Однострочники

1. Чужие пальцы, слишком тонкие, слишком мягкие, цепко сжимают запястье, направляя руку, отмеченную такой же чуждой зеленью, в зияющий провал – вспышка, а в его глазах удивление, приправленное изрядной долей восхищения и облегчения. 2. Его голос шуршит, как старинная, пропахшая пылью и выцветшими чернилами книга, отзываясь у нее в ушах глубокими, бархатистыми раскатами – она стоит и некоторое время зачарованно вслушивается в этот странный мелодичный напев, пока не приходит пора двигаться вперед, туда, где во всю мощь гремит демоническая, изумрудная война. 3. Кассандра зовет его отступником, вяжет церковными правилами, но Лавеллан думается, что он кто угодно – маг, мечтатель, дух, одержимый, да хоть сам Создатель, но никак не повязанный, ограниченный ненужными рамками. 4. Солас живет, а вместе с ним живет и неотступно следующая Тень, наложившая свой вечный, едва заметный отпечаток; в реальности он творит заклинания, действенные, но отличающиеся от ее собственных, а во сне разгуливает там, куда не сунулся бы даже самый храбрый и самый дурной – и видит то, что другим даже и не снилось. 5. Иногда Солас легкими акцентами рисует свое прошлое, яркое и, безусловно, безбашенное, как кажется Лавеллан, и она в тайне желает узнать его прежним наглым и дерзким, таким, чтоб дух захватывало. 6. А дух у нее и так захватывает каждый раз, когда он смотрит на нее, чуть склонив голову к плечу, и какая-то древняя хитрость запечатлевается на его губах и во взгляде. 7. Солас прямолинеен, а с ней вроде бы даже честен – его истории она готова слушать часами, заглатывая их целиком и с жадностью – но каждый раз что-то не дает ей покоя: в нем все сложнее, чем кажется на первый взгляд. 8. Внезапно она понимает, что хочет разгадать сокрытую, сакральную тайну, которая все время так и маячит где-то рядом, хочет сорвать все теневые обертки, одну за другой, вскрывая правду наголо. 9. А лысый демон юлит, недоговаривает, всячески избегает вопросов о всяком личном, путает и уводит в сторону подобно опытному хищнику; Лавеллан злится, но все пытается понять его, и всякий раз ломается, идет на уловки с искренним любопытством юной галлы. 10. Потом все вдруг внезапно кончается, и Лавеллан неохотно пьет на торжестве в честь закрытия мозолящей глаза Бреши – она едва может в это поверить и, вскинув голову кверху, ей кажется, будто шрам в небе начинает кровоточить. 11. Убежище кричит, захлебывается кровавой слюной, а в голове настойчиво зудит пугающая, навязчивая песнь – Лавеллан, отчаянно рвущая свои страхи и чувства изнутри и, скрепив лицо неровной печатью отваги, рвется туда, где все начнется заново, и каждое его слово почему-то ее успокаивает. 12. Душащий холод яростно морозит легкие при каждом неровном вдохе, но Лавеллан идет; ледяной ветер щипает, дергает, практически срывает пламя с ее головы, но Лавеллан идет; а потом, на темной грани больного обморока, Лаввелан слышит такие знакомые и полные неистового облегчения крики – слышит и улыбается. 13. Песнь набирает силу, разрастается, растекается по стылой земле, разносится порывами ветра на мили вперед, и в сердце у Лавеллан разгорается знакомый, юркий огонек, и она уверенно встает на ноги, подставив лицо звенящей от эмоций мелодичности, даже не замечая зачарованного на ней взгляда. 14. Она ведет всех вперед, раненых, голодных, потерявших все, но обретших новую надежду, а Солас ведет ее; когда же их путь заканчивает, она смотрит и разевает рот, едва веря своим глазам – она видит место, которое держит небеса, Скайхолд, их новый дом. 15. «Инквизитор» перекатывается на языке, пробуется на вкус как отменный орлейский деликатес; «Инквизитор» - вторят восторженные голоса, и Лавеллан, наконец-то, сбрасывает оцепенение: теперь у нее два имени, ей нужно к этому привыкать. 16. Солас много говорит – о древних эльфах, руинах, магии, духах, окутанном волшебством Скайхолде, но ни слова в этот раз о нем самом; Лавеллан, в очередной раз решившись, спрашивает в лоб, чтоб без уловок, чтоб без тайн. 17. В Убежище все по-прежнему, только духу людей нет, а Брешь изумрудно сверкает в небесах; разговор заводит не туда, но туда, и Лавеллан решительно целует нерешительного Соласа – а потом тот оказывается очень даже решительным. 18. Про себя Лавеллан дразнит его «Солас-Теневой Язычок», и стойко борется с желанием немедленно пойти и все растрепать Варрику; ей думается, что тогда у того точно возникнет пара-тройка сюжетов для новой книги. 19. Сначала Солас просит время, а потом просит помощи – Инквизитор, окрыленная идущими в ряд успехами, без раздумий соглашается. 20. Дух умирает, счастливый и печальный одновременно, и Лавеллан скорбит, глядя на мечущегося мага; чувства Соласа кипят, как кипит его кровь, взывают к древним ритуалам – жизнь за жизнь, кровь за кровь. 21. Солас помнит, как помнит и она, и на мгновение есть только они, на время связанные одной дорогой. 22. В этом диком круговороте лживых масок, вычурных платьев и ярких цветов, к удивлению Лавеллан, Солас находит свое место, и даже больше – наслаждается им; он увлечен, он заинтересован, он позабавлен, а она упрямо возвращается к этим резко-насмешливым словам после каждого удачного похода в тень. 23. Когда все закончено, старая любовь спасена, виновные наказаны, Лавеллан глядит на прекрасный сад и ждет; и он приходит, в дурацкой шапке, со странным нахальным выражением на лице, с гордо вздернутой бровью; легкое прикосновение на плече, на талии, почти осязаемое чувство уверенности, и Лавеллан верит, верит, что все будет хорошо, а пока… да будут танцы. 24. Каждый раз она удивляется, когда он находит новую историю для нее, такую, что перехватывает дыхание, а на глаза наворачиваются припорошенные стариной видения давно минувших дней; она слушает и внимает, чувствуя себя маленькой девочкой в обители старца-сказочника, только чувства ее, совершенно не детские, то и дело вспыхивают на щеках, когда он невесомо касается ее. 25. Отравленные, ядовитые слова звучат в ее голове, мягколапой кошкой пробираясь вглубь, сворачиваясь когтистым и клыкастым клубком – демон снова и снова повторяет одно и то же, слышимое только ей Fen harellan dar – и она заставит его замолчать. 26. Лавеллан постоянно чувствует вину из-за того, что оставила, из-за тех, что прогнала, но она должна быть сильной, ведь у нее два имени, а иногда даже три. 27. Здесь ее волосы почти слепяще горят на его руках, а тело изгибается навстречу сносящей сознание неги; Здесь все острее – и чувства, и ощущения, и ногти на его спине. 28. В храме Митал царит разруха, древняя и та, что была принесена окрасившимися в красный храмовниками, и Лавеллан вдыхает полной грудью, чувствуя, как магия струится по ее жилам, мешаясь с ее собственной. 29. Голоса звучат в ее голове, наперебой, наперекрик, так громко, что трещит голова, а из ушей за малым не льется кровь; но Лавеллан не жалеет, Лавеллан готова. 30. Ar lasa mala revas da'vhen'an. 31. In eth atish’an. 32. Na ara’val mah vena. 33. Dareth shiral. 34. Она то и дело замечает удивленные взгляды на своем лице, чистом, свободном, без Валласлин – того, в чем они опять ошиблись – но что-то гнетет ее, словно она отказалась от части себя… в который раз. 35. Мощь, витающая в воздухе, сотрясает, завязывает внутренности клубком, а голос зверя, которого она однажды переглядела, бешеным сгустком энергии ревет где-то в почерневшем небе; Лавеллан сходит с ума от напряжения, от своей собственной магии, от мелькающих изумрудным сиянием разломов, но все же движется вперед, ведя всех за собой, пока он ведет ее. 36. Победа, несмотря на свою грандиозность, приправлена хрустящей на зубах скорбью; утерянное наследие древних эльфов отзывается болью на его лице, и Лавеллан не знает, как ее унять. 37. Крики отвлекают ее, увлекают прочь; обернувшись, она ищет его глазами, чтобы улыбнуться, чтобы, наконец, осознать, что все закончено, и не находит. 38. Его нет. 39. Будто никогда и не было. 40. Все чествуют Инквизитора, сильную и храбрую долийку, все радостно поднимают за нее винные кубки, и лишь на мгновение, стремясь скрыться от этого отравляющего внимания, Лавеллан улавливает его присутствие – мгновение, равное целой вечности. 41. Тедас, такой проблемный и родной Тедас тянется вдаль, вширь, за взметнувшиеся вверх глазурные пики гор, за горизонт, ускользая от цепкого и немного уставшего взгляда Лавеллан; еще не все потеряно, пусть многое и ускользнуло из ее рук, как сухой песок сквозь пальцы – на этой стороне Завесы, либо же на той, она найдет и вернет то, что принадлежит ей по праву.