsukishima Kei: Прошу простить этих придурков, Ямагучи-сан. Yamaguchi Tadashi: Ничего, Цукишима-сан, рад был познакомиться с Бокуто-саном и Куроо-саном. Tsukishima Kei: Вообще-то это Акааши. Yamaguchi Tadashi: Ох, снова здравствуйте! –У-у, Тадаши, ты уже познакомился со всеми его друзьями? Когда сватовство? –Ячи!–вспыхивает Ямагучи, до этого комментирующий каждое сообщение. Девушка задорно смеется и со словами: "не буду мешать вам", желает Ямагучи удачи и ретируется. Начало положено, ну а дальше Тадаши сам разберется. Tsukishima Kei: Веснушка-кун, давай мы добавим тебя в чат. Tsukishima Kei: Если этот дед посмеет тебя обидеть, ты смело можешь обратиться к своим семпаям. Yamaguchi Tadashi: ...а разве вы не должны наоборот угрожать мне? Tsukishima Kei: Это не тот случай, Ямагучи. Просто поверь мне на слово. Tsukishima Kei: ЯМАГУЧИ НАС РАССЕКРЕТИЛИ. SOS SOS SOS SOS SOS Tsukishima Kei: ПОЗНАКОМИМСЯ ЛИЧНО ЕСЛИ ЦУККИ НАС НЕ УБЬЕТ. Tsukishima Kei: Они уже мертвы в моих глазах Yamaguchi Tadashi: У вас смешные друзья, Цукишима-сан. Tsukishima Kei: Я думал мы достаточно хорошо познакомились, чтобы опустить формальности. Yamaguchi Tadashi: Хорошо, Цукки) Tsukishima Kei: О нет. Yamaguchi Tadashi: Тебе не нравится это? Tsukishima Kei: Это прозвище со мной со школы, так что волей-неволей привыкаешь. Но чем больше меня так называют, тем сильнее оно приедается. Yamaguchi Tadashi: Его придумали Куроо-сан и Бокуто-сан? Невинно пишет Тадаши, в будущем намереваясь именно так подписать Цукишиму в контактах. Tsukishima Kei: Нет, это все виноват мой брат. Парень пропускает очевидный вопрос про брата, поскольку на краю сознания всплывает факт, от которого он усмехается. Yamaguchi Tadashi: Луна, да? Очень символично. Ответ не приходит целых 2 минуты, когда до художника наконец доходит, что именно он сделал не так. Yamaguchi Tadashi: О БОЖЕ, Я НЕ ИМЕЛ ВВИДУ ЭТО. Yamaguchi Tadashi: Ведь моя метка-полумесяц. Tsukishima Kei: Ах, да. Цукишима, как и Ямагучи, смущённо кладет ладонь на лоб, и на неудержимое уханье-хихиканье Бокуто только закатывает глаза. Кто бы знал, что Цукишима знал о подобной сентиментальности. Уж точно не сам блондин. Tsukishima Kei: Что ж, приятно убедиться, что жизнь дает хоть какие-то подсказки, чтобы не ошибиться с соулметом. Тадаши минует какой-то переулок, полный громко хохочущими, пьяными подростками, когда вспоминает о разговоре с Ячи неделей ранее. Yamaguchi Tadashi: Честно признаться, это один из моих потаенных страхов. Было бы очень глупо спутать тебя например со случайным прохожим в метро. Tsukishima Kei: Теоретически, у нас могла бы случиться такая ситуация, учитывая что я не сразу понял откуда у меня вдруг взялась метка. Yamaguchi Tadashi: Повезло еще, что у нас есть Яччан. Tsukishima Kei: Я никогда не думал, что её лучший друг окажется моим соулметом. Yamaguchi Tadashi: Наверное без неё мы бы ещё долго обходили друг друга стороной. Yamaguchi Tadashi: СТОП Yamaguchi Tadashi: Если ты учился вместе с Ячи. Значит и Хината с Кагеямой тоже тебе знакомы? Tsukishima Kei: ...лучше бы я их не знал. За рассказом об их школьной жизни Ямагучи доходит до станции с широко улыбкой на губах и ноющими от частого смеха щеками. За каких-то 15 минут он узнает, что у Хинаты есть сестра, которая ужасно похожа на своего старшего брата не только внешне, но и бешенной энергией, у Бокуто-сана, судя по всему, какой-то генетический сбой, из-за которого его волосы взаправду черно-белые–в это поверить невероятно сложно, но другого выбора, кроме как поверить Кею на слово у него нет, поскольку он еще ни разу не видел волосы семпая вживую–, Акааши-сан вполне заслуживает звание святой Девы Марии за то, что до сих пор не откинулся в условиях абсолютного хаоса, а Куроо-сан не такой уж и оболтус, каким кажется на первый взгляд–это сказал не Ямагучи, он бы не смог так грубо обозваться о совершенно незнакомом человеке–, учитывая, что учился третьекурсник на фармацевта, а Кагеяма обладает какой-то странной способностью притягивать к себе людей, несмотря на внешнюю отчужденность. Было интересно вновь узнавать кого-то буквально с нуля. Постепенно запоминать предпочтения, привычки, чужую историю. Тадаши нечасто удавалось испытывать это чувство, учитывая его узкий круг знакомых и друзей, но сейчас легкое волнение в груди приятно обволакивало все тело, так, будто так оно и должно быть. А тот факт, что начали они не совсем с официоза, действовал на Ямагучи, словно призыв расслабиться и не стесняться сказать что-то странное или неуместное. Ямагучи ввалился в комнату своего общежития, когда на часах уже было 11. Обычно в это время парень уже валился с ног, подкошенный 3 парами за день и полным рабочим днем в кафе–гребанный четверг–, но сегодняшний вечер стал исключением. Связывать это с Цукишимой он категорически отказывался, хотя сам понимал, что смысла в этом нет. В помещении уже было темно, и судя по раскиданной в разные стороны одежде, у кого-то вечер наедине с готовящимися к экзаменам подросткам выдался не менее выматывающим. Вот, почему позвонила ему Ячи, а не сам виновник произошедшего. Ямагучи лишь надеялся, что тот успел сделать свою домашку заранее. Парень лёг на кровать прямо в верхней одежде, слишком увлеченный беседой. Yamaguchi Tadashi: Дай угадаю, ты был центральным блокирующим? Tsukishima Kei: Очевидно. Yamaguchi Tadashi: Да, но ведь бывают и исключения... Tsukishima Kei: Давай мы прекратим говорить о Хинате. Я уже слышу его голос у меня в голове. Услышав довольно громкий звук в соседней комнате, Ямагучи не смог не усмехнуться. Yamaguchi Tadashi: А я слышу его храп по ту сторону стены. Как думаешь, что лучше? Tsukishima Kei:...я удивлён, что ты ещё его не убил. Yamaguchi Tadashi: Он всегда полон позитива, пускай и требует внимания во всех отношениях, словно ребёнок. Yamaguchi Tadashi: Так вот, к чему я веду. Yamaguchi Tadashi: Получается, мы могли даже сталкиваться на соревнованиях в нашей префектуре. Tsukishima Kei: Ты с Мияги? Неожиданно. Yamaguchi Tadashi: Ага, учился в Джозендзи. Тадаши чувствует подкативший к горлу ком при упоминании своей школы, но подавляет в себе желание сменить тему. Это было бы очень красноречиво, особенно учитывая его способность контролировать ход беседы. С таким же успехом он мог бы в лоб ему сказать: тема школы под запретом. Сейчас ему просто хотелось узнать о своем соулмейте побольше, комплексам в их разговоре еще не место. Tsukishima Kei:...я поражаюсь тебе все больше. Как ты уживаешься с такими идиотами, как Хината, Кагеяма и ваша плейбойная команда? Yamaguchi Tadashi: То есть меня ты к ним не относишь? Tsukishima Kei: Ты не похож на бабника. А ещё ты с первого взгляда узнал период Кодай, в то время как эти двое простофиль даже не знают наизусть таблицу умножения. Yamaguchi Tadashi:...НЕ МОЖЕТ БЫТЬ Tsukishima Kei: Может. Yamaguchi Tadashi:...я задам ему пример, когда он проснется. Tsukishima Kei: Не веришь? Yamaguchi Tadashi: Не могу поверить. Tsukishima Kei: Учти, когда он чего-то не знает, то отчаянно делает вид, что все понимает. Так что можешь специально перепутать некоторые цифры. Yamaguchi Tadashi: О, это я успел ощутить на себе. Помнится, я сказал ему что то вроде: чувствую себя амебой, а тот так и не понял, о ком я говорю. Tsukishima Kei: Если бы не мы с Ячи, эти двое никогда бы не закончили школу. Ямагучи совершенно беззастенчиво смеётся, хотя понимает, что потешаться над Хинатой было неправильно, но когда Сугавара просыпается, потирая глаза, и спрашивает у Тадаши какой призрак веселья напал на парня в час ночи, он не может удержаться и спрашивает у семпая, действительно ли подобное имело место быть даже в старшей школе. –Я потом тебе расскажу о его попытках подкатывать к Ячи с помощью метафор. Прекрасная кувшинка в болоте с мухами до сих пор сниться мне в кошмарах.*–и Ямагучи уже не может сдержаться и хохочет во все горло, наплевав на позднее время и вышеупомянутых соседей за стенкой, которым завтра рано вставать на пары и тренировки. Он, черт подери, наконец понял, чего хотел. Хотел добавить немного Цукишимы Кея в свою жизнь, даже если до сих пор немного боялся. Стоит ли говорить, что бонусом к соулмейту у него появилось еще четверо друзей и на один групповой чат больше? Думаю, это само собой разумеющееся.