Другие порочные игры

В разгар этого лета Мэй радовало буквально все: после успешной защиты дипломного проекта и такого же успешного выпуска из университета ей казалось, что жизнь удалась и все в этом мире существует только для того, чтобы порадовать ее одну. Жизнь не особо баловала ее в последние несколько лет, иногда приходилось по-настоящему туго, но из-за того, что Мэй всегда была бок о бок со своим братом — все тяготы взрослой жизни переносились намного легче. И вот сейчас казалось, что наступил в жизни новый этап, который непременно станет началом более счастливого периода в жизни. Взять хотя бы личную жизнь: Джош давно нравился Мэй, очень давно. Она испытывала к нему неподдельный искренний интерес и он, вроде как, отвечал взаимностью. Их сближение происходило постепенно и органично — сначала они просто общались, затем стали обедать в одной компании, а потом уже и обмениваться учебным опытом, помогая друг другу с проектами. И самое смешное было в том, что до отношений они дошли буквально на самом выпускном: отойдя в сторонку и честно друг с другом поговорив — они поняли, что дальше по жизни будут шагать вместе. Айк был рад за сестру: Джош ему вообще ни капли не нравился, но ему нравилось то, насколько счастливой Мэй становится рядом с ним. И это мулата устраивало, ради ее счастливого лица он был готов со многим примириться. Особенно после смерти матери. Это событие наложило свой отпечаток на этих двоих, в какой-то момент практически растоптав. Неизвестно, кто первым решил взять себя в руки, но второй с этим согласился: нужно было продолжать жить дальше, стараясь поддерживать друг друга как только можно. Вечеринка Норы, коллеги Айка по работе, здорово поспособствовала тому, чтобы как-то отвлечься. Это должна была быть типичная вечеринка у бассейна и Айк, приглашенный на мероприятие, потащил Мэй с собой, чтобы одному там не скучать. Мэй согласилась лишь потому что хотела поддержать брата и только. Будь ее воля — она с удовольствием осталась бы дома или же выбралась с Джошем попить кофе. *** — Наверное платье надо надеть, да? — пробормотала Мэй, задумчиво осматривая свой гардероб. — Да, простенькое. Ничего вычурного, там почти никого не будет, — кивнул Айк, роясь в вещах Мэй. — В прошлый раз, когда ты сказал то же самое, я наткнулась на Гослинга, — проворчала Мэй, — Я тебе больше не поверю. — Ну Гослинг не так чтобы прям суперперсона, — пожал плечами Айк и выудил нежно-сиреневое короткое платье с тонкими лямками, — Вот это. Макияж сделаем с тенями под платье, блеск для губ и все, полный фонтан. С Джошем пойдешь после всего этого увидеться? — Зависит от того, во сколько мы закончим, а что? — Подумал, что ты захочешь ему показаться, будучи настолько хорошенькой. Хотя ты хорошенькая всегда, а он просто идиот, который не понимает какой подарок судьбы ему достался, — проворчал Айк. — Мы пока что только узнаем друг друга, — улыбнулась Мэй, — Конфетно-букетный период. Будь с ним помягче, ладно? — Я постараюсь, поскольку это твой выбор и это тебе с ним жить в случае чего. — Это даже хорошо, что у нас вкус на парней различается, — пробормотала Мэй, озаботившись проблемой подбора туфель к платью. Это были первые серьезные отношения для Мэй: да, она нравилась кому-то и раньше, и ей тоже кто-то нравился, но дальше невинных поцелуев ничего не заходило: даже свиданий как таковых не было и все, что сейчас с ней происходило — было в новинку. Джош был своеобразным парнем: иногда слишком сухим, иногда, в каких-то вопросах, слишком поверхностным, но тем не менее он нравился Мэй — с ним она могла рассчитывать на спокойную стабильность, которой в ее жизни давно уже не было. Айк в этом плане был полон скептицизма — ему Джош не нравился вовсе, он считал его пресным сухарем, отлично понимая, что Мэй заслуживает чего-то большего. Но не в его стиле было кого-то осуждать за что-то. В день икс Мэй была счастлива: ее наряд настолько ей шел и освежал ее, что она тут же подбила Джоша вечером пойти на свидание, пока она была такой красивой. Тяжелый на подъем, но все же любящий Джош, согласился на такое лестное предложение и это вдвойне делало Мэй счастливой. Они с Айком приехали на эту летнюю вечеринку и тут же разбрелись кто куда: Айк пошел поздороваться с виновницей торжества, а Мэй пошла к группке своих знакомых, которых случайно увидела на горизонте. Все были одеты по-летнему: Мэй не выделялась среди других стилем в одежде, она выделялась, будучи ярким светло-сиреневым пятном в толпе, что притягивало к себе взгляды. Словом, все было как обычно. Она здесь знала не так уж и много людей и сейчас была не особо настроена на новые знакомства, но положение обязывало — ты не должен идти на вечеринку, если не хочешь ни с кем общаться. Поболтав со своими приятелями, Мэй решила отойти за выпивкой, чтобы вернуться к ним с допингом, на что они одобрительно закивали, и Мэй, продираясь сквозь толпу, поспешила к барной стойке. Прямо перед ней выросла чья-то широченная спина, которая, судя по всему, не собиралась двигаться с места. — Вы стоите? — поинтересовалась Мэй у спины. Спина развернулась, являя миру свое красивое лицо, с пронзительными голубыми глазами, средней длины волосами, легкой щетиной и капризно очерченными губами. Себастиан Стэн оценивающе уставился на Мэй, сверху вниз пройдясь по ней взглядом. — Что? — переспросил он, держа в руках стакан с чем-то алкогольным. — Вы стоите в очереди за напитком? — снова уточнила Мэй, смутно идентифицируя это лицо как отдаленно знакомое. — Нет, я уже с напитком, если не видно, — он поднял свой стакан на уровень ее лица, чтобы было виднее и Мэй такая наглость немного даже кольнула. — Тогда отойдите в сторону и не мешайте людям? — предложила она, — Вы стоите прямо по центру. Себастиан прищурившись уставился на девушку понимая, что она его, видимо, не узнала, раз не обомлела и тут же не раздвинула перед ним ноги. Она была откровенной коротышкой и головой доставала ему только до плеча, даже будучи на больших каблуках. Так просто он сдаваться не собирался: не каждый день к тебе в руки идет свеженькое мясо, над которым можно хорошенько позабавиться. Хоть и невинно. — Я тебя здесь раньше не видел, — поделился он, отпивая из своего стакана, — Ты вообще кто? И как тебя сюда пустили? Твое платье настолько низкосортное, что твоя бедность бросается в глаза. Светло-сиреневый тебя здорово дешевит, куколка. "А тебя дешевит твоя манера снисходительного общения с незнакомцами, тупое ты говно" — хотела было сказать Мэй, но, стиснув челюсти, обошла мужчину и сделала заказ у стойки бармена. — Пина Колада… Как пошло, и снова: как дешево, — прозвучал вкрадчивый голос над ее ухом. — Обычно я пью нечто другое, но сегодня у меня летнее настроение, — проворчала Мэй, ощущая неловкость, — Мы где-то виделись раньше? — А что, лицо знакомое? — усмехнулся Себ, отпивая из стакана, — Напряги мозги, если они у тебя есть. Ты такая маленькая, представляю, насколько мало твое серое вещество. — Хамло вокзальное, — Мэй открыто высказалась и у Себастиана поползли вверх брови, — Это все от того, что я попросила отойти с центра дороги? У тебя проблемы с самооценкой, раз ты так близко принимаешь это к сердцу и вот уже несколько минут кружишь надо мной, силясь унизить. Кишка тонка, приятель. Там, где ты учился — я преподавала. — Что, в школе головой в унитаз макали? — усмехнулся мужчина, — Охотно в это поверю, таким выскочкам как ты — только там и место. Как тебя зовут хоть, недоразумение? — Никак, — Мэй получила свою Пина коладу и с удовольствием тут же съела ломтик ананаса. — "Никак", хм. Тебе очень подходит, — покивал он, — Потрясающее имя для того, кто ничего из себя не представляет кроме парочки узких глаз и писклявого голоса. — Это уже больше и лучше, чем комплекс маленького члена и нарсицизм на пустом месте: внешность твоя оставляет желать лучшего. Твой лоб как футбольное поле. А еще ведь говорят, что люди с большими лбами — гении. На тебе природа явно решила отдохнуть и сделать исключение в своем плотном графике. — Зато твой мелкий лоб полностью правило подтверждает, тупица, — парировал он. — У меня нормального размера лоб, и я уж точно поумнее тебя буду. По крайней мере я знаю, что не стоит стоять по центру дороги, перегораживая всем путь. Или у тебя уже началась деменция, дедуля? Забыл, где находишься? — Ты попутала что ли? — рыкнул Себастиан, уже начиная откровенно злиться, — Ты хоть представляешь, с кем разговариваешь? — Да! С тупорылым идиотом! — Мэй уж плохо контролировала себя, поскольку ее задело за живое поведение человека, которого она даже не знала, хоть он ей и казался смутно знакомым. — Себ, — внезапно за спиной наглеца вырос Крис Эванс, который хмуро смотрел то на Мэй, то на Себастиана, — У тебя тут все в порядке? Вы орете так, что народ оборачиваться скоро начнет. — Ах точно, я вспомнила! — воскликнула Мэй, — Себастиан Стэн! Вот почему ты ведешь себя как придурок! — Ты рот свой закроешь, красотка? Ты мне надоела уже, — угрожающе сказал Себ и по другую сторону от него выросла темноволосая девушка. — Ты перегибаешь, — тихонько сказала она, стоя рядом с Крисом, — И тебя действительно слышат все. — Мне только твоего совета не хватало для полного счастья, святоша-Адамс, — закатил глаза Себастиан, говоря уже на порядок тише и спокойнее. — Легче, — попросил Крис, — Разойдитесь и все. Что между вами произошло, вы знакомы? — Я не общаюсь с низшими слоями населения, они слишком малообразованны, для того, чтобы подобающе вести себя в нормальном обществе, — отрезал Себ, — Так что нет, мы не знакомы. — Это ты-то "нормальное общество"? — фыркнула Мэй, — Бабуины и те более воспитаны чем ты, рожа патлатая. Их хотя бы можно научить правилам приличия, а ты настолько туп, что даже не поддашься обучению, готова поспорить! — Можешь поставить свой рот, раз такая умная и дохуя образованная! — Так, все, пошли, — Крис встал между Мэй и Себом, вместе со своей темноволосой спутницей уводя его подальше, оставляя разъяренную Мэй одну. Мэй стояла и злобно смотрела в широкую спину уходящего Себастиана Стэна: ее колотило от злости и пределом ее мечтаний было столкнуть наглеца с голливудских холмов. Жаль только, что находились они в Нью-Йорке и до холмов пришлось бы проделать приличный путь. Пока Айк тусовался где-то в доме, Мэй охлаждала свой пыл ледяной Пина коладой, которая уже не казалась такой вкусной после язвительных комментариев Стэна. Она не хотела этого показывать, но его слова больно задевали за живое — еще никогда она не получала столько оскорблений на пустом месте за раз. Мягкость и уступчивость ее натуры требовала, чтобы она переступила через себя и извинилась перед мужчиной, наладила отношения и вернула все на круги своя. Но интуиция ее от этого шага отговаривала. Пока Мэй спокойно разговаривала с друзьями, она и не замечала, как Себастиан, появляющийся то тут, то там, открыто пялился на Мэй, разглядывая ее и пожирая глазами. Сам он пришел вместе со своей девушкой, с которой встречался уже чуть больше полугода и, в принципе, всем был доволен. Они везде появлялись вместе, поскольку это был редкий случай, когда кто-то вызывал его симпатию: обычно Себастиан был холоден и безэмоционален, в силу своей природной отстраненности. Но сегодня, эта непонятная девушка в сиреневом платье смогла взбесить его до состояния белого каления буквально за пару минут разговора. Такой наглости и бесстрашия перед собственной персоной он вообще не встречал. Многие предпочитали обходить его по дуге и банально не связываться. Лишь единицы вели себя с ним спокойно и сдержанно, не припадая на передние лапы, инстинктивно не выдерживая более сильного соперника. По Мэй нельзя было сказать, что она чувствовала свою силу и превосходство, скорее у нее просто отсутствовал инстинкт самосохранения и плохо работал фильтр между языком и мозгом. Себастиан, прижимая к себе за талию Синди, глаз не сводил с Мэй. Она была необычной и если не придираться — то платье ее было не дешевым, как и туфли с маленькой сумочкой. Она целиком была очень хорошенькой: маленькая, миниатюрная, с необычной внешностью и, как он предпологал, стальным характером. Ее хотелось разглядывать и это чувство, искреннего любопытства, которое хоть и было замешано на чистой злобе и раздражении, ему совсем не нравилось — оно сулило лишь одни проблемы. Это чувствовалось даже интуитивно. Мэй, которая не чувствовала ничего, кроме легкого опьянения и жгучего желания разыскать Себастиана, чтобы извиниться, хотела также найти Айка и поскорее поехать домой. Настроение было испорчено, и она чувствовала угрызения совести от своей склочной и злой натуры, и ей даже не хотелось видеться после этого с Джошем. Но она не могла отказать себе в удовольствии пожаловаться ему на свою жизнь в очередной раз. "Я наехала на важного гостя, на вечеринке, на которую меня притащил Айк. Я, кажется, повела себя ужасно некрасиво, и чтобы мы не "подрались" пришел сам Крис Эванс и стал нас разнимать. Я хочу провалиться сквозь землю" — Мэй отошла в сторонку, чтобы спокойно початиться со своим бойфрендом. Внешне она выглядела спокойно и холодно, хотя внутри была ужасно расстроена. "Ты выпила? Много?" — Джош отреагировал почти сразу и это немного подбодрило Мэй. "Не очень, всего две Пина колады, но я была голодной, так что... Но устроила сцену я еще будучи трезвой, так что на мое пьянство это не спихнешь. Как думаешь, стоит подойти и извиниться?" "А ты хочешь? Если чувствуешь, что не сможешь забыть этого — следует подойти и признать, что ты была неправа. Но быть готовой к тому, что тебя пошлют. На кого ты наехала?" "На Себастиана, мать его, Стэна" — Мэй, еще до того, как Джош прислал свой предыдущий ответ, поняла, что пойдет и извинится. Иначе не сможет заснуть сегодня ночью. "Капец, угораздило же тебя. Тут либо действительно извиниться, либо просто быстро свалить оттуда, не дожидаясь, пока Айк нагуляется" Мэй фыркнула, и убрала телефон. Джош иногда вел себя как-то слишком черство и сухо: там, где надо было поддержать и подбодрить он запросто мог сказать что-то вроде "ну дела" и пропасть после этого на пару суток. Не зная, с чем сравнивать, Мэй думала, что, наверное, это нормально. Все люди разные и ваши представления об отношениях с кем-то могут не иметь ничего общего с реальностью. Она еще не успела прочувствовать всю тоскливость этой стороны своих отношений, поскольку все только начиналось и множество радостных открытий ей еще предстояло сделать. Мэй по своей натуре была мягкой и уступчивой, особенно по первости: нельзя было сказать, что с ней не произошло ничего, что могло бы взрастить в ней стальной стержень, но она умело его скрывала, стараясь не прятаться за ним без надобности. К тому же, она оптимистично верила, что все в этом мире можно решить, если искренне поговорить с нужным человеком. Доброта спасет мир. Ее слегка мандражило, когда она отправилась на поиски Себастиана не зная, что конкретно ему сказать. Она не очень удивилась, когда вновь обнаружила его у барменской стойки, неподалеку от бассейна. Пробравшись сквозь толпу к нему, она не успела его окликнуть, как он развернулся сам и хмуро уставился Мэй прямо в глаза, гневно поиграв желваками, собираясь обойти ее по дуге. — Постой, — попросила она, преградив ему путь. — Чего тебе? Ты вроде не сильно жирная, я не настолько тебе дорогу загораживаю. — Я хотела извиниться, — Мэй пропустила мимо ушей его очередную остроту, собирая внутри себя все свое мужество, — Я была не права. — И это все? — спросил он, все также смотря ей в светлые раскосые глаза, отпивая из своего стакана, — Ты пьяная? Или, может, упоротая? — Нет, — терпеливо возразила Мэй, — Я просто захотела извиниться. — Что ж, извинения не приняты, засунь их себе в свой тощий зад, — холодно отрезал Себастиан, обходя ее, — Или еще куда, мне плевать. — Говна кусок, — не вытерпела Мэй и снова закипела, на что Себастиан на пятках развернулся к ней лицом и навис над ней горой. — Ты начинаешь меня утомлять. Рот свой закрой и пиздуй подальше, пока я копов на тебя не натравил, лимита понаехавшая. — Г о в н а к у с о к, — по буквам повторила она, точно также уставившись ему в глаза и не двигаясь с места. Со стороны это смотрелось феерично: Себастиан, чернее тучи, с забранными в пучок волосами, набычившись исподлобья смотрел на миниатюрную девушку, которая зеркально набычившись и сжав руки в кулаки, точно также смотрела на него, поджимая губы от ярости. Она, успешно подавив желания своей совести, уже не могла остановиться и провоцировала его специально, поддаваясь азартному чувству риска. — У тебя борзометр что ли сломался? — прошипел он, цепко схватив ее за предплечье, — Ты тупая? Варежку свою закрой и уебывай отсюда, пока я тебе еще разрешаю это сделать. — Разрешаешь? А мне нужно твое разрешение? Ты ничего не перепутал, родной? Руки свои убери, иначе я тебе кабину снесу, клянусь твоими крохотными яйцами! — Да уж, у тебя яйца будут побольше, ты же настоящий мужик в юбке, выглядишь как гребанный транс, — он с отвращением выпустил ее предплечье из своей хватки, чуть оттолкнув от себя, — Ни манер, ни кожи, ни рожи. Ведешь себя как строптивый недоебанный пацан… — Тебе лучше знать каково это, по тебе так и видно, что давно в очко никто члена не засовывал, — прошипела раскрасневшаяся от злости Мэй, — Гандон. — Послушай сюда, сикилявка, — Себастиан, придвинулся к ней, снова нависая и шипя так, что слышала его только она, — Пиздуй отсюда и не попадайся мне на глаза, иначе я превращу твою жизнь в ад. Я узнаю твое имя и сделаю так, что ты будешь проклинать сегодняшний день и эту минуту, только потому что не умеешь держать язык за зубами и быть вежливой изначально. Твой рот хуже помойки и от тебя пасет дешевизной, этого не скрыть твоими шмотками, которые ты, наверняка, украла, пока драила полы, стоя на карачках, в чьем-то доме. Ты, нищая и необразованная мужланка, которой не место в приличном обществе, неудачница. Все, чего ты достигла в жизни — это лишь умение использовать свой рот не по назначению. Если я буду достаточно великодушен — я смогу научить тебя пользоваться им правильно: ты должна держать его широко открытым, чтобы... — Зато можно поздравить тебя с тем, что все, что ты умеешь — это как раз-таки пользоваться своим ртом "правильно", чтобы получать свои отстойные роли в кино, ведь так, Себастиан? Все, что ты можешь — это унижать и быть центром Вселенной, считая, что лучше тебя никого нет только от того, что у тебя в карманах пара тысяч долларов лежит, чисто чтобы кофе где-то попить, так? Долго пришлось рот широко открытым держать, чтобы добиться этого? Или ты держал открытым кое-что другое? Выслушав эту неумелую гневную тираду, которую Мэй произнесла дрожащим от злости голосом, он холодно рассмеялся ей в лицо: его совершенно все это не задело, даже наоборот, искренне рассмешило. — Девочка, которую зовут "Никак", послушай меня еще немного. Я вижу ты с трудом понимаешь, что тебе говорят, так что я попытаюсь объяснить тебе терпеливо и максимально популярно, чтобы даже до отсталых слоев населения дошло. Здесь существует своя сложная система иерархии, в которую просто так с улицы не попасть, к твоему сожалению. Все здесь — участники одной закрытой тусовки, в которую достаточно трудно влиться. Есть такие как я или Крис Эванс: люди с мировой известностью, железной репутацией и большими связями. А есть такие как она, — он кивнул подбородком на ту темноволосую спутницу Эванса, которая сейчас открыто смотрела на него, слушая то, что он ей сосредоточенно рассказывал, — Не актриса и не связана с техническим производством кино, но она будущий сценарист и многие говорят, что вопрос ее успеха — лишь вопрос времени. Талант, самородок, с врожденными королевскими манерами. А есть такие как ты: "+1". Бесплатное приложение к чьей-то жизни, которое не достойно отдельного места на этой вечеринке. И если уж тебе посчастливилось на нее попасть, уж не знаю как, то веди себя тихо и скромно, не доставляя кому-то неудобств. — Что плохого быть с кем-то вместе "+1"? — нахмурилась Мэй, чувствуя жгучий стыд и щиплющие глаза от скорых слез. — Ничего плохого, — покачал головой крупный мужчина, — Но в таком случае у тебя, как и у мебели, нет права голоса. Потому что ты его не заслужила, бесплатное приложение по имени "Никак". Такие как ты никогда здесь своими не будут, такие как ты — словно цирк уродов на общем празднике жизни... Себастиан не успел договорить свою унизительную теорию про цирк уродов, поскольку Мэй, сдерживая дрожащие губы и подступающие к горлу слезы горечи, замахнулась на него, чтобы отвесить пощечину. Стэн, будучи крупным мужчиной, схватил ее за запястье, но в этот момент он двинулся слишком резко и, стоя спиной к бассейну, потерял равновесие и стал падать в него спиной назад, утаскивая за собой и Мэй, которая в ужасе распахнула глаза. Ее визг и последующий всплеск воды услышали все. И Айк, уже вышедший на поиски своей сестры, услышав женский визг, испуганно пробормотал ее имя, быстро продираясь сквозь толпу: — Мэй!