***
Близилась ночь, и Джеймс готов был поклясться, что у него почти все шло, как надо. Прошло три часа, в течение которых он пил, до боли напрягал мозги и спорил с Ларсом. Каждый раз, когда ему казалось, что он близок к разгадке, его память, казалось, сдвигалась, и становилось все труднее понять, что именно он играл, и это сводило его с ума. Содержимое пяти банок пива было отправлено ему в желудок, и все еще ничего. Может, дело было в настройке, или в усилителе, или в гуле голоса Ларса в его ушах, но ничего не выходило. — Хэтфилд, мы нихрена не продвинулись, благодаря твоему маленькому риффу, который застрял у тебя в заднице, — проворчал барабанщик. — Заткнись, Ларс, или я отправлю тебя обратно в Данию, — он враждебно откинулся на руки. Джеймс сам себе дивился, почему он сегодня такой злой. В его плечах было в разы больше напряжения, чем в любой другой день. В студии их только трое. — Серьезно? Хэмметт просто не пришел? — он отпил остатки пива из банки и смял ее в руке. — Не-а. Он, наверное, занят чтением последних, мать его, копий своих странных комиксов, — Ларс фыркнул. — Может, нам стоит проверить, есть ли он в здании? — вмешался Джейсон. Джеймс резко встал, стукнув декой о край стола. — Я пойду. Мне нужно убраться подальше от этого ублюдка, — Джеймс посмотрел на Ларса так пристально, что почувствовал, как напряглись его брови. Ларс закатил глаза, — Отлично. Иди потрахайся с кем-нибудь или что-то в этом роде. Джеймс поставил гитару обратно в стойку, не потрудившись закрепить ее, и захлопнул дверь. Без фонового шума голоса Ларса всё начало проясняться, пока Джеймс добирался до нижнего этажа. Ему следовало взять с собой блокнот, на случай, если рифф снова зазвучит у него в голове. Он открыл дверь, и она врезалась прямо в Кирка. — Ой, бля, извини. Кирк притворился, что его задела дверь, резко схватившись за плечо. — Ай, Хэтфилд! Больно же, — его насмешливая улыбка помогла разрядить туман перед глазами Джеймса, но настроение быстро поменялось на смесь раздражения и разочарования. — Где, блядь, ты был сегодня? Мы все были в студии, кроме тебя! И то, что Ларс весь день жужжал мне в уши, не очень-то прикольно! — Извини, приятель, — Кирк встретил взгляд Джеймса. Он выглядел странно уставшим, — На самом деле, мне сейчас нужно отдохнуть. Я не смогу играть на гитаре какое-то время. — А что случилось? Что-то болит? Кирк покачал головой, — Нет! То есть, вроде как. Да. Но нет. Джеймс моргнул, — Чел, что… — Я сделал новую татуировку, — Кирк покраснел и отвел взгляд, — Я не могу ничего нормально делать пару дней, пока она заживает, включая игру на гитаре, — прежде чем Джеймс успел открыть рот, Кирк обогнал его, — Я знаю, знаю. Возможно, это было плохое решение. Но я действительно хотел набить их перед выходом альбома. — Ну, так, ты покажешь мне? — спросил Джеймс, немного более энергично, чем он от себя ожидал. Кирк колебался, — Ну, сейчас это выглядит плоховато, но когда они немного заживут, я собирался показать их всем вам. Наступила странная тишина. Мысли Джеймса начали блуждать туда-сюда. — Они у тебя на заднице, не так ли? — Нет! — Кирк засмеялся, вздрагивая всем телом, — Нет, это не так. Джеймс поднял бровь, — Окей, мужик. — Это не так! — повторил Кирк, но Джеймс увидел, как на его лице мелькнуло веселье. — Как скажешь. Я возвращаюсь обратно, — не получив ответа, он развернулся, чтобы уйти, но услышал позади себя Кирка, прежде чем между ними закрылась дверь. — Надеюсь, тебе понравятся татухи! Увидимся! Как мне может не понравится? — бессвязно размышлял он. Внезапно он понял, о чем именно подумал, и чуть не пропустил целую ступеньку лестницы. Он вернулся в студию отрезвленный, и с потными ладонями.***
Он поймал его. Ебаный рифф. Наконец-то. Ебаный Ник Кейв и The Bad Seeds. Рифф уже был использован, но он был настолько великолепно-тяжелым, что Джеймсу захотелось сделать кавер на всю песню. Боже, получить в свои руки этот звук, столько времени звучавший в его мозгу, было чистым блаженством. Гитарная партия была немедленно переписана. Джеймс знал, что менеджмент не включит ее в грядущий альбом из-за авторских прав, но он был полон решимости выложить ее любым другим образом, например, в EP или что-то такое. Особенно, после того, сколько крови, пота, слез и просто энергии ушло на то, чтобы поймать этот рифф за хвост. Ларс и Джейсон довольно быстро поймали вайб, и общий ритм был почти полностью укомплектован к позднему вечеру следующего дня. Джеймс взял столь необходимый ему перерыв, растянувшись на диване. Он уже собирался заснуть, когда в комнату ворвался Ларс, с двумя коробками пиццы. — Обед! Его раздражение рассеялось почти мгновенно, когда желудок заурчал. Еда пахла ужасно вкусно, и он умирал от голода. Он с удовольствием съел три кусочка пиццы. После того, как он насытился, трудно было не провалиться в сон, но его снова вырвал из дремоты другой голос. — О, а че это за начинка? — задумчиво рассматривал кусочек пиццы Джейсон, — Пепперони, колбаса, и… О… ЙОУ! КИРК! Джеймс вымученно открыл глаза. Джейсон звучал очень взволнованным чем-то. Он повернул голову в сторону двери, и… О. Ох. Джеймс вскочил на ноги и посмотрел на Кирка, которому как будто не хватало жизненно важной черты его персоналии. — Чувааак, охуенный причесон! — голос Ларса звучал будто из-под толщи воды. Кирк отрезал волосы. Все. Широко раскрытые глаза Джеймса остановились на едва ли двух дюймах вьющихся локонов на голове гитариста, освещенных в тусклом свете лампы знойным, блестящим черным цветом, словно свежим и новым. Его лицо больше не скрывал венок юношеских диких кудрей. Джеймс почувствовал, что смотрит на ужасающе острые брови Кирка, точеные скулы и поразительные глаза, похожие на кошачьи, которые встретились с ним с такой силой, что ему пришлось отвести взгляд. Когда, черт возьми… Джеймс попытался заставить свой разум замолчать. Он точно знал, о чем думает, но не хотел ничего из этого воспроизводить даже внутри себя. Когда, черт возьми, он стал таким горячим?! — Спасибо, ребят, — Кирк мягко ухмыльнулся, — Я боялся, что это будет выглядеть не очень хорошо. Джеймс сумел собрать утекающие мысли в кучу и пробурчал: — Сначала ты сделал новые татуировки, а потом пошел и отрезал свои волосы? — Новые татуировки? — удивленно выкрикнул Ларс, — Где? — Когда они заживут, я тебе покажу, — ответил Кирк, — Под пленкой много крови, и это отвратительно. — Даже не скажешь, где они? — Я думаю, у него на заднице, — усмехнулся Джеймс, молясь, чтобы тусклый свет скрыл румянец на его теперь уже открытых ушах. Кирк вздохнул с досадой, — Чувак, это не так! — Сними штаны, и тогда я поверю, — Ларс в шутку попытался стянуть с него джинсы, и Кирк разразился хохотом. Джеймс вздохнул и задумался о том, как он вообще оказался в одной группе с этими идиотами.***
Джеймс понял, как трудно было играть, когда все, что он чувствовал — это взгляд Кирка на нем. Кирк почти что игнорировал его большую часть репетиции, стоя у двери, потому что, очевидно, «сидеть слишком больно» (он заставил Джеймса заткнуться до того, как тот похабно пошутил). Но, по какой-то причине, Джеймс так много разглядывал его. Каждое его движение на периферии. Эта ноющая, эгоистичная мысль, что Кирк наблюдает за ним, так же, как и Джеймс. Но это было не так. Возможно. Джеймс пил уже третье пиво за сорок минут. Часть его просто хотела, чтобы этот день закончился. Потребовалась вся последняя унция вынужденной концентрации, чтобы играть хоть сколько-нибудь ровно. Даже когда он наклонял голову вниз, и Кирк исчезал из поля его зрения, активно игнорируя его, он все равно думал о нем, так в чем же, черт возьми, был смысл?! Они закончили день немного раньше, Ларс жаловался на то, что у него болит левая рука. Джеймс поблагодарил любого существующего Бога и вернулся в свою комнату, отчаянно желая уйти от фальшивой игры, Ларса и Кирка. Блядь. Он лег лицом в кровать. Сейчас было бы идеально, если бы его волосы мягко рассыпались вокруг головы по белым простыням, прикрывая горящие щеки. Какого хуя?! Он перекатился на спину и уставился в потолок. Он таращился и таращился, мысленно воспроизводя Whiplash, чтобы попытаться стереть из памяти существование темноволосого гитариста. Было 8:45 вечера, и Джеймс уснул с изображением серебристого острого пирсинга в губе, выжженного на обратной стороне его век.***
Следующее утро было не легче. Хотя Джеймс хорошо выспался, он был измотан. Когда утром он чистил зубы, в отражении на него смотрели замершие на месте, хмурые брови, и растрепанные во сне волосы. Ему хотелось сорвать зеркало с петель. Не говоря уже о том, что Кирк чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы снова заниматься с группой. Играть с самым большим в мире ебаным отвлекающим фактором рядом с ним, совсем не помогало Джеймсу. К счастью, они справились с сочинением полной песни без особых проблем. Джейсон пошел и купил диск Let Love In. Это был третий трек, Loverman. Джеймсу определенно больше нравилось их собственное исполнение. — Давайте прервемся ненадолго, — сказал Хэт после очередного прогона, отчасти, из эгоистических соображений. Ларс налил ему пива, и они завалились на диван. Джейсон и Кирк сели во вращающиеся кресла у пульта управления. Джеймс глубоко погрузился в подушки с дрожащим вздохом. Все, чего он хотел, это заснуть и уйти от песни и этих мучительных мыслей. Он приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы мельком глядеть на гитариста. Кирк вертелся в кресле взад-вперед, совершенно потерявшись в мыслях. Он откинулся назад так, что его пирсинг на губах тускло сверкал каждый раз, когда он поворачивался вправо. Он двигался взад и вперед, темные глаза блестели. Джеймс подумал, не играет ли он соло в своей голове. Прошло несколько минут, (пять? десять?) когда Кирк, наконец, спустился на землю. Он несколько раз моргнул, сел прямо и, покачиваясь, потянулся, отчего его рубашка задралась, и… О, блядь. — Хе-хе, эй, это новые? — вопрос Джейсона разрезал тишину, как масло. Кирк ухмыльнулся, когда понял, о чем говорит Джейс, а Хэтфилд почувствовал, что его голова готова взорваться. — Да, черт возьми, я забыл показать их сегодня. Они уже вполне зажили, — он встал, и, благослови Господь бедное сердце Джеймса, поднял подол рубашки, чтобы показать очертания вершины красного пламени, лижущего его правое бедро. — Нихера себе, Хэмметт, — Ларс сказал именно то, что было на уме у Джеймса, — Это безумие. — Они сумасшедше болят, — пожал он плечами. Он задрал рубашку выше, обнажив грудину, а свободной рукой стал расстегивать ремень. Джеймс подумал, что у него сейчас остановится сердце. Словно фото из журнала Playgirl, Кирк стянул брюки ниже бедер, обнажив проглядывающий пояс Calvin Klein и неровный шлейф вьющихся черных волос, ведущий вниз, и взгляд Джеймса опустился ниже, чтобы проследить кроваво-красный контур этого богом забытого пламени. — Потрясающе, чувак, — Ларс легко усмехнулся. Да. Потрясающе. Просто потрясающе. Джеймс скрестил ноги слишком агрессивно. Потом Кирк повернулся. И Хэт увидел еще одну татуировку. Совершенно симметричное пламя было на другом его бедре. Их было две. Внезапно весь остальной мир отступил, и он мог только таращиться на гитариста перед собой. Который, вообще-то, теперь стоял к нему лицом. Джеймс посмотрел в глаза Кирку. Кирк пялился на него. Никогда в жизни Джеймс не чувствовал себя так. Внезапно оказаться загнанным в угол одним лишь взглядом. Никогда в жизни он не чувствовал себя… Так. Блядь. Возбужденно. Кирк отпустил рубашку и застегнул ремень, — Нравится? Джеймсу потребовалось целых три секунды, чтобы понять, что он обращается к остальным членам группы. Ларс нарушил его оцепенение восторженным «Да, черт возьми!» Джеймс отпрянул назад, освободившись от пристального взгляда Кирка. Он поправил воротник, сел немного прямее. Он смотрел вперед, мимо Кирка и Джейсона. Он не обращал внимания на наблюдательные глаза Джейсона, сверлившие его голову.***
Остаток дня прошел довольно гладко. Были набросаны другие риффы и некоторые тексты, ничего особенного, но Джеймс был более, чем счастлив, что гитара перекрывала пульсирующее тепло в его тазу. Что, блядь, со мной происходит? Джейсон и Ларс спорили, пока Джеймс играл, забыв о них. Кирк, он... Он взял не ту ноту, скривился и начал сначала. Нравится ли мне он? Он слегка покачал головой. Нет, это... это неправильно. Я нравлюсь ему? Он снова воспроизвел это в своем сознании. Пронизывающий, ледяной взгляд Кирка, который зажег огромный пожар в животе Джеймса. Джеймс знал, после многих кружек пива и совместной постели в отеле, о полном осуждения взгляде Кирка на сексуальность и тому подобное, на что он поначалу не обращал внимания... Но теперь он был в замешательстве. Теперь он сидел здесь и слишком много думал о проклятом Кирке, притворяясь, что ничего к нему не чувствует. Он уже давно перестал играть. И был ужасно раздражен. Должно быть, он выразил это словесно, потому что перед ним возникла пара узких черных джинсов. — Ты в порядке? — мягкий голос Кирка привлек его внимание. Свет освещал его короткие волосы, создавая видимость ореола вокруг головы. — Да, просто... — Джеймс заставил свое бьющееся сердце затихнуть, — Думаю. — Я тоже, — хмыкнул Кирк, — Слишком много. — И ты, и я, — вздохнул Джеймс. Он был близко, их колени почти соприкасались. — Хочешь прогуляться? Джеймс снова поднял глаза, частично от удивления, частично от странного возбуждения. — Окей, — он встал, стуча гитарой о бедро. Они вышли, когда Ларс безразлично махнул на них рукой. — Куда мы идем? — Джеймс, наконец, собрался с духом, чтобы нарушить установившуюся тишину. — Прогуливаемся вокруг, — ответил Кирк. Они вышли с лестницы в вестибюль. Он повел его вверх. — Пенни за твои мысли? — легко спросил Хэмметт. Ты — первое, что пришло в голову Джеймсу. — Твои татушки, — Черт. Я НЕ хотел этого говорить. Кирк рассмеялся, эхо зазвучало на лестничной клетке. — Они просто великолепны, не так ли? Джеймс смог только выдохнуть «Да», устремив взгляд строго на его ботинки. Куда именно они направлялись? Кирк открыл дверь третьего этажа в холл их комнаты, и сердце Джеймса подскочило к горлу. — Кирк, что... Он резко развернулся на месте, — Ты такой долбаный мудак, Хэтфилд. Джеймс пошатнулся под внезапным ядом его голоса, — Что я сд... Кирк прижал палец к губам, — Ты знаешь, что ты сделал. Ты точно знаешь, что ты делаешь. Теперь Джеймс был прижат спиной к стене. Он снова почувствовал себя загнанным в угол. Одиноким. — Я... я не... — вяло начал он, но его заставил замолчать Кирк, схватив его за подбородок и притянув к себе. — Ты думаешь, что можешь просто пялиться на меня, как будто я долбаный кролик под прицелом ружья? Он был так близко, что Джеймс почувствовал запах давно погасшей дорогой сигары на его коже. — Джеймс Хэтфилд, ты сводишь меня с ума, — Кирк выдохнул последнее слово, наполнив его голову запахом горелого шоколадного эспрессо. Джеймс наконец-то нашел слово, которое описало его слабые колени, липкие руки и горящий желудок. Желание. — Ты и эти дурацкие татуировки, — задыхался Джеймс, а его мозг превращался в кашу от ноток дыма, — Боже, Хэмметт. Не говори со мной так, будто это не ты начал. Пронзительный взгляд Кирка коснулся нижней губы Джеймса, и он расплавился в его хватке. — Ты... ты хочешь этого? — он почти зарычал, и Джеймс подумал о том, что молния на его джинсах вот-вот лопнет. — Блядь, я хотел тебя с тех пор, как ты вошел в студию с этой ебучей стрижкой. И через секунду всем, что он почувствовал, были губы Кирка. Он впился в Джеймса, сжимая их тела, жарко прижимаясь к его рту. Пальцы Джеймса вывернулись, чтобы схватить черные кудри. Он почувствовал язык Кирка против своего собственного и почти превратился в лужу. — Кирк, бля... — Джеймс и не подозревал, что от него могут исходить такие сладострастные звуки. Кирк полностью контролировал ситуацию; они ввалились в его комнату, все еще сплетенные вместе. Кирк закрыл дверь и толкнул Джеймса к изголовью его кровати. Не дав ему времени опомниться, Кирк оказался сверху, прикусив нижнюю губу, уперся бедром в таз Джеймса, просунув руки под его рубашку. С его уст сорвалась целая вереница непристойностей, внезапно возбудившись так, как он никогда раньше не чувствовал. Одним движением Кирк сорвал с него рубашку, впиваясь в чувствительную кожу Джеймса все ниже и ниже. Джеймс сильно прижался к его бедру, отчаянно желая контакта. Руки Кирка опустились на пряжку его ремня, поглаживая низ живота. В ответ Джеймс удивленно дернул бедрами, захлебываясь собственной слюной. Кирк отбросил ремень и расстегнул джинсы, и тут же пропало всякое прикосновение. Джеймс набрался смелости и посмотрел вниз. Под взглядом Джеймса Кирк зацепил молнию ртом и в мучительно-медленном темпе потянул её вниз своими гребаными зубами. — Блядь, Кирк, — практически всхлипнул он, не в силах отвести взгляд. Его член выскочил из трусов почти неловко быстро. Кирк издал звук веселья и благоговения, но отдернул лицо. Отсутствие тепла у его паха вызвало холодок по позвоночнику. — Хочешь снова увидеть мои татуировки? — его голос был удушающим и медово-сладким. — Да, — прошептал Хэт, и комната закружилась, — Боже, да. Кирк придвинулся ближе, закрывая несуществующий промежуток между ними. Он поднял подол рубашки, обнажив лишь верхушки языков пламени и блеск пирсинга в пупке. Джеймс видел перед собой только красный цвет. — Будь нежен, — промурлыкал он, и Джеймс навалился на него всем телом. Он засунул голову под рубашку Кирка и впился ртом в каждый сантиметр кожи, до которого мог дотянуться. Ощущение ногтей Кирка на его лопатках только разжигало его еще больше, он кусал засосы вокруг сосков и впивался руками в изгиб его задницы. — Бля... Я сказал нежно, Хэтфилд. Кирк сорвал с себя рубашку, а Джеймс спустил его брюки, и теперь двойное пламя было на виду. Джеймс прижал его спиной к простыням, осыпая легкими поцелуями красные чернила. Непринужденные стоны Кирка заставили Джеймса подумать, что он кончит в этот же момент. Он ласкал его через Calvin Klein’s, вызывая у него более громкие хныканья. Джеймс был словно на седьмом небе от счастья. Он быстро избавился от нижнего белья Кирка и потянул его вверх, чтобы снова посадить к себе на колени. Джеймс любовался пурпурно-красными синяками, начинающими расцветать на коже Кирка. — Иди сюда, — пробормотал он. Кирк сел, и между ними не было никакого расстояния. Джеймс обхватил рукой его член, поглаживая кончик большим пальцем. Кирк лихорадочно дрожал от его прикосновений, а Джеймс чувствовал себя ошеломленным тем, какое перед ним предстало зрелище, почти задыхающееся месиво. В ответ пылкая рука Кирка двинулась вокруг его собственной, его бедра дернулись навстречу. Свободной рукой Кирк обхватил щеку Джеймса, и они застонали друг другу в рот. Кирк придвинулся к Джеймсу, и тот снова прижался спиной к изголовью кровати. Кирк подавлял его, он был у него на ладони. Джеймс потянулся вверх, чтобы снова схватить Кирка за волосы. — Кирк... Черт... Я сейчас кончу, — прошептал Джеймс, чувствуя знакомые толчки в глубине живота, только гораздо сильнее, чем до этого. — Тогда кончай, — Кирк отбросил его руку, сжал их вместе и обхватил их обоих своей ладонью, — Джеймс. Блядь. Джеймс придвинул его ближе, чувствуя, как тепло в его внутренностях становится все горячее и горячее, — Кирк, Кирк... — Джеймс, — стонал Кирк, глубоким гортанным звуком, — Джеймс… Он сильно впился в губы Кирка, когда кончил, жар кульминации пронесся по его позвоночнику. Его бедра вздыбились, что, казалось, подтолкнуло Кирка тоже. Его рука дрожала на их членах, а ноги обхватили бока Джеймса. Они сдерживали свой кайф на губах друг друга. К сожалению, Джеймсу, в конце концов, пришлось отодвинуться, чтобы дышать, и он задыхался на шее Кирка. Гитарист отцепил свои пальцы от спины Джеймса, чтобы запустить их в его волосы. Когда Джеймс снова смог формировать слова, белая жидкость на его животе уже остыла. Он отцепился от груди Кирка, поймав его темные, увеличенные зрачки своими собственными. — Блядь, Хэмметт, — это было не совсем связное предложение, но его хватило, чтобы Кирк ухмыльнулся. — Ты долбаный придурок, — пробормотал Кирк, теперь лишенный приятного тепла. Он неловко сполз на спинку кровати, а затем, спотыкаясь, пошел в ванную, чтобы взять каждому по полотенцу, — Не знал, что тебя так возбуждают мои татуировки. — И ты тоже, да, — робко заметил Джеймс, едва успев вовремя поймать полотенце, прежде чем оно ударило его по лицу, — Татуировки только добавляют... — он окинул неопределенным жестом руки гитариста перед собой, — Привлекательности. — Фрик, — хихикнул Кирк, проводя языком по задней части своего пирсинга. — Это ты фанат ужастиков, — фыркнул Джеймс, — Я удивлен, что тебя привлекает кто-то вроде меня. Кирк закатил глаза так сильно, что его радужка на секунду исчезла, — Чувак, ты буквально настолько горяч, что это физически жжет. И стрижка все только усиливает. Джеймс засмеялся, громко и высоко, — Взаимно. Кирк хихикнул, натягивая джинсы. — Так мы квиты? Теперь? — Определенно нет, — услышал Джеймс свои же слова, — Ты согласен сделать это снова? Кирк без слов бросил ему штаны, но хитрая ухмылка и блеск в глазах выдали его. Как раз когда Джеймс застегивал ремень, дверь распахнулась. Он замер, оба гитариста повернули головы, чтобы встретиться взглядами с двумя фигурами в дверном проеме. К его ужасу, там стояли Джейсон и Ларс, все еще держа в руках бас и барабанные палочки соответственно. Ларс бросил взгляд на их растрепанные волосы, вишнево-красные губы и следы укусов, покрывающие тело Кирка, и резко выскочил из комнаты с чередой датских проклятий, которые Джеймс так и не захотел перевести. Джейсон вежливо отвел глаза, и обратился к Ларсу, который уже был в коридоре: — Ты должен мне пятьдесят баксов, Ульрих. Можно было с уверенностью сказать, что оставшаяся часть записи была отменена на эту ночь.