1000 ЛЕТ МОЕГО ОДИНОЧЕСТВА С ТОБОЙ

      — Артэс, — Амун пробилась через затуманенность моего сознания и подхватив меня, помогла сесть. — Тебе стоит научиться контролировать эмоции. — она перебирает мои волосы и это становится неловким моментом, заставившим отвести взгляд в сторону.       — Я не обладаю твоими талантами, — намекая на её безымоциональность пытаюсь взять под контроль эмоции, но голову сдавливает с такой силой, что я чувствую, как скрипят мои мысли.       — Мне пришлось стать такой, Всадник. — мне показалось, что в её голосе произошёл надрыв, но я не мог заставить себя посмотреть на Новолуние. Даже краткосрочный взгляд на неё вызывал бурю эмоций, за которыми накрывала волна боли. — Ты только что открыл в себе новую стихию, но замедлись…       Она не успевает договорить, как непроизвольно я начинаю сжиматься в комок, вырываясь из её объятий. Эта боль совершенно иная. Каждая косточка моего скелета выламывается, чтобы встать на место, но все соединения превращаются в сгустки раскалённого металла. Жуткое ощущение, как твои вены заливает свинец, а ты не можешь ничего, кроме как сдирать с себя кожу в надежде избавиться от нежелательного ингредиента. Кусок за куском.       — Остановись! — Амун подбежала и в ужасе схватила мои руки. — Не вреди себе. — принцесса не позволяла мне высвободиться, но сейчас всё это не имело значения. Раскалённый серебряный металл вытекал из ран и глаз, обжигая кожу, но эта боль была ничем по сравнению с душевной. Новолуние не отошла и не поставила защиты, позволяя новому составу моей крови обволакивать её руки. Я видел волдыри и кровоподтёки на белоснежной коже и от этого вырывался звериный крик, на который она реагировала лишь грустной улыбкой. Всеми силами ища успокоение, я сконцентрировался на ней и взгляде, который сейчас рассказывал множество историй. Мне хотелось узнать их все, но именно этого я боялся больше всего, ведь научиться понимать Новолуние означает принять её правду и взгляд на всё вокруг. Я не был готов впустить кого-то настолько глубоко, но и понимал, что уже не смогу этого не сделать.       — Это металл, — из её глаз полились серебряные тягучие слёзы. Амун была пропитана лунным свинцом. — Его можно только принять в себя и позволить течь по венам. Любое сопротивление причиняет боль таких масштабов, что ты мечтаешь покончить с собой. — пальцы принцессы касаются моей груди и я вздрагиваю. — Сейчас он проникнет в твоё сердце, и оно остановится. Прости, но мне придётся его запустить.       — Нет. — понимание о чём она говорит вводит в ужас, но сковывающая боль не позволяет двинуться. Тело стало тяжёлым и неподвижным, а замедляющееся сердцебиение подтверждало правоту Амун.       — Прости, — её рука медленно проникает в грудную клетку и мне приходится ощущать движение каждого её пальца. Медлительность и аккуратность принцессы вызывает раздражение, но уже через секунду она зажимает сердце в ладонь так крепко, что вселенский крик, вырвавшийся из меня, сотрясает землю и, кажется, я слышу, как вулкан извергает лаву.       — Амун! — мои крики становятся неразличимы, но одно понятно было совершенно точно – она возвращала меня к жизни уже второй раз.       — Всё хорошо, — резкая волна тепла распространяется по телу — ты справился.       Тук – Тук.       Сердце забилось иначе. Теперь это было размеренное мелодичное мурлыканье, напоминающее лунную колыбельную, что звучала в замке в момент нашего рождения. Это сердце было не тем, что раньше. Вибрации, что распространялись по организму, уже не были сагническими, но ещё не успели трансформироваться до уровня Сагна.       — Металл проникает в того, кто научился смирению и познал принятие, — усмехаюсь и вытираю остатки металлических слёз с лица Новолуния. — могла бы и предупредить.       — Как ты? — эта сумасшедшая переживает за моё состояние, в то время как сама едва стоит на ногах. — Я не ожидала, что ты сможешь познать именно эти эмоции так скоро. Мне стихия Металла покорилась самой последней.       — Значит, ты была упрямей меня, Принцесса. — мне хочется рассмеяться, но грудная клетка всё ещё скована болью, а потому всё, что я могу, это натянуть улыбку. — Намного упрямей. — убрав растрепавшиеся пряди с её лица, ощущаю такую сильную слабость, что чуть не падаю. Так странно быть уязвимым и не понимать, что с тобой происходит. Это сбивает с толку и вводит в ступор.       — Тебе надо отдохнуть, — Амун выглядит обеспокоенной и даже встревоженной. — Не спорь, пожалуйста.       «Не думал, что когда-то смогу начать чувствовать, ведь это никогда не было запрограмированно в ДНК Всадников и едва ли мои братья радуются новым функциям, что начинают в них зарождаться. Надеюсь, их хотя бы обойдёт взращивание Сада.»              — Пойдём на вулкан, — неожиданно для себя я притягиваю её к себе — хочу увидеть его вблизи.       — Ты слаб, Артэс. — меня начинала настораживать её забота. Прекрасно понимая, что она знает и даже сама прошла через всё, что мне лишь предстоит, я хотел избавить Новолуние от повторного соприкосновения с этим ужасом. Но я знал, это невозможно. Амун буквально проживала всё это со мной, пропуская через себя. Теперь, когда три стихии пульсировали по моему организму, я хорошо понимал причину, по которой никто, кроме Амун, не осмелился на покорение всех стихий. Да и, будь моя воля, я бы никогда сам на такое не согласился.       — Думаю, моя слабость никак не повлияет на скорость принятия и освоения стихий, не так ли?       — Сейчас ты лишь учишься их познавать, всё обучение лишь предстоит и во многом оно куда болезненней.+++       — Куда ещё болезненней, принцесса? — приближаюсь к её губам и чувствую, как она вздрагивает. — Ты сердце мне запускала голыми руками. — она молча смотрит на меня расширив и до того огромные глаза и всем своим видом напоминает ребёнка, которого застали врасплох за очередной пакостью. — Я не соглашался ни на что, но, как и было сказано, ты нашла себе главного мазохиста в Тримирии. — зачем-то целую её в нос и резко отстраняюсь. Амун выглядит растерянной и это вызывает чувство радости, ведь играть с этой сумасшедшей мне нравилось куда больше, чем я сам был способен предположить.       Думаю, я не рассчитал силы, посчитав, что с лёгкостью смогу сопротивляться всему, что она подготовила для меня. Даже забавно, насколько интересно всё получилось, именно она стала ключом к моему уничтожению, но лишь ей удаётся спасать меня и возрождать. Такая хрупкая девочка, но с таким нескончаемым потоком, как эмоциональной, так и физической силы. Что же, с каждой минутой нашего взаимодействия всё становится лишь интересней.       Мы шли на вулкан молча. Амун впала в какой-то ступор, и я даже не мог предположить о чём она думала, глядя на высокие деревья только-только появившегося Сада, но казавшегося многовековым. Мне бы очень хотелось влезть в эту её красивую головку и понять мысли, отравляющие разум принцессы. Она была замкнутой в себе ровно настолько, насколько я не терпел ничьё общество рядом с собой, предпочитая держаться в стороне ото всех. Уверен, Новолуние прошла через многое и сейчас это поведение было защитной реакцией мозга на нетипичную ситуацию. Я чувствовал, что она не договаривает очень многого, да и диалогов между нами пока ещё было мало и каждый заканчивался скандалом или молчаливым недовольством. Увы, некоторые шрамы отпечатываются на нашем сердце, оставаясь частью жизни, участвуя во всех дальнейших важных событиях и влияя на наши решения.       — Смотри! — Амун удивлённо вскрикивает и подбегает к серебряному цветку огромных размеров. — Это металлические цветы, как и в Саду принца Кафинера.