Я ждала тебя вечность

      Чем меньше город, тем скуднее в нём развлекательная программа. Переезд в Стрейнджервиль во многом меня ограничил. Из досуга в один момент исчезли походы в кино, кафе, музеи и даже обычные прогулки, ведь от одного конца нашего населённого пункта до другого можно было дойти за час. Хоть никто не отменял скитания по пустыне, однако этот вид времяпрепровождения казался мне не слишком безопасным. Впрочем, пару раз в голове всё же зарождалась безумная идея дойти пешком до Сан-Франциско, но попытка вернуться домой уж точно бы не обвенчалась успехом.        Сидя возле бывшей Лютеранской церкви, невольно вспоминаешь выражение из Библии: «Пути Господни неисповедимы», — однако дорогу, приведшую мою заблудшую душу в Стрейнджервиль, я отчётливо помню и проклинаю всей душой. Окончив ординатуру, я искреннее верила, что заслуживаю чего-то большего, чем оперировать людей за гроши в городской больнице. В моей профессии возраст и опыт превозмогают над знаниями или стремлениями. Мне не хотелось ещё несколько лет играть на вторых ролях, отчитываясь за каждый шаг перед главным хирургом в попытке доказать, что я достойна своей работы. Жажда денег на пару с высокими амбициями привели меня сюда. К счастью, наши желания часто исполняются, но, к сожалению, совсем не так, как мы того хотим.        Вакансия хирурга, да ещё и с государственными преференциями, выглядела слишком заманчивой, чтобы от неё отказываться. Никого не волновал мой малый опыт, а меня не беспокоили сомнительные условия труда. Смахнув внушительный размер заработной платы на не самый приятный для жизни климат, я совсем не подозревала, чем всё обернётся. Взлетев на волю, я угодила прямиком в золотую клетку, из которой не видела возможности освободиться. Хоть контракт и был заключен на пять лет, но не думаю, что у меня появится шанс когда-нибудь вернуться домой, снова обнять родителей. Я видела и делала слишком многое, чтобы оставаться безнаказанной. Впрочем, не будем о грустном. Ещё не время.        Несмотря на большую значимость денег в современном мире, от них нет абсолютно никакого толку, если их не на что потратить. Пара магазинов, бар и абонемент в библиотеку — весьма скудные способы транжирства, но выбора особо не было. Каждый мой день начинался и заканчивался практически одинаково, отчего создавалось ощущение, будто я застряла во временной петле. Я просыпалась в восемь утра и ехала на работу, после которой всегда читала возле библиотеки, ну а под вечер могла зайти в бар.        Я ещё не знала, чем закончится сегодняшний день, ведь к текиле совершенно не тянуло. Единственное, чего я хотела именно сейчас — с головой погрузиться в интересный сюжет. Только две вещи помогают мне не сходить с ума в Стрейнджервиле: книги и алкоголь. Отдавая в сию секунду предпочтение первому варианту, я ничего не видела и не слышала, кроме написанного текста и шелеста страниц, пока насмешливый голос не привлёк моё внимание.         — А вы говорили, что встретить вас дважды довольно большая удача.        Сказать, что я удивилась — ничего не сказать. Мне достаточно было услышать лишь пару слов, чтобы понять, кто стоит передо мной. Этот бархатный голос невозможно перепутать или забыть.        — Должно быть вам повезло, — сконфужено ответила я, всё ещё не веря собственным глазам. Что он тут забыл? Нет, не так… Это действительно он?       Меня смутили два момента. Во-первых, далеко не все военные посещали Стрейнджервиль. Большинству новобранцев, как и младшим офицерам, предоставляли койки на базе, отпуская их в город лишь на ночной патруль. И то, далеко не все удостаивались такой чести. В основном, в Стрейнджервиль-плаза жили военные, которые переехали сюда с семьями, но, изучив папку с данными Кеннеди, я точно знала, что он не женат и детей не имеет. Соответственно, вероятность встретить новобранца, у которого я проводила медицинский осмотр, в тот же день в городе ещё до наступления темноты, практически равнялась нулю. Второй причиной моего смятения стал внешний вид Леона. Я не настолько глупа, чтобы попасться на одну и ту же удочку дважды, поэтому в этот раз меня удивила исключительно одежда. Камуфляжные широкие штаны сменились на чёрные брюки, а футболку теперь частично закрывала собой льняная ткань расстёгнутой рубашки. Он выглядел как обычный мирный житель, что также не соответствовало образу здешних госслужащих.         — Наверное, — голубые глаза продолжали изучать меня, однако на этот раз их взгляд был более тёплым. Если уж и пускать фантазию в разгул, то выскажу самое бредовое предположение из всевозможных: молодой человек больше не видел во мне угрозы и не готовился к нападению со стороны. — С вами всё хорошо? Выглядите так, словно призрака увидели.        — Пока ещё нет, — смысл фразы оставался понятен только мне, но это никак не отобразилось на дружелюбном настрое собеседника.        — Я вас отвлёк?        — Нет, — если бы существовала дисциплина с названием «Умение понимать намёки», то у меня был бы по ней автомат. Запомнив номер последней прочитанной страницы, я закрыла книгу и пододвинулась ближе к краю скамейки. — Присаживайтесь.         — Спасибо.        Мужчина послушно сел рядом, отчего я невольно расправила плечи. Как врач, я была обязана отрицать всю псевдонаучную хуйню по типу женской энергии и дыхания маткой, но что-то в моём мироощущении определённо изменилось из-за близости к Кеннеди. Леон был настолько красив, что его присутствие смущало. Впрочем, не оно одно.        Я была похожа на вытянутую струну, а военный расслабленно откинулся на спинку и широко расставил ноги. Всё в его позе указывало на предрасположенность к беседе, однако разговор так и не начинался. Неловко. Просто два малознакомых додика сидят рядом, совершенно не понимая, как следует начать диалог. Прекрасно, просто прекрасно.        — Кто вы такой? — не выдержав испытание молчанием, я с разбегу канула в обрыв. Гениальный ход, ничего не скажешь.        — Разве в той папке не было написано? — саркастично усмехнулся Кеннеди, и лёгкая улыбка лишь ещё больше подчеркнула остроту скул.        — В ней не указывалась причина вашего приезда.        — Боюсь, я вас разочарую, — собеседник смотрел чётко вперед, в то время как я не могла оторвать от него глаз. Дело заключалось не только во внешней привлекательности Леона, ведь есть нечто во сто крат превосходящее её -  желание узнать правду. — Причина та же, что и у всех: родина позвала.        — Скорее приказала, — настал мой черёд довольно хмыкнуть. Ох уж эти военные с их извечным романтизмом. Как только не приукрашивают значение слова «долг».        — Да, скорее приказала, — задумчиво повторил мужчина, после чего неожиданно повернулся ко мне. Его брови вновь нахмурились, но больше не выражали прежнего негодования. Небольшая часть диалога определённо сгладила неловкость, образуя между нами более тесную связь, которой поспешили воспользоваться. — Наше знакомство состоялось не совсем корректно, поэтому…       Мужская рука, что неожиданно вытянулась в мою сторону открытой ладонью наверх, настолько же приковала внимание, насколько напрягла. Многочисленные шрамы на бледной коже словно намекали на тяжелое прошлое, отчего в голове невольно возникли подозрения, будто новый знакомый десятки раз хватался за острие ножа. Впервые такое вижу.        — Леон.        — Кэтрин, — губы сымитировали подобие улыбки, а собственная рука неторопливо легла в раскрытую ладонь.        Согласно этикету, инициировать приветственное рукопожатие с мужчиной должна женщина, если только он не старший по званию. Я всегда подмечала в голове этот момент, но никогда не упрекала сильный пол за подобное своеволие, а на военной базе мне часто приходилось сталкиваться с такими случаями. Среди множества причин я всегда выделяла три основные: незнание правил, признание равноправных отношений и банальное дружелюбие. Что же лежало в основе действий Кеннеди? Я понятия не имела и не смела даже предполагать. Единственное, в чём я была чётко уверена — в том, что мне нужно это сделать.        Кожа рук Леона на ощупь была такой же, как и на вид: грубой и шершавой. Все зажившие порезы были отчетливо ощутимы, поэтому когда мой палец случайно дотронулся до поврежденного участка, я мгновенно испытала вину. Разум твердил, что парень уже не чувствовал боли, ведь раны давно затянулись, но может зажили они только физически?        — Перейдём на «ты»?        — Да, — я утвердительно кивнула, убирая свою руку. Не могу сказать, что прониклась к Кеннеди бесконечным уважением, но он определённо умел располагать к себе, хоть и не был чересчур разговорчив. — Конечно.        — Давно тут?        — Кажется года полтора, — неуверенный голос заставил собеседника скептически выгнуть бровь. Мне как никому другому важно знать сколько ещё отбывать свой срок в Стрейнджервиле, однако этот город научил меня сомневаться во всём. — Здесь практически нет связи с внешним миром, ведь точная дата и время указываются только на компьютерах, но не думаю, что им можно доверять на все сто процентов.        — Почему?        — Поживёшь тут чуть подольше - узнаешь.       Тайну своих старых наручных часов, что давно покоились на полке в прикроватной тумбе, я, пожалуй, не стану раскрывать. Ни к чему лишать человека интересных открытий. Мама всегда говорила, что когда я пытаюсь хитрить, невольно начинаю улыбаться. То же произошло и в этот раз, заставив меня поймать странный эффект дежавю. Мы вновь тепло улыбались друг другу, но глаза выдавали совершенно иные эмоции. Негласная часть диалога прослеживалась только в наших взглядах. «Не скажешь?»; «Нет, не скажу».        — Ты определённо любишь загадки, — саркастично усмехнувшись, Леон сложил руки на груди и вновь уставился вдаль. Манипуляция слишком очевидна, чтобы на неё вестись, хотя…       — Не у меня одной есть секреты, — я прыснула от негодования. Состроил из себя обиженку и думает, что я тут же всё расскажу. Может ещё попросит устроить ему экскурсию по лаборатории?       — Думаешь, я что-то скрываю?        Очевидная перемена в настроении была заметна даже по лицу Кеннеди. Сейчас передо мной сидел не милый парень, что назвался Леоном и дружелюбно протянул руку, а тот новобранец, которого я встретила днём. Напряжённый и недоверчивый. Да уж, разговор явно пошёл не по тому пути.        — Смею предполагать, — вновь обращусь к словам моей горячо любимой матушки, и озвучу её жизненную позицию: «Честность - лучшая политика». Я не считаю, что данная фраза является панацей для любой неудачной беседы, но если хочешь узнать правду, то иногда сначала следует немного раскрыться самой. — Твоё тело… Откуда? Только не говори, что просто ел геркулес на завтрак и пару раз застревал рукой в блендере.        — Нет, — собеседник послушно посмотрел на свои раскрытые ладони, из всех сил сдерживая улыбку. — Это всё из-за чудесного чая миссис Розвелл.        — Ты имеешь в виду Мередит Розвелл? Жену мэра?! — собственный голос чуть ли не взвизгнул от удивления. Мередит не была какой-то звездой, ведь живём мы отнюдь не в Голливуде, однако знакомство военного с одной из самых крупных «шишек» города породило в моей голове очень правдоподобную теорию.        — Да.        — Подожди, — я на секунду замешкалась от собственной гениальности. Неужели всё так просто? — Тебя нанял Тед Розвелл, чтобы ты разобрался со странностями его жены?       — Ты что-то об этом знаешь? — Кеннеди не ответил напрямую, но мгновенная смена позы, как и чересчур сосредоточенный вид, свидетельствовали о его искренней заинтересованности.        Ну конечно, всё сходится. В нашем захолустье неожиданно появляется американская версия Джеймса Бонда, которая буквально заваливает меня вопросами о Стрейнджервиле. Вся загадочность Кеннеди наравне с превосходной физической подготовкой и преференциями в виде свободного посещения города намекали на то, что молодого человека нанял кто-то важный. Господи, я действительно гениальна. Поверить не могу.        — Кэтрин, — собственное имя из уст Леона прозвучало слишком сладко, чтобы продолжать витать в облаках. Очевидно моё чересчур явное воодушевление ввело мужчину в крайнюю степень озадаченности. Ему и правда нужна была информация, ведь уже через секунду ранее озвученный вопрос повторился вновь, только более медленно. — Ты что-нибудь знаешь об этом?       Я не могла и ни за что бы не стала рассказывать первому встречному о своей деятельности на военной базе, однако курьёзный случай, связывающий нас с женой мэра, произошёл у неё дома. Технически, он не является какой-то тайной и никак не может мне навредить. Да, возможно, с человеческой точки зрения я поступлю не очень хорошо, доложив обо всём Кеннеди, но ведь передо мной сейчас сидит тот, кого нанял Тед Розвелл. Помощь ему может принести свои плоды в дальнейшем.        — Пару месяцев назад, где-то в десять вечера мне позвонили, — в памяти тут же начали всплывать картинки той ночи. — Меня редко беспокоят так поздно, но подполковник Дэнсли сказал, что дело срочное. Уже через пять минут я села в машину, которая доставила меня прямиком в дом мэра. Мистер Розвелл тогда был очень взволнован, поэтому не отличался особой учтивостью и, заявив, что у его жены истерика, проводил до спальни.        Дом мэра снаружи даже в ночной темноте казался большим, но внутри он был просто огромен. Коричневая массивная лестница, высокие потолки и предметы искусства, торчащие буквально из каждой щели — всё это значительно отличалось от стиля города, пустынного и искалеченного временем. Я замерла возле большой двери, заранее зная, что за ней скрывается.        — С вашей женой уже случались подобные припадки? — оставив при себе вопрос, почему именно мне велели разобраться со столь пустяковым случаем, ведь в городе сейчас находилось по крайней мере два дежурных врача, я сосредоточилась исключительно на деле. Подумать только, утром я вырезала аппендицит, а сейчас меня вызвали из-за какой-то истерики.        — Не знаю, — обеспокоенное лицо сощурилось, вследствие чего стало выглядеть ещё более раздражённым. Сложившаяся ситуация скорее злила мужчину, нежели пугала. — В последнее время у меня завал на работе, поэтому я практически не виделся с Мередит.       Я полагала, что вызов хирурга на дом, если и не обоснован сложностью случая, то хотя бы может быть оправдан любовью. Возможно Тед испытывал самые нежные чувства по отношению к своей супруге, но сейчас она была для него лишь очередной проблемой, с которой необходимо поскорее разобраться. Нет, что-то точно не сходится. Меня не могли побеспокоить без причины.        — Мистер Розвелл, от меня требуется сделать что-то конкретное? — решив раз и навсегда развеять все сомнения, я поставила вопрос ребром.        — Спрашиваете?! — затаённая злоба мгновенно переросла в открытую агрессию. — Откуда я знаю? Врач здесь вы. Поговорите с ней, возьмите какие-нибудь анализы, выпишите успокоительное в конце концов.        — Извините, — выбранная стратегия явно была ошибочной. Мэр сам ничего не знает. Наверное он просто обратился за помощью к Ладону, а у того мой номер на быстром наборе. Чёрт, ну и влипла же я со своим двойным смыслом.         Не произнеся больше не слова, я открыла дверь, ведущую в спальню.        — Миссис Розвелл, вы тут? — собственный голос прозвучал на редкость ласково, а сосредоточенный взгляд забегал по комнате. На огромной кровати одиноко сидела женская фигура. Мередит была явно напугана: худые руки обвивали крепко прижатые к груди ноги, словно пытаясь защитить тело, и заплаканное лицо посмотрело на меня. — Кэтрин Морроу, к вашим услугам. Я врач.        Женщина ничего не отвечала, но продолжала с опаской наблюдать за мной. Её рот открылся, а губы задрожали очевидно намереваясь что-то сказать, вот только Розвелл всё ещё находилась в слишком большом стрессе. Я стала медленно и очень аккуратно сокращать между нами дистанцию, чтобы ненароком не усугубить тяжёлое положение моего ночного пациента. Делая шаг за шагом, я постепенно обретала всё больше и больше уверенности в себе. Для меня было важнее успокоить бедняжку, нежели узнать причину её состояния. Впрочем, о последнем пришлось всё же позаботиться в первую очередь.        — Т-там, — Мередит с силой выдавила из себя одно слово. Где там? Я непонимающе замерла на месте. Страха не было, вместо него в голове поселилась лишь одна эмоция - негодование.        Замечая мою полную обескураженность, женщина подняла трясущуюся руку и указала на единственное незавешанное окно. Ладно, а вот теперь стало страшно.        — Т-там л-люди.        После явных заиканий вновь послышались всхлипы. Человеческая реакция на стресс редко бывает предсказуемой. Я с опаской уставилась на то злосчастное окно, о котором шла речь. Вид из него не попадал в поле моего зрения, но от этого оно пугало лишь ещё больше. Ускоренное биение сердца отчётливо ощущалось в груди, а вопрос: «Что делать?» — не покидал мыслей. Хотелось подорваться с места и рвануть куда-нибудь подальше, где можно будет укрыться в безопасном месте.        Говорят, что любовь и ненависть  — самые сильные чувства. Я не могу ни подтвердить ни опровергнуть это суждение, но одно знаю наверняка: интерес всегда сильнее страха. Когда приличная доза адреналина выбросилась в кровь, я наконец смогла прийти к чёткому решению.        По-прежнему было страшно. Миссис Розвелл всё также плакала, ещё больше угнетая атмосферу. Но мне необходимо было узнать, что видно из этого чёртового окна.        И я узнала. Одного взгляда хватило, чтобы получить четкий ответ сразу на два вопроса: что так напугало Мередит и почему вызвали именно меня.        — Ну и? — Леон, который всё это время чётко внимал каждому моему слову, так и не догадался о самом главном. — За окном кто-то был?       — Хочешь интересный факт? — голубые глаза расширились от удивления, вызывая на моих губах улыбку. Весьма неожиданное предложение с моей стороны. Я не умею мастерски менять тему беседы, но, порой, если говорить обобщённо, то можно больше узнать.        — Только если он как-то связан с ответом на мой вопрос.        — Думаю, тебе известно, что затяжной стресс способен как-то повлиять на наше восприятие реальности, а у Миссис Розвелл, как я в последствии узнала, он тогда был. Но мы никогда не можем доверять нашим глазам наверняка. Знаешь почему?       — Удиви меня, мисс Хирург, — собеседник самодовольно усмехнулся, подвергая большому сомнению моё высказывание. Не знаю почему, но нестандартное обращение, намекающее на прозвище той ещё зазнайки, до жути польстило. Этот коварный поганец явно знает, как заставить девушку чувствовать себя особенной.        — Каждый нормальный глаз млекопитающего имеет стокому в поле зрения. Стокома - это нечто вроде слепого пятна. Мозг угадывает что должно быть на его месте, и сам формирует полную картину, поэтому некоторые фрагменты мира лишь иллюзия. Глаза видят только то, что готов воспринять разум.        — Сильно, — Кеннеди уклончиво покачал головой. На его лице отобразились ровно те эмоции, которые я желала получить: потрясение, задумчивость и капля восхищения. — Ты действительно умеешь удивлять.        — Спасибо, — самолюбие заиграло во мне новыми красками. Бессонные ночи с зубрежкой материала явно прошли не зря.        Моё отношение к Стрейнджервилю менялось в зависимости от настроения и времени суток: утром я его ненавидела, ночью — боялась, а сейчас готова была освободить место в своём сердце для алого заката, высоких гор и почти прохладного ветра. Взгляд невольно соскочил на Кеннеди, что также любовался видом. Спокойствие сглаживало его острые черты лица. Красиво. Я не только о природе или Леоне. В данный момент здесь всё было прекрасно. Пожалуй, даже слишком прекрасно.        — Боюсь, мне уже пора.         Каждая девушка знает, что разговор с симпатичным парнем следует закончить до того, как к беседе утратится интерес. Впрочем, тем для диалога у нас больше не оставалось: мы оба узнали то, чего желали.        — Тебя проводить? — мужчина чуть подался вперед, намереваясь встать со скамьи, но я вовремя его остановила.        — Не нужно, спасибо, — Донжуан завоевал ещё один балл моей личной признательности. Ещё толком ничего не знает о городе, а предлагает бродить по жилым участкам. Очень по-джентельменски. — Доброй ночи… И всего остального.        — Всего остального? — с долей ехидства повторил Леон. — Кэтрин, пока что единственная загадочная вещь загадочного Стрейнджервиля это ты.        — Вещь?        — Ты поняла, — лениво отмахнулся новый знакомый, и я невзначай рассмеялась. Да, я действительно поняла, что меня уж точно не хотели обидеть.        Ещё раз попрощавшись, я направилась в сторону дома, оставляя Кеннеди за спиной. Не знаю, смотрел он мне вслед или нет, да это и неважно. Разговор с местным Джеймсом Бондом, как хорошее вино, оставил после себя приятное послевкусие. Я понятия не имела когда встречу его в следующий раз и встречу ли вообще, но в фатализме определённо есть свои плюсы. Предоставляю наше общение воле случая, ведь от меня уже ничего не зависит.        То, что мы видим, не всегда совпадает с тем, что есть на самом деле. Наши глаза, как и мозг, умеют врать. Но знаете, какой орган лжёт больше всех остальных? Язык. Рассказанная история была вполне правдивой за исключением одного единственного момента — с тех пор я никогда не отодвигаю шторы с окон.