Быть соулмейтами-это...

–Как я вообще тут оказался? Парень не показывает друзьям своей грусти, стоит ему оказаться на пороге спортзала, и задает вопрос чересчур спокойно для человека, которого буквально выдернули с кровати и притащили силой, но блондин все равно замечает. –Мне очень жаль. –кается Кей. Цукишима не думал, что его мимоходом брошенная фраза посреди тренировки вдруг выльется в массовые прятки по всему городу в поисках художника, так еще и без ведома самого Тадаши, но потом он чувствовал себя крайне неловко. Особенно когда он вдруг заметил неестественно частые покусывания нижней губы и бегающий, словно в поисках пути отступления, взгляд со стороны его родственной души. Почему блондин единственный заметил эту странность в поведении парня, до сих пор не понятно, но даже он тогда решил не предпринимать каких-то глобальных действий и просто позволил событиям развиваться своим ходом. В конце-концов, это ведь волейбол: простой способ развеяться в последний день недели. Он и не думал, что эта затея была ошибкой. –Потому что рано или поздно мы бы все равно узнали о том, что ты раньше играл в волейбол, Ямагучи! –с энтузиазмом, сносящим горы, кричит Хината, подпрыгивая к потолку. –Я, вроде, и не скрывал этого. –Действительно, я помню, как он говорил нечто подобное. –тихо замечает Кагеяма, поймав только что запущенный центральному блокирующему в голову мяч. Хината орет что-то абсолютно дикое. –Тогда Ямагучи еще не знал всех нас, и тем более в команде нет никого с Джозенджи. Конечно, он не знал о наших тренировках. –Акааши как всегда смягчает напор и своей безмятежностью успокаивает товарищей, но Ямагучи от этого легче не становится. За исключений тренировок университетской сборной бывшие члены Карасуно, Фукуродани и Карасуно раз в месяц на выходных собирались и проводили персональные матчи, забавы ради, и звали всех, кого знали в старших классах, чтобы повспоминать былые приключения и соревнования. Однако для Ямагучи, только-только вступившего в их небольшую секту, приглашение на игру было решено сделать лишь накануне самого матча. –То есть теперь ты пьешь кофе с Ямагучи. –обиженно пробурчал Бокуто, всем весом наваливаясь на тянувшегося к носкам Цукишиму. –Если вы с Куроо перестанете так ненормально переглядываться при виде него, я подумаю, привести его к нам или нет. –ответил тот, кряхтя от недостатка кислорода в легких. –И вообще, мы тратим на разговоры не больше получаса, от вас не убавится. –Вот так и рушится дружба, очкарик. Сначала ты пьешь с ним кофе, а через неделю начнешь смотреть с ним фильмы Марвела по вечерам. –Хватит провоцировать его, Куроо, он сейчас заплачет. –прошипел блондин, глядя с каким щенячим выражением посмотрел на него Котаро. –Не буду я смотреть без вас эти фильмы, успокойся. –А потом вы и на премьеры вместе будете ходить... –Если не прекратишь, то еще и мемы буду только ему пересылать. Третьекурсники демонстративно уронили на пол челюсти, переглянулись, а затем вдруг посерьезнели. –Голдстейн. –Да, мистер Старк. –мгновенно подключился Бокуто. –Дай мощный бит, под который я буду бить лучшего друга.* Бокуто забитбоксил на странный и абсолютно не тот манер, а затем Куроо бросился на Цукишиму, чему последний был ой, как недоволен. –Радуйтесь, что он с нами хоть в волейбол не играет, хотя мог бы! –прорычал Кей в попытке вырваться из захвата. –Стоп, то есть веснушка-кун волейболист? –неподдельно удивился Тецуро, ослабляя хватку, чем очкарик незамедлительно пользуется и отползает от друга подальше. –ЭЙ, А ПОЧЕМУ ЕМУ НИКТО НЕ ПРЕДЛОЖИЛ С НАМИ СЫГРАТЬ?! –Бокуто-сан, определитесь уже, хочется вам присутствия Ямагучи-куна или нет. –тянет подошедший Акааши, но его пары уже и след простыл. Тот унесся в сторону своего прекрасного (читать как единственного) ученика, чтобы воплотить в жизнь внезапно поданную идею. И вот Ямагучи стоит в потертых серых шортах, белой футболке и выданных ему заботливым, но приболевшим Сугаварой наколенниках, глядя на всех вокруг волком. Возможно, его взгляд был принят всеми за недовольство от прерванного сна, но так или иначе он все-таки начал разминку с простой растяжки, чем немало обнадежил того–нет смысле отводить взгляд, Бокуто, это все начал ты–, кто даже не потрудился спросить его желания участвовать в тренировке, а потом сидел и сомневался в правильности своих действий с понурым видом. –Если тебе здесь не нравится, то никто не будет тебя винить, если откажешься участвовать в матче. Он качает головой и продолжает тянуться вперед, а потому Кей решил оставить его в покое. Парень сделал несколько простых упражнений, пробежался раз 10 от одного угла зала к другому и поднял взгляд на уже отрабатывающих удары друзей. И что-то в его глазах Цукишиме не понравилось. Они решили разбиться на команды по 4 человека простой жеребьевкой: Цукишима оказался в квартете с наконец освободившимся Кенмой, по закону жанра следующим за парой Куроо и, как ни странно, Хинатой. –Одни центральные...прекрасно. –недовольно бурчит Кей, которому выпала роль такого ненавистного ему диагонального. Первым подает Кагеяма. Игра начинается как всегда стремительно: уже привыкшие друг к другу игроки спокойно выполняют сложные атаки без каких-либо предисловий, и так же молниеносно принимают, прекрасно зная любимые приемы каждого на этой площадке. Кроме Ямагучи. Когда Хината с Кенмой проводят быструю, каждый в помещении понимает, что центральный намеренно не бил в сторону Тадаши: для того подобные зверства все еще в новинку. Пока никто из них хотя бы примерно не понимает уровень его мастерства, обижать парня не хочется. Акааши с грацией кошки принимает удар и отточенным движением предплечий направляет мяч в сторону связующего, роль которого быстро занял Тобио. Первое очко достается Бокуто, который аж весь распушился от оказанного ему внимания. Игра идет неплохо. Ямагучи получил дежурное –не обижайся, друг–нападение от Кея прямо в руки, чему все были несказанно рады: кому, как не блондину делать первый шаг? Именно после этого все смогли наконец более-менее расслабиться и начать играть всерьез. Тадаши оказался не так плох после долгого перерыва, как все думали. Он прекрасно отточил свои навыки для того, кто занимался лишь в младшей и старшей школе, однако принимать быстрые Хинаты все же не мог. Они все когда-то проходили этот этап, и каждый по-разному подстраивался под мандариноголовое чудо, но Цукишима почему-то посчитал, что и для Тадаши это не будет проблемой. –Шанс бол! –кричит Куроо, когда Ямагучи побоялся прыгнуть на пас Кагемы и просто перебросил мяч через сетку верхним приемом в пустую зону. И тогда Кей увидел, как тот дернулся, как от удара. А это еще что такое. Парень неловко сжимает ладони в кулак и отходит назад для приема, что выглядит больше так, словно тот попятился. Ямагучи может и был немного неловким, но тот никогда не скупился на живую мимику или жестикуляцию во время бесед. Он мог спокойно станцевать на диване на пару с Куроо и даже не постесняться, так что ни о какой скованности в движениях блондин и помыслить не мог. Именно из-за того, что Цукишима отвлекся они и потеряли это очко. А потом он подумал, что лучше бы принял тот чертов мяч и не позволил соулмейту взять на себя решающее очко, которое могло бы завершить сет. Но тогда он не знал, что случиться. Если бы знал, то непременно так бы и поступил. Со счетом 24-22 Ямагучи получает в руки мяч и идет за линию, чтобы подать. –Давай Эйс*, веснушка-кун! –задорно подбадривает новичка Котаро, за что получает нравоучительное: "не дави на него" со стороны Акааши. И тогда уже не только Кей замечает вмиг опустевшие глаза Тадаши. Он неловко замирает, достигнув необходимого ему расстояния от линии, но поворачиваться не спешит, все также стоя к друзьям спиной. Никто не может увидеть его выражения лица, но неестественно-каменную спину и слегка подрагивающие плечи отлично видно каждому, даже стоящему от него дальше всех Кею. –Ямагучи, ты чего там застрял? –спрашивает еще ничего не понявший Хината. Никто не понимает, что не так, но только у Шое хватает беззаботности и отсутствия такта, чтобы задать этот вопрос. Тогда Цукишима чуть не гаркнул на него, но зачем-то остановил себя. А когда Тадаши повернулся, у того и вовсе пропали всякие связные мысли в голове. Потому что на лице у того застыла какая-то пародия на улыбку, слишком натянутую и неправильную для всегда веселого и хохочущего парня. Тогда Кей понял, что так сильно выбивалось из картины. Соулмейт с того момента, как переступил порог спортзала, так ни разу и не взглянул ему в глаза. Ямагучи страшно. Страшно оплошать, страшно подкинуть мяч слишком далеко или низко, а особенно страшно-взглянуть на лица товарищей после короткого свистка, означающего упущенное очко. Их выражения всегда говорили ему одно и то же: ну, это же Ямагучи. Ничего удивительного. А сам Тадаши всегда лишь выдавливал из себя виноватую улыбку и вставал обратно на позицию, надеясь, что никто не заметил вмиг задрожавших от обиды рук. Он никогда не считал себя кем-то особенным. У него были посредственные оценки, жалкий блокнот с рисунками, место в запасе и не больше 5 номеров в телефоне, потому что никому не было дело до Ямагучи, кроме его любимой матери. Остальные номера существовали чисто для галочки: вдруг ему понадобиться позвонить учителю, старосте,...тренеру или товарищам по команде? Поводов так и не нашлось, а потому вскоре после ухода из очередной школы тот всегда очищал устройство от новообретенных номеров и через некоторое время добавлял туда новые, чтобы через год или меньше снова стереть. Но дело даже не в цифрах, хотя ему и было куда сложнее удалить те, которые принадлежали его сокомандникам из Джозенджи. Дело было в самом Ямагучи. Он никогда не был особенным. Никогда не выделялся, никогда не был достаточно смелым, чтобы заговорить с "друзьями" просто так, без повода, пошутить или пожаловаться на жизнь, такую сволочь, хотя иногда очень хотелось. Может, будь он меньшим параноиком и вел себя без опасений оказаться высмеянным или проигнорированным, никто бы этого и не сделал. Ему хотелось бы верить в то, что его новые знакомые не такие, как все предыдущие. Но он так и не попытался. Ямагучи подбрасывает мяч. Разбегается. Напрягает ладонь и осторожно бьет так, чтобы мяч не начал вращаться и у него получился планер. Все вокруг погружается в угнетающую тишину, когда тот не долетает всего каких-то жалких сантиметров, задевает сетку, качается в обратную сторону и падает на сторону лидирующей команды. Парни смотрят на застывшего подающего и не знают, что сказать, потому что для всех очевиден внутренний раздрай Тадаши, но его причину даже предположить не способны. И лишний раз бросаться словами в вышеупомянутом молчании было сродни гильотине: та безвозвратно и драматично обрывала чужую жизнь, заставляла людей на краткий миг замереть в ожидании, а затем уничтожала этот миг противным свистом. –Повезет в следующий раз, Яма-яма. –слегка насмешливо тянет Бобата. Он не имел ввиду ничего плохого. –Да, тебе же не нужно готовиться к отборочным, можешь не напрягаться так сильно!–вроде бы пытается подбодрить его Футама. –Блин, а нас заставляют пахать, как проклятых. –недовольно бурчит Юджи. –Ямагучи, хватит уже валять дурака! Подавай обычную, если не можешь другие! –безжалостно кричит с другого конца зала тренер, а затем с разочарованным вздохом поворачивает к менеджеру и что-то тихо говорит. Не о нем. Он ведь не о нем говорит с Мисаки-сан, верно? О том, какое он безобразие и не о том, как его уже достала бездарность Ямагучи. Верно? –И-извините. –он улыбается. И все просто отводят от него взгляд, забывая об этой очередной неудаче. Но Тадаши не забывает. Ни одну не забывает. –Ничего страшного, веснушка-кун! Следующая точно получится. –не выдерживает тишины Куроо. Обычно его непринужденный тон всегда сбавлял градус напряжения и был способен даже срубить начавшийся конфликт на корню. Но когда Тадаши вновь дергается, а потом с улыбкой зажмуривается и якобы смущенно взъерошивает свои пушистые волосы, все чувствуют еще большую тревогу. –Да, вы правы. –он быстро опускает взгляд в пол, чтобы никто не заметил резко увлажнившихся глаз и делает вид, что завязывает шнурок, хотя бантик еще был на месте. –Это все вы виноваты, Бокуто-сан. –Я?! –Ямагучи-кун ведь еще не пришел в форму после перерыва, а вы тут со своими кричалками. –Я- –Мне тоже неприятно, когда так делают. Мешает. –поддакивает Акааши Кенма. Цукишима не слушает чужих лепетаний или упреков. Его глаза, как и глаза многих, прикованы к еще склоняющимся к обуви Тадаши. И тому, как тот странно-отточенным движением едва заметно утирает влагу с глаз, пока поднимается, а затем непринуждённо заводит руку дальше и проводит ею по волосам. Как будто тот просто убрал прядь с лица. Что. За. Черт. * –Итак, кто-нибудь хочет обсудить то, что сегодня произошло? –первым подает голос Куроо, когда дверь в раздевалку закрывается за спиной только что попрощавшихся Хинаты с Кагеямой, оставляя в комнате лишь их пятерых. –Я не думаю, что нам стоит...–неловко ведет плечом Акааши. –Не стоит что? Разобраться, что происходит с Ямагучи? –Лезть не в свое дело, Куро. Не сейчас. –пресекает его Кенма. Когда парни отыгрывают три сета, Ямагучи заметно выдохся, что было логично с его текущей физической подготовкой. Вот только стоило Кею предложить ему сделать перерыв, как тот спешно откланялся, сказал им продолжать без него и просто...унесся из спортзала сверкая пятками. Так ни разу и не взглянув на соулмейта. –Черт, я знаю, что он еще не так близок с нами, чтобы вести задушевные разговоры, но мне все это не нравится. Парня травмировали, черт подери. –Мне тоже. –добавляет притихший Бокуто. Такие ситуации подавляли парня. Хотя кого нет. –Если он захочет поделиться с нами, то поделиться, Куроо-сан, а так мы не имеем права лезть к нему с расспросами. Ему явно не хотелось, чтобы мы видели его в таком состоянии, так что тычить ему в глаза этим случаем не надо. –Акааши, сама святыня. –Да не собирался я идти допрашивать его! Но просто закрыть глаза тоже. –Тецуро незаметно переглядывается с более мрачным, чем обычно Кенмой и думает: его парень оказался прав. Как и всегда. –Он вроде бы не твой соулмейт, а мой. –мимоходом бросает Кей, за что получает в ответ гневный взгляд. –Почему ты ничего не предпринимаешь ради своего соулмейта, меня беспокоит не меньше. –Я думаю, что знаю, в чем проблема, но- –Так почему ты еще здесь? –уж он-то бы не ждал, чтобы помочь своей родственной душе. Ему так хотелось просто пинками выгнать друга за порог спортзала и пойти помочь своей родственной душе, но понимал, что это не лучшая идея. А потому он просто должен... На сей раз злости не сдерживает сам Кей. –Черт возьми, такие вещи не решаются по мановению волшебной палочки. Я могу сделать только хуже, если буду просто наседать, не зная наверняка, что так его травмировало. –И ты планируешь просто сидеть на попе ровно и смотреть? –А ты что, можешь придумать что-то еще? –Ну уж точно получше, чем сидеть тут с лицом а-ля: мне на все пофиг. Цукишима не находит, что ответить. Но он знает, что ему не пофиг. Вообще. Ему не нравится думать о том, какую сильную боль его родственной душе причинили за всю его жизнь, и это его даже удивляет. На то, чтобы научиться так переживать за кого-то, ему понадобилось четверо друзей и почти 3 года. А Ямагучи смог заставить его презирать всех в Джозенджи меньше, чем за месяц. Что же ты с ним сделал, Тадаши. –Мне...не все равно на него. Поэтому я и не хочу сделать еще хуже, пока он не станет доверять мне достаточно сильно, чтобы положиться в трудной ситуации. Когда спустя мгновение он понял, что комната погрузилась в молчание, он вскинул голову в поисках ответов. –Ну и чего вы вылупились на меня так, словно я кого-то живьем закопал? Парни синхронно отмерли. –Ты очень быстро к нему привязался. –мягко произносит Акааши. –Как будто вы-нет. Хотя я не понимаю, почему. –Не отрицаем. –тут же капитулирует Кенма, до сегодняшнего дня общающийся с Ямагучи не только в общем чате, как многие думают. Если тот и принимает кого-то в свой круг общения, то уже наверняка надолго. Куроо тяжело вздыхает и водружается на скамейку рядом с Бокуто. –Я не хотел психовать. Просто это не совсем...хорошая ситуация. –Ничего, кэп*, твоя праведная злость банально не может молчать при виде кого-то в беде. Тецуро, уже менее напряженный, усмехается. –И ты прав. Я надеюсь, что вы не откажете мне в просьбе и сделаете кое-что для меня и Ямагучи. Его друзья подобрались мгновенно, и он не мог не почувствовать глубокую благодарность за то, каким верными, участливыми и заботливыми те были. –Я думаю, что спрашивать было и не обязательно. Цукишима наконец смог улыбнуться, впервые за весь этот изнуряющий и богатый на переживания день.