Польша и радужная страна.

Не знаю, как я прожил ночь в камере. Сыро, мыши. И старик только умер в той камере. Как я понял, от стражи он раньше был первым советником. И Торис ценил все, что он говорил. Доверял ему. А сейчас, в этом мерзком месте, на голом полу сижу я, прижав колени в своей груди. Кажется, я уже выучил всю камеру наизусть. Каждый бугорок, каждую вмятину.  Издали я услышал шаги. Человек иногда спотыкался и, казалось, подрагивал. Когда я увидел его тень, то мне показалось, что это палач пришел за мной.  Неужели так рано? Неужели мне осталось жить минут 20 от силы?  Но нет. Когда стражники отошли от камеры, незнакомец присел на колени у решетки и сделал подзывающий пас рукой. Не раздумывая я подполз к человеку. Все равно мне терять было уже нечего.  -Твоим палачом будет Гилберт. Он будет медлить. Попробуй убежать. Стражу я уже подкупил. Я не поверил ни своим глазам, ни ушам. Передо мной стоял сам Торис. Я слышал по его голосу, как он волнуется. Его зеленые глаза, хоть и были грустны до боли смотрели на меня с надеждой. Надеждой на то, что я знаю, что я делаю. -Хорошо, мой принц,- с небольшим сарказмом в голосе сказал я,- Тебе опасно тут находится, иди наверх, встречай своих гостей. Я сам придумаю план,- я искренне улыбнулся. Даже если я умру сегодня, хочу, чтобы и этот Торис запомнил меня улыбающимся и неунывающем.  Принц, после этих слов только тяжело вздохнул и удалился. Он обернулся лишь раз, когда уже поднимался из темницы наверх. Я не видел ни его лица, ни его глаз. Но я чувствовал, что взгляд принца был встревожен. Крайне встревожен происходящим.  Только фигура Лоринаитиса скрылась из виду я начал думать. Мысли разбегались в сторону, то я думал о Торисе, то о Наташе, то о самом Лите, но мыслей о том, как мне спастись просто-напросто не было. До казни оставался где-то час. Вроде, такой большой, но вроде настолько маленький, что, казалось, я все-таки умру, и все старания принца тщетны.   Я решил еще раз осмотреться. Может, все-таки, найдется какая-нибудь вещь, которая меня натолкнет, хоть на маленькую мысль. Ничего не найдя, я подошел к окну и взглянул на улицу. Все так же грустно,  серо... Я понял, что план я не придумаю. Но я же не могу унывать. Я, страна, которая как Феникс, восстанавливалась из пепла и так легко умереть!...  И я решил, что если умирать, то как герою. Только надо было раздобыть нож, чтобы забрать паучий глаз. Или просто что-то острое. Я осматривал стены и думал. Долго думал. Но я не успел. За мной пришли, трое охранников, которые были подкуплены. Но я не мог не узнать, эту огромную грудь одного из охранников. Я начал визжать, "Оля, Оля!", но мой рот успел заткнуть Эдуард, посетовав на мою глупость.  -Тише ты. Если так орать будешь, погубишь всех, в том числе и принца,- довольно грубо прошептал Фон Бок,  пиля меня взглядом. Конечно, чтобы заткнуть меня, этого было мало, и я щебетал всю дорогу будто птичка, которая находится в райских польских садах, а не преступник, идущий на казнь. Но когда я шел в арках над эшафотом, я ужаснулся.  Гости...это были не люди. Совсем не люди. Это были пауки. Огромные, черные, с волосатыми лапками, которые пронзают меня взглядом своих маленьких глазок. Ощущение, что я уже был казнен. Казнен своим глупым, детским страхом. Более менее я успокоился, когда мы зашли в закрытие помещение и я попросил у Фон Бока его кинжал.  -Ты хоть не поранишься им?- с ухмылкой сказал блондин, поправляя очки, и протягивая небольшой, совершенно небогато украденный кинжал, на ножнах которого был выгравирован волк, как символ королевства. -Нет, может я и выгляжу, как девушка, но оружие держать умею! Некогда я был великой державой, где я и Лит...,- на этом я замолк. Нет, мне не показалось, что я взболтнул лишнего. Просто после слова "Лит" ком встал у горла, запрещая мне вспоминать то, что было в моем мире стран,- а, в прочем, не важно,- с этим словами я взял кинжал и засунул его в штаны, так, что его было почти не видно.  И вот, предо мной предстал эшафот, прочно стоявший посередине площади. Он был весь в засохшей крови. Я даже представить не мог, сколько людей тут было убито, по первому слова Брагинского или Арловской.  Когда я взошел на эшафот грубоватые руки Гилберта повернули меня лицом к "VIP ложе", где сидели князь с княжной, да Торис. Первые двое смотрели на меня, не скрывая своей счастливой улыбки. Лоринаитис же, пытался играть свою роль, хотя в его изумрудных глазах стояли слезы. Арловская произнесла речь, спросила у меня последнее слово. Я не раздумывая произнес, что они не победили, от чего двое растянулись в широких усмешках.  Когда я лег на пень, который служил подставкой под голову, Гил шепнул: -Когда я ударю рядом с твоей головой- беги,- и, не давая мне даже угукнуть, ударил рядом с моей головой. Дальнейшее происходило в каком-то тумане. Я побежал к вольеру, где сидел тот самый паук. Я знал, что он там, но никогда не видел его. Он был, без сомнения, огромен. Длинные, все в волосиках, лапки, угрожающе скрипели на полу, а его налитые кровью глаза исследовали меня.  Кровь стучала в затылке, руки, которые крепко сжимали кинжал, тряслись, а ноги подкашивались. На секунду я хотел убежать и умереть, чтобы не видеть этого чудовища. Но, в голове всплыло то правильное, красивое лицо, на которое падают длинные, до плеч, каштановые волосы. Я вспомнил того человека, к которого всячески изводил своими глупыми забавами, но к которому возвращался со всеми своими соплями. И он меня слушал. Я улыбнулся. Я обязательно вернусь к самому дорогому человеку для себя, который мне не безразличен, даже если он люто меня ненавидит. Я просто обязан вернутся. Он же разведет сопли по мне и опять попадет в зависимость от кого-то. А я обязан защитить его своим вездесущим польским правом. Я занес кинжал и подбежал к пауку.  Над замком прозвучал крик...