tie me up and let it undo

      — Нет, я не стану этого делать.       У Пита в глазах мелькает нечто схожее с обидой.       — Почему нет?       Вегас опускает взгляд с его лица на его грудь. Она, как и всё остальное его тело, ничем не прикрыта и поблёскивает от пота, привкус которого Вегас всё ещё ощущает на языке. Он знает все изгибы и неровности тела Пита, может определить их всего одним мимолётным прикосновением. Досконально исследовав каждый участок, он, как никто другой, знает о грубых, морщинистых краях вокруг недавно затянувшейся кожи Пита. Он единственный, кто когда-либо трогал или целовал эти шрамы.       А ещё он единственный, кто их там оставил.       — Я знаю, что ты не настолько глуп, Пит.       Это совсем неподходящие слова, и Вегас осознаёт это ещё до того, как замечает, как на миг у Пита дёрнулась щека, когда вновь заняла своё место его привычная маска. Блять.       — Рад слышать, что ты такого высокого обо мне мнения.       — Я не подразумевал ничего такого.       — Точно. Ты постоянно не подразумеваешь ничего из того, что говоришь или делаешь.       — Нет, это не… блять. Пит, я просто… — Вегас борется с желанием вмазать по чему-нибудь или выбежать из комнаты. Это ничего бы не исправило, вероятно, лишь ухудшило бы ситуацию, но у Вегаса не находится слов, чтобы выразить то, что он чувствует. Он только-только привыкает позволять отличным от ненависти и гнева чувствам проходить сквозь стены, которые он упорным трудом возвёл вокруг своего сердца, а укладывать новые кирпичи куда проще, чем выбивать их из кладки.       Он хватает Пита за руки, возможно, слишком быстро, как-то слишком отчаянно. Это могло бы напугать Пита, должно было бы встревожить его, напомнить об опасности, которую Вегас априори представлял для него, но он даже не вздрогнул.       Контакт с кожей Пита во многом помогает унять зуд беспокойства под собственной. Он ослабляет хватку на его руках, своими вместо этого накрывая их и находящийся в них предмет. Большим пальцем проводит по самому бугристому шраму из всех, тому, что прямо по центру ладони Пита.       — То, что я с тобой сделал, это… это ненормально. Ты ведь понимаешь, да?       — Не знаю. Может, я чересчур глуп.       Вегас стискивает зубы, сдерживая более грубые слова, которые, как он знает, только усугубят ситуацию и ещё больше навредят им обоим.       — Я серьёзно.       Пит изучает его. Вегасу это напоминает, как Пит сканирует комнату на наличие возможных выходов. Оценка угрозы и гарантия безопасности — всё в одном флаконе. Как и всегда, пристальный взгляд Пита заставляет его чувствовать себя обнажённым не только до кожи, но и до самых костей, до самой души. Напряжённость этого взгляда заземляет. Всякий раз, когда Пит смотрит на него, он наконец-то чувствует себя живым.       — Я не идиот, — настаивает Пит. Вегас моментально желает оспорить это, но нечто в выражении лица Пита останавливает его. Он с восхищением наблюдает, как прочная ледяная маска рассыпается на крошки, черта за чертой. На поверхность всплывает настоящий Пит, тот, кто одновременно невероятно силён и обезоруживающе уязвим, и когда он закрепляется, у Вегаса снова перехватывает дыхание. — Всё по-другому. Ты теперь другой. Мы оба другие.       — Правда? Мы?       Теперь Пит смотрит на Вегаса так, будто идиот здесь он.       — Я знаю, что ты не зайдёшь слишком далеко.       — Знаешь?       — Прекрати. Я доверяю тебе. А ты мне доверяешь?       — Конечно, — полностью. Безоговорочно.       — Тогда поверь, что я могу сказать «нет».       На самом деле Пит никогда раньше не говорил Вегасу «нет». Не говорил вплоть до самого конца. До тех пор, пока… пока он не ушёл.       Он делает глубокий, звучно прерывистый вдох.       — Ладно.       Лицо Пита загорается так, будто Вегас только что вручил ему самый ценный подарок в мире. Он этого не заслуживает. Ни доверия Пита, ни его преданности, ни уж тем более подарка, который в ответ делает ему Пит.       Руки, которые он держит, сжимаются и разжимаются, напоминая о том, с чего это всё началось.       — Просто… — Вегас едва ли не дёргается сбежать прямо сейчас, но он бы солгал, если бы сказал, что не хочет того же. Он голоден. Он любит Пита, он примет всё, что Пит ему предложит, даже если в итоге это окажется полной ерундой, однако он не в силах отрицать голод, пробудившийся в нём, когда Пит впервые предложил ему перейти к большему. — Скажи, что ты делаешь это не ради меня.       — Разве я не могу делать это ради нас обоих?       — А это так?       Пит подходит ближе, настолько ближе, что Вегас сгорает от его тепла. Пит целует его в уголок губ, так мягко и нежно, с такой преданностью, что Вегас на миг убеждается в том, что всё это, наверное, ему снится.       — Я хочу этого. Мне это нужно. Ты мне нужен, — по позвоночнику пробегает пламя от низких, сломленных интонаций в голосе Пита. — Пожалуйста.       Ох. Вегас впивается зубами в его нижнюю губу, до сих пор чувствительную и слегка припухшую после их прошлого поцелуя. Пит утопает в прикосновении, в причиняемую этим боль. Вегас старался игнорировать правду, боясь снова всё проебать, но теперь он понимает, что был слеп.       — Хорошо, питомец, — говорит он, и Пит издаёт самый восхитительный сдавленный скулёж. — Я позабочусь о тебе.       Пита уже кроет, блять, его глаза затуманены, а покрасневший рот растягивается в блаженной улыбке. Вот так, а они ещё едва ли начали.       Вегас нежно чмокает его в знак непроизнесённого вслух «спасибо».       Он переворачивает ладони Пита и даёт им разжаться, собой они являют чёрный, чуть маловатый для шеи Пита, кожаный ошейник, уже прикреплённый к нему поводок болтается между ними.       Вегас забирает его у Пита, принимая подарок так же, как и невысказанный посыл, стоящий за этим.       Я доверяю тебе.       Он медленно застёгивает ошейник на шее Пита, голодными глазами наблюдая, как тот давит на сонные артерии, наблюдая, как учащается пульс.       Я люблю тебя.       Он обхватывает рукой кусок кожаного материала, свисающего с ошейника. Тянет за поводок, ещё большее ограничивая дыхание Пита, и когда рот у того приоткрывается, Вегас подаётся вперёд, чтобы забрать всё, что предлагает Пит.       Я принимаю тебя.