Пошёл-ка ты нахуй, Майлз Куоритч!

      Грейс даже в мыслях не могла выразить насколько ей отвратителен воскресший в теле аватара Майлз Куоритч. Знала бы она кого спасала при очередной вылазке по необъятным просторам Пандоры, самолично бы кинула его в пасть местной фауне. Причём Грейс постаралась бы наверняка и даже поискала бы млекопитающее помощнее и покровожадней, чтобы рвалии этого сраного полковника по кусочкам до следующего солнечного затмения. И ушла бы лишь точно убедившись в его безвозрастной кончине.       Но пришлось возвращаться в ебучую реальность, где Куоритч жив, здоров, да ещё и язвит в два раза больше, чем при их последней встрече. Грейс не спешила ему напомнить, кто является виновником её мёртвого земного ослабшего тела и как следствие первой неудачной попытки слияния с телом аватара. В назидание, так сказать; посмотреть как он будет изворачиваться. Может и язвил бы поменьше. Ага, хрен там. Майлз сам завёл об этом разговор и практически воспевал себе дифирамбы за точное сквозное убийственное попадание.       — Если бы вы не шевелились, док, пуля бы убила вас сразу и не пришлось бы мучаться ещё несколько часов. А если бы вы ещё и не сбегали, так возможно бы и в живых остались, продолжая бегать со своими лабораторными крысами и синими друзьями, собирая цветочки…       Огустин оскалилась, сделав резкий шаг вперёд, но быстро вернула самоконтроль и выпрямилась. Про себя она поклялась начистить этому козлу морду как следует, но в условиях собственной лаборатории (на проектирование которой было убито бессчетное количество времени и денег) — слишком уж много чести, чтобы разукрашивать её кровью солдафона. Да и драгоценное оборудование может пострадать. Но руки так и чесались, хотя бы отвесить пощёчину этой наглой ухмыляющейся роже. И всё же Грейс сдержалась, стараясь дышать как можно ровнее, хотя грозно раздувающиеся ноздри выдавали истинный настрой.       Куоритч склонил голову набок, победоносно ухмыляясь, всем своим видом провоцируя Грейс на ответную реакцию. Выразительно посмеявшись, он неспешно направился к выходу, но вдруг резко замер после фразы, как бы между прочем брошенной учёной:       — Я бы на вашем месте была поосторожней. Сейчас ваше будущее напрямую зависит от моей снисходительности.       Полковник хотел обернуться, но не успел: Огустин вихрем промчалась мимо, намеренно (и довольно ощутимо) задев его плечом и вышла из лаборатории. Майлз, едва сдерживая зарождающуюся в груди бешеную агрессию, только сжал руки в кулаки и в пол силы двинул по застекленной бронированной двери. Стекло чуть дрогнуло и не более. Ни единой трещины или хотя бы намёка на разрушение, что взбесило Куоритча куда больше, чем синехвостая любительница Пандоры.       И всё же им пришлось уживаться вместе. Условно. Куоритч находился под наблюдением камер двадцать четыре часа в сутки. Пристальное наблюдение солдат тоже не обошло его стороной, как и персональное сопровождение практически везде самой Грейс Огустин. Сложно было сказать, кому хотелось побыстрее сбежать от другого.       Причина, по которой учёная взяла ответственность над Куоритчем была крайне проста — она единственная, кто могла выдерживать его сарказм, агрессию и умело парировала, осаждая его каждый раз во время словесных перепалок. К тому же, она была не просто сознанием в теле аватара, а настоящей представительницей на’ви и по силе была ему, пускай и не стопроцентно равна, но достаточно, чтобы урезонить. Пока учёные-люди подключались бы к своим аватарам, Куоритч успел бы разнести пол лаборатории или даже случайно убить кого-нибудь в очередном импульсивном порыве. Ну или не случайно.       Да и Грейс была теперь заведующей своей небольшой лаборатории и негласно её считали главной. Потому её язык не повернулся поручить кому-то из подчинённых присматривать за существом, которое убило её в прошлой жизни и фактически развязало войну с на’ви, ставших ей роднее всего существующего в этом мире.       Этим утром Огустин была в относительно неплохом расположении духа, но как только сознание окончательно прояснилось от глубокого сна, тучи сгустились мгновенно. Виной этому был аватар-полукровка, с которым она была вынуждена сталкиваться каждым утром. Первые недели был ад, пока Грейс учила себя не поддаваться на провокации Куоритча. Раньше, когда оба физиологически являлись людьми, по своей воле они сталкивались не часто, и потому сдерживаться было гораздо проще или же не сдерживаться, когда напряжение доходило до взрывной точки и тогда уже их было не остановить.       Постепенно и Куоритч стал находить это занятие бессмысленным, не получая нужного отклика. Так что приходилось совершенствовать свой навык-экспериментирование под названием «задеть зануду-учёную за живое». Не то чтобы он целенаправленно делал это.       Обычно получалось всё само по себе. Это уже становилось похожим на их своеобразный стиль общения, который со стороны мог показаться соревнованием на тему чей язык острее съязвит.       — А вообще вы должны быть мне благодарны.       Майлз ловко увернулся от кулака летящего ему прямо в лицо. Большинство ударов противницы приходилось отражать именно на уровне собственной головы, куда та настойчиво стремилась попасть. Куоритч бы даже сказал агрессивно.       — Да ну?       — Не убей я вас, вы бы сейчас не переродились в одну из ваших синих обезьян. Наверняка это была ваша давняя мечта.       Сосредоточенный исключительно на защите дорогой сердцу физиономии, Майлз не сразу подметил, как Огустин сменила тактику ведения рукопашного боя. По силе она была ниже среднего (на профессиональный взгляд морпеха) и потому, пользовалась ловкостью, скоростью и умом. Неплохой ход: если силой противника не уложить, стоит поискать другие слабые точки. Но стоило отдать должное — Куоритч был прекрасно осведомлен касательно собственных слабых мест и умело их скрывал, но если они всё же всплывали во время боя, он делал всё, чтобы противник почувствовал вкус призрачной победы, а затем действовал жёстко и бескомпромиссно. Это в случае если бы бой был настоящим, с натренированным бойцом, а не с учёной аватаром-полукровкой.       — Не убей вы меня, вы бы сейчас возможно остались одним из тех узкомыслящих солдафонов, убивающих детей, стариков, женщин и мужчин. Так что я готова умереть ещё раз, чтобы увидеть тот момент, как судьба сыграла с вами злую шутку. Тяжело, наверное, видеть в зеркале того, кого вы презирали столько времени, м?       Грейс резко отстранилась и точным ударом ноги врезала Майлзу по голени. Он захряхтел и рухнул на спину, длинной рукой коснувшись колена — дальше пальцы просто не дотягивались.       В следующую секунду торжествующая гримаса на лице Огустин была стерта с той же скоростью, что и появилась. Куоритч принял сидячее положение и протянув широкую ладонь, ухватился за оголенную лодыжку учёной и силой дёрнул на себя. Грейс лишь негромко ахнула и увидела звёзды перед глазами, рухнув на землю и ударившись головой. Дезориентированная, она не сразу сообразила, что Куоритч уже успел оседлать её и ощутить как что-то холодное касается шеи. Едва её сознание прояснилось, она инстинктивно схватилась за запястье Майлза, испугавшись всего на секунду.       — Неплохая попытка. С противником послабее бы сработала.       — Но всё-таки я вас завалила.       Куоритч убрал ножик и крутонув его в руке, резко вонзил рядом с головой Огустин. От неожиданности, она испуганно моргнула. Майлз довольно хмыкнул.       — Потому что я поддался. Хотел увидеть насколько вы самонадеянная. Но учитесь быстро. Главное, когда завалите противника, не надо подходить к нему и проверять, как у него дела. Лучше бегите.       — Обязательно. Если меня не оседлает 80-килограммовая туша.       Майлз перекинул ногу и встал, попутно вытащив нож из податливой земли. На автомате он протянул руку Грейс, которая проигнорировала этот жест, бросив пренебрежительное «обойдусь». Она выпрямилась и покачнулась, коснувшись ушибленного затылка. Куоритч обреченно выругался про себя, догадываясь, что отдохнуть от вездесущей ученой не получится даже в медблоке — пойдут они туда явно оба.       — Осторожней, блядь! — Майлз раздраженно дернул ногой и чуть было не влепил медбрату мощной стопой в челюсть.       — Аккуратней, Бран, — предостерегла Огустин, — ты у нас на вес золота. А вы, полковник, имейте ввиду, что квалифицированных медработников тут очень мало. В частности тех, кто захочет вас лечить.       Куоритч недовольно фыркнул, но язвить не стал. Полковник уже как пару месяцев не был полковником, но Огустин называла говорила это слово пренебрежительно, что вполне могло сойти за оскорбление, чем обращение.       Когда все процедуры завершились, Майлз встал с медицинской кушетки, раздраженно отказавшись от помощи. Огустин расположилась на противоположной стороне, периодически касаясь головы. Куоритч допустил мысль, что мог не рассчитать силы и опрокинуть ученую слишком травматично, к чему он, естественно не стремился. Ведь первоначальной целью являлось не более, чем демонстрация собственного превосходства и наслаждение проигрышем высокомерной, по его непоколебимому мнению, доктор Огустин. Это должно было скрасить день.       — Вот и минусы высокого роста, — ехидно прокомментировал Куоритч.       — Всего лишь ушиб головы, — обыденно отозвалась Грейс. — Ваша голень пострадала куда сильней. — Она кивнула на поврежденную голень полковника, зафиксированную специальной повязкой.       Куоритч не мог не согласится, будь он рядовым служивым, но его многолетний опыт и стаж (будь он проклят) показал что повреждённая голень это лучшее, что могло с ним произойти на этой грёбанной планетке. А худшее — это, пожалуй, безвозвратно обратиться в синюю обезьяну. Хотя на самом деле, он мог бы признаться себе в том, что не испытывает неприязнь в том глобальном смысле, в котором это проявлялось в предыдущем Майлзе Куоритче. И пока нынешней не совсем определился какая чаша весов превалирует. Однако следующая опасность подстерегала рекома там, где он её совсем не ждал.       День выдался жарким. Солнце адски светило в рожу и липкий пот испариной выступал на коже. В целом этого хватило, что Майлз вёл себя агрессивней, чем обычно. Температура тела аватаров была чуть выше среднестатистического на’ви, но даже это не спасало от жалящих солнечных лучей. К херам собачьим он отбросил мысль о ежедневной тренировке в зале и утренней пробежке перед этим. Всё что он мог сделать это вдоволь напиться воды и прятаться в тени огромных гаражных помещений для массивной военной техники.       Наслаждаться относительно тихим спокойным денёчком пришлось недолго. В его пространство охренительно борзо ворвалась кучка дерзких синих (обсосов) парней, из которых, в далёком прошлом, Куоритч железобетонными аргументами вытрахивал всю дурь. Но похоже, в этот раз дурь хотели вытрахать из него. Майлз понял это, когда при его попытке подняться с земли, самый дерзкий и, по всей видимости, имеющий в запасе вставную челюсть, решился на жёсткий, но трусливый удар ногой в живот. Желудок сжался до размеров ниточного клубка и подкатился прямо к горлу. Внутри кроме утренней водички был только желудочный сок. Его-то реком незапланированно и выблевал на мертвенно-сухую землицу. Под громогласный гогот обсосов над собой, конечно же.       — Ну что парни? Как насчёт того чтобы заставить его блевать каждый раз как он нас видит, а? — сказал самый борзый и высокий среди других пяти. Хотя с такого ракурса Майлзу было сложно точно определить его рост. Но после того, как он выдернет ему ноги, рост его перестанет иметь значение.       Во время тренировок реком пару раз замечал их странные взгляды; ощущал их кожей и обострившимся чутьем. И смотрели они скорее с желанием глотку ему перегрызть, чем задницу вылезать. Примерно так же они смотрели, когда Куоритч имел удовольствие провоцировать и в открытую высмеивать Грейс Огустин, чьё имя, произнесенное в неблагоприятном свете, портило карму мгновенно. Не то чтобы Майлзу было откровенно на это насрать. Он не собирался ради пубертатных спермотоксикозников лишать себя единственного удовольствия в этой ебучей реальности.       Сейчас, эти же спермотоксикозники, хотели заставить его передумать. Ну-ну. Приподнявшись на локтях и еле удерживая сильное тело на подрагивающих коленях, реком строил из себя новорождённого шестинога, дожидаясь нужного момента. Пускай ещё немного заработают себе дешёвого авторитета, чтобы удар морпеховским кулаком был почти смертоносным.       — Что, старичок? Суставы сводит? — хрипловатый смешок вышел из горла (будущего покойника) молодого аватарского тела. Нога его снова взлетела в воздух, безошибочно выбрав направление. Рука Майлза сработала оперативней, чем мозг успел послать сигнал к действию. Полсекунды, и молодой дерзкий паренёк обратился в мелкого выёбистого сосунка, получившего смачный удар затылком о землю матушки-Пандоры.       Остальные парни по щелчку пальца обратились в озверевшее стадо шестиногов, в страхе топчущих всех и вся на своём пути. Куоритчу не повезло оказаться у них под ногами. Под таким градом копыт, обутых в массивные берцы, ему ничего не оставалось кроме, как принять защитную стойку выгнув спину, в попытке уберечь жизненно важные органы и не дать возможности насладится ублюдкам новой порцией его рвоты. Трусливые синие щенки били его недолго. Один из парней вырвался вперёд, грубо ухватив рекома за косу, потянув на себя. Воспользовавшись моментом, Куоритч вывернулся, отточенным движением заломав руки парня за спину и устроив ему свидание с ближайшей стеной.       Те что остались, оказались осторожней и сообразительней двух предыдущих соплеменников. Майлз оскалился, оказавшись в кольце, подпираемый стеной позади. Он шмыгнул в сторону, едва не сбив аватара с ног, но оказался перехвачен. Он заломал ему одну руку, а другой парень вторую. Последний, не теряя времени зря, принялся наносить жесткие удары полковнику под дых. Стиснув зубы, Куоритч дернулся, но быстро осознав бесполезность своих действий и пропустив ещё пару ударов по лицу, воспользовался преимуществом. Стена позади послужила отличной опорой. Реком оттолкнулся от неё ногами, врезавшись ими в живот избившего его парня. Тот отлетел на пару метров, выплевывая громкие ругательства.       Молится Эйве он не стал. Всё равно эта стерва предпочитает предателей с извращённым желанием каждый цветочек ей облизать.       Первого выкрика хватило, чтобы аватары мгновенно выпрямились и практически выстроились в шеренгу по команде. Даже те, которые были избиты. Позади них, до миловидных ушек Грейс доносилось кряхтение, наряду с тихим посмеиванием. Сосунки услышали зов мамочки, подумал Куоритч.       Учёная, рассерженно мотыля хвостом, разрезала взглядом пространство между группкой аватаров, чтобы протиснуться и увидеть хархающего кровью рекома. Беглым взглядом она оценила его состояние. Не критично, раз улыбка сверкает на окровавленной синей морде.       — Какого хера вы тут натворили?! — в сердцах выругалась Огустин, и искры из её глаз были ослепительней палящего пандорского солнца. — Вы хоть понимаете что он… Грейс вдруг спохватилась от вспыхнувшей в голове мысли. Некоторым людям, в той или иной степени, доставалось от Куоритча в прошлых жизнях. Другие знали, кто виноват в смерти человеческого тела Огустин, а также почти ежедневно становились свидетелями словесных перепалок полковника и учёной. Грейс перестала обращать явное внимание на выпады со стороны Куоритча, но остальные были не в силах стерпеть подобного отношения к учёной. Им выпал неплохой шанс поквитаться. Конечно же, они не хотели его убивать, хотя могли бы совершить самосуд и, по правде говоря, им бы ничего за это не было. Ведь ровно так же полковник мог бы погибнуть в джунглях, где его стоило и оставить. Особенно после того, как Грейс узнала, что он угрожал Джейку и его семье.       — Ладно, ребята, отбой, — кивнула Грейс. — Я разберусь с ним. Прошу, ради меня, не устраивайте больше побоищ.       — Они могли убить моё дорогостоящее тело, док, — заметил полковник, в очередной раз сплюнув кровь.       — Вы ещё легко отделались. Вставайте.       То время, что они потратили, дабы добраться до своих «комнатушек» прошло в полном умиротворительном молчании. Без подколок, придирок и сраных шуточек Майлза Куоритча. Войдя внутрь своей комнаты, Грейс взглядом своих глубоких карих глаз приказала (именно приказала) рекому войти внутрь. Не то чтобы он сделал это с неохотой, но было видно как буквально перебарывает себя.       — У меня аллергия на ваши лабораторные…причиндалы, — высказался Майлз, беглым взглядом осмотрев комнату. В целом тут не было ничего, чего бы не было у Куоритча. Высокие потолки (вовсе не такие высокие как предполагалось), тесное пространство, едва ли умешавшие в себя кровать, стол и кучу лабораторных причуд, названия которых Майлз даже узнавать не имел потребности.       — На первую помощь у вас тоже аллергия? — саркастично поинтересовалась Грейс Огустин.       Майлз только хмыкнул в ответ. Грейс возилась с неким подобием холодильника, где хранились лабораторные анализы и препараты нуждающиеся в холоде. Оттуда Грейс выудила пару тюбиков крема (или мази) судя по всему, затем порылась в относительно маленьком шкафчике, достав бинты, марлевые салфетки и салфетки для инъекций. Все это Майлз видел не раз, когда в прошлой жизни приводил своих бойцов в медпункты.       С минуту Огустин вернулась к Куоритчу держа «первую помощь» в больших синих руках. Она положила все рядом на кровать, посмотрев на Майлза.       — Мда уж, — прокомментировала оглядев его с ног до головы. — Повезло, что хоть мордашку вашу красивую не задели.       — Спасибо за комплимент, док, — Майлз расплылся в самой гадостной улыбке из всех возможных. Грейс закатила глаза.       — Встаньте и развернитесь.       Обычно Майлз не позволял никому обращаться к нему в приказном тоне, однако Грейс стала для него исключением.       Он повиновался и встал, развернувшись спиной.       — Вы идиот, полковник? — раздраженно бросила Грейс Огустин. — Как вы вообще до этой должности докатились?       Куоритч повернулся лицом.       — Трудом и потом, — с ухмылкой отозвался Куоритч.       — И смазливой мордой. Помню, лет пятнадцать назад здесь на базе работала женщина-командир, которая была очень к вам неравнодушна. А через пару недель, вы уже выбились в полковники.       — Я был уважаемым человеком ещё на земле, док. Не приплетайте сюда ваши влажные фантазии.       Грейс закатила глаза в уже неизвестно который раз.       — А как же вы, док? — поинтересовался Куоритч. — Они клюнули на ваш интеллект или вы тоже грешили, чтобы выбить свою должность?       — Тоже? — Грейс хитро улыбнулась, продолжив. — Интеллект — это тоже чья-то влажная фантазия, полковник.       — Хм, бесспорно, — согласился Майлз, безотрывно следя за движениями Грейс, которая аккуратно обработала ранения рекома.       После этой ситуации они почти не пересекались, пока их снова не свели вместе для одного задания. И в этот раз, Майлз даже сам про себя признался, что накосячил он жестко.       — Нет! — громким голосом перекрыв шум вертушки, крикнула Огустин. — Оставайтесь здесь и вызовите вертолет назад, сообщите о случившемся и дожидайтесь нас!       В этот раз терпение Грейс достигло предела. Этот идиот либо совсем больной, либо сверхбольной ублюдочный идиот. Вся суть была в том, что Майлз Куоритч внезапно возомнил себя героем и перенял внимание танатора на себя. Животное незамедлительно помчалось за ним и неизвестно было — спровоцировал ли он танатора сознательно, дабы спасти свою синюю задницу в джунглях Пандоры, или он действительно пытался защитить Грейс Огустин и ее свиту из парочки солдат. Почему-то Грейс делала ставки на первое.       Держа оружие наготове, она пробиралась сквозь заросли, аккуратно, стараясь не навредить природе.       Отодвинув от себя очередной широкий лист, она наконец увидела смазливую морду Майлза Куоритча. Лучше бы его уже сожрали, подумала про себя Огустин.       Этот идиот уже целился в танатора, когда Грейс осторожно подошла к нему со спины. Он уже был готов нажать на курок и…       — Не стреляй! — шикнула Грейс. — Ты его разозлишь!       Она быстро оттолкнула рекома, загородив собой, выстрелив очередь в воздух, рядом с танатаром. Животное тут же помчалось прочь.       — Пошла ты, Огустин вместе с твоим Пандорским миром!       Но она успела перехватить его за запястье и с несвойственной казалось бы Грейс Огустин силой, втаранила Майлза в ствол рядом стоящего дерева.       — Слушай сюда, грёбаный ты солдафон! — она ткнула ему длинным пальцем прямо в лицо, почти касаясь кончика носа. — Твои истерики мне глубоко безразличны, и я нахрен не нанималась тебе в няньки, чтоб ты знал. Так что давай я тебе разъясню одну вещь раз и навсегда: ты больше не Майлз Куоритч — крутой мужик с огромной пушкой. Придётся приспосабливаться к канонам этого мира, в котором ты теперь не более чем местный абориген-полукровка, без пушек, без твоих бегающих поддакивающих шавок и без прежнего статуса.       — У меня свои каноны, — Майлз шикнул сквозь стиснутые, скорее от боли, зубы, раздраженно дёрнувшись.       — Тогда я надеюсь, что ты сдохнешь раньше, чем мне придётся вытаскивать твою аватарскую задницу из очередного дерьма. Дури у тебя на это хватает. Только помни: если тебя убьют снова, вряд ли ты ещё раз воскреснешь. Я лично об этом позабочусь.       Она гневно сверкнула глазами.       — Может мне попробовать и из вас всю дурь вытрахать, м, док? Что вы сделаете? Вы тут, совсем одна, без защитничков.       — Зато потом они с вас скальп сдерут.       — Это мы еще посмотрим.       Гневная тирада была окончена, а оружие, искусно использованное учёной, небрежно брошено у ног разозленного рекома. Подобрав его, Майлз поплёся следом, чувствуя себя паршивей некуда. Как провинившейся подросток, которому дома точно устроят памятную порку крепким ремнём. Только вместо ремня были жёсткие словечки хвостатой учёной, бьющие куда сильней.