Marigolds
28 апреля 2023 г. в 10:13
Нет, только не снова, только не сейчас. Не здесь, пожалуйста…
Сан прижал руку к губам, с трудом сдерживая затяжной кашель, что так и рвался наружу. Он затаил дыхание, и сердце неприятно закололо, и Сан прижал свободную руку к груди. Он сделал глубокий судорожный вдох и такой же медленный выдох, но навязчивое желание закашляться так и не отпустило. Ладонь, по-прежнему прижатая к губам, была забрызгана кровью, а пальцы машинально перехватили сначала лепестки, а потом и целый цветок. Сан даже не хотел смотреть на него, он быстрым движением вытер губы салфеткой, собирая капли крови, и так же ловко и незаметно спрятал цветок.
Он знал, что там было. Огненно-рыжие лепестки календулы и сейчас просвечивали сквозь материю, и Сан устало выдохнул. Как бы он хотел избавиться от этого, но было лишь два пути, и ни один ему не нравился. Признаться и получить отказ — даже сама идея звучит слишком больно и даже слегка оскорбительно, но чувствам нельзя было приказать. Сан даже не верил в идею о взаимности — он бы быстрее поверит, что рак на горе свистнет, чем в то, что очаровательный бариста в его любимой кофейне примет его чувства.
Сан взглянул на стаканчик кофе с аккуратно написанным на нём пожеланием хорошего дня и невольно засмотрелся на почерк. Он и сам не понимал, почему продолжал ходить именно сюда, ведь здесь не было его любимого сиропа с мятным шоколадом для кофе, было всё, что угодно, вплоть до выбора печенья, которым можно было украсить напиток, но не то, что нравилось Сану. Точнее, было, но не что, а кто. Он покосился на бариста, что суетился возле кофеварки, и губы дрогнули в слабой улыбке. Сан всякий раз ловил себя на мысли, что уже мог узнать его затылок из тысячи, а имя на бейджике он уже давно запомнил.
— Хонджун… Джун-и… — сорвалось с его губ, и Сан слегка ударил себя, отчитывая за провинность. Он не должен позволять себе такие вольности, и Сан тяжело вздохнул, прикусывая язык.
Он хотел было сделать глоток, но стаканчик был пуст, и Сан, оставив свои вещи за столиком, который он занял ещё пару часов назад в надежде поработать, и подошёл к кассе. Руки дрожали, и моментами Сан совершенно забывал, зачем он шёл. Симпатичный молодой человек с бейджиком, на котором Сан знал, что написано «Хонджун», немного расслабленно облокотился о стену, разглядывая посетителей. Поток немного спал, и сейчас заказов не было, позволяя Хонджуну взять небольшую передышку. Завидев Сана, он мило улыбнулся, отчего на щеке завиднелась ямочка. Сан улыбнулся в ответ, сдерживая нараставший тремор.
— Уже допили? Сделать такой же? — тепло спросил Хонджун, и Сан нашёл в себе силы лишь чтобы кивнуть. Язык словно окаменел, а одного взгляда на Хонджуна было достаточно, чтобы вызвать приступ кашля.
— Да, если не сложно, — Сан подошёл к кассе, закусив губу. Он боялся даже лишний раз взглянуть на Хонджуна, зная, что кашель и окровавленные цветки на прилавке испугают окружающих.
— Конеч… — Хонджун вновь взглянул на Сана, и тому показалось, как в чужих глазах звёздами сверкнула радость. Но Хонджун резко побледнел и, не удержавшись, тяжело закашлялся, с каждым разом всё сильнее и сильнее.
Дрожащей рукой Хонджун схватился за салфетки и прижал их к губам, но чем хуже был кашель, тем сильнее он сгибался. При виде его содрогавшегося тела у Сана сердце обливалось кровью, и собственные приступы кашля угрожали вырваться из груди. Он нахмурился, набирая в лёгкие побольше воздуха. Хотелось перемахнуть через стойку и прижать это страдавшее тело к себе, но Сан не мог. Он вцепился руками в стол, обеспокоенно наблюдая за Хонджуном. Тот рвано дышал, дрожавшими руками убирая салфетку от лица, и Сан разглядел в ней цветы. Верней, ему казалось, что он увидел именно их, но ему не хотелось в это верить. Внутри что-то кричало от разочарования и боли, ведь знать, что у того, в кого ты болезненно влюблён, свои цветы, ещё хуже.
— Тебе лучше? — с явной тревогой в голосе спросил Сан, мысленно удивляясь, что никому вокруг не было дела. Он даже забыл о формальностях и не заметил, как заговорил совсем без них.
— Да… Уже лучше, простите за беспокойство, — Хонджун слабо улыбнулся, повернувшись к Сану, а на салфетке, что рука едва ли могла сжать от усталости, лежали цветы.
Маленькие и аккуратные, даже немного скромные, но окровавленные маргаритки с слегка помятыми лепестками вызвали у Сана некий резонанс, и при взгляде на них обиду словно снимало рукой. Боль никуда не исчезала, но притуплялась, словно от не очень хороших обезболивающих. Сан никак не мог отвести глаз от маленьких цветочков и чуть ли не до крови кусал губы, желая задать множество вопросов.
— Вас отвергли? — Сан решил начать с худшего, что могло произойти при таком раскладе, но мысленно уже обвинил себя во всех грехах — какой чёрт потянул его за язык.
— Нет, я не признавался, — Хонджун со вздохом выбросил цветы, сожалея, что кто-то другой увидел их. — Не уверен, что буду вообще. Да и навряд ли мне ответили бы взаимно…
— Идиот тот, кто посмеет вам отказать, — пробурчал Сан, и приступ до боли в груди сорвался с его губ. Свистящий из-за цветов кашель раздражал лёгкие и горло, но Сан был бессилен.
— Вы тоже?.. — даже с сочувствием спросил Хонджун, протягивая салфетку, и Сан, поджав губы, слабо кивнул.
Сан поднял глаза на обеспокоенного Хонджуна, и чувства бурной волной захлестнули его. Он горько усмехнулся, понимая, что если сейчас решится, то назад дороги уже не будет. Был ли он готов к отказу? Сан невольно сжал крепче цветок календулы и усмехнулся своему же безрассудству. Хотел ли он подписать себе смертный приговор? Он до сих пор не знал. Внезапный приступ кашля усилил стократно его желание избавиться от страданий, и страх скорой смерти отступил назад.
— Я каждый день прихожу сюда только ради него, — Сан опустил голову и говорил тихо, так, чтобы его слышал лишь Хонджун. Приятная музыка на фоне немного заглушала его, и Хонджуну приходилось вслушиваться в каждое слово, — беру кофе, хотя здесь и нет моих любимых добавок, но чтобы получить его яркую тёплую улыбку и пожелание на день. Мы не знакомы близко, только как бариста и посетитель, но мне этого достаточно.
Хонджун слушал, затаив дыхание. Рука невольно схватилась за маргаритки, разглаживая лепестки, сердце будто из раза в раз пропускало удар, и Хонджун забывал сделать вдох. Он боялся прервать Сана, боялся пропустить что-то важное, что-то, на что он надеялся в глубине души.
— И знание, что он тоже страдает из-за этих проклятых цветов, убивает лишь сильнее, — Сан договаривал уже едва ли не сиплым шёпотом, голос подрагивал, вот-вот угрожая сорваться. Он протянул раскрытую ладонь с календулой, лепестки были чуть замызганы кровью, немного помяты, но сейчас не это беспокоило Сана.
Он вновь взглянул на Хонджуна, надеясь прочитать в его глазах согласие, но в которое он не верил. Его признание, пусть и завуалированное, далось с трудом, но Сан всё равно корил себя за таинственность и собственную слабость. Чужие пальцы аккуратно коснулись его ладони, провели небольшую черту до запястья и слегка сжали его. Сан виновато посмотрел на Хонджуна и столкнулся с облегчённой улыбкой, игравшей на чужих губах.
— А я каждый день вижу одного и того же посетителя, он тепло и даже смущённо улыбается, искренне радуется моим пожеланиям на стаканчике. Он похож на солнце, что выглядывает из-за туч в самые пасмурные дни, — Хонджун протянул в ответ руку с маргаритками, и Сан глубоко вздохнул, больше не чувствуя боли в груди, что сдавливала каждый день.
— Я и не надеялся, что мне ответят взаимностью, — виновато признался Сан, глупо улыбаясь и рассматривая маргаритки на ладони Хонджуна. Так вот как выглядела его душа.
— Я уже и забыл, как это дышать полной грудью без боли, — Хонджун аккуратно сжал пальцы Сана и мягко улыбнулся. — Хонджун, но можешь звать меня Джун.
— Сан, рад знакомству, — Сан улыбнулся так ярко, как никогда. Он повторил чужое имя, будто пробуя его на вкус, чем вызвал смущение на лице Хонджуна.
Сан вновь глубоко вздохнул, больше не чувствуя боли, что сопровождала его каждый день. Теперь его встречала тёплая улыбка, способная залечить раны.