* * * أنت وأنا * * *
Почта пришла на рассвете. Лале, закутавшись в шаль сине-зеленого оттенка, успела только надеть тоненькие босоножки, первое попавшееся платье без шнуровки, чтобы не тратить время на ожидание служанки, и покрыть голову платком. На траве ещё сверкала роса, когда она пересекала сад вместе с другими девушками. Тем обычно приходили письма и гостинцы из дома и от братьев, находящихся на войне. Любые другие контакты с мужчинами были запрещены. Но Лале полагала, что за какой-нибудь на первый взгляд невинной фразой «жду нашего свидания, любимая сестренка» определенно скрывались не родственные чувства. Когда хатун подумала об этом, её щеки тут же залил румянец. Она вспомнила, насколько сильно может быть притяжение между кузенами. Но, отбросив в сторону лишние мысли, она подошла к толпе и, с достоинством дождавшись, пока другие расступятся с поклонами, заметив члена султанской семьи, подступила ближе к гонцу. — Есть ли для меня письма? — спросила она, поднимая с надеждой глаза на посланника. — Конечно, Лале Хатун, — мягко отвечают ей и протягивают два запечатанных конверта. На одном из них миндалевидная печать с надписью, заставившей сердце Лале пуститься в бешеный галоп. Девушка шепчет благодарность, прячет оба конверта под шаль и быстрым шагом возвращается в покои, где никто не сможет помешать ей читать и наслаждаться каждой буквой. Комната встречает её утренней прохладой, оставленная не заправленной, постель манит в свои объятия, но Лале улыбается и проходит на балкончик, откуда открывается потрясающий вид на сад. Там она неспешно осматривает письма и решает распечатать первым то, что от друзей. Друзья пишут о положении на фронте, но у Лале создается впечатление, будто они видят не всю картину или просто не хотят посвящать её в настоящие факты. Всего несколько слов говорят об их разочаровании в битве. Прямых утверждений нет, но Лале понимает, что произошло что-то неприятное для обоих. Об этом она спросит их в следующем письме. В основном юноши сосредоточены на своих чувствах в отсутствие любимой подруги. Почерк Влада просит девушку быть осторожнее и не скучать без них, заниматься рукоделием и «тем, что приносит наибольшее удовольствие». Речь о рисовании, понимает Лале. Далее уже пишет Аслан. Он говорит о красоте природы рядом с неизвестным девушке полем и рассказывает коротко о том, как проводят вечера воины. Внезапно на глаза Лале попадается имя Мехмеда и она замирает. Друзья никогда не писали ей о нем, боясь вызвать болезненные воспоминания, но то, что читает дальше хатун, вероятно, не может не быть упомянуто.«До нас дошли слухи, что Шехзаде Мехмед в одиночку одолел пять неверных, проникших к нему в шатер, пока он готовился отдать приказ о перегруппировке наших войск. Сам Шехзаде не пострадал, но то, как он расправился с ними, внушает страх. Понимаю, что не стоит верить всему, что рассказывают наши солдаты, но зная Мехмеда, это очень похоже на правду.»
Несмотря на подобную формулировку, Лале уловила нотки уязвленной гордости друга. Он хотел и мог бы прославиться так же, но случай представился только тому, презрение к которому накрывало Аслана с головой. Будь они наедине, он бы выразился более ярко, но письма могли вскрываться, поэтому выражения были подобраны на грани лести. Далее шли многочисленные пожелания здоровья, просьбы не скучать и писать как можно чаще, потому что единственная отрада в военном походе — это письма дорогих людей. Девушка отложила письмо с улыбкой на губах. Письма друзей всегда вызывали у нее радость, пронизанные самыми светлыми чувствами и добротой. Однако второе письмо выглядело куда более интригующим, ведь девушка понятия не имела, что таится в нём. О чем мог написать ей Шехзаде? Лале прошлась от окна до балконной перекладины, затем обратно. Последила за движением гаремных рабынь в саду, полетом ласточек в небе, а затем вернулась к письму, всё еще не ощущая себя готовой к прочтению. Ей столько сил требовалось просто чтобы открыть его. Но попытка аккуратно вскрыть печать окончилась неуспехом — девушка в нетерпении попыталась вскрыть послание и случайно обожгла палец. Резкое движение оставило на коже юной госпожи порез. Пока не появилась кровь, Лале бездумно сунула палец в рот. Письмо Шехзаде начиналось, как и всегда, с обращения:«Уважаемая Лале Хатун,
Вот уже как несколько месяцев мы находимся в походе против неверных. Последняя битва намечается совсем скоро. Исход этого сражения повлияет на всю войну, поэтому подготовления ведутся особенно тщательно. Уверен, Вам совершенно не интересно, какую тактику мы задумали использовать с Султаном, зато стоит знать, что беспокоиться за жизнь ваших друзей нет необходимости. Я распорядился об их переводе в поддерживающий отряд. Знаю, насколько дорога Вам их жизнь, потому смею надеяться, что Вы испытаете облегчение, узнав об этом.»
Лале взвилась. Мехмед перевел Аслана и Влада в запасной полк! Это значило, что в самую гущу сражения они так и не попали. И главное, он прикрывался заботой о состоянии Лале! Немыслимо было держать двух сильнейших янычар вдали от битвы, к которой они столько времени готовились. Тут же становится понятнее, почему в предыдущем письме читалось столько разочарования и грусти. Ребята подумали, будто попали в немилость к султану, раз тот не дал им проявить себя в полную силу, но дело было в Мехмеде. И как только ему удалось провернуть подобное? Возмущенная, Лале читает дальше:«Мы планируем продолжить поход дальше в Европу, чтобы подчинить османам эту часть земли и обезопасить свои границы. Когда мы захватим замок, я отберу для Вас наилучшие украшения в подарок. Я всегда получал удовольствие от дорогих тканей, а что трогает Ваше сердце, госпожа?»
Натура Мехмеда сквозит и через строчки письма, через чернила изливаются его амбиции и гордость. Он не пишет «если», он всегда пишет «когда», уверенный в успехе. Лале перестает злиться на слепого за то, что он не видит очевидного, и просто продолжает читать.«Золотые серьги, изумрудная тиара или, быть может, колье с сапфирами? Вам стоит только написать, и они падут к Вашим ногам, как венгры падут под напором нашей доблестной армии.»
Лале не нравится сравнение, но она уже начинает переставать обращать внимание на такие мелочи. Шехзаде постоянно использует подобные обороты, так что выбора особо нет, как и всегда, если речь заходит о нем. Девушка вынимает палец, косится на него и, не видя крови, берется на край письма. Мехмед медленно переходит от битв к тому, что, по его мнению, должно интересовать девушку — украшения, драгоценности, и вдруг взгляд хатун выхватывает заветное слово — книги.«Зная о Вашей любви к литературе, я попросил отца открыть для Вас особый отдел его личной библиотеки. Так, я настоятельно рекомендую Вам труды Аристотеля, Плутарха и Эсхила. Все эти греческие авторы вызвали во мне уважение, я по достоинству оценил их труды.
Не пленяйтесь поэзией, Лале Хатун, что хранится на полках Султана, читайте тексты, обогащающие Ваш ум, ведь нет ничего прекраснее умной, грамотной и начитанной, достойной своего положения женщины. Какой Вы, без сомнения, и являетесь.»
Последнее предложение было написано так, словно, перечитав написанное, Мехмед испугался оскорбить сестру излишними и непрошенными наставлениями. «А что до стихотворений, то этого достанет и в моём Вам письме:«Что если всю свою безмерную тоску бумаге подарю, пока пишу?
Боюсь, что из пера вдруг пламя вырвется, и я сгорю, пока пишу.
Твоё лицо сравню со светом дня, а кудри - с темнотой ночною.
Твои ресницы - стрелы, бровь - как лук. Я это говорю, пока пишу.
Твой взгляд, как меч, решил лить кровь мою? Надеюсь, он наточен остро.
Ресницы-копья сердце рвут. А чтоб разили лучше, чары я творю, пока пишу.
Пусть слёз поток впадает в море, как поток чернил, что наполняет кляксу.
По лику солнца я тоскую. Небу жалобу о том подам: хандрю, пока пишу.
Как будто в адском пламени горит Авни, по статности твоей тоскуя.
Твой стан - как лотос, а ланиты с райскими садами я сравню, пока пишу.»
Дарю Вам поэзию, как иной дарит любимой женщине цветы. С надеждой на скорое свидание, Мехмед, сын Мурада II. Всегда победитель.» Судя по всему, письмо мальчиков было написано уже после битвы, а вот Мехмед писал до. И Лале, покачав головой, позволила себе улыбнуться. Мехмед не обманул — османы действительно одержали победу. Даже без Аслана и Влада в первых рядах. Лале вздохнула и опустила листок. Солнце уже блестело за окном, призывая хозяйку покоев выйти на улицу и насладиться разгорающимся утром. Стихи были чарующе прекрасными. Лале надеялась, что и душа принца была такая же, хоть и видела его деяния, знала о прошлых ошибках. Но природная доброта и вера в людей не позволяли ей перестать надеяться на то, что тот грубый юноша изменился в лучшую сторону. Написал прекрасные стихи, вложил частичку себя и постарался сделать ей приятное. Отложив письмо, Лале Хатун встала, преисполненная какого-то радостного ожидания. Главная битва окончена. Значит ли это, что дядя и Мехмед вскоре вернутся домой? Скорее всего, да. Два письма остались лежать рядом. На бумаге одного из них отпечаталось небольшое пятнышко крови.