Конфиденциальность

— Шток, твою мать, т… — Тише, майор’, силы вам еще пр’игодятся, — Штокхаузен как всегда очаровательно картавил и прижимался щекой к груди Нечаева, словно кот, просящий ласку. Майор вздохнул и зарылся пальцами в каштановые кудри, притягивая немца к себе и целуя. Тот положил руки на плечи, прижимаясь ближе и не желая отстраняться ни на сантиметр. Синий пиджак медленно опустился на стол, чтобы не мешать, и Нечаев отстранился, внимательно смотря в хитрые зеленые глаза напротив. Галстук, как и всегда, начинал бесить слишком быстро, поэтому Штокхаузен сам развязал его и положил к пиджаку, расстегивая пару пуговиц на рубашке. — Так лучше, майор’? — облизнувшись он провел пальцами по собственной шее, с удовольствием отмечая, как черты лица Нечаева становятся более хищными от одного этого жеста. Конечно так лучше, а еще лучше, когда совсем без одежды, кожа к коже и оба это знали. Но сейчас место было не особо подходящим — кабинеты в главном офисе не подразумевали подобный вид отдыха. Будто в подтверждение этих слов, дверь с тихим щелчком открылась, немного отвлекая мужчин от очередного поцелуя. Кажется, это их ни капли не смутило и они продолжили, игнорируя пришедшего. — Фу, как не культурно… — Не нравится, съеби в туман и дверь закрой с другой стороны, — Нечаев все же окончательно отвлекся, поднимая глаза на мнущегося у двери Петрова. Тот еще немного постоял, будто решаясь, и все же подошел к ним ближе, чувствуя, как чья-то рука ложился на спину и едва не вплотную прижимает его к сильному телу майора. Внезапно, это принесло облегчение, так же как и последующий поцелуй. Петрову было… Тяжело. Весь день для него показался почти сущим адом, начиная с утреннего визита Штокхаузена, который, хитро улыбаясь, принес ему одну из моделей дистанционных вибраторов. Совершенно ни на что не намекая, немец назначил ему время и попросил быть готовым. Продолжилось все тем, что Петрову казалось, будто пульта управления этой адской машиной было два, уж слишком часто и резко, порой, менялся темп. Ну, а закончится все здесь. По крайней мере он хотел на это надеяться. Целовать Нечаева было до одури приятно. Петров быстро терял контроль над собой, особенно, когда Штокхаузен в очередной раз переключил режим на небольшом пульте. Теперь сдерживаться не представлялось возможным, инженер тихо простонал, пытаясь прижаться ближе, пока не почувствовал на себе еще одну пару рук. Развернуться ему позволили без проблем, так же как и поцеловать Штокхаузена, который будто этого и ждал. Нечаев тоже не стоял без дела, целуя бледную шею и лаская тело сквозь одежду. Кажется, даже этого было вполне достаточно, потому что стоило ему лишь слегка провести ладонью по члену Петрова, как тот несдержанно застонал, почти мгновенно обмякнув в сильных руках. Нечаев удивленно посмотрел на Штокхаузена, но тот лишь хитро улыбнулся, демонстрируя пульт и временно выключая вибратор. — Шток, в один прекрасный день ты его так доведешь, что он уйдет от нас. — Да ладно, ему на самом деле это нр’авится. Он же никогда не пр’изнает, что хочет испр’обовать кучу таких штучек, — негромко ответил тот и провел пальцами по лицу медленно приходящего в себя Петрова. *** После очередного раза, когда ни Штокхаузен, ни Нечаев не вышли на связь, хотя Сеченов был более чем настойчив, ученый решил подключить камеры, чтобы найти их. Или хотя бы немца, тот определенно ошивался где-то в пределах видимости, хоть и не хотел обнаруживать себя. Пропажа действительно обнаружилась достаточно быстро, при том в тройном размере. Камера комнаты отдыха очень четко показывала и Штокхаузена, и Нечаева, и даже, непонятно почему находящегося здесь, Петрова. Впрочем, ответы на все вопросы нашлись достаточно быстро, когда Штокхаузен прижал Петрова к Нечаеву и те начали целоваться. Прикусив губу, Сеченов задумался на пару мгновений, а затем поднялся, закрывая дверь в кабинет на ключ изнутри. Кажется, сегодня его ждет интересное зрелище. Особенно, если он вспомнит, как подключить звук. *** Как только Петров более-менее пришел в себя, Штокхаузен вновь включил вибратор на низком темпе, довольно наблюдая проступающее на лице инженера возмущение. Но дальше это не пошло, он промолчал, решая воспользоваться ситуацией, пока была возможность, и вновь прижался к Нечаеву, выпрашивая поцелуи. Тот не отказывал, приобнимал его, залезая руками под одежду и напрямую касаясь горячего тела пальцами. От контраста ощущений хотелось выть, но все что он мог — это только стонать и иногда скулить, когда на его тело легла вторая пара рук, медленно избавляя от всей одежды. Кожа неприятно терлась о ткань форменного комбинезона, поэтому инженер запустил свои руки в попытке избавить Нечаева от одежды, но его прервали, чуть смещая в бок. Штокхаузен тоже хотел целовать и касаться своего мужчины, поэтому урчал, чувствуя на шее и груди мягкие губы и руки Петрова, ласкающие и медленно раздевающие. Нечаев не оставался в стороне, помогая раздеть немца и раздеваясь сам. Комната отдыха была чуть более дружелюбным местом, нежели обычный кабинет и они могли позволить себе расслабиться, совершенно не замечая небольшой горящий на камере маячок. Петров красиво выгибался в руках Нечаева, когда в него вошли длинные пальцы Штокхаузена. На самом деле, ему это было не особо нужно и даже казалось, что вот так, без подготовки, он сможет принять в себя сразу обоих мужчин. Но это был не тот эксперимент, на который они сейчас пошли бы, поэтому немец хоть и спешно, но достаточно аккуратно подготавливал его, целуя и кусая плечи и спину. Хотелось, конечно, войти бы вот так, без подготовки, по-животному вцепившись зубами в загривок, но… Не сегодня. Возможно потом, имея в запасе больше времени, чтобы прийти в себя. *** Сеченов внимательно наблюдал за происходящим на экране. Он и не подозревал, что его подчиненные такие… Красивые. Взгляд скользил по обнаженным телам и, казалось, не пропускал ни сантиметра открывающейся картины. В наушнике слышались только приглушенные расстоянием стоны, но так даже было лучше — минимум разговоров, он и так отвлекается от своих супер-важных дел, хоть и по своей воле. Рука медленно скользит по ноге, к постепенно твердеющему члену, но пока что это только легкие поглаживания сквозь одежду. Он ждет большего. *** Нечаев медленно входит в жаждущее тело, а Штокхаузен в очередной раз меняет скорость вибратора и опускается на колени, проводя языком по сочащемуся смазкой члену. Петрова выгибает, ощущений слишком много для одного раза и он упирается затылком в плечо майора, чтобы найти хоть какую-то опору для себя. Штокхаузен старается, между делом мурчит что-то совершенно невнятное, берет на всю длину и довольно стонет, когда Нечаев зарывается пальцами в его волосы, контролирует, притягивает ближе и не дает отстраниться, пока тот не начинает задыхаться. Петров же сам по себе задыхается от ощущений, не знает куда податься: то ли сильнее насадиться на крепкий член, то ли глубже толкнуться в горячий рот. Решение приходит само. Штокхаузен поднимается, целует инженера, собирая с губ даже самые тихие стоны, ласкает пальцами член, сжимая то крепче, то касаясь практически невесомо. Это доводит, пара особенно глубоких толчков и Петров кончает второй раз, цепляясь за плечи немца, чтобы не упасть на подкашивающихся ногах. Штокхаузен оканчивает свою пытку, выключает и вынимает из расслабленного тела вибратор. Больше сегодня он не пригодится. Петров пересаживается на диван, глубоко дышит, в попытке прийти в себя. Осматривает комнату, пару секунд задерживая взгляд на красном маячке камеры, отмечая, что потом надо удалить запись. Скорее всего кто-то случайно ее активировал. *** А «случайно активировавший камеру» человек, все с большим любопытством смотрел на экран. Смотрел с какой жадностью целуются и касаются друг друга Штокхаузен и Нечаев. Немудрено, они не виделись достаточно долгое время из-за работы и их отчасти можно было понять. Движения же Сеченова становились все более уверенными, рука крепче обхватывала член, порой, правда, совсем не касаясь или пережимая у основания. Он хотел досмотреть это зрелище до конца, ни на что не отвлекаясь. *** Штокхаузен целовал Нечаева жадно, будто стараясь кому-то показать превосходство, но, скорее, это была просто форма его отчаяния. Он чертовски соскучился, поэтому теперь старался наверстать упущенное, прижимаясь, лаская и совершенно не обращая внимания на отошедшего от прошлого раза Петрова, пока тот не прижался со спины, целуя шею. Довольный немец мурчал, словно большой кот, дорвавшийся до ласки, что, впрочем, не было совсем уж далеко от истины. С трудом отстранившись от майора, Штокхаузен поймал в объятия Петрова, вновь целуя и зарываясь пальцами в его волосы. Сделав пару шагов по направлению к дивану, немец легко толкнул его на расположившегося с комфортом Нечаева. Слова здесь были излишни, да и это не первый их раз, поэтому Петров без лишних вопросов устроился удобнее и медленно опустился на член тихо вздохнув. Он постепенно привыкал, но, кажется, все еще с уверенностью мог сказать, что каждый раз был как первый. Штокхаузен же склонился сверху, хитро улыбаясь, поцеловал Петрова и добавил к члену внутри — несколько смазанных пальцев, вызывая полный возмущения стон. Усмехнувшись в поцелуй, он стал медленно подготавливать его под себя, тогда как Нечаев тоже старался его отвлечь, целуя шею, плечи, касаясь пальцами живота и члена. Это расслабляло и Петров даже не сразу заметил, как исчезли пальцы, но сразу почувствовал второй член. Относительно хорошая подготовка и почти полное отсутствие тревоги сделали процесс куда легче. Петров доверял своим партнерам, поэтому позволил сделать это, откинувшись на майора, когда оба члена оказались внутри. Двигались они медленно и осторожно, невольно вслушиваясь в, по началу, немного болезненные стоны, однако, со временем разошлись, а инженер и против не был. Он немного прогибался, принимая в себя оба члена, а четыре руки удерживали его и ласкали, не давая отвлечься. Нечаев провел пальцами по его животу, обхватывая член ладонью и пытаясь подстроиться под общий темп. Выходило плохо, поэтому он оставил эту затею, вырывая из груди Петрова все больше новых стонов. Они уже давно были на пределе, поэтому еще нескольких толчков хватило с лихвой, чтобы почти одновременно довести их до оргазма. *** Сеченов удобнее откинулся на кресле, улавливая каждый звук, каждый стон доносящийся в наушнике. Он уже не разбирал где чей голос, просто наслаждался видом и тем, насколько они были уверены в своих действиях. Доведя и себя до оргазма, ученый прикрыл глаза, слушая уставшие голоса. Они не говорили о чем-то важном, просто вели себя как предельно влюбленные люди, без энтузиазма переругивались и, Сеченов приоткрыл глаза, всматриваясь в происходящее на экране, бесконечно заботились о Петрове, который, кажется, не мог даже толком пошевелиться. Немного успокоившись, Сеченов привел себя в порядок и прибрался, копируя запись с камеры для личного пользования и удаляя ее с основного архива. Пожалуй, никому не следует видеть, что происходит в кабинетах главного офиса. Конфиденциальность он точно сможет обеспечить.