Что же им помешает влюбиться вновь?

      Утро.       Утро обыкновенного учителя физкультуры, направляющегося вперёд по коридору под тёплого оттенка лучи встающего из-за линии горизонта, доступной индиговым глазам из окна. Темнеющему на фоне ярких стен силуэту свойственна ровная осанка и ясный взор, справедливо осаждающий виновных. Мужчина не изменяет себе, под ровные шаги, эхом отдающиеся в пространстве, бодро окидывает школу взглядом.       Или, может быть, то является утро необычного преподавателя? Присутствует ли вероятность того, что за прямым станом и верным принципам сердцем кроется тайна?       Подобный секрет прикрыт вуалью неизвестности и ему, однако в глубине души былое значимое вспыхивает в нём ярыми эмоциями, теплом отдувающимися при взгляде на подобных ему. Воспоминания блуждают лишь около его с коллегами прошлого и настоящего, и те, подобно учителю физкультуры, болтают точно давние друзья, куда больше знакомые, чем нынешние десятки лет.       Друзья со Столпом Воды и былые его товарищи.       И вот, необременённый тяжкими обстоятельствами прошлого, Томиока следовал по пустующему, в связи с отсутствием учеников, коридору. Немало кабинетов было повёрнуто на ключ, скрывая от его тщательно проверяющего порядок взора некоторые помещения.       Завернув за угол, он приметил спускающуюся по лестнице Кочо. Шевелюра, ровно как и в любой день со временем, применялась вместе с интересной заколкой в нелёгкой по выполнению на вид причёске. Пару локонов, следуя хитрой задумке, выходили из неё, в данный момент плавно покачиваясь при спуске.       – Ой, Томиока-сан! Доброе утро! — с прикрытыми глазами и привычной встречному ею преподавателю улыбкой — подначивавший, скрывающей истину, — поприветствовала коллегу учительница по химии, поправив свою сумку с принадлежностями. Склянки отдались резким звуком и более она приложила усилия, чтобы не тревожить ткань с реактивами также, к слову.       – Доброе, — не слишком приветливо ответил Томиока. Представляя фразу, входившую в те, что в ближайшее время вылетят из её уст, он устало прикрыл глаза, сдерживаясь лишь от запрокидывания головы и протяжного вздоха.       – Вчера нас созвал Ояката-сама! — Упомянув директора, она и боле сладко улыбнулась — их милая с её точки зрения традиция уже приближалась, — Но вас почему-то не было!       Преподавательница «нечаянно» преградила Гию путь, мягко озвучивая:       – Может быть из-за того, что вас недолюбливают? Вы, в страхе изгнания… — Шинобу не закончила фразу, отдав ход собеседнику, вновь, как бы позднее осуждал себя, слабо заводясь.       – Сколько раз повторять?.. Меня. Не. Недолюбливают.       – Как же наверное вам тяжело это признавать! – Всё также улыбаясь, не слишком громко воскликнула средняя из сестёр Кочо, плавно качая головой.       В аметистовых глазах плясали искры веселья.       А ведь и не скажешь, что они могли любить друг друга в прошлом, испытывая, ровно как и в далёких от нынешних днях, причудливое отношение ко второму, кидая друг другу ожидаемые фразы.       Меж тем Кочо последовала за своим «другом».       – Томиока-сан, — воскликнула она, поспевая за высоким мужчиной со своим неважным ростом, — Сегодня говорили что будет затмение солнца! Наверное это очень красиво выглядят! — С невероятной теплотой относилась она к немногому, и, пожалуй, единственной вещью, к которой делала то открыто, являлись новые области, непознанные ею, ровно как и эксперименты.       Томиока слабо мотнул головой, холодно отнесясь к новости. В мало волнующие темы обычно не входило подобное, однако и увлечься на радость Шинобу охоты не было.       В то же время он вошёл в подсобку физкультурного зала, нажатием кнопки освещая помещение. Гию достал документы, принявшись за их заполнение под недолго продолжающиеся взгляды коллеги. Прогонять её он не стал, поскольку молчаливое присутствие учительницы химии не являлось едким, напротив — грея вниманием.       Покончив с наблюдением, Шинобу разместилась неподалёку, принявшись за собственную работу: аккуратно оставив сумку подле двери со спортивными принадлежностями, она достала блокнот, размышляя над преподнесением темы ближайшего урока.       Утро было в самом деле ранним — часы показывали шесть утра. Данный факт сказался над любительницей подшутить, на протяжении немалого времени засиживавшейся за работой и встающей пораньше, чему, как одна из причин, являлась приятная встреча в незаполненном здании с Томиокой, о чём она бы никого ни в коем случае не оповестила, особым образом выделяя в утаении самого преподавателя физкультуры.       По итогу Кочо, сколько бы усилий не прикладывала вопреки этому, погрузилась в сон, головой упав на плечо Томиоки. Тот предполагал подобный расклад расклад событий, заранее обдумав дальнейшие действия. И сейчас, следуя заранее приготовленному на всякий случай плану, не разбудил, расслабившись под исходящим из хрупкого тела теплом.       Ощутив волну мурашек, накрывшую возлюбленную, мужчина легко провёл по её плечу и, практически не взвешивая «за» и «против» (единственным «против» была лишь будущая реакция Кочо на пробуждение в подобных обстоятельствах), потянулся свободной, не павшей под тело Шинобу, рукой за аккуратно сложенным пледом, что крайне кстати лежал рядом, позволяя избежать нежелательного подъёма за ним.       Нет, ни Томиока, ни она не признают тёплых чувств любви по отношению к друг другу в ближайшее время определённо, храня в себе и отчаянное стремление помочь в угрожающей жизни второго ситуации при надобности, без обдумываний.       Это их любовь по отношению к дорогому человеку. И от иных это нежное чувство им не нужно.