Часть 1
18 апреля 2023 г. в 20:08
— Ну же, тише, — Штокхаузен уперся одной рукой в дверь с ухмылкой смотря на Петрова.
— Где тебя только черти носят, Петров, — послышался из-за двери раздраженный женский голос, а затем она слегка задрожала от безуспешных попыток открыть ее.
Именно в этот момент, Штокхаузен приблизился к чужому лицу, целуя слегка поджатые губы и сильнее прижимая своим телом к двери. Петров, конечно, мог бы сопротивляться, если бы не постоянно ерзающее колено между его ног, просунутое несколькими минутами ранее. Поэтому, он все же ответил на поцелуй, стараясь не обращать внимание на дрожащую под спиной дверь.
— Все еще закрыто. Ох, ладно, возможно стоит еще раз посмотреть… Где-нибудь. Может мы разминулись.
Когда девушка за дверью еще не договорила, Штокхаузен резко поднял колено вверх и немного отстранился, позволяя Петрову заглушить стон рукой.
— Меня ищут, а тут ты со своими играми, — прошептал инженер, упираясь затылком в дверь, позволяя Штокхаузену целовать его шею, забираться руками под комбинезон и свитер.
— Так что же ты меня не выгнал, Виктор’? — словно большой кот, проурчал немец, прикусывая бледную кожу.
Выгнал бы. Обязательно выгнал, если бы в тот момент Штокхаузен не прижал его к этой самой двери, настойчиво целуя. Порой он мог быть несносным и не стеснялся проявлять это. Но теперь, дверь стала ловушкой Петрова, а губам немца он отказать просто не мог. Поэтому, как только за дверью окончательно стихло, он сам потянулся за очередным поцелуем, ерзая на этом злосчастном колене.
Иногда Штокхаузен был нетерпелив. Например, как сейчас. Целовал быстро, немного грубыми, жалящими поцелуями. Кусался, старался быстрее избавить Петрова от одежды и это у него получалось. Он ни разу не запутался ни в одной пуговице, ни в одной застежке, будто делал это сотню раз. Петров подтянул немца за галстук, для очередного поцелуя, но тот, вместо того, чтобы поддаться, наоборот отстранился, стягивая с инженера свитер и оставляя штаны болтаться на лодыжках.
Петров хотел было возразить, даже открыл рот, но в этот раз его нагло поцеловали, затыкая и выбивая из головы все мысли касанием холодных пальцев к бедру. Резким движением развернув инженера к двери лицом, Штокхаузен достал из кармана небольшой пузырек смазки, выливая немного на пальцы и медленно вводя один в податливое тело. Тот лишь прижался ближе к двери, немного прогибаясь в пояснице и кусая губы, слушая, как по ту сторону ходят сотрудники.
Штокхаузен был аккуратен, постепенно добавлял пальцы, кусал и целовал чужие плечи, довольно наблюдая, как Петров под ним плавится, словно масло, и цепляется за дверь, как за последний оплот реальности в его жизни.
— Как ты сегодня тих, — произнес Штокхаузен, добавляя третий палец и выбивая из чужих легких стон. За дверью кто-то прошел совсем рядом, но не обратил внимания на странные звуки, мало ли, что там происходит. Петров запоздало зажал себе рот ладонью, слушая удаляющиеся шаги.
— Может для тебя подобное поведение и нормально, для меня же это совсем не так, — вот только действиями его слова не могли подтвердиться, все что он мог это жаться ближе к ласкающим его рукам и кусать губы, в попытке сдержать стоны.
— Тогда может мне стоит это прекратить? — Штокхаузен убрал руки и отошел на шаг от объекта своих мучений. Петровым не получалось не любоваться. Сейчас он был так красив, так беззащитен, пытаясь удержаться на трясущихся от предвкушения ногах. И, конечно, ему не нравилось такое решение со стороны немца.
— Михаэль, раз уж ты начал… Имей совесть доводить все до конца.
— Иметь совесть не в моих правилах, когда есть ты.
Петров вновь открыл рот, собираясь что-то сказать, но когда до него дошел смысл фразы Штокхаузена, он невольно покраснел и отвернулся. Его все еще легко можно было заставить краснеть и немец беззастенчиво этим пользовался каждый раз. Вновь подойдя ближе, он провел пальцами по его бедрам и слегка прижался, переходя на живот и грудь, опуская руку ниже и ниже, но не касаясь члена, чем вызвал еще один полный разочарования вздох.
Решив на этом, что игр хватит, Штокхаузен справился с застежками на собственных штанах и, придерживая инженера одной рукой поперек груди, а второй за бедро, плавно вошел в горячее тело не давая привыкнуть, сразу начиная двигаться. Петров нервно цеплялся пальцами за дверь, прижимаемый к двери телом немца, кусал губы, стараясь сдерживать голос и ничем не выдать того, что происходит в этом кабинете.
Штокхаузен же, в отличие от Петрова, ни капельки не стеснялся. Целовал, кусал, щедро оставлял метки на чужом теле. Этот мужчина принадлежал ему. Душой, телом, всеми своими гениальными мыслями и навыками. Лишь от одной этой мысли самоконтроль отходил на второй план, заставляя двигаться жестче и глубже, с удовольствием слушая, как инженеру все сложнее становится сдерживать себя.
Опустив руку с груди, Штокхаузен обхватил рукой член Петрова, окончательно, как могло показаться, выбивая остатки разума из его головы. И именно в этот момент в дверь снова постучали, а потом она задрожала от очередной неудачной попытки открыть ее.
— Грх, Петров, когда я найду тебя — пущу на корм собакам. Где тебя только носит!
Кажется, девушка по ту сторону, стояла очень близко к двери, поэтому Петров прижал ладонь к губам, чтобы не издать ни одного лишнего звука. Но это был Петров, у Штокхаузена были же другие планы, согласно которым он в пару движений довел его, и себя, до оргазма, заставляя тихо прохрипеть, как раз в тот момент, когда дверь снова попытались открыть.
Оставив инженера приходить в себя, под звук удаляющихся шагов, немец привел себя в порядок, как будто ничего и не было.
— В следующий раз я тебя выгоню, Миш… — тихо шепчет Петров, вставая ровнее и возвращая себе приличный вид.
— Ты уже четвертый раз это говоришь, — усмехается Штокхаузен и вновь целует инженера, пока он не разразился очередными возмущениями.