The Dark Orion's Triad

Глава 4. Изменения После инцидента в больнице, жизнь Рионы круто изменилась. Ей разрешили оставить себе в пользование трофейную палочку толстяка, но пока отказали в покупке собственной. До лучших времён, так сказать, и до переориентации ценностей. С тех пор, как супруги убедились, что их воспитанница не так уж проста, играть и получать желаемое стало гораздо сложнее. Перво-наперво, ей было запрещено посещать библиотеку Селвинов, когда она находится в их поместье. Девочка скрипела зубами от злости, но не могла ничего противопоставить опекунам – ей нужно было убедительно исполнить роль превращения «бунтарки» в «невинную овечку», чтобы её не отправили к этому чёртовому менталисту. А давать какому-то дядьке копаться у себя в мозгах очень не хотелось. Девочка была уверена, что эта ерунда с разговорами про эмпатию – бред сивого мерина, она попросту умнее многих дураков. Зачем вообще нужна эта способность к сочувствию? Разве это не причиняет боль? К своей боли плюсовать ещё и чужую – кто это оценит, кому это нужно? Сама она не выносила жалость к себе, если это только не помогает что-то получить от других. Чем поможет жалость сама по себе? Колдовать теперь можно было исключительно в присутствии опекунов и только те заклинания, которые предварительно были ими одобрены. То же самое касалось списка зелий и книг. К счастью, до заветного альбома никто добраться не додумался. Тем временем, мистера Фига пригласили вернуться в Хогвартс на должность профессора по теории магии. Как оказалось, ранее он занимал её много лет и ушёл, когда они приняли Рину в свою семью. Сперва, он думал отказаться, но потом, посоветовавшись с супругой, по неясным для девочки причинам, согласился. Вместо него, занятия с ней теперь проводил новый наставник – нанятый Элеазаром мистер Ричардс, бывший мракоборец. Не сказать, что Селвин была от этого в восторге – плюгавый брюзжащий мужчинка с острым подозрительным взглядом и бородавками на лице вызывал у девочки стойкое отвращение. Но она старалась выполнять его требования и была неизменно вежлива – мысль про возможное посещение менталиста в случае её «плохого поведения» сильно отрезвляла её. Также, по просьбе Мириам, к ним заглядывала Марта Роуз – когда миссис Фиг не было дома, она приносила домовикам продукты, зачаровывала лейки в саду и приносила Рионе новый учебный материал. Занятия по этикету также приносили свои плоды – по крайней мере, она уже точно не использовала бы неправильные столовые приборы для различных блюд, не сказала бы неуместную остроту во время светской беседы, не кривила осанку, не надела бы неподобающий наряд и не оттоптала бы ноги партнеру во время танца. На музыкальных инструментах – фортепиано и скрипке, Риона играла сносно, но гением не была. А вот пение давалось ей удачнее. Она выучила несколько старинных ирландских песен времен Морганы и могла безошибочно исполнить их своим высоким, лёгким и холодным голосом. Дни и месяцы шли, сменяя друг друга. В редкие дни, когда Мириам не пропадала где-то по своим секретным делам, она обучала Рину контролю над силой, которой, как оказалось, они обе были одарены. О древней магии ей поведали немногое. Первое, что её природа не изучена, довольно опасна и что такую силу необходимо тщательно держать в узде и не светить ей направо – налево. У самой миссис Фиг, очевидно, Из-за этого постоянно были проблемы – происшествие в больнице св.Мунго – далеко не единственная стычка за её жизнь. Во-вторых, что существует некое помещение, где сконцентрирована древняя магия – и этой силой многие желали бы обладать. Как она там оказалась и с чего всё началось – ей не объяснили. Но поведали о том, что существуют маги, которые охраняют это помещение – они и зовутся Хранителями. И последнее – из последних живых Хранителей осталась лишь Мириам, отчего она и стала камнем преткновения для тех, кто желает найти силу. Остальные Хранители существуют где – то лишь в качестве живых портретов и иногда дают ей советы. Ранее, юная Селвин особо не интересовалась политикой, однако открывшиеся реалии показали, что это скорее необходимость – быть в курсе вещей, происходивших в её мире. А время было смутное – волшебники находились в вечной конфронтации между собой и своими взглядами. Тёмные маги всё чаще собирались в банды и совершали налёты на обывателей, иногда убивая магглов и терроризируя тех волшебников, кто не мог похвастать чистотой крови. Светлые волшебники запрещали всё большее количество заклинаний зелий и артефактов, перенося их в категорию «тёмных», участились суды и допросы по их использованию. С третьей стороны маячили воинственно настроенные гоблины, недовольные отношением магов к своей расе, и тот, кто возглавлял их радикальные силы, также жаждал отыскать Хранилище, дабы заполучить имеющуюся там мощь и «указать волшебникам их настоящее место». Министерство же закрывало глаза на эту угрозу, не считая её таковой. Их небольшой дом и сад на улице Вязов укрыли защитными чарами и мистер Фиг раз в неделю возвращался домой, чтобы проверить и обновить их. В одиночку Риону никто не отпускал даже на соседнюю улицу, в её любимый букинистический магазин с маггловской литературой (ну а что делать, если на все интересующие магические книги наложили вето?). В начале сентября 1889 г. миссис Фиг в очередной раз уехала в вынужденное путешествие, связанное со своими древнемагическими исследованиями, и пропала. Она обещала вернуться через несколько дней, но её обещание осталось невыполненным. Марта Роуз с тревогой сообщила, что письма с указаниями от подруги ей не приходили вот уже как двенадцатый день. Домашние эльфы подтвердили – хозяйка уже давно не вызывала их. Через неделю, с помощью мистера Ричардса, Рина составила письмо Элеазару и сообщила о тревожных новостях. Взволнованный мистер Фиг обратился к властям и экстренно вернулся домой каминной сетью. Мириам объявили в розыск, а ещё через две недели, в дом на улице Вязов прилетела сова с посланием, перевязанным чёрной лентой – в нём сообщалось, что женщина погибла при невыясненных обстоятельствах. Мистер Фиг был безутешен. Только в этот момент, юная Селвин поняла, насколько сильно он дорожил своей супругой. Мужчина, казалось, ещё сильнее постарел, и весь словно съёжился – как огарок свечи. Вскоре, им прислали найденные вещи Мириам – опаленную мантию, дневник с вырванными страницами и плохо читаемую записку. Элеазар забрал их и закрылся в своём кабинете. Мистер Ричардс и Марта Роуз негромко переговаривали в гостиной, обсуждая предстоящие похороны. Риона сидела одна в вечернем осеннем мраке, в тишине своей комнаты, с чувством жгучей боли в области солнечного сплетения. От непонятной и сложной, смутно знакомой эмоции хотелось сокрушить всё на своём пути. Дождь, каплями отстукивающий угрюмый марш по стеклу, резал уши. Внезапно, ей стало не хватать воздуха, а ладони заискрили голубоватыми всполохами, и сдержать нарастающую волну напряжения казалось невозможным. Девочка кинулась прочь из дома, буквально скатившись по лестнице. -Эй! Мисс Селвин, вы куда? Стойте! – крикнул мистер Ричардс ей в спину. Девочка рывком открыла дверь, и поскользнулась на мокром крыльце, упав и ободрав острые колени. Она подняла лицо к небу, и, зажмурившись, издала нечеловеческий вопль. Так, наверное, кричат обозлённые на свою долю Баньши. Сквозь её тело пронеслась ослепительная голубая вспышка, раздался свистящий звук: Узззззз – удар молнии – и то, что ранее было прекрасным садом - стало выжженным пепелищем. Слегка задело крыльцо и беседку, от скамьи рядом с беседкой остались одни воспоминания. Риону потряхивало, вокруг неё, на сырой земле, поблёскивала свежеобразовавшаяся воронка с поверхностью, похожей на стекло. Дверь дома отворилась, в её проёме показались ошарашенные лица нового наставника и миссис Роуз. Из коридора послышалась возня – мистер Фиг также соблаговолил выйти из затворничества на источник шума. Девочка всё так же неподвижно сидела на земле. Её взгляд не фокусировался ни на остатках сада, ни на домах соседей, традиционно украшенных тыквами к Самайну. По её щекам стекали дождевые капли, вперемешку с горячей солёной жидкостью. Первоноябрьская ночь поздравляла её с пятнадцатилетием. …………………………………………………………………………………………………………… Похороны прошли как в тумане, и единственное, что осталось в памяти Рионы – на похоронах люди слишком много плачут. Её собственные слезы давно высохли, и она не проронила больше ни одной. Те страшные чувства, которые она испытала накануне, оставили её – и она была словно их сад, выжженный вспышкой древней магии. Больше инцидентов с выбросами не было, однако держать какую-либо маску девочке тоже не удавалось – словно мышцы её лица отмерли. Где-то внутри себя, Рина продолжала перманентно злиться. Злиться – на жизнь, которая отвела ей непонятную роль, на отца – за то, что он такая мразь, на мать – что не смогла выжить ради неё, на деда и бабку – за то, что «сбагрили» её, на Мириам, что бросила её, бросила, как и все они… Днями напролёт она запиралась в комнате и читала книги, впуская к себе в комнату исключительно домовиков, приносивших ей поесть. – Элеазар, ей нужно к специалисту, сам ты с ней не справишься! – Марта Роуз сокрушённо качала головой, – я понимаю, стресс, горе, но у девочки явные отклонения. И ей нужно общение, сверстники, а то она совсем одичает. – Что ты предлагаешь, Марта? Я должен вернуться в Хогвартс, у меня контракт, и должен научиться как-то жить без Мириам… Я не могу оставить Риону на вас ещё на несколько лет. Боюсь, если её родственники не согласятся забрать девочку, я буду вынужден взять её с собой. Вот только на какой курс? Четвёртый? И как ей сдавать экзамены? С теорией у неё, конечно, неплохо, но практика…хотя… – Элеазар, брось! Даже если Министерство и мистер Блэк согласятся пойти тебе навстречу, в чём я сильно сомневаюсь, в середине года никто не возьмёт её! Да и Мириам сказала, что дала её матери Непреложный обет, что девочка не будет там учиться! – Мириам больше нет! – резче, чем он сам хотел, выпалил мистер Фиг, – и Непреложного обета тоже. Обстоятельства изменились. Мы больше не можем скрывать от девочки правду и отделить её от всего магического мира. – Переговори с Селвинами сперва. Может, они примут её к себе. Всё же им она не чужая. Тебе легче станет. И я не знаю всю правду, но быть может, ещё рано? Она подросток, причём неуравновешенный, – уговаривала Роуз. – Да, ты права. Но я не откажусь от Рины, она и мне уже не чужая. Она живой человек, а не вещь. Не удивительно, что с таким отношением мы вырастили пороховую бочку. Но когда Элеазар Фиг вновь обратился к Селвинам, сова принесла письмо с ответом не сразу. В письме сообщалось, что на данный момент в их поместье орудуют мракоборцы – накануне вечером к ним на территорию проникли неизвестные маги и перевернули всё вверх дном в левом крыле. Велькор предпологал, что в этом замешан отец Рионы. У мистера Фига не оставалось другого выбора. У Селвинов было попросту небезопасно. Пожилой мужчина долго настраивался на разговор и поднялся, постучав в дверь к воспитаннице: – Рина, открой, есть важный разговор. – Что, уже готовы меня выкинуть? – холодно прозвучало в ответ. – Мерлин, что ты такое говоришь! Поверь, я предложу то, что в твоих интересах. Или будешь в ученицах у Уильяма Ричардса ещё три года. Риона открыла дверь, пристально глядя на наставника исподлобья. – О, звучит как угроза. – Как ты знаешь, у меня контракт на несколько лет, и я никак не предполагал, что в нашей жизни всё это случится… – начал он, – но обстоятельства таковы, что нам нужно с этим справиться, ситуация в мире крайне неспокойная. У тебя опасный дар, если прознают те, кому не следует… – И? – без особого интереса спросила девочка – Я предлагаю тебе сделку. Ты полгода пробудешь на стационаре в Мунго, под контролём мистера Спракла и пройдёшь курс социальной адаптации… – Да пошли вы!!! – яростно выпалила Селвин и хотела захлопнуть дверь, но наставник удержал её. – Подожди, дослушай! Мистер Ричардс будет по-прежнему обучать тебя, а я проводить с тобой время по праздникам и выходным, иногда будем посещать твоих родственников. Летом ты сдашь экзамены по зачислению на пятый курс Хогвартса, а осенью поедешь туда со мной в качестве студентки, купишь себе новую палочку и те книги, которые захочешь, – быстро выпалил мистер Фиг, опасаясь новой вспышки агрессии. На лицо Рионы вернулись краски, зелёные глаза загорелись блеском, казалось, впервые за много дней. – Я согласна на эту сделку. …………………………………………………………………………………………. Мистер Спракл оказался высоким, худым человеком со спокойным и цепким взглядом. Он жестом пригласил Риону присесть для беседы, в то время как Велькор Селвин и Мистер Фиг заполняли какие – то бумаги в приёмной. Мистер Спракл наложил на кабинет заглушающие чары. – Доброго дня, юная леди. Предлагаю Вам пройти несколько тестов для того, чтобы я лучше узнал и понимал Вас. Риона кивнула и приступила к ответам. В тестах были пункты относительно её отношения к наставникам, родственникам, отношение к животным, любимый цвет, а затем начались какие – то совершенно странные вопросы – совершала ли она кражу, била ли кого – то умышленно, желала ли умышленно причинить другому вред, заставляла ли обманом совершать других действия, выгодные для неё. Затем были изображения раненого книззла, и подпись: опишите, что вы чувствуете при просмотре данного изображения? И ещё несколько сбивающих с толку вопросов. Селвин старалась отвечать так, чтобы сойти за среднестатистического подростка, хоть имела лишь косвенные представления, каким этот подросток должен быть. Когда она закончила, мистер Спракл просмотрел её ответы с непроницаемым выражением лица. – Хорошо, а теперь выпейте это, – и он поставил на стол пузырёк с прозрачной жидкостью. – Что это? – с подозрением спросила Рина. – Не переживайте, никакого вреда это Вам не принесёт. Не в моих интересах травить Вас. – И я должна поверить Вам на слово? – с вызовом спросила девочка. – Клянусь своей магией, что содержимое этого флакона не нанесёт вред здоровью моей пациентки, Рионы Медеи Селвин. Люмос, – на кончике его палочки зажёгся огонёк. Это была магическая клятва, и у Рины не было причин ему не доверять в этот раз. Она поднесла пузырёк к губам и выпила его содержимое. По физическим ощущениям, ничего не изменилось. Может, лишь мысли в голове потекли чуть яснее. – Итак, мисс Селвин, честно ли Вы ответили на все вопросы теста? – спросил мистер Спракл. – Нет, – вырвалось у Рины, и она запоздало успела удивиться. Сыворотка правды! – На какое количество вопросов Вы ответили нечестно? – На 85 вопросов из 100. – Почему? – Обществом подобное осуждается. – А Вы считаете иначе? – Да. – Отчего же? – Практически любое действие можно оправдать достаточно весомой целью. Каким бы аморальным оно не было на первый взгляд. – В ситуации с иллюстрациями Вы ответили, что ощущаете желание наказать того человека, который поранил книззла или применил непростительное заклятие на ребёнке, это правда? – Да. – Но тем не менее, не ощущаете сопереживание, жалость? – Нет. – Я Вас понял. Могу я провести на Вас некоторые диагностические чары? – Да, сэр, проводите, чего уж там, раз мы так близко знакомы, – криво ухмыльнулась Рина. Мистер Спракл на выпад Рионы никак не ответил, но на его лице проскальзывала искренняя заинтересованность. После начертания некоторых связок рунических чар, от которых у Рины становилось тепло где – то в затылочной части, целитель – менталист вновь обратился к Рионе. – Мисс Селвин, Вы знаете, что такое легиллименция? – Да, слышала от наставника. – Мне необходимо проникнуть в Ваш разум. Я буду предельно осторожен. Пожалуйста, не сопротивляйтесь, иначе будет весьма дискомфортно. И прежде, чем Риона успела что-либо сказать, он произнёс: -Легиллименс! Девочка почувствовала, как проваливается в бездну его тёмных глаз, мир вокруг потерял чёткость, перед глазами замелькали образы миссис Фиг, последнего выброса древней магии, похорон, поиска заклинаний в библиотеке, потасовки в Мунго, случая у часовни, занятий, занятий, клавиши фортепиано, мелодия песни, лицо отца, его мерзкие гости, его наполненные злобой глаза и выкрик: Круцио! Риона разозлилась, жутко заболела голова, глаза увлажнились, ей хотелось всё прекратить, она с силой выпихнула из головы все эти образы – и вместе с ними, мистера Спракла. Тот потерял всю свою невозмутимость, тяжело дышал, а из тонкого носа целителя разума текла тонкая струйка красной жидкости. Он промокнул её белым носовым платком. Мужчина одарил Риону долгим нечитаемым взглядом. – Вы занимались окклюменцией? -наконец, спросил он. – Нет, – отозвалась девочка, поднося ладонь к гудящей голове. Действие сыворотки правды закончилось. И на сей раз, мистер Спракл не знал, врёт ему юная Селвин или нет