В твоей голове

       — Я готов умереть. И готов увидеть, как умирают мои близкие. Но я не стану твоей подстилкой.              Сэм говорит решительно. Уверенность, что это единственное правильное решение, в этом помогает. Он не может сказать «да» Люциферу. Это приведет к катастрофе. Они смотрят в глаза. Люцифер злится. Разум странно мутится.              Люцифер нависает сверху. В закатном освещении его абрис кажется настолько неземным, словно он принял свой истинный облик. Люцифер целует медленно. Так же медленно, как движется в нём. Их ноги омывает вода. Ластится мелкими накатывающими волнами. Сэм плавится как солнце, которое касается горизонта. Он счастлив.               — Ладно. План Б.              Люцифер больше чем злится. Он в ярости. Сэм видит сжатые губы. Видит, как Люцифер заносит руку для удара. И все ещё видит невозможную, странную картинку, которая подошла бы какой-нибудь открытке как изображение влюблённых. Сэм выпаливает раньше, чем понимает для себя хоть что-то:               — Мы когда-нибудь?..              «Целовались? Занимались любовью на закате на берегу океана?»              Вопросы, которые звучат безумно и дико даже в своей голове, так в ней и остаются. Сэм не может заставить себя их задать. Сэм думает, что сходит с ума. Вот только рука Люцифера почему-то замирает в воздухе. Люцифер замирает сам. Делано небрежно бросает:               — Что ты там бормочешь, Сэм? Ты передумал?               — Нет. Мой ответ всё ещё «нет», Люцифер. И ты не получишь от меня другого.              В этом Сэм ещё уверен. Готов держаться за эту уверенность до конца, что бы ни происходило. Озарение приходит неожиданно. Сэм вдыхает, раздувая крылья носа.               — Значит, продолжим.              Рука Люцифера вновь движется. Сэм шарахается в сторону. Удар уходит в молоко. Обвинение с удовольствием рвется с губ ядовитыми словами:               — Ты что-то внушил мне. Как сны. Ты мне внушил сейчас это видение, где я на самом деле твоя подстилка.              Сэм знает, как резко иногда бледнеют люди. Он видел это, когда они сталкивались со сверхъестественными существами. Видел это, когда они теряли близких или переживали любой другой шок. Но он никогда не видел, чтобы бледнели ангелы. В лице Люцифера не остаётся ни кровинки.               — Да. И что ты мне сделаешь, Сэмми? Велишь мне прекратить? Заплачешь? Или до тебя наконец-то дойдёт, что ты должен сделать правильный выбор. Ещё раз для непонятливых: я нужен тебе, Сэм. Без меня вам не справиться с Тьмой.              Люцифер не пытается бить снова. Говорит убедительно. На месте всё: самоуверенность, тень сарказма, наигранная скука. И Люцифер лжёт. Сэм уверен в этом абсолютно. Весь разговор с самого начала, их прогулка по воспоминаниям, — Люцифер склонял факты в свою пользу, но не лгал. И он лжёт сейчас. Сэм хватается пальцами за ближайший прут клетки. Он не понимает ничего.               — Сэмми, это не рыба. Ты можешь, конечно, утешать себя тем, что из какого бы места у тебя не росли руки, ты не сдаёшься, но это всё равно не станет рыбой. Нет.               — Люци, если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого нет. Это Палочкохвост. Ты же попросил что-то необычное. Отверг уже три варианта, потому что это видите ли обыденно и скучно. Вот тебе чудеса эволюции.               — А я думал, так лажал только папуля…              Сэм смеётся, когда Люцифер строит гримасу ужаса и выхватывает из его руки обычный альбомный лист. Рассматривает немного схематичное, но в целом достойное изображение. Ужас становится настоящим. Сэм смеётся сильнее.              Сэм трясёт головой изо всех сил. Пространство вертится. Яркая картинка не уходит. В груди болит так, словно его настиг инфаркт миокарда. Голова взрывается болью следом. Сэм падает на колени. Едва различает, что Люцифер делает шаг к нему. Смотрит с ужасом?               — Это шезлонг, Люцифер. На нём удобно лежать. Люди так делают, чтобы загореть.               — Зачем?               — Эмм, что зачем? Зачем люди загорают? Я не… Это красиво. Полезно. Да просто приятно.               — Ну не знаю, Сэм. По-моему этот ваш загар — это какая-то фигня. Но эта штуковина сойдёт за удобную горизонтальную поверхность.              Люцифер хлопает ладонью по шезлонгу. Сэм не понимает. Смотрит в глаза. Видит, как во взгляде Люцифера проступает желание. Хочет мученически застонать. Озабоченный дьявол — явление принципиально новое. И Сэм знает, что открыл его сам.               — Боже, Люцифер, я просто хотел объяснить…               — Мне нравится, когда ты меня так называешь, Сэмми. Это немного возбуждает. Нехорошо, знаю. Но как приятно.              Сэм смеётся прямо в поцелуй, которым Люцифер накрывает его губы.               — Это делаешь не ты. Это… было?              Сэм слышит ужас в своём голосе. Находит силы встать. Голова болит. Его шатает. Но он должен разобраться, что происходит. Должен найти доказательства, что у него галлюцинации или что-то ещё. Сэм хватает ртом воздух. Допускает, только допускает, что это может оказаться правдой. К горлу подкатывает истерика.               — Было что, Сэм? Ты или говори внятно, или давай вернёмся к…               — Мы были… вместе?              Вопрос можно только выдавить. На языке горечь. Сэм бессмысленно царапает руками воздух. Это всё бред. Но этот бред в его голове.               — Десятилетиями, Сэм. Или ты запамятовал? Это по твоей милости мы оказались в Клетке.              Тон у Люцифера псевдозаботливый. Его глаза метают метафорические молнии. Сэм чувствует злость сам. Он сбит с толку, потерян. Но не готов сдаться. Люцифер говорил много чего о том, что он размяк. Сэм даже думал, что так и есть. Но не сейчас и не сегодня. Сэм идёт вперёд. Хватает Люцифера за отвороты рубашки. Тот высоко поднимает брови. Смотрит насмешливо.               — Я спросил не об этом.               — Не представляю, о чём бы ты мог спрашивать ещё, Сэмми.              Люцифер почти глумится. Наигранное непонимание в его взгляде, небрежное поигрывание плечами, заботливо-ехидный тон, — всё кажется изощрённой насмешкой. Злость делает большой скачок к максимуму. Отключает умение мыслить здраво.               — Значит, не представляешь?              Яда в голосе столько, сколько Сэм за собой ещё не знал. В голове идиотская мысль, что он мог бы поделиться с какой-нибудь змеёй и не обеднеть. Сэм игнорирует её и целует упрямо сжатые губы. Он готов к отвращению. Он готов к удару от Люцифера. Он готов признать, что здесь и сейчас он всё-таки лишился рассудка в присутствии своего главного кошмара на протяжении долгих лет. Сэм не готов только к чувству узнавания.               — Ну, ладно, Сэмми. Что-то ты расшалился.              Люцифер не отталкивает, он отступает сам. Это кажется почти таким же невероятным, как если бы Земля начала вращаться в другую сторону.               — Я это помню. Помню…              Сэм кажется безумцем самому себе. До того момента, когда замечает в глазах Люцифера что-то меньшее, чем надежда, но так на неё похожее. Умение мыслить возвращается. Но совсем не здраво. Сэм думает, что не добьётся от Люцифера ответов. Тот ясно дал это понять. Но ассоциативная память уже проявила себя.              До Люцифера ровно один шаг. Сэм целует снова. Ему плевать, что это грань безумия. Ему отчаянно нужны ответы. Нужно понять, почему даже галлюцинация Люцифера, порождённая его собственным сознанием, вызывала так много ярких эмоций. Болезненных, но пугающе ярких. Почему он увидел сны. Почему Люцифер смог до него дотянуться. Щели в Клетке выглядят не особо убедительным аргументом. Почему в конце концов он помнит то, чего не может быть. Или может, что намного хуже.              Сознание переключается на заданную волну. В теле зарождается возбуждение. Сэм верит в происходящее только частично, но не может остановиться. Картинки всплывают и всплывают. Почти так, как было тогда, когда Кастиэль сломал стену в его голове, установленную Смертью. Но они ярче и они иные. Светлые и теплые. Забавные. Сэм задыхается. Ноги подкашиваются, когда Люцифер вдруг отвечает на поцелуй. Сжимает его волосы на затылке. Оттягивает их. Мучает его губы. Так сладко. Так — чёрт всё возьми — знакомо. Вжимает его в прутья Клетки спиной.               — Ты сам напросился, Сэм.              Люцифер говорит вкрадчиво. Прямо ему в ухо. Тут же кусает за него. Резко сжимает рукой его быстро твердеющий член через ткань. Оставляет жалящие укусы на шее. Мало. Сэм сухо всхлипывает. Вспоминает и вспоминает. Это не может быть правдой. Целая жизнь. Целая жизнь с дьяволом. Недособранный паззл, где всё прибавляется и прибавляется отдельных деталей.               — Это было на самом деле? Ведь было? Люцифер, ответь мне. Мне нужно это знать.              Сэм требует. Ему плевать, что требовать что-то у дьявола — это вершина глупости. Ему нужен ответ.               — Ты ведь и сам уже всё понял, Сэм.              Люцифер разрывает его футболку. Слегка царапает кожу на груди. Проводит языком от шеи через ключицы к соскам. Сэм стонет. Ему жарко и правильно. Это обещает стать его личным Адом.               — Почему я этого не вспомнил? Когда рухнула стена Смерти, я вспомнил всё. Пытки. Все… Я сошёл с ума. Но я не вспомнил это. Почему?              Зубы сжимаются на соске, но почти сразу отпускают. Сэм вскрикивает. Стрела возбуждения пробивает ровно до паха. Рука Люцифера бесцеремонно хозяйничает в трусах. Грубо оглаживает твёрдый член. Теребит головку. Сэм не может связно мыслить. Но он должен знать.               — Потому что для этого нужно было разрушить ту стену, которую создал я.              Ответ слишком серьёзный для Люцифера. Сэм точно знает, что сейчас это не ложь. И это знание раскалывает весь его мир. Ответов нет ещё на многое. Пытки были настоящими тоже. Как-то одно стало другим. Сэм даже не понимает, что было раньше. Но Люцифер целует его. Жадно, требовательно, грубовато. Целует так, что голова буквально идёт кругом. Подумать можно позже. Даже если за это придётся заплатить.               — Что ты делаешь?              Настоящего страха нет. Но когда Люцифер спускает его джинсы так, что они съезжают к щиколоткам и разворачивает его спиной к себе, под ложечкой немного посасывает. Тёплые ладони оглаживают ягодицы почти нежно. Пальцы уже не настолько нежны, когда скользят между ними и давят на кольцо мышц. Секунды томят. Люцифер усиливает нажим. Сэм чувствует в себе первый палец.               — Поверь, Сэм, я прекрасно знаю, что делаю.              И это тоже не ложь. Сэм чувствует это. Он в этом уверен. Сэм видит новые яркие, но маленькие кусочки. Из них не понять ничего, кроме того, что за годы они с Люцифером успели превзойти «Камасутру». Сэм хочет покраснеть, но не может. Тело, его собственное тело, знает Люцифера. Оно отзывается на каждое прикосновение. Оно пылает в его руках. Оно льнёт к нему.              Сэм вспоминает отдельные фразы Люцифера, которые звучали в разговоре только что. Резко видит их иначе.              «Верхняя койка или нижняя? Или ляжем вместе?»              «Вот такого Сэма Винчестера я помню: сильный, решительный, целуется на четвёрочку».              Люцифер знал. Он уж точно ничего не забывал. Но зачем-то сделал так, чтобы забыл он.               — Твою мать.              Ругательство вырывается, когда Люцифер резко убирает из него пальцы и сильно толкается в него членом. Боль лёгкая, на охоте часто доставалось намного сильнее. Но она особенно ощутимая из-за беззащитности. Он в руках Люцифера. По собственной воле в таком положении, которое ещё недавно и в кошмарном сне бы не приснилось. Он уязвим.              Люцифер уверенно толкается глубже. Сэм вспоминает, как они обсуждали допустимую грубость. Прикладывается лбом о прутья. Господи боже мой. Целая жизнь с дьяволом. Люцифер вдруг выходит из него. Пустота ощущается неприятно. Сэм давится воздухом. Дожили. Член проникает в него снова, больше сбоку, чем так прямо как перед этим. Люцифер делает резкий толчок. Головка его члена бьёт точно по простате. Сэм вздрагивает. Ещё. Ему просто нужно ещё. Сэм стонет. Но слышит скулёж.               — Да, Сэм, не стесняйся. Ты был со мной таким. Теперь ты это знаешь. Ну же. Давай, Сэм, прекрати сдерживаться.              Даже сейчас голос Люцифера остаётся насмешливым. Сэм хочет сказать ему, что он ублюдок. Но не может. Теперь он действительно знает. Вспоминает всё новые и новые события каждый миг. Вынести это нет сил. Но забыть он уже не сможет. Каждый новый стон, который Сэм издаёт, отличается от предыдущего. Люцифер поощрительно входит в него более быстрыми и резкими толчками.               — Это всё было на самом деле или только в моей голове?              Сэм выворачивает шею. Находит взгляд Люцифера. Ему так важно знать. Глаза у Люцифера темные как ночь, что вокруг них. На Земле сейчас, может, день. Но только не в Аду. Только не вокруг Клетки, пусть они лишь в её точной проекции.               — Это было в твоей голове, Сэм. И это было на самом деле.              Голос Люцифера становится почти потусторонним. В нём проступает что-то глубокое. Что-то, что напоминает о Вечности. Манит и пугает. Люцифер вбивается в него так, что он оказывается сильно вжат грудью в прутья. Дрочит ему размашистыми движениями. Оргазм пробивает тело единичной судорогой сокрушительной силы. Сэм понимает, что издал очень громкий стон.               — Сэмми…              Тихий, почти неслышный шёпот Люцифер адресует его шее. Сжимает его рукой поперек живота. Горячо изливается в него. Сэм закрывает глаза. Чувствует себя страннее, чем когда Габриэль устроил им с Дином день сурка. И впервые за долгое время чувствует, что он в порядке.               — Сэм.              Полный страха и злого отчаяния крик Дина звучит где-то вдалеке. Сэм напрягает слух. Слышит топот. Слышит, как что-то кричит Кроули. Понимает, что Дин бежит сюда. Паника захлёстывает. Сэм лихорадочно пытается натянуть джинсы. Радуется, что Люцифер успел отойти от него где-то раньше. Вздрагивает, когда его одежда оказывается на нём и в порядке, включая разорванную футболку.              Воздух снова проходит в лёгкие. Сэм быстро думает. У него есть несколько секунд. За них нужно принять решение. Но правда в том, что оно уже принято. Он должен узнать всё. Собрать весь паззл. Какая бы картинка ни ждала его в итоге. Сэм набирает побольше воздуха. Люцифер смотрит на него спокойно. Не строит привычные гримасы. По его лицу вообще нельзя ничего понять.               — Да. Я говорю тебе «да», Люцифер.