Слишком ярко

Джолин щурится, закрывая глаза руками, протирая их в попытке проснуться. Навязчивый луч клонящегося к горизонту солнца маячит ровно на ее переносице, порой отскакивая то чуть влево, то чуть вправо – шаловливый солнечный зайчик от небольшого зеркальца, ранее забытого Анасуем на передней панели автомобиля, чуть левее отсека с магнитофоном. Играет какая-то музыка. Размеренная и спокойная, всего лишь эмбиент для фонового звучания – ноты струятся из динамика звуковоспроизводящего устройства по слишком глупому поводу: Анасуй не любит шум, с которым машина передвигается по асфальту, или, не дай бог, гравию – глухой звук щебня, ударяющегося о лакированные двери или днище кузова раздражал мужчину сильнее всего. Он бы не стал включать музыку, если бы Джолин не уснула – разговоры, да и в целом, ее присутствие помогало справляться с порой захватывающей его злостью. Если бы не она, честное слово, он бы уже давно разобрал это старое ведро на болты. Но оно слишком нравилось Джолин, а она пропорционально сильно нравилась ему. − М, Анасуй, пожалуйста, убери с торпеды зеркало, − бормочет девушка, отворачивая голову в сторону правого плеча, подальше от надоедливого луча солнца, бившего в глаза. Мужчина тянется к зеркалу, сперва накрывая его ладонью, чтобы побыстрее пресечь поток мешающего света, но это уже не помогает. Юная особа, уже получив в глаза отражение куда большего количества солнечных лучей от бокового зеркала, резко выпрямляется на сиденье, филигранным движением руки опуская солнцезащитный козырек наверху лобового стекла, что никак не отменяет недовольного ворчания. – Черт бы подрал это солнце, слишком ярко! Эй, нам долго еще ехать? Анасуй вздыхает. Неизвестно, что именно спровоцировало его легкое недовольство – шум, холодное обращение на «эй», слишком резко дернутый козырек, жалобно при этом щелкнувший? – он поправляет солнцезащитные очки левой рукой, правой откручивая руль для поворота, стараясь сохранять самообладание. − Мы и половины дороги не проехали, Джолин. Я ведь говорил тебе проверить, не забыли ли ты ничего, − он многозначительно на нее смотрит, явно намекая на ее солнцезащитные очки. – Я бы и рад отдать тебе свои, но наши жизни пока будут важнее вечернего сна. Дорогу без них мне точно не увидеть. Теперь тяжелый вздох слышится уже со стороны девушки. Она понимает. Сама забыла очки, сама уснула столь не вовремя и вообще, нисколько не занялась его состоянием после их визита к Джотаро, который так и не стал сильно благосклоннее к ее избраннику. − Отец был слишком суров к тебе. Снова, − она нарочито выделяет голосом последнее слово, ведь это была их уже далеко не первая встреча. Ее ладонь накрывает мужскую, лежащую на рычаге переключения передач, едва ощутимо сжимая ее, прикосновение всего на толику крепче, чем если бы это было простым касанием. – Он признает тебя, просто, видимо, еще не готов. − Разумеется, признает. Ты в любом случае станешь моей женой, это только вопрос времени. Я получу это одобрение, чего бы мне оно не стоило, − непроизвольно хмурится Анасуй. Его рука под ладонью Джолин ощутимо напрягается, сильнее сжимая рычаг. Кажется, еще чуть-чуть, и тот треснет. − Эй, не зацикливайся. Ты снова злишься на ровном месте, − она знает, что не на ровном, прекрасно знает. Но признать это вслух означает дать мужчине повод вознести эти эмоции, пока едва ощутимые, на куда более сильную их ипостась. – Может, заедем куда-нибудь по дороге? Кажется, я видела указатель по пути к отцу. Я хочу отвлечься от этой жуткой атмосферы, − девушка фыркает, убирая ладонь с руки партнера. Конечно, она старается его поддержать, когда может, но терпения в ней не сильно прибавляется даже со временем. Акция «поддержка» всегда недолгая и, как правило, одноразовая. Анасуй скривился, снова услышав «эй». Нет, ну как можно таким образом относиться к своему будущему мужу? Да, неизвестно, когда именно он станет ее супругом, но это, опять же, не более, чем вопрос времени. Хотелось бы слышать по крайней мере имя, а не это ее… «эй». − Хорошо, давай заедем. До заката все равно еще далеко, − соглашается мужчина, понимая, что спорить с этой женщиной сейчас грозилось бы стать худшей идеей в его жизни. Да и сам по себе он не был сильно против, но из принципа предпочел бы поспорить. Или помолчать. Однако знал, что это добром не кончится, принимая во внимание темпераментный характер его избранницы. Электронные часы, маленькие и тускловатые по сравнению с заливающим дорогу солнцем, были едва заметны в верхнем левом уголке цифровой панели аудиосистемы. Джолин смотрела, как минута утекает за минутой, почти чувствуя, как время утекает сквозь пальцы, практически слыша. С каким звоном капли-минутки погружаются в воды Леты, как вдруг Анасуй, наконец-то, выкрутил руль в сторону, резко сворачивая с основной дороги, даже не заботясь о снижении скорости. Кажется, его намерение таки убить эту машину слишком твердо. Впрочем, к такому быстро привыкаешь. Стиль вождения у мужчины был достаточно непредсказуемым, но всегда агрессивным. Скорость, резкие повороты и вжимание тормозов в пол вместо постепенного снижения скорости – в этом и был весь он. И быстрая езда по не самым ровным участкам дорог под громкую ругань Джолин тоже входила в список. Спустя некоторое время беспорядочной тряски по ремонтируемому отрезку их недолгого пути до промежуточного пункта назначения машина с голубками (одним все еще явно обиженным на «эй» и второй, тоже обиженной, но уже на нездоровую тряску автомобиля, которой она уже явно была обязана парой синяков на бедрах) выехала на ровную магистраль на въезде в город. Странно, что они не заглядывали сюда раньше, но глядя на запутанную линию автодорог, становилось понятно, почему – туда даже не хотелось лезть без точных указаний в карте, которыми никто их них, разумеется, не располагал. Благо, по правую сторону от шоссе обнаружилась автозаправка, на которую Анасуй свернул, даже не раздумывая – ему стоило как минимум заправить машину и размять кости, поскольку долгие поездки его порядком утомляли. Не торопясь подъезжать к бензоколонке, он остановил машину на парковочном месте неподалеку от еще нескольких машин. Кто-то из их владельцев оставался внутри автомобиля, кто-то так же вышел размяться, кто-то спешил что-нибудь прикупить в минимаркете, делившем с заправочными кассами одно здание. − Выйди, разомнись немного. Я сейчас приду, − бросил Анасуй, откладывая солнцезащитные очки на торпеду, стоило ему только заглушить мотор. Открыв дверь, он поднялся, поведя плечами. Всегда было приятно выпрямиться после долгого времени, проведенного, словно согнувшись в три погибели. Вдохнув полной грудью воздух, свежий от легкого ветра и тяжелый от запаха бензина одновременно, он направился к магазинчику. Джолин не нужно было повторять дважды. Она ловко выхватила с передней панели очки спутника, тут же водружая их себе на нос, и выскользнула из машины, разумеется, сразу же чуть не уронив очки – дужки явно были ей великоваты. Теперь уже, одной рукой придерживая столь неверно держащийся предмет, она потянулась, после опираясь бедрами на капот, совсем рядом с передней дверью. Сквозь темные линзы смотреть на мир было намного легче, ведь они спасали по крайней мере, от ужасной навязчивости солнечных лучей, то и дело норовивших скользнуть в глаза при любом неосторожном повороте головы в солнечную сторону. Взгляд ее скользил по таким же посетителям заправки – люди разного возраста, кто-то даже с детьми, оказались в этом месте в это же время совершенно случайно, как и они с Анасуем. Все еще немного непривычно было вот так проводить время вместе, куда-то ездить, навещать ее отца… события, произошедшие в тюрьме, отходили на задний план, и это всегда радовало. Ну, как сказать, радовало – Джолин старалась об этом не вспоминать. И сейчас о подобном думать она точно не собиралась. День казался ей слишком хорошим для этого. Анасуй присел рядом с девушкой, ушедшей в свои мысли. Она перевела на него взгляд только тогда. Когда капот машины качнулся, стоило ему тоже сесть на край. Не слишком близко, не слишком далеко. Ей нравилось, что мужчина всегда знал меру. Ну… как ей казалось до одного весьма скорого момента. − Держи, − Нарциссо протягивает девушке упаковку с мороженым. – Сегодня еще и жарко. Понял это, только посмотрев на людей здесь. Джолин согласно кивает, принимая сладость из его рук. Быстро снимает упаковку, аккуратно складывает, чтобы не запачкать руки, и пока что пихает в карман, чтобы не искать более цивильный способ утилизировать тонкий полупрозрачный пластик. Анасуй ловит себя на том, что он пристально наблюдает за тем, как язык девушки проскальзывает по гладкому слою шоколадной глазури, останавливаясь только у края вафельного рожка. Ему нравится, как это выглядит. И его очки, непропорционально большие для головы Джолин, тоже ему нравятся. Она не уделяет внимания этим пристальным взглядам. Мало ли, куда он так смотрит, более интересующим девушку объектом сейчас становится мороженое, кажется, со вкусом вишни. Приятно холодящее язык, чуть терпкое, раскрывающееся сладковатым послевкусием завладевает ее вниманием лишь на некоторое время – ровно до момента, пока она не замечает, что Анасуй выбрал себе другой вкус, но сквозь темные линзы она даже не может различить точного цвета содержимого конусообразного рожка в руках мужчины. − М, Анасуй, какой у тебя вкус? Дай попробовать! – интонация девушки звучит немного эгоистично, как если бы она говорила это приказным тоном, но все же тембр голоса лишком мягкий, когда она говорит с ним. Разумеется, до поры, до времени, ведь мужчина ничего не отвечает на эту «просьбу». Вот опять он молчит. Джолин ненавидит, когда он отмалчивается, поэтому она немного ждет, а после нетерпеливо повторяет свои слова еще раз, осекаясь лишь в конце, когда возможность говорить становится физически невозможной перспективой – губы Анасуя с выраженным фисташковым вкусом на них касаются ее губ, казалось бы, мягко, но достаточно настойчиво для того, чтобы девушка не стала отстраняться или пытаться продолжить говорить. Мужчина растягивает поцелуй на подольше, даже когда вкус мороженого спадает с губ, он не спешит отстраниться, только двигается чуть ближе к девушке, рукой скользнув к ее талии с намерением притянуть поближе столько милое его взгляду тело. Однако, Джолин перехватывает его руку, ту же разрывая поцелуй – она никогда не любила публичность, пусть ни разу и не называла причины этому факту. Не обязательно же было Анасую знать, как она впервые разуверилась в своей возможности выйти замуж… − Пообнимаемся дома, если будет настроение, − отрезает девушка, снова отодвигаясь на толику в сторону, чтобы расстояние между ними оказалось первозданным. Нарциссо и не пытается снова к ней подвинуться, только пожимает плечами. Не нравится ему все это. − А если никто не увидит? – по его губам проскальзывает усмешка. − Не увидит что? – Джолин отрывается от мороженого, кидая явно недоумевающий взгляд в сторону партнера. − Это, − снова усмехается мужчина, понижая голос до полутона, − Diver Down. Под недоумевающий взгляд Джолин рядом с мужчиной возникает его стенд. Хотя, скорее, даже возник он ближе к ее телу, нежели к телу своего обладателя, что было весьма странно. Впрочем, странность сего действа для девушки перестала представлять какую-либо загадку в тот момент, когда ладони Diver Down`а, по ощущениям холодные и такие же большие, как у самого Анасуя, проскользили по женским плечам, вскоре сомкнувшись на ее груди. − Блять, ты… какого черта ты делаешь?! – мужчина игнорирует возмущения, зная, что это не выходит за рамки обычной манеры речи Джолин. Он не без удовольствия наблюдает за тем, как грудь девушки аккуратно ложится в ладони стенда и лишь жалеет, что там не его руки. Пока что. – Анасуй! Это увидят! − Почему же? Здесь нет ни одного стандюзера, кроме нас. Увидят они или нет, зависит только от твоего поведения, − снова эта усмешка, играющая на его губах. Мужчина явно наслаждается своим превосходством в данной ситуации. Добиться смущения Джолин очень трудно, но сейчас он видит этот легкий румянец на ее щеках, когда руки его стенда начинают игнорировать ткань ее одежда и нижнего белья, а пальцы уже надавливают на соски. Движения рук Diver Down были абсолютно синхронны, как если бы эти действия не принадлежали человеку, что, конечно, и было отчасти правдой, однако тщательно контролировал их все же Анасуй. Использовать боевой стенд в подобных целях при том, что ранее он соответствующего опыта не имел, было довольно сложно - контролировать силу и способность стенда вне боя, следить за тем, чтобы руки стенда проходили только сквозь одежду, не затрагивая кожу становилось практически непосильной задачей, особенно при учете постепенно зарождающегося горячего ощущения в районе эндогастрия. Тем не менее, прикладывать все эти силы он был готов − в глазах мужчины игра явно стоила свеч. Он знал, что если Джолин действительно не захочет, то без проблем оттолкнет его, да хоть врежет - этого можно было бы ожидать. Но этого не происходило. Девушка сбивчиво вздыхает, когда Diver Down, немного сжимая ее соски между пальцами, немного тянет их на себя. Ощущения от этого действия непонятные, даже несут в себе оттенок то ли боли, то ли дискомфорта, но под жадным взглядом Анасуя кажутся приятными. Она немного сутулится, опуская плечи, как будто это действие смогло бы что-что скрыть, и сводит колени вместе словно рефлекторно, ощущая в них легкую слабость. − Больше внимания ты привлечешь, если будешь сидеть так, согнувшись, - дыхание мужчины обжигает девушке ухо, заставляя ее тело мелко вздрогнуть. Она и не заметила, как он склонился к ней, опираясь на руку, поставленную куда-то на капот, за ее спиной, − Джолин, посмотри на меня. Девушка ставит свободную руку на край капота, сбоку от ее тела, ладонью вниз в попытке найти дополнительную ось для опоры, опасаясь, что по ее виду происходящее становится слишком очевидно. Ее глаза бегло, но внимательно оглядывают пространство перед ними: часть заправки по правую руку, в которой она все еще держит практически нетронутое, но уже начавшее таять мороженое, ровно перед ней – парковка и небольшой газон, где рядом с цистернами с песком играют чьи-то дети, разминая тельца после долгих поездок, по левую же сторону располагалась проезжая часть, с которой они еще совсем недавно свернули сюда. Никто и не смотрел в их сторону, однако Джолин все время казалось, что чей-то взгляд намертво к ней прикован, даже если это был только взгляд Анасуя. Тот внимательно оглядывал девушку – легкая дрожь в коленях, легкие беспокойство и смущение, чуть более сильно сжатая рука со стаканчиком мороженого, чем стоило бы, из-за чего растаявшие края десерта намеревались вытечь на женскую руку – ничто не ускользало от его внимания. Но большая часть внимания, разумеется, уделялось действиям стенда, ведь оторвать взгляд от соблазнительного вида мягкой груди любимой женщины, пока лежащей пусть и напрямую в его руках, было крайне тяжело. В это время руки Diver Down полностью накрыли грудь девушки, сжимая ту в ладонях, поигрывая с легким давлением. Джолин тянется рукой, в которой держит мороженое, к лицу, собираясь поправить солнцезащитные очки посредством своего запястья, раз уже не имеет в пользовании свободных пальцев, но внезапно она чувствует, как капля растаявшего мороженого скатывается на ее руку, оставляя липкий след на основании большого пальца и утекает в сторону запястья, когда девушка спешно выпрямляет руку. В то же время она чувствует, как Анасуй перехватывает ее предплечье, притягивая к себе навстречу и тогда же склоняясь к нему ближе: ее запястье оказывается на уровне ее груди, и мужчина, глядя на девушку снизу вверх, с очень характерным для него взглядом ракурсом для девушки практически как в моменты, когда дело доходило до оральных ласк, слизывает каплю мороженого, проходясь языком и по липкому следу от нее. Она хотела что-то сказать насчет этого действия и его внешнего вида, неуместного пошлого по ее мнению, но провоцирующего дополнительное напряжение в мышцах тазового дна, снова сократившихся с приятным, тягуче-горячим ощущением. Девушка непроизвольно ерзает на месте, но замечает, как мелко от этого качается капот машины, на который и без того приходится ее вес, и это вновь в ее глазах выглядит невероятно заметным, неуместной деталью и старается прекратить, как вдруг ощущает, как прохладные руки стенда отпускают грудь, соскальзывают по ее телу вниз, подушечками пальце пересчитывая ребра, коротко оглаживая живот и скользят ниже, по наружным косым мышцам живота к лобку, провоцируя щекочущее ощущение, которое заставило женское тело выпрямиться, еле заметно изогнуться в спине с очередным неровным выдохом, вырвавшимся абсолютно бесконтрольно. Джолин предпочитает ничего не говорить, чувствуя, что открой она рот, миру будут явлены не только слова, но и нечаянные стоны. Анасуя это, впрочем, тоже устраивает – меньше лишних комментариев ситуации. Он настолько сосредоточен на ощущениях возлюбленной, что и не думает обратить внимание на по-настоящему заметную деталь в данной ситуации – солидно выпирающее нечто сквозь одежду в области паха, по крепости уже сравнимое разве что с каменным изваянием, как могло показаться. Горячие и тянущие ощущения в животе становятся ничем, лишь фоновым шумом, словно ранее игравший в машине эмбиент, когда он слышит первый, едва различимый стон, сорвавшийся с губ Джолин. Спровоцирован тот был ловкими руками, которыми мужчина уже наловчился управлять в правильной кондиции, скользнувшими меж половых губ легким касанием, мимолетным, но от этого только более желанным, словно электризующим женское тело. Когда он возвращает руку стенда выше, снова проскальзывая сверху вниз, девушка сама склоняется к нему, утыкаясь лбом в мужское плечо, позволяя ему свободной рукой приобнять ее за талию и придвинуть к себе. Девушка, в свою очередь, откидывает длинные розовые волосы партнера в сторону, и те мягко спадают за него плечо, на спину, когда она придвигается ближе, сразу тяжело выдыхая Анасую в шею от ощущения прохладных подушечек пальцев по обе стороны от клитора, пока мягко скользящих по чувствительной области возле, но не стимулируя напрямую. Она даже позволяет себе тихий стон, снова опаляя дыханием тонкую кожу на мужской шее, зная, что тот пропадет в легком шелесте ветра, играющего со свободными прядями длинных волом, так похожих цветом на ее уже совсем позабытое мороженое. Ей этот факт кажется милым, как и то, что от ощущения ее дыхания на чувствительной шее мужчина сильнее сжимает ее талию в лежащей на ней ладони, опуская к ней лицо и оставляя короткий, влажный поцелуй на височной области, пока ощущения от растекающегося по телу тепла становятся более похожими на жар, становящийся только сильнее. Со стороны их положение казалось не более, чем нежным объятием двух влюбленных, даже при том, что фактически происходящие события были далеко не столь невинны. Девушка вздрагивает, когда указательный и средний пальцы Diver Down проскальзывают ниже, ко входу, и медленно оказываются погружены вовнутрь – сначала всего по первую фалангу, а после короткого перерыва медленно продвигаются глубже, пока основание третьих фаланг не окропляется скользкой субстанцией, которую Анасуй там не чувствует, ввиду использования всего лишь руки стенда, но предполагает наличие соответствующих выделений там при учете легкости проникновения. − Нет, давай не здесь, − все же шепчет девушка, когда большой палец стенда, ранее бывший свободным, ложится аккурат на клитор, сперва проводя по нему короткое движение сверху вниз, а после выходя на цикличные круговые движения, затрагивая краевые точки, − Давай хотя бы сядем в машину, − девушка прикрывает глаза, щурясь от уже неподдельного стыда, так как в ее голове проносятся постыдные воспоминания о случае с начала своего тюремного заключения. Впрочем, ответа так и не последовало. Анасуй вынуждает стенд начать медленные фрикции пальцами, незадолго до этого введенных в женское тело, чем снова провоцирует стон у девушки, но на этот раз более выраженный, нежели предыдущие. «Если я еще раз услышу это ужасное обращение» − клянется он себе, − «и я не отпущу ее отсюда. Закончит здесь, а не в машине» − план в его голове созрел мгновенно. Его самолюбие раз за разом оказалось задело ее строптивостью и слишком редкими проявлениями чувств, будь то любовь или благосклонность. Просто так это оставлять он не собирался. − А-анасуй, − растягивая на полувздохе гласную, девушка практически стонет его имя, − Эй, хватит отмалчиваться, пожалуйста, − стоит ей произнести это, как мужчина в душе даже радуется тому что только что сам себе пообещал. − «Эй»? Кажется, будущие супруги не так должны обращаться друг к другу, − замечает он будто бы невзначай, будто бы его не касается это соблазнительно изогнувшееся в спине тело рядом с ним от внезапно учащенного темпа фрикций в нем, будто бы горячее чувство возбуждения не овладевает им все с новой и новой силой. – Я не уверен, что так ты обращаешься ко мне, милая Джолин. − Ты прекрасно знаешь! К кому бы я еще так обратилась? Здесь только мы вдвоем, черт тебя подери! – восклицает было девушка, высказывая все на одном дыхании, после чего снова утыкается в плечо мужчины, глуша об него стоны и шумные вздохи, пока шансов на скрытность оставалось все меньше, ведь движения внутри ее тела становились быстрее и словно еще настойчивее. − Нет, не знаю. Я много раз говорил тебе, что хотел бы слышать. Но это все еще слишком редко. – непреклонный и требовательный тон злит, но горячее ощущение злости только разжигает эмоции, захваченные сейчас одним только возбуждением, только сильнее. – Ты не кончишь, пока я не услышу то, что хочу. И до этого момента мы отсюда не уйдем. Джолин уж было порывается встать, демонстративно отвернуться и продолжить оспаривать эту тему в своем резком, привычно грубом стиле, но колени предательски подкашиваются, а ладонь мужчины слишком крепко держит ее талию. Осознавая свою беспомощность в рамках сильного возбуждения, контрастирующего со стыдом и злостью, девушка предпринимает попытку сыграть на ощущениях партнера – прижимается губами к его чувствительной шее, оставляя на ней несколько влажных поцелуев, но внешне тот не проявляет никаких признаков реакции даже при том, что его нутро начинало исступленно ныть от сводящих тело ощущений, горячих и страстных. Впрочем, тут его самообладанию действительно можно позавидовать. − Анасуй, пожалуйста, − Джолин той же выдержкой не отличалась. Идти на его условия ей не хотелось принципиально, но самым простым вариантом казалась возможность кончить от текущих движений, вот только каждый раз, когда мышцы тазового дна сжимались сильнее, и, казалось, вот-вот и все закончится, тягостное и сладкое ощущение отдалялась раз за разом, поскольку внимательный мужчина то замедлял движения как назло вовремя, то и вовсе их прерывал на недолгое время, чтобы снова оттянуть момент окончания, − Пожалуйста… Он снова молчит. Нет, когда-нибудь это молчание будет стоить ему либо жизни, либо целостности этого красивого лица, убеждает себя Джолин. Она бы и дальше продолжала размышлять на тему того, что могла бы сделать с ним за такие проступки, если бы не эти тягостные, но приятные, горячие ощущения. Пожалуй, последнее, что ей стоило бы сейчас делать, так это смотреть по сторонам. Взгляд девушки, затуманенный от возбуждения и интенсивного воздействия на тело, падает на уровень газона, где, кажется, ранее играли дети. Сейчас их голоса утихли, так как многие уже устали от беготни, а кто-то и вовсе уехал, подхваченный за руку кем-то из родителей или сопровождающих. Однако расфокусированный взгляд Джолин внезапно наткнулся на ребенка лет восьми, тихо играющего с какой-то мелкой побрякушкой на коротко выстриженном газоне. Белокурый мальчик перебирал в руках какой-то предмет, разглядеть который не предоставлялось возможным, но когда девушка попыталась, то с ужасом заметила, что взгляд ребенка устремлен на нее. Пара секунд показалась ей тягостным событием, когда тело пронзила жаркая волна нарастающего стыда за себя и Анасуя, она почти испугалась того, как этот ребенок был похож на Эмпорио, пусть и не особо совпадал по возрасту визуально. Ей было невдомек, что мальчик даже не задумывался, куда смотрел – от скуки скользя взглядом по окружающему его ландшафту, на людей он совершенно не обращал внимания, а даже если бы и обратил, то не подумал бы ничего, кроме краткой идеи плохого самочувствия у девушки, тело которой визуально чуть дрожало, а голова, будто уставши, покоилась на плече обнимающего ее мужчины – в конце концов, долгая дорога способна утомить кого угодно. − Любимый… пожалуйста… − сдается Джолин, эти слова простанывая на ухо Анасую. Кажется, с тех событий в тюремном карцере, когда-то повлиявших, как ей казалось, на ее перспективу замужества, девушку начало дополнительно возбуждать чувство стыда, а иначе она никак не могла бы объяснить, почему сейчас он тихо стонет в мужскую шею и прижимается к тому же телу, а не прекратила все еще в самом начале. Более тянуть Анасуй уже не намерен: он ускоряет движения пальцев стенда внутрь, пока большой палец, ранее только обводивший клитор по окружности, теперь надавливает непосредственно на него, иногда смещаясь ввиду интенсивных фрикций, а эта беспорядочность только придает излишней интенсивности и без того быстрым движениям, в результате чего момента, заставляющего девушку зажмуриться перед постепенной дрожью, охватывающей сперва колени и мышцы кора, а после сходящейся в промежности, смахивающей ощущение уже будто тягостного желания и наконец, убирающей пелену возбуждения с глаз. Когда она приходит в себя в достаточной мере, чтобы выпрямиться, отстранившись от тела мужчины, он мягко и с явно довольной полуулыбкой (и с чего быть ему таким довольным, полностью игнорируя собственное возбуждение до сих пор?) целует ее в лоб, забирая из руки стаканчик с и вовсе растаявшим мороженым. − Это уже остается только выкинуть. Я куплю новое, − с этими словами он поднимается с капота машины, снова направляясь в сторону магазина. Девушка провожает его взглядом. еще не до конца придя в себя и не решаясь встать из-за остаточной слабости в ногах. Кажется, по возвращению он будет вынужден ей помочь. В ожидании Джолин смотрит в сторону шоссе, на которое им вскоре предстоит вернуться. Солнце уже опустилось ниже, заливая светом поблескивающий, явно недавно положенный асфальт. Через очки свет кажется вполне себе мягким, даже почти призрачным, и она решается их приподнять, чтобы посмотреть на картину без искажения цветов темными стеклами. Но в тот же момент от этой затеи девушка отказывается. Нет. Все еще слишком ярко.