Иначе, чем притворство

— Надеюсь, ты не оплошаешь, — Скарлетт даже это не сказала. Она бы не стала тратить время на такие ехидства. Но Чарльз всё равно слышал именно это, прежде чем зайти в здание. Здание суда. Судом не было что-то, что он описывал в своём фанфике а-ля уничтожение куба души или что-то настолько же символичное. Судом были финальные экзамены. Как забавно, что только от них зависит, поступит ли Чарльз на врача. Но он должен был. Это именно то, что надо его матери. Именно то, что было целью его жизни и целью вечных истязаний над ним неродившейся сестры. Экзамены были нетрудные. Чарльз даже мысленно сыронизировал, что может написать это всё с закрытыми глазами на твёрдые сто баллов. Поэтому и задания сделал всего за час, не желая оставаться в кабинете, полном волнующихся невыспавшихся учеников, большая часть из которых небось только и размышляла о гулянках и выпускном и столкнувшаяся с тем, к чему явно не готовилась, а другая волнительно грызла ногти. Ну, может, конечно, это было не так, но о толпе легче размышлялось именно в таком контексте. А вот что Эйлер точно не знал, так что он забыл на школьном выпускном. Конечно, его сюда позвала Анри. Но всё же смысл этого финального поддержания их статуса парочки был неясен. Как и вообще смысл данного действа до этого, впрочем. — Я здесь, — хихикает Генриетта, замечая, что её ищут и сама подходит ближе. Девушка оделась в шикарное чёрное вечернее платье до колен. Скорее всего, она прятала деньги на него от своей семьи, а не они дали его дочери, чтобы та не опозорилась перед кучей пьяных подростков. — Выглядишь как урод. — Спасибо, — усмехнулся Чарльз. Он особо не наряжался, лучше уж на эти «лишние» деньги оплатит счета, продукты или то, что понадобится матери. Ну или будут храниться до чёрного дня. — А ты сейчас и правда ничего так. — Спасибо, любимый, — она широко улыбается и протягивает руку. — Хочешь сейчас потанцевать с Анри или сначала выпьем пунш? — Зачем ты вообще поддерживаешь этот статус до сих пор? — Хмурится Эйлер. После случая на крыше с Винсентом, который даже вспоминать не хочется, любые прикосновения к чужой коже стали ему неприятны. Насчет прикосновения к одежде он не был уверен, но все же. — Сейчас все напьются и о том, что мы любовно танцевали никто даже и не вспомнит, поверь мне. — Я не сдала экзамен, — будничным тоном, будто о дождливой погоде уведомляет Генриетта, элегантно взяв с ближайшего стола для угощений какой-то бутерброд. — Точнее, на второй год меня не оставят — просто я набрала достаточный балл, чтобы окончить школу, но недостаточный, чтобы поступить на даже учителя, не говоря уже об инженерии. И скорее всего, меня, знаешь, выгонят из дома в эту неделю. — Да? — Парень на секунду опешил. Его псевдодевушка ведь тоже училась идеально и уже знала, куда поступит и тоже для родителей, так много общего. Конечно, у неё нет тульпы умершего в утробе матери брата под рукой, но от этого не становилось менее странно, и, наверное, больно для самой Анри. — Да, — соглашается Уорхол. — Выкинут мои вещи и всё. Разве что что-то из них захочет забрать себе мой брат, ха-ха. — Но ты сидишь здесь, — только и отвечает на это Чарльз, получая в ответ кивок. — Каков же смысл? — Понятия не имею. Квартиру буду подыскивать, когда уже против варианта спать на улице будут слишком давить менты и вязать за бродяжничество, — безразлично пожимает плечами девушка, в один присест съедая бутерброд и беря ещё один. — Хочешь? Эйлер берёт себе еду сам, немного раздумывая над кое-чем, а потом, прожевав, отвечает: — Пошли за мной. — Как-то не в склад, — улыбается Уорхол, но идёт из зала, уже не обращая внимания, будет ли о них кто-то шептаться, не будет, или все и вовсе уже заняты пьянками и поиском бесплатного перепихона. Приходят они на крышу какого-то ближестоящего здания. Они здесь не закрыты. Наверное, властям и коммунальным службам все равно на подростковый суицид. Ну или не только подростковый, у них как раз проблем-то меньше остальных. — Ну не-ет. Ты опять привёл меня сюда, — хмурится Генриетта, кажется, даже не зная, всерьёз она так злится или потому что не умела или устала поддерживать, хотя это сейчас Чарльз пытался поддержать её. По крайней мере так на вид казалось её пока что почему-то ещё псевдопарню. — Я хотела в этот день нажраться, бросить тебя и перепихнуться хрен знает с кем. Вот даже денег на красивое платье не пожалела. А могли бы пойти на съем квартиры. — Да, знаю, ты мне столько раз твердила, что его было не спасти, и Ви… Он был чертовым суицидником и нихера я его не знал на самом деле, но, — Эйлер почувствовал себя опустошенно. Не хотелось ни плакать, ни горевать. Только глядеть на небо. — Посмотри, как сейчас красиво. — А? — Уорхол глядит на небо. — И правда. Чем-то цепляет. Девушка достала сигарету и зажигалку, чиркнув. Как она умудрялась скрывать от своей семейки курение уже полгода — так было и неясно. Как от сплетников — тоже. — Ещё осталась? — Интересуется Чарльз, кивая на курево. — Эйлер, иди нахер, — смеётся Уорхол. — У меня иногда такое чувство, что я за те же деньги покупаю десять сигарет вместо двадцати. — А мне казалось, что это твой акт милосердия, — хмыкнул парень. — Дашь хоть со своей половину? — Ого, — Анри вполне себе искренне удивилась. — Если ты сейчас не издеваешься, то конечно. — Просто посмотрел на тебя, и захотелось курить, — пожимает плечами Эйлер. — Ты это, действуешь как вирус какой-то. Конечно, Скарлетт его и бычки жрать заставляла, видя как родившийся брат губит свою жизнь, и тушить об себя сигареты, и идти признаваться в том, что ты курильщик полиции, чтобы тебе выписали штраф. Но мать старшая сестра не трогала, это было их негласное правило. — О да, я такая, — усмехается девушка. — Передаю эту, белую горячку, ту, что из фанфика твоего. — А я ещё сам не решил, будет ли она заразной, — пожимает плечами автор. Он с кивком принимает сигарету. Руки были в перчатках, но даже так он избегал лишних касаний. Научился уже. Этот непрямой поцелуй ощущался… Никак. Он не был противным, как касания, Анри же не облизывает всё подряд, так чтобы слюни оставались. Или чем-то прям волшебным, потому что так почему-то должно быть. Он просто был. Они прообщались о всяком бреде на крыше всю ночь, до синяков под глазами. До тех пор, пока уже бывшие одноклассники небось не разошлись по домам, отелям или не уснули в ближайших кустах и подворотнях. Наверное. Они не следили за ними же. Но девушка была благодарна, несмотря на всё, это было видно. И конечно, как только они с Анри разошлись уже после рассвета после того как поели на остатки денег какую-то фигню в магазине, Скарлетт не заставила себя долго ждать. Зато заставила сожрать окурок чуть ли не из мусорки, отказаться от обеда и не спать почти полтора дня, будя каждый раз, когда глаза брата слипались. Но это уже было как-то неважно.

***

Прошло полгода. Чарльз, как и планировал, конечно же, поступил по бюджету в медицинский, по вечерам вкалывая ещё и на подработке, а в свободное время, когда такое каким-то удивительным образом немного появлялось, занимаясь фрилансом и фанфиками. Как ни странно, последнее тоже приносило немного денег от фанатов, что кидали свои материальные благодарности. Но и это Скарлетт не нравилось, хотя было полезным. Ведь отвлекало от учёбы, которая, конечно же, должна быть идеальной, лучше, чем у всех, чтобы Эйлера взяли в лучшую платную клинику, где можно будет списывать или хотя бы брать по рецепту и скидки таблетки для мамы. …И для себя, чтобы избавиться от надоедливой сестры, но это был уже другой разговор. С Анри они вроде как расстались без какого-то скандала, личного или публичного. Но почему-то общались. Просто без каких-либо обязательств и показательств. Той и однокурсникам или коллегам не надо показываться в выгодном свете. Генриетта толком не объясняла, где подрабатывает, но было ясно, что что-то вроде мойки машин, посуды или стояния за кассой. Там, где не нужно было образование или опыт. Да и родители от неё отказались, раз дочь так предала их статус, скинула всё на «их несчастного сыночку». Так и продолжалось до одного момента. Мать всегда болела, но обычно это сопровождалось только адской усталостью. Но то, что произошло с ней в очередную ночь не могло обойтись одним лишь приёмом через месяц и таблетками. Чарльз тогда пришёл с подработки часа в два ночи и хотел убедиться, что мать приняла таблетки и спит, но женщина не дышала. …Черт возьми, это было бы сразу так и не понять, ведь мать как всегда тихо лежала под одеялом и можно было подумать, что просто она заснула, раз не реагировала. Но Чарльз достаточно знал мать, чтобы заподозрить, что что-то не так. Несмотря на его обучение на врачебном факультете, всё, что студент мог, это вызвать скорую и попытаться стабилизировать состояние матери до её приезда непрямым массажем сердца и искусственным дыханием. Но Лилит Эйлер умерла. Дело было не в её заболевании, а во внезапно настигшем женщину сердечном приступе. Похороны сыну удалось организовать, впав в долги. На них присутствовал лишь сам Чарльз, Анри, один из более-менее постоянных врачей матери… …Ну и Скарлетт, конечно же, куда без неё. После этого события она стала гораздо настырнее, исчезая только при такой дозе таблеток, что недалека от смертельной. Может, это и был план неродившийся сестры? Утащить за собой? Хотя, Чарльз так и хотел сделать. Он всё время повторял себе и видел смысл жизни в уходе за матерью и не смел уходить раньше неё на тот свет. А теперь. Хах, черт возьми, он даже первый курс не доучился. Если бы и пришлось жить, то, наверное, надо закончить мед, чтобы не тратить годы зря и параллельно закрывать долг пока он ещё только размером как стоимость средненькой поддержанной машины. Но Эйлер не видел в этом смысла. Корячиться шестнадцать часов на учёбе и работе ежедневно, даже в выходные домашка, рефераты и курсачи заменяли пары. Надо ведь быть идеальнее всех и никак иначе. И единственное, что различало эти дни — редкое общение с однокурсниками, Анри, а иногда даже попытка в писательство, на это даже уходило часа два в неделю. Самоубийство Чарльз спланировал теми таблетками, что позволяли избавиться от Скарлетт. Вот он уж точно не хотел, чтобы тульпа тут мешалась под ногами в последние мгновения жизни. Точнее, это даже не было особо спланировано. Эйлер просто выпил две упаковки таблеток по пятнадцать штук, что остались почти залпом и даже Анри ничего не передавал. Хотя, именно ей хотелось оставить компьютер, книги и одежду. Может, за него проду допишет уж кое-как, и продаст вещи, купит себе чего захочет на эти деньги. Но идея написать записку или ещё чего в голову не пришла. Хотелось надеяться, что подруга, а они до сих пор остались именно друзьями, додумается сама. К тому же, после смерти матери, он передал ей ключи. Это было каким-то спонтанным решением неясно даже для чего. Но Анри приходила чаще него попить чаю, и это правда очень отвлекало. И таких вот посиделок было слишком мало, что бы там ни говорила Скарлетт. — Эй, Эйлер, нафига ты у меня конспекты забываешь? Я медсестрой становиться тут не собираюсь. И вообще, есть чего лишнее и съедобное? — Слышится женский голос откуда-то издалека. После его сменяют шаги. Уорхол быстро находит нынешнего хозяина квартиры, лежащим на своей кровати, что выглядел слишком бледным. В комнату Лилит он заходить побоялся, мать точно бы не одобрила, что её дочь так печально уходит. Есть ли разница, что он сын? — Блять… Б-блять ты! — Девушка вздрогнула, видя состояние Чарльза и сразу нащупала пульс. — Похер, потом узнаем, зачем ты это сделал! Бегом! Голос у неё как и её состояние было нервным. Всё же вряд ли ей каждый день приходилось спасать самоубийц с передозировкой. И действия были такие же, даже можно сказать, чисто на удачу. Но, кажется, Анри двигалась в правильном направлении, раз состояние друга не ухудшалось. А потом в квартиру и вовсе зашли врачи скорой помощи, что она вызвала, понимая, что сама вряд ли справится.

***

Анри не говорила, какой Чарльз придурок. Не плакала. Не кричала. Просто приходила в палату и болтала о всяком. К счастью, страховка матери вроде как перешла к сыну (ну или по её мнению дочери), так что долг не усугубился ещё на пару цифр. — Зачем ты это сделала? — Решает всё же первый спросить Эйлер. Просто в случайный момент разговора, когда и выписка отсюда была уже недалеко. — Что именно сделала? — Поднимает брови Генриетта. — Откачала меня, — пожимает плечами Чарльз. Глупо было спрашивать, зачем она пришла. А вот этот вопрос всё вертелся на языке. — Черт, мне казалось, ты наоборот бы не хотел поднимать эту тему, — Уорхол раздумывала пару секунд, как бы точнее это всё высказать и выдохнула. — Блять, прихожу, а ты лежишь, у тебя губища синие, лицо как у покойника и дыхание хорошо, что было. Мне надо было так тебя и оставить, черт возьми? — Просто, — Чарльз выдыхает, замявшись и выглядя как какой-то потерянный ребёнок. — Я же правда не знаю, как жить ради себя. Кажется, всё, что я делал, я делал либо вопреки, либо из-за Скарлетт. Ну и матери, конечно же. Даже пообещал не умирать раньше неё, хах. — А как же твоё творчество? — Интересуется Анри. — Оно же тебе и правда нравилось не из-за этих пожертвований или чтобы Скарлетт поднасрать! — Нравилось. И нравится, — соглашается Чарльз. — Настолько, что я бы даже почитал, как бы ты его за меня могла закончить. Комп не был запоролен. Но разве ради фанфиков я вкалывал на хорошие оценки половину жизни и почти доучился весь первый курс? — Прекрасно понимаю тебя, — вздыхает Анри. — Мне тоже приходилось тратить дохера времени на поддержание своего статуса, и единственное, что от него сейчас осталось — это знание наизусть пары теорем. Грабителям в час ночи наизусть расскажу, ахуеют. Ну и чего, ты же даже три года в меде не проучился. — Просто… — Чарльз невольно хмурится. — Я ещё заебался и от Скарлетт. Там примерно же такие дозы ебашить теперь надо, чтобы она исчезла и не винила меня в случившемся. Уорхол на это промолчала. Всё же и правда не знала, что делать в такой ситуации. И Эйлер тоже не знал. Но пока тульпа не появлялась. И тут неясно — она довольна наказанием или исчезла из-за количества выпитых таблеток. — Как думаешь, если ты обнимешь меня, это будет совсем-совсем ужасно? — Интересуется Чарльз. — Мне казалось, ты ненавидишь прикосновения, — удивляется Уорхол. Она окончательно узнала об этом лишь недавно, когда они уже перестали считаться парочкой. — Наверное, так и есть, — соглашается парень. — Но, может, и правда пора всё поменять. Типа, новая жизнь после попытки самоубийства. Это хорошо, что меня насильно в психушку не должны положить. Анри вздохнула, и первая положила руки на чужие плечи, готовая в любой момент их отдернуть, если то потребуется. Чарльз повторил эти же действия без какой-либо смелости. Касаться открытых участков кожи он не был вообще как-либо готов, но вот так вот… Честно, не так уж и ужасно оно было. Не чувствовалось, что через это передаётся что-то заразное. — И как оно? — Интересуется подруга, немного после отстраняясь. — Как будто трогаешь ткань на ощупь, — пожимает плечами Эйлер. — Ясно, — Уорхол выглядела безразлично к этому факту, но что-то такое в её глазах блеснуло.

***

После выписки из больницы почти сразу подкралась сессия. И Чарльз её не сдал. Точнее, как оно, всё было выучено идеально ещё давно. Но наткнувшись на злобный взгляд сестры, сидящей в углу аудитории, которая увидела, что брат не был уверен в одном ответе, тот плюнул на всё. Ответил полнейшую дичь с примесью то ли сарказма, то ли идиотизма и подал заявление на отчисление. Всё равно стипендия у них в стране не особо большая, с работы больше получать можно, биология никогда не была его коньком на самом деле, а если уж получать, то хотя бы за дело. Так что внезапно появившуюся кучу свободного времени Эйлер тратил на ещё больше низкооплачиваемой работы, которая позволила бы закрыть долги и даже покупать что-то… Для себя? Не в плане, еду или одежду, потому что без этого никак, а просто какие-то хотелки, даже если дешёвые. Ещё и появилось часа три свободного времени в день, а не в неделю, что можно было тратить на творчество, сон, а иногда прохождение игр. Пусть и большинство казались Чарльзу глупыми, и он их даже до половины не проходил, потому что не видел смысла тратить на это время. Эйлер отвлёкся от увлекательного описания одного из высших этажей Дома. Ему было интереснее описывать то, что произошло со здешней цивилизацией и местной Шарлоттой и оставлять на это десятки отсылок. Но, кажется, большинству читателей нравилось личностное развитие Беннета не только как мыльного наркомана, что пришёл сюда по просьбе доктора Хаксли, а как много пережившую и уставшую, но развивающуюся индивидуальность. Ну или им нравился сам Беннет. Желание читателя — закон или вроде того. Да и все люди разные. Звук сообщения заставляет совсем оторваться от мысли о дальнейшем сюжете. Единственные, кто ему теперь могут писать — это всякие спамщики ну и Анри, конечно же. Анри: Чарли Чарли Да Чарли блин

Шарлотта: Сколько раз мне тебя просить не спамить, если я отвечаю не за доли секунды? И я Чарльз, да. Если ты вдруг забыла.

Анри: О, проснулся Чарли А меня сегодня вечером выселяют, ахах

Шарлотта: Из квартиры, что ли?

Анри: Ага Хозяевам пришло предложение получше вроде как Не ебу, короче Залог не отдали, суки, а зарплату уже проебала Вот и думаю, что делать Может, бомжевать всё же не так уж и плохо?

Шарлотта: Знаешь, я не юрист, но, может, тебе засудить их? И за залог, и за то, что выгнали вроде как без предупреждения.

Анри: Не Мне лень С этим всем носиться Да ещё и юристам, может, столько же платить придётся Типа У меня на карте ща Денег чисто на школьный обед Может, на эти деньги купить мешок, найти палку и ходить с узелком ахахах Типа я не бомж А скиталец

Шарлотта: Я всё ещё удивляюсь, как ты не умерла от голода или неумения вести хозяйство.

Похрен, приезжай ко мне. Раскладушки нет, но я тебе на диване на кухне постелю.

Анри: Ты сейчас это срьзно типа? Бляяя Ахуеть Ну спасибо, что ли?

Шарлотта: Серьезно, жду)

Чарльз закрыл мессенджер и тяжело вздохнул. Решение это было каким-то спонтанным, что ли? Всё же он никогда не жил с кем-то вместе, кроме матери. Но сейчас к нему придёт явно не мать. Ещё одной тульпы только не хватало. Наверное, надо сейчас убираться и готовить, как это заставляла делать семья Анри перед каждым застольем. Интересно, они ей тех же школьных одноклассников тупо бы не разрешили пригласить или заставили бы дочь всё драить начисто и параллельно готовить турецкий завтрак? Но Эйлер это всё в итоге делать не стал. Молча сел назад за фанфик, пока не послышался звук ключей, входящих в замочную скважину. Только тогда он встал с места и пошёл приветствовать подругу. — Могла бы тогда и не спрашивать, а сама прийти, раз ключи есть, — усмехнулся Чарльз, приветственно кивая Генриетте. — Ну я ж не настолько нетактичная, — фыркнула Анри, заходя вместе с розовым чемоданчиком, что у неё остался ещё со времён средней школы, кажется. — Вдруг ты тут бы кувыркался с девчонкой какой. Ну или парнем. Сам же говорил, что, может, пора всё менять. — Не настолько, — закатывает глаза Эйлер. — Лучше уж лишний раз почитать или посмотреть чего, даже если вместе, чем трахаться хрен знает с кем. А если ребёнок родится, то я ему там таких травм детства передам, что самому стыдно станет. — Настолько не уверен в своих силах? — Усмехается Уорхол и закрывает за собой дверь на защёлку. После этого же идёт дальше, снимая с себя чёрную ветровку и вешая её на крючок и приступая уже к снятию обуви. — Ну а что дальше? — Хах, это ты у меня спрашиваешь? — Рассмеялся после неё Чарльз. — Давай тебя разместим, что ли. Сказано — сделано. Запасной набор белья был постелен на старом диване. Тот был далеко не в лучшем состоянии, и вряд ли когда-то в нём прибывал, но больше некуда. В комнату матери или отца он не войдёт и уж тем более не позволит там никому спать. После этого начали разбирать чемодан Анри. Большая часть него было одеждой, но также оказалось там и много разной еды. Теперь ясно, на что она деньги решила потратить. Хорошо, что большинство из этого — продукты, что долго хранятся. — Ого, у тебя диван удобнее той шконки, что была у меня в детстве в чулане, — усмехается Анри, довольно валяясь после разбора чемодана и едва ли не плюя в потолок. — И кухня побольше. — Ну я ж не твои родители, — пожимает плечами Эйлер. — Только в комнату матери и в комнату отца не ходи ни при каких условиях. Не хочу их тревожить. — Да-да, знаю, — кивает Уорхол. Всё же она тут бывала уже достаточно раз, чтобы знать, что делать не надо.

***

Прошло уже месяца два. Анри давно могла переехать, так как зарплату ей явно давали. Но её нахождение на кухне не напрягало ни её саму, ни Эйлера. Всё же Уорхол места для хранения вещей было достаточно, как и дивана, а Чарльз всё равно никого домой не водил и ничем таким, чему могло бы помешать присутствие кухонной соседки, не занимался. Только вот всем этим была недовольна Скарлетт. Оно и неудивительно было — с чего это какая-то подружка живёт в их доме? Живого Эйлера это лишь подзадоривало, а-ля, будь бы сестра жива, к ней бы кто угодно мог приходить, если не тревожили бы мать. Внезапно слышится звук открытия двери. Эйлер встаёт из-за компа, идя в коридор. Анри сегодня пришла поздно, уже небось для несовершеннолетних комендантский час, и ничего, что им обоим скоро двадцать. — Всё нормально? — Интересуется явно волнующийся Чарльз и всё же потом решает включить свой сарказм. — Кого по акции нашла — пиво или парня? — Психолога, — усмехается Уорхол. — Без шуток. Помогает теперь вот с семейными травмами разбираться помаленьку. Они меня видеть не хотят, но мне самой так легче становится. — Ого, и сколько за сеанс берёт? — Парень прислоняется к стене. Кажется, ему самому стало интересно не только как поддержание беседы. — Да не особо много и берёт, — пожимает плечами Анри. — Если бы пришлось ему четверть зарплаты отдавать, я бы не записалась. Как-то незаметно они дошли до кухни. Девушка заварила чай на двоих, пока хозяин квартиры сел за стол. — А знаешь, — задумчиво хмыкнул Эйлер. — Есть ли возможность записать меня? Тоже на приём. — Думаешь, оно тебе поможет? — Анри понизила голос и с сочувствием глянула, оторвавшись от готовки чая. — Там же проблема… Серьёзней. — Не думаю, — качает головой Чарльз. — Но не хочу, чтобы ты меня откачивала ещё раз после передоза тупо из-за того, что я хотел, чтобы меня не доставала сестра. Ещё и денег небось улетит, когда страховка закончится. Сейчас он не врал. Как бы это эгоистично не было, ему нравилось, как он живёт сейчас. Выплатив долг и уйдя с учёбы, никому не должный, могущий сходить, сделать и купить что угодно, если за это невозможно посадить, и после этого действия возможно будет прожить до следующей зарплаты или какого-нибудь заказа на фрилансе. А Скарлетт решительно мешала так сделать, вечно принижая. И умереть можно было бы, но уже не так хотелось. Особенно херовой стала мысль о смерти, когда Чарльз в какой-то момент представил, что Анри будет себя чувствовать так, как он чувствовал себя во время самоубийства Винсента. …Или уже чувствовала, когда понимала, что только от её отсутствующих способностей первой помощи и скорости приезда 003 зависит выживание друга. А в школе их учат как страдать от социализации и как важны экзамены, а не как откачивать умирающих людей, какая ирония. — Хорошо, тогда созвонюсь с ним и скажу, когда тебе приём назначат, — кивает Уорхол. — Я рада, что ты с этим справляешься хоть как-то. — Я тоже рад, — Эйлер позволяет себе улыбку.

***

Он где-то в глубине души ожидал, что тульпа устроит сладкую жизнь после первого же посещения психолога. Но нет. Скарлетт, будто его совесть, молчала насчёт этого момента. А остальное и правда становилось легче. С паничкой, конечно, ещё не начали пытаться работать, но тульпа теперь и вовсе появлялась в разы реже. Даже есть можно было нормально и без вины. Да и узналось, что у него целый ворох заболеваний не по тестам в интернете. Таблетки можно было брать с меньшими проблемами, да и теперь даже меньшими дозами. Всё же по здоровью они даже без передоза бьют помаленьку. …Но всё же, конечно, не могло быть настолько просто. Иначе бы сейчас Чарльза не пожирала паничка. Эйлер не мог сдвинуться с места, сердце стучало как ненормальное, в голове звенели мысли и не особо помогал факт того, что хоть в ближайший час слава теперь относительно свободному графику никуда идти не придётся. Оно просто… Жрало. Жрало также, как и всегда, уже так привычно. Какая-то неощутимая дрожь. Не та, что мешала бы написать сообщение, а та, что пронзала кровоток и даже не была видна. Да и сама кровь будто бы стыла в жилах, лишь чудом идя и не убивая её пятилитрового владельца. И, конечно же, Анри сейчас была рядом. Почему-то они до сих пор не поднимали тему того, что девушка поселилась на кухне, вечно либо где-то пропадая на улице, либо залипая за готовкой и какими-то сериалами с телефона. Кажется, обоим было всё это время удобно, что ли? То, как Уорхол крепко держала за руку без перчаток сейчас, даже не доставляло неудобств. Оно помогало ощутить чьё-то присутствие, не противное, важное. Даже в каком-то смысле любящее. Да вот только, к сожалению, мысли были были и о ней. Какое-то навязчивое желание поцеловать преследовало слишком сильно. Сильнее, чем обычное желание в такое время разломить пол, мебель или кому-то голову. В первую очередь, себе. Всё же Чарльз потихоньку смог прийти хоть немного в себя, не разъединяя их касание минут пять. Он вымученно улыбнулся, встав на ноги и идя в сторону кухни. — Я воды глотнуть… — Зачем-то поясняет Эйлер, беря в руки перчатку и надевая её обратно. — Спасибо. Что была рядом сейчас. — Не за что, — Анри поднимается и идёт следом. Просто садится за стол и молчит. И почему-то это молчание, не сочувствие или безразличие прямо заставляло разливаться что-то вроде щемящей нежности в душе Чарльза. Если у него вообще есть эта душа. Ведь подруга не ждёт благодарности, похвалы, материального вознаграждения за свои, кхм, труды. Она не играет в синдром спасателя, где ей надо каждого убогого приласкать и вылечить даже в ущерб себе. Она просто находится рядом, если это надо и делает что-то в адекватных своих силах и общается без каких-либо рамок. Та же готовка. Этим Анри помогает по дому, кажется, не без удовольствия. Но не превращается же в поломойку-уборщицу в качестве благодарности. С этим справляется Чарльз. Также, как и не превращается в нахлебницу, что по пьяни водит себе каких-то случайных мужчин и орёт полночи как в дешёвых порнофильмах и детских травмирующих мультиках про фей. А с этим справляться не надо. Парень выпивает воду и берёт с батареи кухонное полотенце. Чисто-белое, оно будто никогда не использовалось, но явно стояло и помогало вытирать руки не первый год. Чарльз подходит к Анри и закрывает свои губы этим полотенцем, придерживая его правой рукой у подбородка. После он наклоняется и аккуратно целует девушку, готовый в любой момент отстраниться. Уорхол охреневает. Это мало сказано, судя по её одним лишь глазам девушки. Но, кажется, она не злится, как и было ожидаемо, а наоборот начинает активно отвечать на поцелуй, пусть и так странно загороженный. — Понравилось? — Интересуется Эйлер с таким видом, что будто спрашивает то ли у себя, то ли у подруги? Девушки? Бывшей псевдолюбви? — Ну и нафига ты мне дал попробовать полотенце? — Прыскает от смеха та с явно активно редеющими щеками. — Не, невкусно, хотя стирать ты явно умеешь. — Ну если бы было вкусно, значит, я его плохо помыл, — усмехнулся Эйлер, кладя полотенце обратно и чувствуя, как и у него тоже щеки начинают нещадно гореть. -… Прости. Мне было слишком любопытно. — Не за что извиняться, — Анри улыбается, искренне и не ради выгоды. — Я не злюсь, если тебе от таких касаний сейчас стало легче.

***

После их отношения целый месяц были чем-то странным. Вроде всё ещё дружескими, но что-то такое проскальзывало. Это не было долгими объятиями, ведь мизофобия у Эйлера никуда не делась. Но какими-то долгими взглядами; провождением временем ещё больше вместе за тем же обсуждением фанфиков, к которым девушка иногда даже рисовала явно любительские, но не такие уж плохие арты или делала плейлисты; случайными касаниями рук, конечно же, в перчатках — сполна, предостаточно. Или такое чувство, что иногда наоборот недостаточно. Самое странное, что где-то внутри глубоко это ощущение проскальзывало иногда у Чарльза. — Кстати, ты не забыл, какой сегодня день? — Интересуется Анри в коридоре, держа какую-то странную коробку в руках. — День, когда меня выселяют, что ли из моей же квартиры? — Кивает на коробку Чарльз. — Эх, а я думал, ты останешься просто мирным кухонным жителем, а не вот это вот. — Да нет же, — посмеялась с такого вывода подруга. — А, тогда ты уходишь, — Эйлер драматично вздыхает. — Ну и уходи! И дверь с кухни закрой. — По-моему, тот сериал вчера был лишним, — закатывает глаза девушка. Хотя, они и правда сидели на разных стульях и смотрели в одних наушниках какую-то индийскую дичь на компе Чарльза. Обоих это убийство времени не напрягало, даже как-то уютно было, что ли. — День рождения у тебя. Двадцать лет исполняется, — напоминает Уорхол. — А, — доходит до Чарльза. — Могла бы не напрягаться, правда. У меня этих дат «на год ближе к смерти» будет ещё многовато. — Ну если так, то у тебя всё равно юбилей, — отвечает Уорхол. — Второй в жизни, как-никак. — Ну что ж, спасибо, — он принимает подарок в руки и улыбается. Никогда особо не придавал Чарльз Эйлер значение дню рождения, ведь родиться он не должен был, это должна была сделать Скарлетт. Но раз уж тульпа не донимает, а девушка так постаралась, то почему бы и нет? А Анри прямо постаралась. Приготовила какой-то домашний торт, пусть и явно меньше тех, что магазинных. И это он ещё в подарок не заглядывал. — Задувай свечу и пробуй. Если облажалась — говори уж сразу, — просит Уорхол и кивает на торт. Она поджигает какую-то обычную восковую свечу и садится смотреть. Чарльз на пару секунд улыбается как придурок и кивает. Что за желание он загадывает, сказано не было, не сбудется ведь от такого. Но свеча затухает подозрительно просто, от одного дуновения губ, не запачкав горячим воском торт. — А ты сама не будешь? — Интересуется Эйлер, неся домашнее кулинарное чудо с плиты на стол. — Да я уже наелась ингредиентов, пока делала, — махнула рукой Анри. Чарльз пожал плечами и принялся за торт. Тот не был приторно сладким, да и вообще почти что этой сладостью не отдавал. И как ни странно, было вполне вкусно, а не ощущалось как постная еда для диабетиков. — Спасибо, — немного размял мышцы Эйлер плечевыми движениями после трапезы и пошёл мыть посуду. В толстых не хозяйственных перчатках это было неудобно, но люди ко всему привыкают. — Если хоть и отравила еду, то хотя бы сделала это со вкусом. — Как раз проверила навыки на тебе, пасиб, — пытается сделать жуткую улыбку Анри, но даже она кажется собеседнику милой. После настала очередь и подарка. В коробке оказались кассеты с фильмами «1984», " Машина времени», тот, что снят в 1960 году и три фильма «назад в будущее». — Ого, — удивился парень. У него, конечно, был видик ещё от деда, но тот просто выполнял функцию красивого стояния в шкафу, ведь кассеты были дорогими. — Не жалко на меня денег? — Да там какой-то чувак на гаражной распродаже продавал целую коллекцию по цене двух пачек макарон за штуку, — без стеснения поясняет Генриетта. — У него ещё такое лицо было, будто если он до конца дня на эти деньги не напьётся, то точно умрёт и будет тыщу лет гореть в аду. Ну а тебе же вроде нравится такое. — Нравится, — соглашается Эйлер. — Но я больше по чтению. Хотя, теперь и интересно будет проанализировать фильмы относительно книг. Хочешь слушать мои заумные комментарии полночи — милости прошу. Даже с одним наушником не придётся сидеть. Спасибо за подарок, это очень мило, что ли. — Сомневаюсь, что тут конкретно мило, — кажется, девушка немного смущается. — Хотя, давай. Только пусть меня хотели и закинуть инженером учиться, я в физике вообще ничего не ебу. — Вся наша система образования в одной фразе, — ухмыляется Чарльз. — Ничего, я тоже скорее сборными знаниями обладаю. В фанфиках и не такое пригодится. И тогда предлагаю весь день никуда не ходить, смотреть фильмы, а потом решим, чего там с готовкой. — Всё равно других планов у меня нет, — кивает Анри. — Я как находилась в первый месяц жизни отдельно от родителей в клубы каждый вечер, так надоело уже. — Все хотели тебя закадрить? — Подмигивает Чарльз. — Ага, как же, — махнула рукой Уорхол, после открыв и взяв из холодильника какого-то сыра в нарезке пожевать. — Все хотели подсыпать какой-то дури в стакан и трахнуть. Или ждали, что это сделаю я. — Ну так это по клубным меркам и закадрить, — усмехнулся парень. Вскоре находят и видик. Хотя, было бы это трудно, учитывая, что вещей в комнате у Чарльза по минимуму, да и всё находится в порядке. — Как тебе идея начать с 1984? — Хмыкнул Эйлер. — Кстати, интересная информация — реальные факты об СССР в то время активно замалчивались, но Оруэлл смог услышать о голодоморе 1932-1933 ещё в то время и пытался донести эту информацию до остальных. У него есть книга «Скотный двор». Как раз про генсеков с очевидными метафорами. Угадай с трёх раз, в какой стране эта книга попала в запрещенки? — Да ты ботан! — Ржёт Уорхол, а потом вдруг чего-то смущается. — Напомни, почему мы вообще с тобой встречались. — Потому что тебе зачем-то нужен был статус, — вздыхает Чарльз. — Доставай кассету, сейчас будем пытаться это всё дело вставить. Слишком поздно я родился, чтобы знать точно, как это делать. Эйлер потер лоб, закрывая другой рукой шкаф. Раньше он и правда соглашался на этот статус отношений только из-за доброты или того, что ему слишком дорога дружба с Анри. Почему сейчас возникает совершенно другое чувство? — А помнишь, как мы пообещали друг другу жениться, если до двадцати никого не найдём? — Вдруг интересуется Анри. — Типа, сколько нам было лет, что мы считали, что двадцать — это так много? Четырнадцать? — Тринадцать. В этот год мы познакомились, если меня память не подводит, — поправляет Эйлер. — И вот, у меня никого нет, у тебя, как погляжу, тоже. — Ну да, — пожала плечами Уорхол. — Но мне ж ещё пока девятнадцать. Да и необязательно этот детский бред исполнять, знаешь. Это же всё как-то глупо? — А я не думаю, что прямо глупо, — покачал головой собеседник. — Сейчас брак не как раньше же, необязательно рожать детей, развод тоже не позорное пятно и делается быстро. — Это ты мне сейчас жениться предлагаешь, что ли?.. — Может быть. Если хочешь, можем присмотреться и подождать твоего двадцатилетия, а там уже и пожениться. А можем и вовсе не жениться. Решать надо только тебе, — Чарльз говорил это серьёзно, не пряча никуда глаза, хотя его сердце готово было сделать какой-то адский кульбит. Ведь мизофобия ещё не равно полной неспособности чувствовать романтическую любовь. — Кажется, я всё же испытываю к тебе тёплые чувства. Сейчас, не когда мы с тобой типа встречались в школьные годы. Но если у тебя нет того же самого, я всё прекрасно понимаю. — Сука. Нахуй… Т-ты серьёзно?! — Голос девушки надорвался и дрогнул. — Я тебя любила нахуй с пятнадцати лет. Ты думаешь, мои родители вообще одобряли парня? Нет! Наоборот пытались заставить расстаться, а я. Твой ум, творчество и странные факты, забота… Сука… Ты издеваешься сейчас, да? — К сожалению, или к счастью, нет. Я… — Тебя же нельзя поц-? — Перебивает Уорхол. После перебивают уже её, когда Эйлер тянется вперёд и целует девушку. Руки, пока ещё в перчатках обнимают её, но губы не скрыты никакой тканью и Чарльз, несмотря на это, вообще не отстраняется. Анри отвечает. Отвечает уже более умело, когда действия парня были скорее инстинктивными и какими-то замкнутыми, но своими и живыми. Глаза Скарлетт зло блеснули сзади девушки. Эйлер, не убирая руку с чужой спины, показал тульпе средний палец и продолжил поцелуй, до тех пор, пока уже не становилось дурно от какой-то резкой нехватки воздуха. Всё же свадьба, может, и будет. По их собственному решению. Генриетту вычеркнули из семьи, она оденется на мероприятие максимально дерзко, но не чтобы что-то доказать, а потому что так захотелось. К Чарльзу просто приходить некому, не вернётся его отец ради такого, и он не видит в этом событии ничего такого. Просто больше прав по возможности помочь человеку, которого он любит, если она будет в этом нуждаться. Они не возьмут общую фамилию, не заведут детей, может, даже кольца носить не будут. Возможно, в итоге один пожалеет об этом решении, когда начнутся суды за половину имущества. Но пока и Чарльз, и Анри, кажется, счастливы. Эйлер несмело тянется за вторым поцелуем, чувствуя, что это почему-то именно сейчас поразительно приятно, а Уорхол улыбается как дурочка, переставая хватать воздух и плакать. Наверное, это явно романтичнее любви Уинстона и Джулии. Нет в этом мире Большого Брата, да и Скарлетт не помеха. Теперь это всё иначе, чем притворство.