***
— Доброе утро, Гон, — Мито мягко улыбнулась. Мальчик устало потер свои глаза, сонно садясь за стол и приветствуя ее вялым, небодрым тоном. — Завтракать будешь? Фрикс аккуратно провел по столу пальцами, вычертив какой-то странный узор. Он неопределенно пожал плечами. На самом деле, не очень-то и хотелось. Но ответа Мито не просила — перед ним уже стояла тарелка с ароматными оладьями, политыми шоколадным соусом; рядом стоит стакан с апельсиновым соком. Голода не было, но во рту собирается слюна. — Спасибо, — он благодарит ее, все еще не понимая, как правильно к ней обращаться. Он опустил глаза в тарелку, поблагодарил за еду на автомате и начал есть, задумчивым взглядом вцепляясь в стену позади Мито. Гон не видел ее обеспокоенного взгляда и побледневшего лица. А Мито уже знала, что Гон совсем не тот, которого она знала те пять лет. Она не знала, что произошло с ним и не знала, чем помочь. Тетушка лишь молча пообещала быть рядом с ним и не дать влипнуть в неприятности, как это происходило обычно. — Мито-сан, — Гон посмотрел на нее более осознанно, приходя в себя. Тетушка очнулась, будто ото сна, и внимательно посмотрела на него с дражайшей нежностью и любовью. У Гона все скрутилось в тугой узел от этого взгляда. — Я ничего не помню. Грохот разбитой чашки заставил его вздрогнуть. Фрикс не опускал глаз, когда Мито не могла сдержать горьких слез. Ему было жаль за то, что он забыл абсолютно все. Будто с чистого листа, в котором есть только его имя и туманное будущее. — Мне жаль, — стыдливо опустил мальчик глаза в тарелку, где были недоеденные оладьи. Гон думал, что Мито будет кричать на него, злиться и ругаться. Почему-то он думал именно так. Но Мито лишь крепко обняла его, поцеловала его в затылок и глухо рассмеялась, утирая остатки слез. — Вы злитесь? Мито ласково улыбнулась. — Нет. Вовсе нет. Я постараюсь тебе чем-то помочь. Свяжусь со знакомыми. Они точно могут помочь. Гон помолчал. Он спросил у Мито, сколько ему лет и чем он любил заниматься. Спросил, чем любила заниматься она. Спросил, что ему делать дальше. Тетушка мягко отвечала на все его вопросы, однако на последний Мито промолчала. Она и сама не знала. А Гон, ныне потерянный сам в себе Гон, и подавно не знал, что ему делать. Ему семь, он любил рыбачить, он любил проводить свободное время в лесу. — Я продолжу рыбачить. Продолжу искать травы. Буду развиваться и учиться. Я стану лучшей версией самого себя, — Мито снова бросило в дрожь. Но она не сдержала улыбки. — Я обещаю, Мито-сан. Вы никогда не будете в страхе за меня. Никто не будет в страхе за него. Он будет сильнее. У него не было мыслей с чего бы ему начать. После этого разговора он сразу же ушел на улицу, чтобы изучить старые-новые места. Все было в déjà vu, все казалось жутко знакомым и привычным глазу. «Наверняка, ты все еще что-то помнишь» — услужливо подсказала ему голова. Гон согласился. Он был уверен, что все вспомнит. Фрикс был абсолютно уверен, что он построит свою жизнь заново и она будет куда лучше той, что была прежде. У него есть цель, которой он достигнет. А этого, пока что, ему хватит. Мальчик хихикнул себе под нос, расцветая от какой-то легкости в груди. Чарующий лес, в который он зашел, не был для него пугающим и отталкивающим. Гона не пугали дикие звери, не пугали насекомые. Он тянулся ко всему с удивительным любопытством. Заново изучать весь окружающий мир — это что-то с чем-то. Запахи вдвойне наполняли его легкие. Звуки приятно ласкали уши. Шелест ветра тепло обнимал его за плечи, наполняя решимостью. Ему казалось, что все события летят слишком быстро. Настолько, что он не успевает за них хвататься. Вчера он рыдал в темной комнате. Сегодня он признался Мито в амнезии. А что будет завтра? — А будь то, что будет. Я не буду загадывать, — небрежно бросил мальчик, опускаясь на колени прямо в траву. Фрикс почему-то вспомнил о каких-то клещах и лишь помотал головой. Клещи? Что это? Такого здесь нет, в этом он уверен. Что-то ему так подсказывало глубоко внутри. «Интуиция», — шепнул ему чей-то сладкий голос. Фрикс передернул плечами. — Интуиция. Да, интуиция. И вправду. Все так просто... — он оторвал листок крапивы, не боясь обжечься. Он боялся обжечься пламенем. Ярким, малиновым и жгучим. И почему-то это пламя пахнет жвачкой. — Почему? — спросил он сам у себя и замолчал. Даже голос в голове не дал ему ответа. Гон продолжил собирать травы. Самые разные. Полезные или нет — он не знал. Мито ему все заново расскажет и покажет. Она всегда так делала, если ее племянник что-то забывал. Гон не задавал себе вопросы, почему он помнит это и не задавал вопросы ей, где его родители. Тут не было никого, кроме тетушки и бабушки. Фрикс ласково улыбнулся, потирая подбородок ужаленными крапивой пальцами. Так сумбурно. Абсурд. До безумия нереальный абсурд. В лесу он провел еще несколько часов, прежде чем вернуться домой с полными руками разных цветков и других растений. Мито заохала и заахала над ним, ругая, что он бездумно сорвал разные травы, не зная их свойств. Гону не было стыдно. Он смеялся над ее причитаниями, чувствовал, как тепло становилось на груди и был рад тому, что тетушка вместе с ним. Она обработала ему ранки на пальцах, мягко поцеловала в ладони и попросила быть осторожным. Мито вновь провела ему лекцию о растениях, вновь дала ему энциклопедию и настоятельно просила ее прочесть. Гон согласился без раздумий. Конечно, тетушка. Без проблем, тетушка. Да, тетушка. Он будет соглашаться с ней во всем, пока не придет его время уплыть с острова, чтобы найти... найти что-то. Хотя бы собственную память или новые, необузданные ощущения настоящей свободы. Найти друзей. Испытать что-то за гранью обычного. Даже если ему понадобится приложить к этому все свои силы. Гон пообещал! И себе, и Мито, хоть и не в слух. Но пообещал. Тетя накормила его вкусным ужином, наказала за неожиданный побег и сказала, что он не получит никакого сладкого до следующей недели. Сегодня была пятница. Гон смеялся, потому что она была слишком добра к нему, и извинялся, дуясь, что не сможет отведать ее невероятные вкусные сладкие оладья. Бабушка с улыбкой журила его, гладила по голове, как котёнка, и хитро щурилась. Бабуля попросила его быть смелым. Он пообещал таким быть. А голос в голове смеялся тщедушно, почти загублено, чтобы после с новой силой разразиться громкостью. Хохот давил на виски настолько сильно, что голова начала гудеть. Фрикс встряхнул головой, и все замолкло. Он сходил с ума. Ему плевать. — С завтрашнего дня я начну свои тренировки. Пожалуйста, Мито-сан, оба-сан, поддержите меня, пока я не стану сильным! — Гон глубоко поклонился, упрямым взглядом глядя перед собой. Абе посмеивалась над ним, все еще ласково гладила по голове и уверила, что она будет поддерживать его во всем — он же Фрикс, если уж что-то в голову вбил, то не отступится и проще поступить так, как просят. Мито же молчала. Она лишь улыбнулась, не давая обещаний, и сказала, что пора ложиться спать. Мальчик знал, что ложиться спать было рано, но принял ее слова. Он умывался, испепеляюще глядя в зеркало на свое отражение. В карамельных глазах танцевала жизнь. Но почему-то вместо его цвета глаз в отражении мелькают серебряные осколки, тусклые и забытые всеми. Это не его глаза. Но они казались ему слишком знакомыми. Гон ополоснул лицо — видение исчезло, будто и не было. — Я хочу спать. Доброй ночи, тетушка, бабуля, — Мито пожелала ему спокойной ночи и сама ушла в комнату. Бабушка лишь покивала, шаркающе добираясь до своей комнаты. В комнату попадали последние лучи закатного солнца. Легкая прохлада забиралась сквозь окно. Она вскружила ему голову — запах леса кружил ему голову. Его нюх был силен, настолько, что он не смог сдержать блаженного стона и рухнуть на постель. Голос в голове опять что-то шептал, но Гон не слушал, отмахиваясь от него и делая вид, что его не существует. Это его голова. Лишним здесь не место. «Я так не считаю», — мурчащий смех будоражил до костей. Гон выключил свет и лег спать. Это его голова. Его тело. Его жизнь. — Я построю все заново. Спокойной ночи, я.Часть 1. Ему снова семь.
19 апреля 2023 г. в 17:39
Примечания:
я пока еще думаю насчет соулмейтов
— Мама... Мама... Мне плохо. Я ничего совсем не вижу, — Гон плачет, размазывая по щекам свои слезы и умоляюще тянет руки туда, где должна быть мама. Но мамы рядом нет. Рядом вообще никого нет, кроме него самого. Он совсем один. Он не понимает, что происходит. Он не понимает, что с ним не так и почему он стал таким крохотным и маленьким. Его зовут не Гон, но Гон не помнит своего имени. Своего прошлого имени. Своей жизни. Самого себя.
На его рыдания приходят только спустя, кажется, вечность. Мягкие теплые девичьи руки обнимают его, успокаивающе поглаживают по спине и о чем-то просят. Он не понимает ни слова, его потрясывает от ужаса и леденящего кровь страха. Кто он? Где находится? Зачем он здесь? Девушка что-то ласково ему говорит, мелькает слово «Мито», она шепчет что-то на ушко нежно и Гон почти успокаивается. Ее руки, как руки любящей матери. Ее голос, как голос любящей матери. Ее, оказывается, карамельные глаза такие же любящие, как и у матери. Но она не его мать. Никто здесь не может быть его матерью.
Гон с содроганием видит свое будущее будто бы от третьего лица. Словно мультик на картинках, который он не может соединить воедино. Все выглядит отрывками и жалко, беспомощно и глупо. Он видит только глаза. Золотые, горящие жадностью и ненормальным возбуждением. Ему морально плохо смотреть в эти глаза. Животные, дикие... по-настоящему жуткие. Фрикс не знает имен. Не знает фамилий. Он видит только глаза и сладкий, будоражащий душу голос. Голос зовет его. Но Гон не откликается. И никогда не откликнется на этот голос.
Гон краем сознания слышит Мито. Наверное, так ее зовут. Он жмется к ней на автомате, пытается скрыться от жестокого мира и по-детски хнычет, мокрым холодным носом утыкаясь ей в изгиб шеи. Она гладит его по спине, успокаивает и о чем-то наверняка просит, а о чем — ни капли не понимает. И Гон сдается. Сдается под натиском непосильной усталости и совсем не детского опустошения. Сдается и... засыпает под тихо напеваемую неясную ему мелодию.