Неплохо для андроида

Ричард неуверенно подался вперёд. Горячее дыхание обжигало щеку Гэвина. Что-то невыносимо тяжёлое давило на грудную клетку, тем самым ещё больше вжимало в дверь. Что-то была тревога, комкающая все чувства в огромный остров дерьма, на котором, вероятно, Рид уже считался принцессой. Лестничная клетка не казалась уже до пизды отбелённой (благодарите недавно прибиравшуюся уборщицу), а грязной безвылазной камерой, ограждённой железной непробиваемой решеткой, в которую Гэвин сам себя и запер. Рука детектива невольно сжалась в кулак, ногти царапнули кожу, но нет, не от гнева, а от нарастающего, нежданного влечения отдать этому тостеру всего себя, Гэвина Рида, жалкого ссыкуна всея Детройт, неспособного просто признать свои чувства. Страх был тому преградой. Быть отвергнутым, высмеянным, избитым и снова валяться чуть ли не бездыханным телом где-нибудь на отшибе пизды. Чувствовать, как капельки крови вперемешку со слезами стекают по щекам в огромную красную лужу, чувствовать исцарапанной спиной пинки грязных ботинок, прилетавшие со всех сторон, как в дешевой видеоигре, не думавших прекращаться, чувствовать запах курток, пропитанных от и до сигаретами, алкоголем и какой-то ещё дрянью, дружков его, когда-то существовавшей, первой любви, чувствовать отшибленными рёбрами гору сдохших бабочек в животе, то и дело падавших на нижнюю стенку, эхом отдававших по самым ушам. Чувствовать. Чувствовать вообще не хотелось. Гэвин, честно говоря, заебался чувствовать. Отключить бы эту жалкую человеческую функцию и жить спокойно, как робот. Как этот «пусть катится нахуй» навороченный RK900 ходить с ебалом-всех-ебал-он. А чем детектив Рид хуже, собственно то? Быть или не быть, в пизду! Рид глубоко вдохнул и, как будто с разбегу забил гол, вцепился в пластиковые губы. Как долгожданный глоток воды после тяжёлой тренировки, как тёплый душ после двенадцатичасового рабочего дня на ногах, как втянутая сигарета после наконец раскрытого дела — вот, как для себя описал свои ощущения Гэвин. Но все же, в глаза смотреть никак не хотелось, вообще, ни при каких обстоятельствах. Казалось, если прям в эту секунду их открыть, планета рухнет, мир перевернётся и, возможно, начнётся второе восстание андроидов. Увидел бы он перед собой довольный взгляд или очи ахуевания — кто знает? Кто хотел бы знать? Правильно: никто. Что-ж, сказать, что железка отстойно целуется — нагло соврать. Кто его вообще этому научил? Коннор, рассказывая о своих любовных похождениях с Андерсеном? Гэвин поморщился про себя. Хотя, сейчас он выглядел абсолютно не лучше. Стоит, прижатый к двери своей же квартиры, весь поплывший, покрасневший, со скрещенными руками над головой, которые держит какой-то пластиковый хер по имени Ричард. Привлекательный Ричард. Его Ричард. Сам же объект воздыхания стоял с распахнутыми глазами, готовыми залезть на лоб. Не зная, куда деть бегающие туда-сюда зрачки, он уставился на Гэвина, пульс которого превышал порог в 90 ударов, но тот старательно продолжал сводить брови в мостик и держать в строю напряжённое до невозможного тело. Губы впивались в чужие, тёплые, покусанные, немного потрескавшиеся от февральских морозов. Ричард любил поглядывать на то, как детектив нервно прикусывал нижнюю губу в напряженных ситуациях, дабы лишний раз не вырвалось что-нибудь неподобающее. Андроид прильнул рукой к чуть румяной щеке, подушечкой большого пальца потирая по очередному небольшому шраму, от которых некоторые пугались, но Ричард наоборот, находил их довольно привлекательными. Ладонь опустилась на горло, в следствие чего Рид коротко вздрогнул, немного покачнувшись, и, набрав побольше воздуха, вновь прильнул к сладким губам. Шея тоже не обходилась без всяких маленьких царапин. Обнаружив кадык, который то и дело, как бесконечные качели, двигался вверх и вниз, немного надавил большим пальцем, получив в ответ недовольное мычание и слабый пинок по лодыжке. Ричард хоть и теоретически бессмертен, но сейчас явно ходил по лезвию ножа. Было довольно увлекательно изучать тело человека в физическом плане, а не только по картинкам из интернета и ещё вначале встроенной базовой информации. Да и к тому же, владельцем этого образца для исследования был никто иной, как уже сползающий вниз от безобидного поцелуя, горячий, страстный, до чёртиков обворожительный, детектив Рид. Приятное ощущение невесомости в конечностях, испытываемое в последний раз при его, как называл Гэвин, «втором дне рождения», когда зелёный, несозревший RK900 принял на себя ношу девиантности. Только в этот раз, пожалуй, программных сбоев возникало больше, чем в тот, хотя сомнений в своих действиях практически не было. Следуя совету офицера Чэнь «соболезную тебе, Рич, постарайся, главное, не схлопотать пулю в лоб», Ричард справлялся на ура. По крайней мере, до того момента, как Гэвин решил углубить поцелуй. Проникнув в чужой рот, детектив жадно облизал сухие нёба, слизистые, приступил к языку и сплёл их в единый узел, при этом, что удивительно, ни разу не разомкнув глаза.       — «Стараешься быть хозяином положения, Рид?» - ухмыльнувшись, подумал RK и всем своим весом придавил тело напротив, взяв инициативу ласкать чужой рот на себя, отчего Гэвин, как ошпаренный, выдохнул носом остатки кислорода и отпрянул, жадно заглатывая воздух. Лоб Ричарда упал на холодную металлическую дверь. Ладони, спускавшиеся по бокам, приземлились на тазовую кость. Он всеми сенсорами ощущал рваное дыхание, доносящееся из уст Гэвина, только 4 минуты назад пославшего андроида нахуй уже в 698-й раз. Грудная клетка двигалась синхронно. Скрещённые руки, чуть разгоряченного детектива, над головой упали камнем, когда Ричард разжал хватку.       — Чёрт, для тебя, это было неплохо, жестянка, - впервые подал голос наконец откашлявшийся Гэвин, разбавив монотонное молчание. Он удовлетворенно запрокинул голову наверх, уставив взгляд на обшарпанный потолок, усеянный трещинами.       — Желаете повторить? - словно студент, успешно сдавший экзамен, довольно улыбнулся Ричард.       — О-о- о, - устало протянул Рид, закатив глаза. - нет уж, нахрен. Мне достаточно тех пируэтов, что вытворял твой грязный язык у меня во рту.       — Сомневаюсь, что ваш язык теперь чище моего.       — Ой, да отъебись ты, урод пластиковый, - чуть покраснев, выплюнул Гэвин. - если в отделе кто-нибудь узнает об этом, с ветерком отправишься в утиль.       — Пустые обещания, - усмехнулся андроид и, отстранившись от двери на вытянутые руки, заглянул в карие глаза, направленные в потолок и, словно переменившись в лице, умоляюще прошептал. - посмотрите на меня. В ответ, получив от Рида лишь зажмуренные глаза, Ричард потянул последнего за подбородок на себя (что затылок оторвался от металлической опоры) и уже более твёрдо произнёс:       — Пожалуйста. Едко цокнув, Гэвин распахнул глаза. Тёмно-карие радужки, в отражении которых поблёскивала подъездная лампа. Глубина зрачков засасывала в пучину выразительности глаз, дурманила и без того шаткое сознание, словно доза тириума. Нахмуренный, стойкий взгляд, который, на самом деле, можно было прочитать, как открытую книгу. Правда, глупо считать, что Гэвин настолько предсказуем - нет, только, если ему выгодно. Именно это андроида и привлекало. Иногда он мог рвануть под пули, а когда-то и наблюдал издалека. Иногда он мог облить нецензурной бранью, как ледяным душем, с ног до головы, а через 5 минут хлопать по плечу с волчьим оскалом, оголяя верхние клыки. Именно грубость, часто переходящая в агрессию, непостоянный нрав и выбор выгодного положения чем-то отличало Гэвина от других, некой серой массы, которую Ричард практически даже не замечал. В глазах детектива читалась явная тревога. Но если приглядеться, то нетрудно было найти и нотки облегчения, а может и надежды. Андроид слабо приподнял уголки губ.       — Хорош лыбиться на меня, как маньяк. Стрёмный, что пиздец, - Рид чуть оттолкнул Ричарда в сторону и поплёлся к перилам, протирая опухшие веки от трёхдневных бодрствований за сменами и затем слегка похлопал уже менее алые щёки. - Долго красавицу ждать будем? Давай, Золушка, блять, пошевеливай пластиковыми булками, карета, уже нагретая, во дворе ждёт.       — Детектив, - Ричард машинально схватил того за запястье, украдкой отведя взгляд куда-то на протянутые от пола и до самого потолка трубы, коих было штуки три и вернулся к глазам, испытывающим неподдельный трепет - Гэвин, я думаю, ты прекрасно понимаешь мои чувства. Но я… я сам не до конца способен их осмыслить. Я боюсь потеряться в программных сбоях или типа того, - последние слова он скорее проглотил вместе с волнением, отражающимся на его ярко-красном, лишь изредка переходящий в жёлтый, диоде. Андроид был максимально сосредоточен, что ненароком пугало Гэвина до самых мурашек. - но я всегда буду рядом. Всегда буду рядом, чтоб принести тебе кофе, всегда буду рядом, чтоб снова упрекнуть за сигарету, чтоб стать мишенью для очередной летящей в меня бумажки, чтоб…       — Стой-стой-стой, - Ричард так быстро затараторил, что Риду пришлось дёрнуть того. - я знаю, жестянка, знаю. Я тоже никуда не денусь, - и расплылся в ухмылке. Гэвин (готов поклясться) отродясь не видел настолько лучезарной улыбки на лице кого-либо в принципе, а особенно андроида. То, что сейчас вытворял этот тостер, вообще не вписывалось в рамки возможного для детектива. Даже его кошка выглядит менее радостной, когда Рид впервые за день наконец кормит её дорогущим, сука, кормом. За все 4 месяца работы единственное, что наблюдал Гэвин на его мине — это похуизм. Чистая, откровенная маска похуизма под соусом «похуй» с приправами «поебать мне». Не было ни намёка на искреннюю улыбку, лишь иллюзии, сопровождавшиеся натянутыми в тонкую полосочку губами. — Погнали быстрее, а то щас ещё твоими слюнями подъезд затопим. — Да, пошли, - согласился Ричард и, чуть робко взяв Гэвина за руку, направился к выходу.