Тысяча пластинок

Осенние улицы Петербурга наполняла свежесть, запах только что прошедшего дождя и холодный ветер, что играл с кудрями, скитающегося по скользким дорогам, Антона. Парень учился в институте на техническом факультете, сам был роста невысокого, черты лица ровные, только зрение плохое, отчего ему приходилось носить очки. Частично он получал себе кличку «заучка», либо «зубрила», поскольку его стремление к изучению различных предметов удивляло. С учителями у него всегда были особенно хорошие отношения, его работы нередко ставили в пример, на что сверстники без озарения совести прозвали его «подлизой». Но, благо, все это осталось во временах школьных лет, с поступлением его жизнь началась с чистого листа: новые знакомые, перемены в интересах и самые захватывающие открытия в рамках учёбы, а может быть, даже новая любовь? Антон был знаком довольно давно со своим предметом обожания. И нет, это не была девочка, что носила две косички, круглые очки и строго одевалась в деловом стиле. Хотя парень не видел ничего такого в девушках, которые также поглощены в учебу. Да и странные у людей стереотипы были, только жаль, что его «любовью» не являлся никто из представителей женского пола. Это был его хороший друг - Славка, как бы дурно оно не звучало. Он долго думал над тем, насколько странно испытывать симпатию к себе подобным. Мать с самого детства ему твердила, когда одноклассники задирали его, что вырастет он правильным, умным человеком, найдёт такую же жену и будет жить счастливо. Но сейчас ему уже чуть больше двадцати и он влюблён в своего товарища, будучи тем же изгоем в обществе. С этими мыслями он шёл по знакомым переулкам, пока не услышал гул на центральной улице. Антон сразу же понял, что там может сейчас происходить, поэтому помчался туда со скоростью света и такая картина предстала перед ним: Славка, довольно высокий парень, с тёмными, взъерошенными волосами до плеч, тыкает в нос петербуржцам свои пластинки. Каждая была сложена ровно, чуть заходя друг на друга, лёжа в чехле от гитары. Слава был довольно хорошим музыкантом, правда из института его отчислили, с отцом рассорился и теперь занимается самым настоящим мошенничеством. Антон поправил очки на переносице и смело зашагал к своему товарищу, нахмурив брови. — И как это понимать? - Парень скрестил руки на груди и посмотрел на второго, будучи явно недовольным всем происходящим. — О, Антошка! - Славка повернул к нему голову и аккуратно обнял за плечо, подвигая к себе. Именно тогда сердце Антона едва ли не выскочило из груди, он старался не смотреть на друга, ведь точно мог бы выдать его смущение. — Ты как раз вовремя. — Слав, что это за спектакль? Ты понимаешь, что делаешь? - Наконец-то переводит свой взгляд на темноволосого Антон, поджимая губы, явно пытаясь казаться серьёзным, чтобы объяснить ему всю плачевность ситуации. — Я дарю людям радость, вот, что я делаю. - Лениво пробормотал Слава и достал из чехла очередную пластинку, Антоша пригляделся и краем глаза заметил на одной из них надпись маркёром: «Антошке». Он даже вздрогнул, внутри что-то екнуло, но даже при этом парень не мог оставить все вот так. — И эта радость потом обойдётся им горькими слезами, а тебе несколькими годами в тюрьме. - Кудрявый хмыкнул, махнув рукой в сторону, обращаясь к собравшейся очереди. — Дорогие леди и джентельмены, мы закрываемся, приходите завтра ещё! - Он кричал это, словно действительно когда-то работал в супермаркете, хотя на деле, в подработке пробовал себя лишь в местной овощной лавке посреди улицы. Но точно знал, что «свободная касса» нужно кричать с улыбкой на лице. Все покупатели тут же разошлись, разочаровано переговариваясь друг с другом, строя грустные мордашки. Славка заметно поменялся в лице, взглянув на Антона. — Эй! Что ты наделал? - Со злостью пробормотал он. — То, что надо было. - Антон понимал, что возможно его друг сейчас разозлился, хуже будет, если пошлёт его. Но если он прекратит этот балаган прямо сейчас, то возможно Славке не придётся в очередной раз убегать от милиции. — Ни черта не надо было, - Парень тут же застегнул свой чехол от гитары и закинул себе на плечо, идя вперёд. — Слав, ну подожди. - Протянул Антон и кинулся за ним, загородив ему путь. — Ну, что тебе теперь нужно? Ты вроде сделал, что хотел. - Приподнимает брови Слава и останавливается, закатывая глаза. — Ты ведь понимаешь, что так нельзя. Это мошенничество. — Ты заладил! Будто бы до этого все было справедливо. - Славка фыркнул и уж было хотел идти дальше, но второй остановил его. — Я волнуюсь за тебя. И не хочу, чтобы ты попал в беду. - Слова Антона тут же заставили гнев Славы испарится, грея душу невероятным теплом. Хотя даже если бы кудрявый не сказал этого, злость прошла бы сама собой, ведь на Антона невозможно было долго держать обиду. — Я и так в полной заднице, ты это знаешь. - Славка пускает тихий смешок и делает к нему несколько шагов вперёд. — Почему ты, прекрасно зная это, идёшь вечно «спасать» меня сломя голову? — Потому что я люблю тебя, Слав. - Вдруг выскочило из его уст. Сейчас он был готов ко всему: к вежливому отказу, к самым грубым выражениям в его сторону, которые будут пытать его душу до самых последних дней или к явному недопониманию, где Антон все же выставит это за глупую шутку. Слава смотрел на него удивленным взглядом, словно Антон сказал это на неизвестном ему языке, ко всему этому, ломанном. Влюблённый же застыл в ожидании, тело его полностью сжалось, рубашка заметно вздулась при сильных порывах ветра. И кудрявый только сейчас заметил, что его джинсы ровно прилегали к ногам, в отличии от темных штанов Славки, которые были намного шире. Слава неловко почесал затылок, он всегда любил действовать, нежели говорить, поэтому без слов примкнул к губам Антошки, мягко и нежно. Парень положил одну ладонь на ветровку своего друга, сжимая ткань в кулаке. Только сейчас Антон понял, что второй носит внизу футболку, белоснежную и такую же тёплую, как и он сам. Прикрывая веки, кудрявый отвечает на поцелуй и тут же отстраняется, пытаясь набрать воздух в лёгкие. — Я тебя тоже люблю. - Приподнимает уголки губ Славка и чувствует, как тучи роняют капли дождя на его макушку, слышит, как шуршат желто-красные листья, но смотрит он лишь в глубокие глаза Антона. И вновь целует его.