Личное Дело Света. История Первая. Иная Реальность

Антон вздрогнул, и только тогда Светлана осознала, с какой силой вцепилась в его предплечье. Ольга была всё так же бледна, в сумрачном свете это было особенно заметно. Светлана с горечью подумала, что заклинание сферического щита объемом в пол-этажа гостиницы «Космос» не прошло для Волшебницы бесследно. Удивительно, что ей вообще удалось сотворить его, учитывая ограниченный уровень её силы… Но это же была Ольга. Казалось, для неё не было ничего невозможного, и не было цены, что она не готова была заплатить за то, во что верила. Вот и теперь, серые глаза горели решимостью. Учитывая их последний разговор, это не могло не пугать. И, тем не менее, Светлана не переставала надеяться на лучшее — самый плохой сценарий всё же включал в себя очень много “если”. И она была готова сделать всё, что угодно, чтобы эти «если» не наступили. Судя по напряжённому лицу Бориса Игнатьевича, его намерения были схожими. Светлана надеялась, что, в отличие от неё, у Гесера был план. Ольга, спокойно и уверенно сделала шаг в центр, навстречу расслабленному Завулону. По мановению её руки прах вампира на полу полыхнул светом, исчезая, и Волшебница ступила уже на абсолютно чистые каменные плиты. — Внесите оковы, — скомандовал Председатель. Двое инквизиторов-судей, сидящих по краям, кивнули, встали со своих мест и синхронно шагнули глубже в сумрак. Не прошло и секунды, как они вновь появились в зале Суда. В руках каждый из них держал по резной массивной шкатулке. Одна была белой, глянцевой, словно вырезанной из бивня или кости огромного животного, другая же отливала матовым чёрным, будто была выточена из массивного панциря или рога. От шкатулок веяло древней опасностью и силой. Недаром Инквизиция хранила их глубоко в сумраке. Судьи открыли шкатулки, и Светлана с трудом сдержала восхищённый вздох. Сияние драгоценных камней осветило зал разноцветными бликами. Казалось, лежащие в шкатулках изделия, усыпанные бриллиантами, источали свет, а не просто отражали его. — Великие, вы принимаете оковы? — А что, можно отказаться? — фыркнул Завулон. Он склонил голову набок и уставил бесцветные глаза на Председателя, ожидая ответа. — Отказ равнозначен признанию вины. Вы признаете вину, Великий Завулон? — Я принимаю оковы, — с разочарованной усмешкой отозвался Глава Дневного Дозора, и сбросил пиджак. Он медленно расстегнул манжеты черной рубашки, неторопливо закатал рукава до локтей, обнажая жилистые бледные предплечья с тёмными, почти чёрными линиями вен. Вытянул руки перед собой. Один из судей встал со своего места слева от председателя. Подчиняясь его молчаливому жесту, из тёмной шкатулки поднялись сверкающие браслеты. Светлана залюбовалась изящной вязью орнамента, выложенного чёрными бриллиантами, искрящимися оранжевыми, красными, синими всполохами. С видимым усилием безликий Инквизитор заставил браслеты приблизиться к Завулону. Они замерли в воздухе над руками мага, не касаясь его кожи. — Я, Завулон, Великий Тёмный, — глухим голосом начал Председатель. — Я, Завулон, Великий Тёмный, — тихо повторил за ним Завулон. Его скорбный и серьезный вид говорил о том, что шутки кончились. — Принимаю оковы, и отдаю себя в руки Высшего Суда… — продолжал Председатель. Завулон вторил каждому его слову. Браслеты медленно открылись, опускаясь все ниже, как две ощерившиеся пасти, готовые захлопнуться на запястьях Главы Дневного Дозора. — Вверяю свою силу власти Великого Договора… С оглушительно-нежным звоном браслеты защелкнулись на руках Завулона. Судья, что управлял ими, обессиленно рухнул на свое место. Завулон пошатнулся, несколько раз растерянно моргнул, пытаясь обрести равновесие. Затем прикрыл глаза, спешно возвращая на лицо привычную маску безразличия и легкого раздражения. — Они отрезали его от силы? — поражённо прошептал Антон, — но как это возможно? — Суд над Великими — смертельно опасная затея. Как ты знаешь, в Инквизиции Великих нет, — тихо ответил Гесер. Он кивнул на сверкающие браслеты, — оковы служат равновесию со времен Великого Договора. Они поглощают силу, оставляя лишь тонкий ручеек, удерживающий подсудимых в сумраке. Оковы вобрали в себя силу многих Великих, и когда Завулона признают виновным, его сила тоже останется в них. Вся, или её часть. Когда. Не «если». На душе у Светланы потеплело. — Вверяю свою жизнь власти Великого Равновесия, — беспощадно и финально произнёс Председатель. Завулон сглотнул, покосившись на чёрную шкатулку. Дрожащей от напряжения рукой очередной безликий судья заставлял что-то массивное медленно подниматься из её недр. И только когда переливающееся всеми оттенками изначальной тьмы украшение направилось к Тёмному Магу, Светлана осознала, что это — ошейник. Роскошный, драгоценный, усыпанный бриллиантами ошейник. Магические оковы замерли за шеей Завулона, раскрывшись, подобно огромной раковине, отливающей изнутри чёрным перламутром. — Вверяю свою… жизнь… власти Великого Равновесия, — медленно проговорил Завулон, и ошейник прозвенел, обхватив его шею. Чёрная тягучая дымка потекла из ошейника вниз, к браслетам, окутывая его фигуру, легла на плечи подобием призрачного плаща. — Суд благодарит Великого Завулона за то, что он принял оковы, — торжественно объявил Председатель, — Его сила и жизнь станут залогом его невиновности. Суд будет справедлив. — Ваша очередь, Великая, — произнёс Завулон, пытаясь сохранить свой фирменный небрежно-ироничный тон. Светлане не показалось, что ему это удалось. — Я, Ольга, Великая Светлая, — с вызовом произнесла Волшебница, и сбросила с плеч пиджак. Она подняла рукава свободной белой рубашки до локтей и вытянула руки перед собой. — Принимаю оковы, и отдаю себя в руки Высшего Суда… Очередной безликий судья встал. В этот раз это был инквизитор, сидевший с правой стороны от Председателя, и Светлана вдруг осознала, что раньше он был Светлым Иным. Теперь ей стало совершенно ясно, что бывшие Тёмные сидели по левую руку, они же управляли оковами Тьмы. Инквизиторы, в прошлом бывшие светлыми, управляли оковами Света. Иначе и быть не могло. Из белой шкатулки поднялись искрящиеся бриллиантовые браслеты. Они были бы ослепительно прекрасны, если бы не их суть: о том, что это наручники, а не украшения забыть было невозможно. Сияя нестерпимым блеском, они раскрылись и зависли над руками Волшебницы, готовые наброситься на неё, лишить её остатков силы. — Вверяю свою силу власти Великого Договора, — Ольга говорила властно, уверенно, дерзко. Так говорят те, что уверены в своей невиновности. Или те, что фанатично преданы своей миссии, и готовы идти до конца. Оковы опустились на запястья Ольги. И вновь зал заполнил мелодичный звон — красивый, чистый звук захлопнувшегося магического капкана. Ольга чуть вздрогнула, но не пошатнулась, как до этого Завулон. Наоброт, как только браслеты защелкнулись, напряжение будто покинуло тело Волшебницы. Она стояла все так же ровно, но уже расслабленно, спокойно. Как будто полностью владела ситуацией. На лице её не было и следа той беззащитности, того резкого ощущения потери, которое на миг проскочило в чертах Великого Тёмного. Взгляд Завулона был зафиксирован на Ольге, и Светлане показалось, что на долю секунды в нём мелькнула неуверенность. Впрочем, возможно она видела то, что хотела видеть. Бриллиантовый ошейник, управляемый очередным судьей, завис позади шеи Волшебницы. Он раскрылся перед глазами сидящих Светлых, являя себя во всей своей красе. Светлана могла рассмотреть каждый завиток, каждую грань искусной вязи древнего восточного орнамента, усыпанного бриллиантами, сияющими изначальным Светом. Наполненными силой приговорённых Великих прошлого. Где-то в этом сиянии была и часть силы Ольги, отобранная у неё много лет назад другим судом Инквизиции. И сегодня оковы жаждали заполучить остальное. Светлана понимала, что этот суд не обойдётся полумерами. Либо Ольга будет оправдана и награждена — в этом случае ограничения силы будут с неё сняты — либо оковы получат желаемое, и она будет развоплощена. Никаких иллюзий об иных возможных исходах уже не осталось. Из двоих Великих, стоящих в центре зала, выживет только один, а точнее одна. Светлана верила, что это будет одна упрямая, невозможная, несгибаемая Волшебница. Иначе и быть не могло. Иначе как жить дальше? И ради чего? — Вверяю свою жизнь власти Великого Равновесия, — закончила Ольга. Ошейник прозвенел, защелкиваясь на её шее. Белое сияние опустилось ей на плечи невесомым перламутровым плащом. Великие стояли напротив судей, лишенные сил, облаченные в Тьму и Свет, в шаге от забвения. Все же Ольга выглядела намного лучше. Лучше Завулона и лучше прежнего: былая бледность отступила, на щеках проявился неяркий, но румянец. Светлана невольно залюбовалась ей, и в эту минуту все в ней ликовало — Ольга была настроена на борьбу, и выглядела более, чем уверенно.В конце-концов, это был не первый её суд. — Суд благодарит Великую Ольгу за то, что она приняла оковы, — торжественно объявил Председатель, — Её сила и жизнь станут залогом её невиновности. Суд будет справедлив. Он сделал небольшую паузу, и уже деловым тоном произнёс: — Тьме, как пострадавшей стороне, предоставляется право первого слова. — Первое слово дороже второго, — пробормотал Завулон. Он подмигнул Ольге, прочистил горло и уже более громогласно продолжил: — Тьма обвиняет Великую Ольгу в массовом убийстве Тёмных Иных. Вам известна её репутация. Её прошлое. Множество свидетелей видели, как она убила Великого Егора, а затем устроила настоящую бойню, унесшую жизни ещё двух десятков Иных. Ольга нарушила Договор. Это наше обвинение и это её вина. Председатель медленно кивнул, перевёл бездонные глаза на Гесера: — Вступительное слово предоставляется Свету. — Свет обвиняет Великого Завулона в многократном нарушении Договора, — начал Гесер. — Свет знает, что свершившееся Пророчество разочаровало Тьму, — перехватила слово Ольга. Светлана обескураженно посмотрела на Бориса Игнатьевича — он невозмутимо замолчал, уступая Волшебнице слово, но глаза его потемнели от гнева. Похоже, это не было частью плана — Ольга, как и всегда, играла в свою игру. «Игру по спасению Гесера, — яростно подумала Светлана. — Ну конечно, она даже защищать себя ему не позволит, чтобы ничто не навредило репутации Светлейшего и его позиции Главы Ночного Дозора Москвы.» Ликование сменилось злостью. И страхом, что сегодня Ольга будет бороться, но не за себя. — Пришел Великий Иной, и он выбрал сторону Тьмы, как и было предсказано, — продолжала Волшебница, — но следом пришла Великая Иная, и она выбрала сторону Света. И Завулон понял, что Великая Светлая и силой и духом превосходит Великого Тёмного. Юного Егора, которого всё труднее было контролировать. Который сомневался. Которого тянуло к отцу. Отцу, что служит делу Света. Антон шумно втянул в себя воздух. Светлана не могла не задаваться вопросом, кого же он теперь ненавидел больше — Завулона, заманившего его сына на сторону Тьмы, сделавшего Егора преступником и научившего убивать, или Ольгу, от чьей руки он погиб. Она подозревала, что много больше их обоих Антон ненавидел себя. — И тогда Завулон решил разорвать Великий Договор, он понимал, что с каждым Днём становления Великой Светланы, его шанс на преимущество тает. Он решил развязать войну, пока не стало поздно, пока он ещё мог победить в ней, — голос Ольги набирал силу, он звенел от ярости, как клинок, который долго томился в опостылевших ножнах. И, освободившись, этот клинок требовал крови. Завулон как завороженный смотрел на Ольгу, пристально изучал её, и Светлане показалось, что он не слушает толком, но весь обратился во взгляд, в какое-то глубокое размышление. Внезапно, он хитро прищурился, словно довольный чем-то. Вот тогда Светлане стало по-настоящему страшно. — Завулон решил отдать жизнь Великого Тёмного за жизнь Великой Светлой, чтобы лишить Свет надежды и втянуть обе стороны в войну, которая погрузила бы весь мир во мрак на долгие годы. Но он просчитался. Ночной Дозор Москвы встал на страже Великого равновесия. Завулон нарушил Договор. Это наше обвинение и это его вина. — Суд выслушал стороны, — кивнул Председатель. — Суд готов выслушать показания свидетелей, живых и канувших в сумрак. Суд вызывает… Завулон демонстративно прочистил горло, сделал шаг вперед. Председатель замолчал, сурово глядя на Тёмного Мага. Всё же Великим, даже лишенным силы, было позволено много больше, чем рядовым Иным. — Прежде, чем Суд приступит к заседанию, Тьма хотела бы подать официальный запрос. Председатель гневно сверкнул бездонными чёрными глазами. — Срок подачи официальных запросов вышел. Ряд судей за его спиной молча кивнул, но Завулона это не остановило: — Я приношу свои глубочайшие извинения за проволочку с документами, — учтиво произнёс он, — но, учитывая масштаб дела, я вынужден настаивать, чтобы Суд рассмотрел официальный запрос Тьмы. В знак уважения к памяти падших Иных. Всех двадцати трёх, включая Великого, который был ещё совсем ребёнком… Подумать только, мальчик был убит в собственный день рождения… Рука Антона под её пальцами напряглась так, что Светлана уже не понимала, поддерживает она его или удерживает от того, чтобы броситься на Завулона. На всякий случай она вцепилась крепче. Ольга была права, сейчас она была очень нужна ему. Всё остальное казалось не важным, не существенным по сравнению с этой минутой, когда весь Антон был как сплошной оголённый нерв. Ей вдруг показалось, что если они переживут этот день, то всё еще может наладиться. — Свет протестует, — произнёс Гесер. Он не собирался уступать Завулону ни йоты и это не могло не радовать Светлану. Председатель задумался, прикрыл глаза. Минута прошла в полной тишине. — Суд посовещался и решил, что рассмотрит официальный запрос Тьмы в экстренном порядке, — прервал молчание Председатель, — Свету будет предоставлено право оспорить запрос Тьмы здесь и сейчас, но Запрос будет услышан. Решение суда будет финальным. Завулон коротко склонил голову, обозначая благодарность. — Тьма признательна суду за снисхождение. Тьма подает официальный запрос на обнародование данных закрытого заседания 2005 года по пересмотру дела Великой Ольги. Тьма просит раскрыть новый статус ограничения силы Великой. — Это личное дело Света, — спокойно возразил Гесер. — Это личное дело Света, — эхом отозвался Председатель. Судьи за его спиной синхронно кивнули, выражая общую позицию Инквизиции. — Это было личным делом Света, пока Великая Ольга не сотворила сферический щит размером с актовый зал, в котором погибло более двадцати Тёмных Иных, включая Великого Егора, — парировал Завулон, — Тьма подозревает, что слухи о том, что Великая всё еще ограничена в своей силе, преувеличены. Тьма имеет право знать, если ограничения с Великой Ольги были сняты, и оковы вернули ей силу. Это вопрос Великого Равновесия. — Равновесие в Москве не было нарушено до происшествия в гостинице «Космос», и Завулону прекрасно известно об этом. Его запрос неправомерен, — заявил Гесер. Светлана непонимающе нахмурилась. То, что силы Ольги ограничены, было очевидно любому — и она не могла взять в толк, зачем Завулон тратил время суда на этот запрос, и почему Гесер так яростно сопротивлялся ему. Только что Главы Дозоров с лёгкостью обменивались уступками, и ей казалось, что Борису Игнатьевичу стоило бы поберечь свои силы и влияние для самого суда. В конце-концов, это была просто формальность, в отличие от ошейника, что роскошным колье обхватывал шею Волшебницы и был готов лишить её жизни по щелчку пальцев Председателя. — Равновесие не казалось нарушенным, — с нажимом произнес Завулон, — но действия Великой Ольги нарушили его. Действия, которые не должны были быть ей по силам. Тьма имеет право знать её статус. Это больше не личное дело Света. — Равновесие было нарушено оружием, которое ты вложил в руки ребёнка! — гневно произнесла Ольга. — Прекрати тянуть время, Завулон, тебе это не поможет. — Эти обвинения ещё нужно доказать — процедил Тёмный Маг. — Прения закончены, — прозвучал звучный голос Председателя. — Мы призываем Великих к порядку. Суд решит. Ряд инквизиторов-судей склонил головы в согласии. Председатель прикрыл глаза, воцарилась тишина. Светлана посмотрела по сторонам — взгляды всех присутствующих были прикованы к судьям, которые безмолвно совещались. — Суд решил, — объявил Председатель, — запрос Тьмы обоснован. Статус ограничения силы Великой Ольги — больше не личное дело Света. Безликие судьи склонили головы в согласии. — Суд удовлетворяет запрос Тьмы и сообщает, что при пересмотре дела Великой Ольги все ограничения были сняты. Оковы вернули Великой её силу. Светлана перестала что-либо понимать. Это просто не могло быть правдой! Ольга не могла пользоваться силой в полную меру, и все в Дозоре это знали. Антон сидел с таким же пораженным видом, как и она сама. Ольга стояла недвижимая, как статуя, лицо Гесера не выражало абсолютно ничего. Зал заполнил сиплый, неприятный, звук. Завулон смеялся.