• ──────》♡《────── •
Прохладное помещение украшено кромешной темнотой, будто тяжёлые веки ещё не успели опомниться после сна и погружали обратно в дремоту, однако поблизости точно есть источник мягкого света. На собственных глазах он видит только ладонь, не позволяющую различить что-то помимо очертаний тонких пальцев и проникающего горения свеч сквозь промежутки. На губах тлеет невидимый мокрый след, без остатка отдающий пронизывающим до самой его сути теплом. От неторопливых касаний он готов покрыться мурашками, что не будут следствием ночных и слишком внезапных заморозков. Только когда его губы перестали трепетно сминать в томных ласках, позволяя нормально дышать, в голову ударило осознание, что он безропотно поддавался всему происходящему и даже после этого в глубине души не имел каких-либо возражений. На языке осталось горькое, неприятно тягучее послевкусие, как после слишком крепкого чая, купленного у случайного и не всегда добросовестного торговца, оттого ему еле удалось сглотнуть. Разомкнутые в попытках схватить побольше воздуха губы сыграли против него самого, когда в открытый участок шеи неожиданно пришёлся укус. Сердце больно кольнуло. Тяжесть тела, ставшая почему-то особенно ощутимой, стремительно тянула к полу и не думала оставлять шанса на спасение. Тепло чужих прикосновений скользнуло ниже, на секунду заставляя ещё больше растеряться. В слишком приятно пытавшей его руке оказались складки смятой одежды, барьер из которой, вероятно, нервно пытались преодолеть. Чувствительную кожу шеи продолжали щекотать прядки чьих-то слишком прекрасно-пахнущих волос, даже когда мягкие губы отстранились с мокрым поцелуем. В последующих действиях подозрительно остановились, замирая в нынешнем положении. Подвижным оказалось только шумное дыхание обоих, сливающееся в нечто единое, но пока не столь обжигающее. Создалась чёткая уверенность в желании его неизвестного «палача» что-то сказать, но хотя бы слово так и не прозвучало из чьих-либо уст. Вся, почти идеальная тишина, прервалась спешным шуршанием неизвестной ткани, которая отчего-то представлялась ему белой. Место, где его всеми силами пытались дезориентировать, неудобно прогнулось под чужим весом. Похоже на мягкое ложе и, судя по всему, им и является. Но возможность хоть как-то сосредоточиться на окружающей обстановке и отвлечься от дурманящих рассудок действий не продлилась так долго, как того бы хотелось. Ладонь того, с кем прямо сейчас он разделял одну постель, находясь в критической близости, продолжала покоиться на его глазах, пока вторая неспешно, растягивая удовольствие, только пальцами пробиралась под тонкое хаори. Контакт обнажённой кожи обоих даже в таком незначительном объёме со спокойным упоением сплетал будто действительно существующие верёвочки в крепкий узел, постепенно достигая своей цели. По ощущением слишком аккуратные, словно девичьи пальцы, очерчивали выступающие рёбра, изучающими движениями продвигаясь ниже к талии. Прерывать столь одарённого мучителя не хотелось всеми фибрами души, даже не зная его личности, однако перекрывающая обзор рука начинала нервировать даже сквозь пелену всех ласк. Преодолевая неприятное, быстро разливающееся чувство слабости, он поднял руку, в успешной первой попытке находя чужое запястье и замыкая его в достаточно надёжной хватке. Но отодвинуть от своего лица преспокойно лежащую на нём руку так же успешно не получилось. Держали крепко, а, может, из него предусмотрительно выкачали все силы, но взглянуть коварному искусителю в глаза так и не вышло. Пара мгновений и его рука сама рухнула вниз, слегка болезненно ударяя по ключице в сопровождении мучительного вздоха, сорвавшегося с губ, подобно свежей капельке пота, которая ещё не успела появиться, но в скором времени это недоразумение точно исправится. Его талию напористо оглаживали, задевая резинку шорт и ткань на бёдрах. Открытые глаза под чужой рукой приносили дискомфорт, потому он закрыл их с мимолётным облегчением. Теперь нет этих тонких нежно-оранжевых линий - промежутков между пальцами чужой ладони. Темнота захватывала обзор в два раза сильнее, и он почти физически почувствовал падение в неизвестность. Но он всё ещё лежал на месте, лежал средь подушек и мягкой простыни, к которой был кем-то прижат. Чувствовал, ощущал достаточно, даже слишком хорошо, движение проворных пальцев по длине своих шорт. Однако всё прекратилось, как будто даже не успевши начаться. От него отстранились, оставляя на уязвимом и столь чувствительном теле единственную защиту личности в виде всё той же ладони на закрытых глазах. Край смятой постели вновь прогнулся под весом чужого тела, заставляя его поёжиться. В чуть отрезвевших мыслях крутилось желание тихо сказать хоть что-то в надежде на ответ, но даже самая простая и односложная фраза никак не могла сформулироваться у него в голове. Страх следствием затянувшейся тишины стал тем самым комом из сплетённых верёвочек, возможность проглотить который вместе с вязкой слюной была почти что не реализуема. Тяжёлое дыхание с левой стороны стало чем-то неправильным: неприятной ошибкой в любимом сборнике поэзии, мерзкой кляксой, от которой упрямо не хотелось избавляться. Ещё недавнее чувство удовольствия сменилось головной, остро и сильно отдающей в висок болью. В нём словно копались, путешествовали на большой скорости и врезались в стеллажи с трепетно разложенными воспоминаниями, так отчаянно и филигранно пытаясь найти себе место. Он искренне был готов сойти с ума, ходил по тонкой грани, но ему, как назло, не дали этого сделать. — Кадзуха… — тихо, неловко и боязно. К нему обратились по имени. Мысли в очередной раз спутались, глиной слепились во что-то новое, смешались в однородную субстанцию, да так и остались, готовые расплыться в любой момент. Но всего одним словом, которым он бредил ещё совсем до смешного недавно, беседа без его участия не закончилась. С ним, с Кадзухой, говорили, пытались говорить, бросаясь короткими фразами, но голос звучал монотонно, как-то отдалённо, словно говорят и вовсе в другом помещении за плотно запертой дверью, но никак не в пределах полуметра от него самого. — Что?.. Вырвалось слишком рвано. Набор звуков, сформировавшийся в нечто имеющее смысл, отвалившимся в пропасть краем утёса от неуверенного шага слетел с чуть обветренных губ. Учащённое сердцебиение било в рёбра страшной силой. Пульсации разбушевавшейся морской водой Облачного моря разливались по напряжённому телу. Во рту давно пересохло, что сейчас ощущалось слишком сильно, до першения отвратительно. Всё происходящее перестало походить на реальность. По крайней мере, ему так казалось. Это точно галлюцинации, настойчивое видение. Сон, который не может быть правдой. — Кадзуха, — чётко, холодно и близко. Он опешил. Сердцебиение неестественно и странно начало замедляться. Слегка извивающееся тело парализовано замерло, напоследок крупно и слишком резко вздрагивая. Будто оно на пару с колотящимся сердцем ошибочно посчитало человека, чьё имя было названо уже дважды, почившим. Сознание своими остатками формировало вердикт - он знает этот голос, женский голос. Знакомый, но по-прежнему инородный в сложившейся большими и неаккуратными мазками картине; он не принадлежал его искусителю, на чьи ласки ранее он поддавался. Был близко, но не достаточно. Не чувствовался в пределах постели; всё ещё был дальше прохладной комнаты. — Кадзуха! — зычно, голосисто и настойчиво. Его качнуло, будто прямо сейчас он не лежал, раскинувшись во весь рост и всё же имея под дрожащими руками какую-то опору, а стоял на палубе попавшего в шторм и поддающегося силе волн Алькора. Избыточная тяжесть отступала. Он постепенно выходил из своего тела, продолжая находиться где-то рядом и притуплено осознавать исчезновение окружающей его обстановки. Глаза закрыты, но растворяющаяся темнота первыми сомнениями сплеталась в единое с его мыслями. Пропала мягкость тканей, тех самых, что казались ему белыми. Не самое просторное ложе пряталось от подушечек пальцев. Не было голоса, не было шума собственного сердца, не было страха. Было одно прикосновение; единственное, что он почувствовал в последний момент. Неожиданная теплота накрыла разжатую ладошку, одновременно пытаясь остановить неминуемое и осознанно прощаясь. Та теплота, от которой внезапной печалью сдавило грудную клетку. Мрак последний раз главенствовал над светом.*
Глаза широко распахнулись, не встречаясь с болезненными ощущениями в связи с отсутствием слишком яркого света. Резкий подъём корпуса тела сопроводился ударом руки о стену. Кадзуха скривился, сдавливая стон на кончиках губ, позволяя реализоваться только мычанию. Понять своё местоположение получилось сразу, это не было чем-то сложным, но грёзы не до конца пустили его в действительность, заставляя бесцельно озираться по сторонам. Мыслей было слишком много; их вскрики сливались в один неумолчный гомон, который почему-то почти сроднился с тишиной. Размеренное дыхание даётся с небольшим трудом, так что это невидимое препятствие легко преодолевается. О случившемся напоминала поутихшая головная боль и крепкие объятия усталости. В печальном состоянии хотелось обвинить затянувшийся дневной сон, скинуть на него неясные грехи, но он слишком точно помнил, почему чувствует себя откровенно помято, да и выглядит наверняка не лучше, подобно мягкой игрушке после сна неугомонного ребёнка, решившего резко отрицать существование подушки. Хотя то, что на нём кто-то полежал, уже было неоспоримым фактом; пусть и все подобные высказывания имеют смысл только в его голове. — Кадзуха! — стук в дверь каюты моментально вывел из неглубокого погружения в мысли. — Ты там вообще? Сухость неприятно сдавливала глотку. Он причмокнул. Слипшиеся губы разомкнулись, даря не самые приятные ощущения. — Да, капитан Бэй Доу, — чуть хрипло выдавил он из себя, пытаясь немного неуклюже встать, но замер, успев свесить только одну ногу. — Я уж думала помер, — где-то в отдалении послышался глухой удар, похожий на падение чего-то, ну или кого-то. — Ха, ненадолго отлучилась… В общем, выходи, — последовало ещё два стука в дверь. — Мы прибыли в Ли Юэ, надо помочь с товаром. Он кивнул, словно женщина могла увидеть этот жест. — Сейчас буду, — отрешённо прозвучал ответ. Торопливые звуки шагов за дверью в скором времени перестают быть слышны. Кадзуха неотрывно смотрел вниз. И без того покрасневшее лицо не было преградой для подступающего румянца. Наваждение великим художником вырисовывало небрежными мазками нежно-розовый и совсем незамысловатый узор. Разум протрезвел слишком быстро, сон наконец-то ослабил тиски. Настойчивая мысль отчётливым голосом констатировала: он без печали и сомнений готов пожертвовать обретённым здравомыслием, если снова будет в неведение. Если снова не будет замечать изменений в теле и чувствовать дискомфорт в любом положении, который может исправить только недоступная нагота. Увы, он не может остаться в этой маленькой каюте, дабы неловко прятаться под одеялом от чужих глаз, скрывая физиологическую реакцию тела на приятные до дрожи касания; да, ему в очередной раз нет дела, что все они были крайне подлым плодом его воображения. Не может, поэтому на выдохе пытается собраться и найти подходящее решение для выхода из такой конфузящей, крайне конфузящей ситуации. Шершавая от бинтов ладонь переместилась на лицо, потирая сонные глаза. Чуть мутный взгляд скользил по складкам одежды, находя в них спасение и желанный выход. Ухватившись за край хаори, Кадзуха сместил элемент одежды вбок; вид небольшой выпуклости, дающей о себе знать сквозь бордовую ткань, теперь существует только в его голове, и, хочется верить, что так останется и впредь. Наивно рассчитывая на помощь прохладного ветерка, что смог бы успокоить зарумянившееся лицо, Кадзуха отворил простой засов двери и вышел за пределы каюты. Закатное, более нежное солнце больно ударило по глазам, вынуждая зажмуриться и дёрнувшейся рукой скрыться от проворных лучиков. Порт, как всегда, пестрил жизнью, пытая нежный слух разнообразием звуков. Волны били о корпуса кораблей, заставляя более маленькие из них ровно покачиваться от небольших колебаний. Рядом суетились матросы, иногда обмениваясь бранными претензиями друг с другом и с торговцами. На один из ящиков вальяжно уселся рыжий кот, постукивая хвостиком и мечтательно поглядывая в сторону ларька с хваленной рыбой, где продавец, очень вероятно, заигрывает с посетительницами, незаметно продавая товар наивной девушке по более высокой цене. Активные ребятишки со смехом пробирались сквозь скопления взрослых и стремились к одному из кораблей, отыгрывая какую-то игру с особенным азартом. Отличающаяся от других портов более живая атмосфера приятно радовала, селя в сердце тепло и крошечные семечки счастья. Несмотря на то, что его недавнее нахождение в Порт-Ормос напоминало всей суетой и чуть ли не летающими товарами нынешнюю, шумную обстановку в Ли Юэ, размеренная жизнь Сумеру навевала только сон или желание ночных прогулок с одним знакомым в сопровождении светлячков или свежего бриза. Кстати, об этом… — Архонты, в каюте настолько душно? — Бэй Доу, только-только ступившая на борт Алькора, неотрывно смотрела на слегка растерянного Кадзуху, оторванного от любования портом и начавшегося размышления. Деревянный ящик, находившийся всё это время в руках женщины, с характерным звуком оказался на палубе. Бэй Доу распрямилась и, отряхивая руки, в несколько шагов приблизилась к парню, упрямо что-то высматривая у того на лице. Только тогда Кадзуха опомнился, желая прикрыть раскрасневшееся личико, но это действие стало бы бессмысленным и, что греха таить, довольно глупым. — Всё настолько плохо? — с губ слетела тихая усмешка, а рука неосознанно, но всё же потянулась к щекам, касаясь тёплой кожи самыми кончиками пальцев. — Ты как красная прядь твоя, — вкупе со словами женщина сжала меж пальцев чужую выделяющуюся прядку, немного теребя. — Оу… — только с виду умиротворённое выражение лица сменилось лёгким удивлением, скорее, от необычного сравнения. — Значит настолько. — Ничего, — напоследок похлопав Кадзуху по плечу, она отстранилась и повернула голову в противоположную сторону, — сейчас остудишься. Ли Юэ погодкой не радует, — на выдохе было сказано недовольным тоном, заставляя и его поднять взгляд. Вдалеке, чуть дальше гор Таньхэн, небо было затянуто дождевыми тучами, беззлобно угрожая всем жителям прибрежного города. Кадзуха прикрыл глаза, с глубоким вздохом приводя в порядок и раскладывая так нагло и по-собственнически сброшенные с полочек мысли. — Ветер последует в другом направлении, — он расправил плечи, впервые после пробуждения чувствуя внезапное облегчение. — Нам не следует бояться дождя. — Я верю тебе Кадзуха, но в этот раз вы расходитесь с Люши во мнениях. Возьмём на борт товар и отчалим в сторону Сумеру, — Бэй Доу развернулась и пошла в сторону трапа, без слов приглашая Кадзуху последовать за собой. — Желательно успеть до захода солнца. — Подождите, в каком смысле? — они вышли на оживлённый причал, когда он заговорил, осознавая услышанное. — Мы не будем оставаться в порту на ночь? — Так удивляешься, будто впервой, — сказала женщина, усмехнувшись. — Не будем. Это решение было принято, пока ты так сладко… Договорить Бэй Доу так и не успела, когда в поле зрения появился запыхавшийся и активно жестикулирующий Чжун Цзо, невольно прервавший шедший диалог. — Капитан Бэй Доу! Нужна ваша помощь с торговцами, — мужчина выпрямился во весь рост, почти восстановив дыхание. — Без вас никак. — Спокойнее, Цзо, я поняла, — с кивком сказала она. — Поговорим позже, Кадзуха. Товары на погрузку стоят в той стороне, — женщина махнула рукой, постепенно удаляясь. — Помоги Фу Жун, она должна находиться там. Капитан и старпом вскоре скрылись из виду, удаляясь в сторону склада совсем недалеко отсюда. Кадзуха обернулся и сквозь небольшое скопление людей увидел темноволосую девушку, горделивого и одновременно застенчивого члена команды. Она стояла ближе к краю пирса. Осталось преодолеть ссорящихся матросов другого судна, ряд деревянных ящиков с тканью поверх них, и он окажется возле скучающей девушки. Такой незамысловатый путь Кадзуха, конечно, преодолевает отлично. Парочка выбившихся прядей небрежно падает на девичье лицо после неудачного порыва ветра, а небольшая косичка на затылке была уже не столь красива, как было сегодняшним утром. Каждый раз Фу Жун поправляет случившееся недоразумение, заправляя тонкие волосы за уши, но обзор перед глазами не остаётся целостным надолго. Первый и данный Кадзухой издалека признак «скучающая» был не совсем верным, это понятно, но какой же эпитет окончательно подойдёт к этой ситуации? Ах, проклятие, уборка в собственной голове ещё не была закончена и треклятое слово крутилось в одиноком вальсе, но от пары в лице Кадзухи слово, по всей видимости, отказалось, не раскрывая своего имени. Собраться до конца и удачно поразмыслить ему не дали. Опять. — Да сколько можно! — пряди снова замельтешили перед глазами, но поправлять причёску прежним способом девушка уже не стала. Фу Жун нервно собрала волосы в одну руку, наспех делая пучок; непривычная картина видеть девушку с убранными волосами, когда обычно Фу Жун терпит всевозможные неудобства, наслаждаясь плодом фантастической генетики, зато непоседливые прядки более не досаждали владелице. — Я обязательно натравлю морское чудище на ветер и на отсутствующих в этом порту носильщиков! — Морское чудище? — Кадзуха приветливо улыбнулся, когда подошёл достаточно близко к насупившейся и смотрящей на него девушке, находя сказанные ей слова по милому забавными. — Мне казалось, что ребёнок нашего судна это Хуэй Син. — Самый поэтичный и не верующий в байки про монстра с щупальцами, да-да, — Фу Жун театрально повела руками и последний раз пригладила волосы, начиная после разыгранной сценки неловко смотреть в сторону пришедшего. — Кхм… Привет, Кадзуха. Синие глаза внимательно вглядывались в уже привычную иностранную внешность, заставляя парня чувствовать себя неудобно, но спасение от этого нежелательного изучения было моментально найдено в аккуратно выставленных ящиках, ожидавших своей погрузки на борт судна. — Здравствуй, Фу Жун, — Кадзуха коротко кивнул. — Капитан Бэй Доу сказала помочь тебе с погрузкой. — Некому помогать, я ещё не приступала, — она скрестила руки на груди. — Это работа носильщиков. Буду я ещё силы на это тратить. Кадзуха вздохнул, начиная без слов оценивать объём предстоящей работы. — Не стоит упрямиться, — один из ящиков оказался в его руках за пару ловких движений, давая оценить степень тяжести. Легче фейерверков Ёимии, которые однажды ему довелось таскать, потому терпимо. — Ты же знаешь, что в Ли Юэ с этим небольшие… проблемы. Фу Жун внимательно следила за действиями молодого человека, раз в несколько секунд бегло осматривая ящики. Стоит отметить, сопротивляться выжидающему взгляду алых глаз у девушки получалось с большим достоинством, но проигрыши Кадзухи были относительно редким явлением в столь искусном деле, что он прекрасно понимал и порой уверенно использовал в своих интересах, но исходя исключительно из благих намерений. Возможно, в чём-то с Фу Жун они похожи, только её стабильно не могут преодолеть в ручных боях, чем она, не скрывая того, невероятно гордится. Ну, Бэй Доу успела одолеть обоих, но эта женщина не в счёт со своим мастерством в слишком многих отраслях. И очень вероятно, что его минутное отсутствие скромности вновь оправдало себя, когда Жун, тихо хмыкнув, показательно потянулась за ящиком, из двух попавшихся выбирая более увесистый. По лицу не скажешь, но слегка наклонённый корпус тела выдавал всю тяжесть её проявления иногда неуместной гордости, отсутствующей в один и присутствующей в другой момент. — Пойдём, — она кивнула в сторону Алькора, стоя вполоборота к нему; неловко прокашливаясь, Фу Жун отвернулась полностью. — И не называй Син ребёнком… Кадзуха только по-доброму усмехнулся, молча следуя за девушкой к кораблю.*
Прекрасным в данный момент стала бы фраза «время пролетело незаметно, словно мимолётное дуновение ветерка», но странствующему самураю врать совсем негоже. Врать о том, что с каждым ящиком удерживать в руках тяжёлый груз становилось всё труднее и труднее. Ранее негодующая и возмущающаяся Фу Жун теперь выглядела снисходительнее, активно заваливая Кадзуху разговорами ни о чём, которые он в какой-то момент просто перестал слушать. На их плечи свалилось приблизительно два десятка ящиков. Не сказать, что слишком много, отчего они довольно легко могли уложиться в более короткий промежуток времени, но, как бы он не пытался сосредоточиться, мысли каждый раз путались вновь, просто с разной периодичностью. Вопрос девушки о его самочувствии прозвучал всего дважды, на что Кадзуха только отмахивался, желая поскорее закончить и уйти в более уединённое место. Сейчас, стоя на корме, Кадзуха уложил руки и грудь на массивные перила, немного нависая над поверхностью Облачного моря. В голове бардак, убрать который не смогли бы даже слуги, ранее находившиеся под покровительством его семьи. Мысли не подчиняются, невольно возникают и путаются между собой. Он бредит или открыл новое заболевание, которое не под силу излечить судовому врачу. От возникшей неразберихи мозг наверняка перегреется и выдаст ошибку, но прыгать в прохладную воду с корабля, к сожалению, не лучший вариант. Погода улучшилась с их прибытия в гавань. Порывы ветра любезно отогнали дождевые тучи, отчего порт заметно оживился. Матросы больше не ругались, торговцы не упрямились, а Бэй Доу давно вернулась обратно, контролируя погрузку и подгоняя команду громкими речами. Пару раз он слышал своё имя, но сил реагировать попросту не осталось. Кадзуха приоткрыл глаза, но воображение опередило привычный вид величественных гор и поверхности воды, перекрывая весь обзор чёрной краской. Мысли подхватили мрачную картинку и возвращали воспоминания о сегодняшнем сне, упиваясь чужими эмоциями. — Да что такое… — Кадзуха приподнял корпус тела, проводя ладонью по лицу в попытке снять наваждение, но вновь терпит неудачу перед самим собой. Ощущение рук на его разгорячённой коже, прикосновения губ к чувствительной шее стали столь новыми, слишком непривычными и незнакомыми, опьяняя гораздо сильнее грога и мондштадтского вина. Привкус необычной горечи и чувство дискомфорта граничили с чем-то нереальным, практически неощутимым. Чужое дыхание было чересчур слышимым, запах щекочущих волос перебивал все сомнения, заставляя откровенно наслаждаться испытываемыми эмоциями. В тех сильных руках с такими тонкими, нежными пальцами, неосознанно хотелось чувствовать себя в безопасности, что практически получалось сквозь преграду из чужой ладони. Незнание следующих действий выводило чувствительность к возможному максимуму, а плоды случившегося созрели уже к его пробуждению, даря нежеланное возбуждение. То гнусное чувство печали, что Кадзуха ощутил в последний момент, сдавило грудную клетку, вырывая хриплое дыхание. Именно это единственное прикосновение, пережить которое вновь ему позволило всё ещё играющее воображение, было самым знакомым и, если быть честным с собой, наиболее приятным из всех. Задержись он во сне ещё немного, то тёплое касание наверняка вывернуло бы всю душу. Такое невинное действие в сравнении с остальным, что вытворял этот… ах, кто? Он слишком хотел знать ответ на этот вопрос, ведь никаких сомнений в том, что умелый искуситель - знакомый ему человек, попросту не оставалось. «Может, это был…» — успел подумать он, когда слух уловил всё приближающиеся и приближающиеся шаги; смахнуть и их на игру фантазии уже не получилось. — Что с тобой? — слышится голос Бэй Доу и Кадзуха поворачивает голову. В ярких глазах женщины читается небольшое беспокойство, когда она беглым взглядом осматривает его на наличие видимых недугов. — Простите, капитан Бэй Доу. Кажется, мне просто немного нездоровится, — говорит он с небольшими паузами, обдумывая правильность своих слов. — Может, показать тебя Инь Син? — О, не стоит, — Кадзуха повернулся в сторону капитана, спиной облокачиваясь на перила и легонько улыбаясь для больше подтверждения своих слов. — Не думаю, что у неё найдутся нужные целебные травы. — Как знаешь, — женщина повела плечами, не очень охотно соглашаясь. — Иди в свою каюту. Дел осталось немного, так что отчалим в течении часа. — Спасибо, капитан Бэй Доу, — парень кивнул, провожая её взглядом. В мыслях впервые за этот вечер стало спокойно. Его маленькому желанию спрятаться в каюте под одеялом всё же суждено сбыться.• ──────》♡《────── •
Весь путь занял на день меньше запланированного, но и без того прошёл подозрительно быстро. Ах, нет, мои глубочайшие извинения, Кадзуха вновь ошибся… Мучительно. Эти дни прошли мучительно, эти сны были мучительны и не прекращались. Три разных в общей сумме сна с трудом давали отвлечься на что-то иное. Конечно, его хорошее терпение и подобающее воспитание помогали немного отвлечься, но столь романтичной натуре было сложно усмирить свои мысли и потаённые хотения, когда они свалились на голову в таком немаленьком количестве. Был поздний вечер. Совсем недавно из Порт-Ормос отчалил корабль явно деловитого человека из академии; Кадзуха смотрел вслед удаляющемуся судну. Они сами встали на якорь несколько часов назад, когда небо начинало переливаться тёплыми оттенками жёлтого и оранжевого. Вновь таскаться с товаром не пришлось, ведь этим делом руки были заняты у носильщиков, за которыми Фу Жун тихонько наблюдала с огромным удовольствием. В этот раз совершилось не так много сделок, отчего разгрузка Алькора закончилась до темноты. Самой последней рассчиталась Цю Вэй, торговец ювелирными украшениями, красивыми тканями, и просто миловидная девушка. Те два десятка ящиков оказались предназначены именно для неё, доверху наполненные знаменитыми диковинками Ли Юэ. Что-то продастся в виде сырья, а что-то, вроде шелковицы и полуночного нефрита, станет трепетно сделанными изделиями под именем профессиональных мастеров; привлекающим глаз своими росписями костюмом или поблёскивающим на солнце ожерельем с синим камушком. Никакие сроки не были известны, похоже, даже Бэй Доу, оттого их остановка в Сумеру продлится не очень понятное количество времени. Возможно, так даже лучше. Всё же город мудрости для него не только разнообразная природа и дружелюбный народ, но и нечто большее. И это «нечто» - личность, играющая на тонких струнках его чувств при одном лишь своём присутствии. Луна поднималась выше. До наступления полночи осталось около часа. Гладь воды давно выровнялась, настало полное безветрие. В порту было непривычно тихо: шумели только бродячие коты и распевали свои песни цикады. Приятная атмосфера давала такое нужное ему умиротворение и покой, что в эту атараксию не хотелось пропускать даже горячо любимую поэзию и лишний раз думать над сочинительством хайку, которые в последние попытки получались не очень хорошими. Но, даже к удивлению, у команды флагмана Южного креста явно были другие планы на этот вечер, точно никак не связанные с дремотой или безмятежным любованием. Сзади послышался грохот и неразборчивые голоса, уже подсказывающие Кадзухе о том, что происходит на палубе. Но догадки остаются догадками, пока не окажутся подтверждёнными или опровергнутыми, потому, последний раз бросив взгляд на сливающееся с небом море, он побрёл к источникам громких звуков. — Несите стулья! — выкрикнул Люши, жестикулируя руками. — Где пропадают Су Лин и Хай Лун? Кадзуха вышел к лестницам и понял: он был абсолютно прав, когда предположил об ещё одних посиделках команды. Некоторые её члены суетились вокруг принесённого стола, стаскивая всё необходимое, однако Бэй Доу рядом не было. — Там же, где Инь Син! Не будет их, — ответила в ответ Фу Жун, ставя на стол деревянные толстостенные чашки. — Ну тогда и стулья не нужны! Немного спустившись, Кадзуха оказался в нескольких шагах от своей каюты. Идея скрыться за массивной дверью звучала привлекательно, но, с другой стороны, отказываться от сакадзуки сейчас - грех похуже алкоголизма. Благо, отсутствие у него устойчивости к алкоголю давно решаемая проблема. Та постыдная ситуация в «Доле ангелов» не в счёт. — О, Кадзуха! — неожиданно выкрикнула девушка, заставляя названного чуть вздрогнуть; да, было наивно предполагать, что его не заметят. — Люши, нужен стул, неси! Дозорный пробубнил что-то в ответ и скрылся за углом. Кадзуха, немного помедлив, спустился на палубу, где его сразу нагнала радостная Фу Жун. — Может товаров было немного, но прибыль - просто восторг! — она положила руки ему на плечи. — Надо отметить Кадзуха! Наши местные зануды участия не принимают, но тебя с нами как раз не хватает. — А Бэй Доу об этом знает? — глядя на улыбку Жун он и сам слегка приподнял уголки губ, но во взгляде сверкнуло недоверие. — Да, она дала добро. Пользуемся добротой, Кадзуха! — проговорила она и отстранилась, направляясь, по всей видимости, за алкоголем из скрытых ранее запасов. Вскоре Люши приволок ещё один стул, а вместе с ним к небольшой компании присоединился Чжун Цзо. Происходящее становилось более шумным, но ситуацию хоть как-то улучшал старом, чтобы не так беспокоить тишину сумерской гавани. Пока что улучшал. Держа в руках две бутылки с грогом, девушка довольно вышагивала в сторону собравшихся, всё с той же улыбкой ставя их на стол из тёмного дерева. — Вот это я понимаю, — прокомментировал Люши. — Не хватает только рисовых шариков. — Они распиваются с вином, — отметила Фу Жун, добавляя в интонацию немного хитрых ноток. — Довольствуйся, чем есть. Запасы вина и риса у нас закончились. — Я слышал, что в Сумеру продают качественный рис, — присоединился к разговору старпом. — Стоит купить пару мешков поутру. — В Сумеру вы найдёте разве что качественное кофе, — Фу Жун наклонила голову, окидывая взглядом собеседников. — Поможет снять похмелье. Стоявший рядом Кадзуха тихонько наблюдал за столь занимательной беседой. Его хоть одно внесённое слово нарушило бы всю прелесть этого момента. — А, всё, хватит разговоров! — Люши всплеснул руками и, нахмурившись, подошёл ближе к столу. — Предлагаю начинать. Капитан Бэй Доу должна скоро присоединиться. Все сели, оставляя свободным только один, пятый стул. Чжун Цзо придвинул к себе толстостенную чашку, принявшись наполнять её грогом. Фу Жун тоже последовала примеру мужчины, пока Люши делать этого не спешил, найдя взглядом другую бутылку с более аккуратной и даже утончённой этикеткой. Рукой он потянулся вперёд, намереваясь взять и, конечно, испробовать содержимое. — У нас есть сакэ? — задал он явно риторический вопрос, но девушка поспешила на него ответить. — Сакэ для Кадзухи! — она легонько стукнула по руке Люши, которую тот нехотя отвёл обратно, так и не успевши достичь заветной бутылки. — То-то же. И Кадзуха, — быстро проговорила она, заметив желание ронина что-то сказать, — не предлагай ему. Сам пей, — Жун придвинула к нему набор для сакэ, как бы ставя своеобразную точку. На споры, да и какое-либо возражение не хотелось тратить время, так что с улыбкой приняв скромно расписанную коробочку и достав хранившееся внутри сакадзуки, Кадзуха аккуратно наполнил небольшую ёмкость светлым напитком, немного покручивая её в руке. Он сделал маленький глоток; приятная горечь с нотками винограда коснулась языка и пробежалась по горлу. Вкус не столь изысканный, но, во всяком случае, оценить его гораздо проще, чем в лучших сорта сакэ с привкусом вызревшего сыра. — За сегодняшнюю прибыль! — нарушил тишину своим возгласом Сюй Люши и пригубил чашку с грогом, делая глоток. — И за прекрасных дам. Фу Жун моментально нахмурилась, обращая многозначительный взгляд в сторону матроса. — Опять на кого-то засматривался вместо работы? — Я, в конце концов, дозорный! Высматриваю опасности и красивых дам, правильно всё! — отметил он с какой-то гордостью в глазах и тоне. — И Цю Вэй прекрасный тому пример. — Ты ещё подари ей кольцо из её же магазина, — девушка наклонила голову, с небольшой издёвкой просматривая на Люши. — Наверное, она оценит. Очередная перепалка продолжалась какое-то время, но Кадзуха более не обращал на неё внимания, маленькими глоточками продолжая вкушать сакэ. Лёгкий алкоголь мог приятно разливаться по телу, но не опьянять, потому на будущие уговоры членов команды остаться он соблазняться точно не станет. Сколько прошло времени он не знал, да и предположить было сложно. В разговорах за столом он не участвовал, но и слушателем назвать его нельзя. Пятый стул всё ещё пустовал и куда-то отлучившаяся Бэй Доу, кажется, вовсе отсутствовала на борту судна. Поднялся небольшой ветер, теребящий волосы и подхватывающий запах алкоголя. На пирсе подле торгового корабля виднелось несколько суетящихся человек, словно это были последние мгновения перед отплытием. В отдалении работал маяк, разрезающий своим светом ночное небо. — А где тот таинственный… эм, — говорит Чжун Цзо и внимание Кадзухи заостряется на незаконченной фразе; старпом крутил рукой, делая щелчки пальцами, пытаясь подобрать формулировку, но алкоголь уже начинал притуплять ясный разум. — Где таинственный парнишка, попросивший доставить его в Инадзуму? — помогла мужчине Фу Жун. Вокруг было немало деталей, на которые он мог обратить внимание, но его сосредоточенность на других вещах окончательно испортил внезапный вопрос, хоть и обращённый вовсе не к нему. Кадзуха слегка напрягся. О чём они говорят? Кто-то подобно путешественнице с те добрые времена решил воспользоваться услугами Алькора? — Да, — Чжун Цзо кивнул. — Он не появлялся после этого. — Не знаю, — присоединился Люши. — Капитан Бэй Доу слишком охотно согласилась на его просьбу. Беспокоиться явно не о чём. Кадзуха всем своим существом демонстрировал непонимание происходящего, но прежде, чем он успел что-то сказать, на немой вопрос в его взгляде поспешили ответить. — Капитан Бэй Доу разговаривала с каким-то юношей, пока тебя не было, — начала Фу Жун, подпирая щёку кулаком. — Кто понятия не имею, но он был симпатичным. Ну и вроде попросил доставить его в Инадзуму. — Немного знакомая ситуация, — с тихой усмешкой отметил Кадзуха, пытаясь устаканить услышанную информацию. — Не поспоришь, но Люши отметил совершенно правильно, что беспокойство ни к чему, — сказала Жун, поднося к губам свою чашку. — Вау, ты со мной согласилась, — он состроил удивлённое выражение лица, что со стороны выглядело комично. Фу Жун оставила этот комментарий без ответа. Предоставленное разъяснение, может, внесло какую-то минимальную ясность, но оставило за собой немало других вопросов, ответ на которые найдётся разве что у Бэй Доу. Но пока время измерялось порциями выпитого алкоголя, остановившееся у Кадзухи на двух сакадзуки, а у других на третьей или четвёртой толстостенной чашке, капитан так и не появился в поле зрения. Впрочем, оставаться в компании постепенно пьянеющих людей уже не сильно хотелось, как и вкушать ещё одно блюдечко сакэ. Новый день наверняка уже начал свой отсчёт, и если эти посиделки продолжаться, то бóльшая часть этой ночи пройдёт у него в вечных ворочаниях и точно без сна, хотя будет ли ему от этого хуже ещё можно поспорить. Выжидать какой-то подходящий момент бессмысленно, потому что его попросту не существует. На Кадзухе не было сосредоточено всё внимание, что уже было радостной вестью. Аккуратно отставив бутылку сакэ и сакадзуки в сторону, он встал со своего места, привлекая этим вопросительные взгляды. — Спасибо за компанию, но я пойду, — радушно улыбнулся он. — Уже? Совсем немного посидели, — первым сказал Сюй Люши, пока остальные не вносили свою лепту. — Будет ещё много совместных вечеров, но сейчас я вас покину, — с той же улыбкой он ответил на вполне ожидаемую реакцию. — Добро, Кадзуха, — старпом, это время молчавший, поднял руку вверх, прощаясь на свой лад без лишних вопросов. — Хороших снов, — подхватила Фу Жун, приподнимая над головой полупустую чашку. Дозорный хотел что-то упрямо сказать, кажется, быстрее всех поддавшись влиянию алкоголя, но все мало действующие уговоры он оставил при себе. С молчаливым кивком Кадзухи и такой же молчанкой Люши они, наконец-то, разошлись.*
Стало вновь спокойно. Что тому виной; хороший алкоголь, скорое уединение или ветер без новостей; он совершенно не знал, но и острой необходимости знать не находил. Все варианты и без того сводятся к одному итогу. Короткое расстояние от стола до лестницы было быстро им преодолено. До каюты несколько шагов и оставалось только чуть свернуть за ступеньки, но ни шаги, ни поворот он реализовать так и не успел. В его плечи крепко впились чьи-то руки, за пару удивительно лёгких движений впечатывая в стену между дверью и лестницей. От удара спиной он зажмурил глаза, а с губ почти слетел стон или рваное дыхание, но чужая ладонь быстро накрыла его рот, затыкая. Кадзуха моментально открыл глаза, не совсем задумываясь о том, кого он собирался увидеть, но открывшаяся картинка заставила чуть ли не дёрнуться назад, совершенно не обращая внимания на упирающуюся в стену спину. Странник, нахмурив брови, пристально вглядывался холодной синевой глаз в ошарашенный взгляд, почти проникая вглубь яркой радужки. Неясно, достиг ли он своей неизвестной цели, но по прошествии нескольких секунд Странник начал бегло изучать окружающую обстановку, хотя не выглядел растерянным человеком, оказавшимся в совершенно незнакомом ранее месте. Левая рука продолжала покоиться на чужих губах, играя роль препятствия для вопросов и прочих звуков, пока правой он коснулся ручки двери, начиная тянуть её на себя. Дверь, оказавшаяся незапертой, поддалась этому незначительному воздействию и открылась. Странник для чего-то пристально смотрел в каюту, будто что-то усердно обдумывая. Могло показаться, что в таком неподвижном положении они будут находиться и дальше, но Странник поспешил опровергнуть чужие догадки, обхватывая ронина второй рукой и молча затаскивая его внутрь каюты. Дверь за ними стремительно захлопывается и запирается на хлипкий засов. Чужая рука более не препятствует способности говорить и в голове Кадзухи успевает появиться слабая надежда, что сказать хоть что-то у него получится, но последующие действия выбивают из него самого себя, отбирая надежду и трезвость рассудка. Его губы накрыли одним решительным движением, пресекая любые попытки говорить неторопливым поцелуем, слишком быстро переросшим в что-то щемящее и выворачивающее душу наизнанку, обнажая швы. Переизбыток противоречивых мыслей граничил с головной болью, пока он запоздало отшатнулся, что не дало никаких результатов. Дыхание становилось обжигающим, кружащимся меж их лиц. Его обветренные губы касались других, сливаясь в что-то с единое с такими неестественно-мягкими, повышая чувствительность и вызывая у тела неконтролируемый никакими верёвками и цепями восторг. Синие глаза слегка приоткрылись. Взгляд исподлобья высматривал на бледном лице эмоции и ответы на неозвученные вопросы, пытался изгнать сомнения и смелел от отсутствия сопротивления. В этих глазах, кажущихся такими тёмными, мелькнула тусклая искра возникшей идеи, скрывшаяся под опустившимися веками. Тонкая ладонь вновь поднялась в воздух, но заместо мягкого касания или оплеухи, аккуратно накрыла алые глазки. Холод утончённых пальцев чуть отрезвил, но сердце забилось лишь быстрее, полностью сбивая дыхание и окончательно превращая его в безобразное и плавящееся нечто. Да, вот оно. До ужаса приятное тягучее послевкусие, досаждающее ему все эти дни. Столь холодные руки, не позволяющие сойти с ума полностью, но одновременно создающие комфортные условия для огня в тлеющем сердце. Неизвестность, которая уже не была погружена во мглу. Движения становились медленнее, глубже, вороша его нутро и смакуя понравившиеся эмоции. Губы, оставив после себя алеющий мокрый след, неторопливо отстранились, когда мнимый танец был завершён. Шершавая ладонь коснулась его запястья, прося отвести руку в сторону, и Странник без пререканий исполняет это небольшое желание. В попытках проморгаться алые глаза, расфокусированные во тьме помещения, глупо сосредотачиваются на одной точке, не пытаясь рассмотреть черты чужого лица для более чёткой картинки. Разомкнутые губы излучали тепло, наполняя воздух чем-то тяжёлым и липким. Тишина нарушалась разгорячённым дыханием, с трудом возвращающимся обратно в норму. — Тебе не кажется, что слишком напористо для первого поцелуя? — отдышавшись, неловко спросил Кадзуха, не до конца понимая, что только что произошло. Странник наклонил голову вбок, кончиками пальцев убирая мешающиеся пряди волос. Язык прошёлся по влажным губам, собирая последние нотки случившегося поцелуя. На устах расползлась маленькая, но обильно пропитанная насмешкой улыбка. Исполнителем его голоса стала сквозящая хитрость. — Это серьёзно первая вещь, которую ты у меня спрашиваешь?