***
Раздался стук в дверь, оторвавший жильцов дома от важных дел. Пока в гостиной А-Цин доказывала, что оставит веер дома только через свой труп, а Сюэ Ян говорил, что это легко устроить, Яна пыталась научить Синчэня готовить. Хотя сама девушка не знала, как это делается. Но она вспомнила, как готовить окрошку, жаль, что колбасу пришлось заменить обычным мясом, и другие ингредиенты тоже пришлось поменять, так как их просто не было в наличии. Картофель, яйца и зелень остались от первоначального рецепта, молоко тоже было, но найти его было крайне сложно, китайцы молоко не пьют, вот и всё, поэтому пришлось разбавлять его водой. Услышав стук, все прекратили заниматься делами. Сюэ Ян пошёл открывать дверь, отмахиваясь от назойливой Слепышки. Яна, не зная, что босяк направляется к двери, тоже вышла из кухни. В дверном проёме стояли двое мужчин. Оба одеты в простую серую одежду, а их волосы собраны в низкий хвост. У одного было хорошее настроение, у другого от всего кривилось лицо. Глядя на них, девушка фыркнула себе под нос: — Конспираторы хреновы, — и удалилась из прихожей на кухню. — Что она сказала? — поинтересовался Лань Сичэнь, посмотрев на только что закрывшуюся дверь. Чэнмэй пожал плечами, как бы говоря, что он не знает. После этого он пригласил всех на кухню, сказав, что Даочжан что-то готовит, и им определённо нужно это попробовать. Когда он закончил, босяк вошёл в комнату, не дожидаясь, пока гости последуют за ним, подошёл к Синчэню и Яне и сказал, что они пришли к ним. — Здравствуйте! — воскликнула девушка, склонив голову, может быть, она поклонилась по правилам этикета, но руки у неё заняты. — Вот, попробуйте, вам понравится. Лань Сичэнь и Цзян Чэн вежливо отказались, сказав, что у них очень важное дело, которое не может ждать. Даочжан и Яна вздохнули, услышав это. Внезапно послышались шаги, и дверь открылась, за которой появилась девушка лет пятнадцати. Одета в серое ханьфу, а её волосы завязаны в низкий конский хвост. Она посмотрела на гостей белыми глазами, явно удивлённая. Что, увы, мы вряд ли узнаем. Может быть, потому, что кто-то пришёл к ним вообще кто-то зашёл, а может, тому, что она не знает кто это… Чуть запоздало она поняла, что надо поздороваться и представиться. — Здравствуйте, — вежливый поклон, как учил Сяо Синчэнь. — Сяо Цин. Все дома решили, что Яна и А-Цин возьмут фамилию Даочжана, к тому же босяк так и не назвал ни своего имени, ни фамилии. Яна немного волновалась из-за своей новой фамилии, и закралась мысль, что Сун Лан услышит фамилию и найдёт их, а потом будет допытывать, где его бывший друг. — Глава Цзян, Цзян Чэн, — слегка кивнул мрачный парень. — Глава Лань, Лань Сичэнь, — склонил голову, глядя своими карими глазами в глаза Слепышки. А-Цин побледнела, не каждый день встречаешь таких важных людей. — Присаживайтесь, — сказал Сюэ Ян притворно мягко, указывая на стол для всех, а сам подошёл к даосу и, положив на стол всё, что было у него в руках, подвёл Синчэня к нужному стулу: парень всё ещё не привык к новой обстановке. — Это, как я понимаю, та самая гадалка? — не то вопрос не, то утверждение. Цзян Чэн кивнул в сторону Яны, которая сидела прямо перед ним. Его взгляд стал заинтригованным и ищущим. Девушка вжалась в кресло от этого, склонила голову, слегка смутившись, он смотрел на неё слишком заинтересованно, даже стало страшно на несколько секунд. Девушка уже начала проклинать босяка, используя различные эпитеты не только по-китайски, но и по-русски, как вдруг Ян с хищной улыбкой кивнула в знак согласия. — Что ты можешь сказать о будущем? — произнёс глава Цзян. — А что вы уже знайте? — поборов себя очень тихо произнесла Яна, не поднимая головы. — Что вам босяк сказал? — Всё, что я знаю, это то, что Вэй Ин будет воскрешён, как и при каких обстоятельствах, увы, я не знаю, — ровным голосом сказал Ваньинь. — У меня есть причины доверять вам, поскольку Чэнмэй сказал то, чего он не мог знать, но это не значит, что я доверяю полностью. Так что не думай лгать мне, поверь мне, я могу отличить правду от лжи. Услышав незнакомое имя, А-Цин хотела спросить, кто это, но быстро поняла, что знает этого человека. Её глаза на мгновение расширились от удивления, но затем она приняла спокойный, задумчивый вид. — Чен, ей всего… — начал спокойно говорить Лань Хуань, но был перебит. — Мне всё равно, сколько ей лет. Я не потерплю лжи, — строго сказал он. Глава Лань вздохнул, спорить с Цзян Чэнем было бессмысленно. — Как ты обо всём узнала? Как ты видишь будущее и прошлое? — Ваньинь начала допрос. — Ну… Я не вижу всего будущего, а только одну линию событий, и я уже частично изменила её. Будущее изменчиво, — девушка сделала паузу, собираясь с мыслями. — Я… Мне приснился сон, в котором я прожила всю свою жизнь, пока не умерла, и во сне я узнала всю историю целиком. «Ну, это не совсем ложь, это больше похоже на частичную правду». — Хм. И это всё? — увидев неуверенный кивок, глава Цзян на мгновение задумался, а затем кивнул своим мыслям и спросил: — Ты гадалка, но можешь ли ты гадать? Яна судорожно вспоминала всё, что только могла и вдруг вспомнила один из методов предсказывания. В этот раз девушка более уверенно кивнула и даже подняла свой взгляд, на Цзян Ваньиня. — По линиям на ладони могу сейчас погадать, остальное слишком много времени может занять. — Хорошо, погадай мне, — сказал тот и потянул руку. — Это ведущая рука? — поинтересовалась девушка, услышав положительный ответ, она стала рассматривать руку. Несколько раз пожалев, что в прошлой жизни она не изучала данную тему, девочка пыталась придумать, что делать. «Хорошо, что это не карты или кофейная гуща, я могу предсказать только смерть от кофе, остального я не знаю». — Жизнь долгая, но будут или была болезни, либо неудачи, но я вижу, что теперь всё будет хорошо, — сказала девушка, рассматривая ладонь, мысленно вспоминая качества Ваньина в новелле. — Вы, должно быть, хороший лидер. Цзян Чэнь кивнул в знак согласия. Остальные выглядели удивлёнными, один только Сяо Синчэнь не мог смотреть, но прикушенная губа выдавала его, что говорило о его заинтересованности и даже некотором волнении. — Да, ты будешь богат, хотя ты уже богат. Один брак, довольно крепкий, прошу заметить, и один ребёнок, — продолжила девушка, решив, что можно немного поиздеваться. — О, так вы ревнивы, и предпочитаете не говорить о своих чувствах и скрывать их, многие люди думают, что вы вообще не способны любить. Глава Цзян резко отдёрнул руку. — Замолчи! — резко сказал её Цзян Чен, приблизившись к ней настолько, насколько позволял стол. Девушка опять вжалась в стул и закрыла глаза. Но поняв, что ничего не произошло, она их открыла и увидела перед собой хмурого Ваньиня, которого держал одной рукой за плечо Лань Хуань. — Можешь и мне погадать? — спросил глава Лань, когда успокоился Чен. Яна нервно затрясла головой, в знак согласия. Когда тот протянул руку, девушка рассматривала линии, решив, что лучше сначала рассмотрит, а потом всё скажет. — Вы проживёте долго, в жизни будет две болезни или неудачи, одна в начале, другая между началом и серединой. Я не могу сказать, что вы хороший лидер, но вы близки к этому. Вы очень добры, и я могу сказать вам это, даже без гадания, но в то же время вы доверчивы и хотите помочь всем. Вам трудно принимать ответственные решения, потому что, если вы допустите ошибку, вы никогда об этом не забудете и будете винить в этом себя. Вы в меру ревнивы, не боитесь проявлять свои чувства. Уважайте и принимайте сторону любимого человека, даже если, по вашему мнению, он неправ. Брак один, о детях сложно сказать, либо будет один, но усыновлённый, либо их не будет. Яна настороженно всех рассматривала. Лань Сичэнь смотрел на ладонь так, как будто видит её в первый раз. Цзян Чен пробурчал что-то. А-Цин со взглядом обожания смотрела на Яну. Сяо Синчэнь нахмурился и прикусил губу. Сюэ Ян с выражениям скуки на лице, смотрел на улицу, считая яблоки на дереве и прикидывая, что нужно их собрать. — Ого, — выдохнул глава Лань. — Хватит разговоров. Собирайте вещи, мы отправляемся, — произнёс Ваньинь. Сюэ Ян спохватился и чуть ли не вылетел из комнаты, в соседнюю. А после вышел, неся несколько свёртков, заранее упакованных вещей. — Ждёшь не дождёшься, как бы нас выпроводить и остаться со своим любимым даочжаном, — протянула последние слова А-Цин. — Ага, жду не дождусь, — пропустил между ушей вторую часть предложения Чэнмэй.***
— Рассказать шутку? Яна лежала в тележке, похоже, такой способ передвижения скоро станет повседневным. Летать на мечах нельзя: девушки этого не умеют, да и неудобно так вещи вести. Поэтому тележка снова выручает. Ехать было долго, Юньмэнь и Гусу довольно далеко. И если сначала было не так скучно, то сейчас, на третий день, скука стала несусветная. И чтобы как-то разнообразить поездку, девушка решила рассказывать анекдоты. — Ты не обязан отвечать, это был риторический вопрос. В любом случае, у тебя нет выбора, кроме как выслушать меня, — усмехнулась девушка, думая о том, какую шутку рассказать. Цзян Чэнь сидел и наблюдал за лошадью, иногда он о чём-то разговаривал с Лань Сичэнем, который сначала пытался читать, но, поняв, что это гиблое дело, стал смотреть на природу. А-Цин и Яна болтали, ну что им ещё делать? Иногда девушка замечала тёмную фигуру, но всячески не обращала на это внимания. — Начнём. Что почувствовал Волдеморт, когда поджог Гарри Поттера?.. Запах гари, — девушка улыбнулась, но увидев скептические взгляды своих спутников, грустно выдохнула. «Жаль, они русский не знают, вот знали тогда бы…» Цокнув, девочка сказала про отсутствие всяческого уважения и прикрыла глаза. Проваливаясь в дрёму, Яна подумала, что надо будет с Вей Усянем поговорить, может, тогда всё и разъяснится.***
Тёмный, мрачный коридор. Я на цыпочках, как вор. Не вовремя я песни вспоминаю. Я же сдохнуть могу, но вместо того, чтобы сосредоточиться, я мысленно напиваю песни и думаю о том, что мысленно напеваю песни. Идиотизм да и только. Ну надо же мне уйти из спальни, ночью, одной, нарушая до хрена правил. Но лучше начну сначала. С начала моего приезда в Гусу–много–правил–Лань. Цзян Чен со мной принципиально не разговаривал, не надо было ему всё же гадать, ну, или делать вид, что гадаю. Благо с Лань Сичэнем мы не в соре, поэтому на мои вопросы он с радостью ответил. Главный вопрос был таков: почему такие люди, как они, преследовали меня и А-Цин? Ответ прост. Во-первых, они узнали от Чэнмэя, что я ясновидящая, гадалка, шаман, колдунья, чародейка, называйте это как хотите, и решили, что такого особенного человека нужно сопровождать. Во-вторых, им с Сюэ Яном нужно поговорить о важных вещах, и они поговорили, пока они с А-Цин готовились. В-третьих, у них слишком много свободного времени. Ну, последнего они не сказали, но тот факт, что они потратили столько времени на меня и Цин-Цин, говорит о многом. Тогда возникли два вопроса: будет ли наша учёба и жизнь в принципе отличаться от жизни адептов мужского пола? И вообще, что будет дальше? Не будет. То есть всё как у мальчиков. Это даже обидно. Каждый из нас будет жить в отдельной комнате. Все будут есть в отдельном здании, я не могу сказать, что именно мы будем есть: я не помню названия, но там была трава и рис. Лекции проходят исходя из возраста. Жаль, но с А-Цин мы будет видится только во время завтрака, обеда, ужина и выходных дней. Да такие имеются, я сама удивилась. Выходной день в Гусу один за месяц, это что-то наподобие постных у нас. Тогда все могут отдохнуть, в библиотеке книги почитать, например, но даже в этот день нельзя нарушать правила. Скука. Эх, только недавно прошла стадию принятия, так сразу обламывают. Кстати, я не так давно поняла, что раз девушки учатся в Гусу, то правила на стене, где говорится о взаимоотношениях между парнями и девушками, вполне логично. Там были и ещё вопросы, но это потом. Мы приехали. Расселились по комнатам. Даже вещи разложили, хотя насчёт Цин-Цин я сказать ничего не могу: не видела я её после этого, комнаты наши далеки друг от друга. Нам раздали белую одежду и простую налобную белую ленту без вышивки, говорящая о том, что я адепт, только… как бы это объяснить? Ну это как у нас начальная школа, потом идёт средняя и высшая, а есть ещё дошкольная, но это только у истинных гусуланевцев. То есть я, если выражаться простыми словами, перешла с домашнего простенького обучения в начальную школу. И началка идёт с десяти лет до четырнадцати включительно, то есть как у нас в России четыре года. Но здесь мы идём учиться не в семь, а в десять, причина, как я поняла, в формировании ядра. Тогда выдаётся девственно-чистая лента, какую мне и выдали. Дальше средняя школа. Лента светло-голубая с лёгким узором, напоминающим ни то облака, ни то волны, у А-Цин такая. Идёт с четырнадцати или скорее с пятнадцати лет до двадцати включительно. Если мы учились с пятого по девятый, и это длилось пять лет, то здесь на год больше — шесть лет. В этот период многие адепты идут учиться в другие школы, как Вэй Усянь, Цзян Чен и другие в новелле. Это необязательно, но всё же многие этим пользуются. Даже удивительно, что этот мир и книжный канон отличаются, я даже не знала многих моментов. Возможно это и не канон вовсе, а просто похожий мир. Тот же Лань Чжань должен находиться в трауре, а тот ходит на собрания. Ладно, дальше идёт старшая школа. Длится до двадцати четырёх лет, то есть четыре года. Туда идут не все. Туда по желанию, но там важны знания. Если недостаточно хорошо учишься, то, как бы ты ни умолял, тебя не примут. Также так называемые экзамены тоже есть, но одни. Если ты решил уйти в двадцать, то сдавай экзамены и вали на все четыре стороны. Если решил остаться ещё на четыре года, то не сдаёшь экзамены в двадцать, только когда окончишь старшую школу, в двадцать четыре. Но если ты его не сдашь, то пиши пропало. Мало кто туда идёт. Лента светло-голубая с яркими белыми облаками. Также есть адепты, которые приезжают временно учиться. На год обычно, у них чисто-белая лента. Это мне тоже Лань Сичэнь рассказал, кстати. Мне жаль А-Цин, она идёт в среднюю школу сразу и ей будет сложно приспособиться и догнать сверстником, а я год один пропустила, мне легче найти контакт. Ладно, я с темы сбилась. Закончила я вечером, ну как вечером… все легли спать, нам сообщили о том, что время отбоя. Не удивлюсь, если узнаю, что Цин-Цин смотрит уже девятый сон, но это она, а не я. Режим сна у меня давно сбит, так что я не сплю до одиннадцати, как минимум. Ну вот сижу я и примеряю, как будет лента на мне выглядеть. Кстати в древнем Китае зеркала есть, я правда думала, что их нет, несмотря на то, что в «Далёких странниках» зеркало вроде есть, ну или что там было, я уже не помню, с заколкой, что-то связано. Неважно. Смотрю, примеряю, и за спиной появляется тёмно-красный силуэт. Инфаркт получить можно, честное слово. Не знаю, что я сделала, чтобы не закричать, но это было очень сложно. Мы с ним поболтали. Если кратко, то он был, как призрак, ничего не чувствовал, даже мыслить не мог. Но здесь появилась я и как клишировано, стала единственной, кто его видит и слышит, даже другие призраки, которые не практиковали тёмную энергию и не пытались вырезать себе ядро, его не видели, ненормальные какие-то. Моя смерть приносит мне проблемы, даже после воскрешения. Я что получеловек и полупризрак, получается? Не суть… И, видимо, как Усянь мне объяснил, я излучала энергию, которой он воспользовался, будучи недееспособным, и каким-то макаром, смог адекватно мыслить. Запутанно… Я сама не везде понимаю, но он хоть не специально меня пугал. Зато выглядит лет на двадцать, максимум двадцать пять. Кстати, никому не нужен призрак Старейшины Илина? Бесплатно отдам. Вы, конечно, его не увидите, но это не значит, что его нет. Вот вы магнитные волны видите? Нет. А они есть. Здесь так же. Мы с Вэй Ином поболтали и сдружились, не спрашивайте как, это было долго. Он сказал, где есть его тайники с «Улыбкой Императора», в которых кроме вина было немного денег. И если на первое мне было плевать, то деньги меня заинтересовали. И мы, точнее я, пошла нарушать правила, а Усянь рядом ошивался, подсказывая, куда идти. Он бормотал, про то, что несмотря на всё (Имея, вероятно, Аннигиляцию Солнца и т. п.) Гусу Лань остался прежним, а ещё про то, что он думает, что гусуланевцы не настолько сообразительны, чтобы найти то, что он спрятал. Я иногда на него поглядывала. Всё-таки удивительно, он много всего пошёл, а ведёт себя так, будто всё нормально и ничего не было, воистину сильный человек… призрак.***
Яна медленно прокралась около стены, в которой были двери, ведущие в неизвестные ей комнаты, и завернула за угол. К собственному счастью, по дороге ей никто не попался, хотя это не удивительно, сегодня первый день и юные адепты только заселились, они, скорее всего, ужасно уставшие, и времени на прогулку у них нет. — Вот здесь! — воскликнул Вей Усянь, указывая на один из камней около стены, служивших для украшения здания. Девочка осторожно подошла и отодвинула камень, что было трудно сделать, и не с первого раза у неё получилось. Под камнем лежал мешок, не то чтобы большой, но и не маленький. Глаза Старейшины Илина блеснули радостью. Яна задвинула камень на место и, прихватив мешок, вернулась к себе в комнату. Аккуратно под суетливое бормотание Вэй Ина, жалеющего, что не может ни до чего дотронуться, так как руки проходят сквозь предметы, девочка развязала ткань. Внутри оказалась одна Улыбка Императора, перевязанная так, чтобы крышка не открылась и ни одной капли не пролилось, а также были монеты, ничем не перевязанные, которые просто валялись под вином. Посчитав монетки Яна, под грустные вздохи Усяна, пытающегося хотя бы дотронуться до Улыбки Императора, счастливо улыбнулась. Тридцать восемь юаней459 рублей! «А если у Усяня есть ещё такие тайники, то можно же разбогатеть!» — Не волнуйся ты так — сказала девушка погрустневшему Вэй Усяню, пытаясь похлопать его по плечу, но рука взяла и провалилась сквозь того. — Лет через десять тебя воскресят. — Ты правда гадалка? — с большим энтузиазмом спросил тот, а Яна удивилась резкой сменой настроения. — Я слышал, А-Чен с тобой говорил про это. Кстати, ты знала, что живёшь с Сюэ Яном? Девочка просто пожала плечами, не отвечая ни на один из его вопросов. Да и в любом случае она не смогла бы ответить, поклялась же в этом, как и босяк в том, что выполнит три её желания. Засыпая, Яна подумала, что же происходит дома, как там даочжан и босяк, не обижает ли никого Сюэ Ян и многие другие вопросы, на которые сейчас она не знает ответы.***
Сюэ Чэнмэй вовсю обустраивал дом, выглядевший в несколько раз лучше, чем был до этого. Сяо Синчэнь же помогал тому, таская разные вещи. Дом оживал на глазах: пустые комнаты заполнялись мебелью, на кухне появлялась еда. Яблони, на которых висит много яблок, становились более ухоженными. Дом не пустовал, каждый день босяк и даос проводили в нём. В гостиной по вечерам слышались разговоры. На кухне — звуки столовых приборов. В спальне — храп Яна, который заглушал тихое и умеренное дыхания Синчэня. Во дворе — неторопливые шаги обывателей дома и звук срывающих с веток сочных плодов. — Может напишем им письмо? — поинтересовался Сяо Синчэнь через несколько дней после отъезда девушек. — Зачем? Они взрослые люди, не подохнут по дороге, — спокойно ответил сосредоточенный Сюэ Ян, пытаясь вырезать из дерева при помощи ножа фигурку цветка, хотя получался пока только камень. — Друг мой! — воскликнул даос. — Твой, твой. Но правда, им обоим больше шестнадцати, переживут. Вот же…! — деревяшка развалилась на две части, и Чэнмэй потянулся за другой. — А ты знал и даже не сказал мне, — упрекнул того Сяо Синчэнь. — Ну так ты и не спрашивал. — Ну всё же, ей только приснилась вся её жизнь, и это не значит, что она достаточно взрослая. Цин и Яна слишком малы. А вдруг, что случиться! — даос встал напротив сидящего на полу Чэнмэя, будто видя того. Сюэ Ян поднял голову и взглянул на даочжана, тот стоял поджав губы и скрестив брови у переносицы. Как всегда белая одежда, несмотря ни на что, оставалась чистой, а тёмные волосы аккуратно уложенными. Казалось, от самого заклинателя шёл белый свет, резко контрастирующий с чёрным поглощающим светом идущим от босяка. Конечно, никакого света не было, но было различие между Сюэ Яном и Сяо Синчэнем. Один всегда в чёрном, другой, наоборот, в белом. Один всегда добродушный и помогает всем, пока другой смотрит, чуть ли не на всех с ненавистью. Один всю жизнь выживал, не доверяя никому, другой слишком доверчивый, порой не догадываясь об опасностях. Но их объединяла семья, которая не давала одному потонуть в безумстве и ненависти, а другому в грусти и одиночестве. — Хорошо, — сдался Ян и, отодвинув все вещи в угол комнаты, рядом с которым сидел, поднялся с пола. — Если тебя это успокоит, то я напишу письмо.