Все любят Шан Цинхуа

Есть причина, по которой в самом начале всех этих дел с пиковым лордами — еще раньше, когда все они были только старшими учениками, новичками в работе и все еще разбирались во всем — есть причина, по которой Шан Цинхуа подписал бумаги, делающие Му Цинфана его партнером по миссии. И только Му Цинфана. И не потому, что Му Цинфан был единственным из всей его боевой семьи, кто нравился Шан Цинхуа или с кем он мог общаться… хотя отчасти это было именно так, но не совсем! Главная причина заключалась в том, что в то время Шан Цинхуа не был до конца уверен в том, как работать с братьями и сёстрами, а когда он попытался, то… ничего не выходило. Существует множество примеров, когда миссии с другими боевыми братьями и сестрами, кроме Му Цинфана, оказывались неудачными, но образцом среди них была та первая миссия с тогда еще главным учеником Лю Цинге. Когда Шан Цинхуа задумывается о том, почему Му Цинфан является его предпочтительным партнёром по миссии, тот случай с Лю-шиди всегда всплывает в памяти, как бы ему ни хотелось забыть о нем. Оглядываясь назад, можно сказать, что Шан Цинхуа здесь совершенно ни при чём, а всё дело в том, что Лю Цинге в то время был настолько невысокого мнения о Шан Цинхуа, что работа с ним превратилась в сущее испытание. В защиту Лю Цинге можно сказать, что сейчас он стал намного лучше. Колоссально лучше. Он уже почти не смотрит на него! Точнее, Лю-шиди смотрит на всех, это его стандартное выражение лица, но в сторону Шан Цинхуа он смотрит гораздо менее устрашающе, чем ещё год назад! Прогресс! Шан Цинхуа уворачивается от тяжёлого взмаха одной огромной мохнатой лапы со злыми острыми когтями, торчащими прямо над огромными пальцами, и сдерживает желание взвыть. Он выхватывает меч, вскакивает на него, как на сноуборд, и мощным толчком ци направляет его в воздух. Когти не дотягиваются до края его мантии всего на несколько сантиметров, и Шан Цинхуа начинает видеть сны наяву о том, какое надгробие он хотел бы видеть на своём памятнике. Есть ещё одна важная причина, о которой он сейчас вспоминает — Шан Цинхуа предпочёл бы, чтобы его напарником на задании был не Лю Цинге, а кто-нибудь другой. Тот любит сражаться с монстрами. А теперь, послушайте. Послушайте! Шан Цинхуа — большой поклонник монстров этого мира. В основном потому, что большинство из них он создал сам. Они такие же его прекрасные (а иногда и невероятно слабые) дети, как и персонажи, которых он часами создавал своими словами. Видеть их в полной форме, воплощёнными в реальность в этом мире, созданном по мотивам его истории, чертовски здорово, но ещё! В основном! Очень и очень страшно. Потому что эти существа, большинство из них, могут, хотят и уже не раз пытались убить его. И абсолютно любимое занятие Лю Цинге — выслеживать этих тварей и сражаться с ними ради забавы. Так что, окей, подайте в суд на Шан Цинхуа, если он не видит в этом ничего весёлого. Он предпочёл бы сидеть в своём кабинете, окружённый стопками незаконченных бумаг, но с нарушением сроков, чем быть вытащенным своим боевым братом на встречу с очередным монстром. По крайней мере, тогда он будет в безопасности, и ему не придётся иметь дело с тем, что его чуть не разорвут на куски когти гигантского тигра-титана, спасибо! К несчастью для Шан Цинхуа, с тех пор как Лю Цинге по какой-то причине, которую он до сих пор не может понять, решил, что они друзья, он регулярно приходит на Ань Дин, чтобы похитить Шан Цинхуа и заставить его участвовать в том, что мужчина, вероятно, считает забавой, временем связи между боевыми братьями или чем-то подобным. Но это не так. Это не развлечение. Это, конечно, время сближения, хотя бы потому, что Лю Цинге много раз приходилось приходить и спасать шкуру Шан Цинхуа. Впрочем, Шан Цинхуа тоже приходилось спасать шкуру Лю Цинге, но совсем другими способами, чем Лю Цинге его, так что, может быть, это и есть некое сближение? Совместное переживание опасных для жизни ситуаций — верный способ установить с кем-то тесную связь? Это вполне оправданный приём. Шан Цинхуа уже не раз использовал его в своих рассказах. Значит, Лю Цинге может что-то понять. Но Шан Цинхуа хотелось бы, чтобы он выбрал какой-нибудь другой способ укрепить их очевидную важную дружбу, кроме охоты на монстров. Разве нельзя просто остаться дома и выпить чаю? Поиграть в го? Не умирать?! — Цинхуа! — зовёт Лю Цинге. В его голосе звучит лёгкое раздражение. Он раздражён, да? Шан Цинхуа в восторге от всей этой поездки! — Будь внимателен! Шан Цинхуа снова пригибается, резко направляет меч вниз, когда меч шиди проносится над головой в том месте, где он только что был, чтобы парировать атаку монстра серьёзным силовым взмахом того же клинка. Иногда это действительно несправедливо, когда видишь, как легко и просто может быть сильна его боевая семья. А тут ещё Шан Цинхуа, который… да мало ли что? Просто он не так силён, как Лю Цинге или Юэ Цинъюань. Но, может быть, это попытка сравнить 4G-интернет с е-мейлом девяностых годов? Они просто находятся в совершенно разных лигах. Глаза Шан Цинхуа заслезились, когда он полетел к земле, где собралась группа учеников, которые с широко раскрытыми глазами и потрясёнными лицами смотрели на то, как Лю-шиди делает своё дело. Их выражения практически достойны мемов. Боги, как же он скучает по интернету. Он может заплакать. Стоп, нет, плакать сейчас нельзя, ученики Бай Чжана совсем рядом, и они будут над ним смеяться. Абсолютно никакого уважения от этих детей. Лю-шиди, пожалуйста, научи своих учеников хорошим манерам! — Шан-шибо, — жалуется один из них, полностью обнажив меч и явно ожидая каких-то действий. — Шизунь… он хочет…? Шан Цинхуа поднимает руку. Ученик умолкает, и вся группа наблюдает за ним, как нетерпеливые ястребы, ждущие, когда их добыча совершит ошибку. Ученик на мгновение переводит дух. — Нет, — говорит он, бросив короткий взгляд через плечо на лорда пика Бай Чжань, который идёт один на один с летающим тигром размером с дракона. — Шичжи, похоже, что твой шизунь хочет помощи? И разве твоему шизуню когда-нибудь нужна помощь? Один из учеников, на этот раз девушка, с бицепсами, которые могут быть больше дыни, ворчит: — Нет, не нужна. Но почему мы тоже не можем сражаться? Это нечестно, шибо! — Нечестно то, что тебе оторвут обе руки ещё до окончания цзедана, — Шан Цинхуа возражает и начинает отгонять их к деревьям, чтобы они хотя бы не были видны. — Этот зверь — божество третьего ранга Летучего Грома, он настолько превосходит вас по силе, что я уже сомневаюсь, стоило ли вообще брать вас с собой на эту миссию. Ученики выглядят недовольными. — Но, шибо! — Нет! — Шан Цинхуа поднял палец и строго посмотрел на всех. Лю Цинге, возможно, и наплевать на то, остались ли его ученики невредимыми или нет — честно говоря, его шиди, скорее всего, считает, что все они сбежали, как и полагается умным ученикам их уровня, но он явно сильно недооценил их энтузиазм в отношении хорошей драки. Что просто невероятно иронично с его стороны. В любом случае, ни один из учеников секты Цан Цюн не пострадает, если Шан Цинхуа есть, что сказать на это. — Я не хочу этого слышать. Оставайтесь все здесь, и если я увижу хоть одну конечность на этих деревьях, то назначу вас всех помощниками моих бумагомарателей на три месяца. Увидев их адекватно-ужаснувшиеся взгляды, Шан Цинхуа решает, что его работа здесь закончена, и разворачивается, чтобы посмотреть на громогласную (как можно предположить по названию зверя) битву. Если кто-то из учеников решит рискнуть — и стать пастой на земле, и ученикам помочь с копированием свежих бланков заявок — то это уже не его проблемы, верно? Шан Цинхуа старался изо всех сил! Он поднимается на своём мече туда, где его шиди сражается с божеством Летающего Грома на высоте нескольких сотен метров в небе. Воздушный бой никогда не был сильной стороной Шан Цинхуа, да и, честно говоря, не был сильной стороной любого другого культиватора, сильного в бою, Лю-шиди или нет. Просто есть что-то такое в том, чтобы пытаться жонглировать мечом души, балансируя на нём в воздухе, и при этом ещё и сражаться этим же оружием, что совсем непросто. В течение пятнадцати минут он уворачивается и молится о том, чтобы двигаться так быстро, чтобы стать настолько раздражающим вредителем для божества, чтобы оно переключило свое внимание на Шан Цинхуа и, соответственно, дало Лю Цинге необходимую ему возможность, когда надежды Шан Цинхуа оправдались с избытком. Шокированное (ха-ха) выражение лица Лю Цинге, когда божество Летающего Грома подаётся вперёд и заключает его в свои массивные челюсти, было бы приятным буквально при любых других обстоятельствах. Шиди! Тебе не всё равно! Или ты злишься на Шан Цинхуа за то, что он такой медлительный и снова требует спасения? Он сожалеет, Лю-шиди, правда сожалеет! В следующий раз он будет действовать быстрее! А лучше он вообще не придёт! Как он и просил тебя, шиди! Шан Цинхуа хотел бы, чтобы люди больше слушали его. Это сделало бы его жизнь гораздо менее напряжённой, чем сейчас. — Цинхуа! — крикнул Лю Цинге таким тоном, что сердце Шан Цинхуа странно заколотилось. А может быть, это оттого, что он сейчас заперт в пасти злобного монстра, который, возможно, без колебаний проглотит его целиком? Но, может быть, Лю-шиди действительно небезразличен? Такие размышления придётся отложить на потом, когда он окажется в безопасности. А пока Шан Цинхуа свернулся в клубок, дрожит как лист, локтем ударяется об изогнутый резец длиной почти во всё тело и испуганно вскрикивает. Вот и всё, не правда ли? Почти столетие выживания вопреки всему, без надежды, в опасной ситуации, избегая флаг смерти за флагом смерти, чтобы быть съеденным этим голодным, летающим тигром размером с небольшую гору. Воистину, он счастлив, что уходит с таким успехом. Система! — Шан Цинхуа жалобно застонал, из его рта без разрешения вырвалась серия громких хныкающих звуков. — Хоть раз будь полезна и одолжи мне толкатель сюжета! Весёлое «дзинь», раздающееся в его голове, невероятно невежественно по отношению к текущим обстоятельствам. [Запрос подтверждён! Пожалуйста, обратитесь в службу поддержки для прохождения проверки на соответствие требованиям]. Шан Цинхуа знает, что такой службы поддержки не существует. Он не клиент и не уверен, что у Системы есть высшая сила, которой она подчиняется. Однако, ей явно нравится издеваться над ним, и он сжимает челюсти и кричит сквозь зубы от досады, когда острие одного из этих слишком близко расположенных зубов злобно впивается ему в бок. У меня нет на это времени! Чёрт! Система, пожалуйста! Я не хочу умирать! Будь добра ко мне хоть раз в моём жалком существовании! Я заслужил это, чёрт возьми! Наступает короткая пауза, во время которой Шан Цинхуа кажется, что он слышит крики своего шиди среди звуков битвы. […жалоба пользователя была размещена и рассмотрена]. О, вау. Это впервые! [В связи с образцовым оказанием услуг пользователю была выплачена компенсация. Не желает ли пользователь обменять её на толкателя сюжета?] Просто спаси меня! — требует Шан Цинхуа, сворачиваясь в еще более тугой клубок. Зуб больно впивается в плоть, и он с трудом сдерживает рыдания. [Компенсационная загрузка…] Тигр зарычал. Шан Цинхуа чувствует сгущающиеся вибрации звука, исходящие из-за его спины, из глубины груди зверя, пульсирующие звуковые волны, поднимающиеся по горлу и заставляющие его содрогаться от одной только силы этого звука. Его череп раскалывается от гулкой головной боли, а зрение двоится. Он словно заперт в ящике сабвуфера, и это больно. У Шан Цинхуа внезапно начался сильный приступ головокружения: тигр, похоже, трясёт головой в ответ на все атаки Лю Цинге. Находясь в его пасти, когда тигр покачнулся, и он едва не напоролся на один из клыков. К счастью, слюна, хоть и отвратительная, но, похоже, имеет свои плюсы, так как он уже достаточно скользкий, чтобы зуб нанёс ему лишь скользящий удар. Несмотря на то, что удар был не таким смертельным, как мог бы быть в другом случае, он все равно достаточно болезненный, достаточно резкий, чтобы Шан Цинхуа не смог сдержать крик боли и удивления, который вырвался у него. Глубокие вибрации рыка резко обрываются. Шан Цинхуа успевает услышать лишь отдалённый звук растерянности и гнева Лю Цинге, прежде чем его бесцеремонно выплевывают на открытый воздух. Какое облегчение! Действительно, наконец-то освободиться от тесного и сырого пространства, которое было голодной пастью зверя. Однако проблема осталась! И очень большая! У Шан Цинхуа нет меча, а они всё ещё болтаются в воздухе на высоте нескольких сотен метров! По законам физики, у него есть лишь короткая миллисекунда, чтобы почувствовать хоть какое-то облегчение, прежде чем он упадёт навзничь. Он поднимает руки вверх, чтобы закрыть лицо от турбулентного воздуха, одежда развевается от его злобных потоков. — Цинхуа! Открыв глаза, которые он не помнит, чтобы закрывал, он увидел, что его удивительный, красивый, талантливый шиди пикирует рядом с ним, меч под ногами, рука протянута к нему. Шан Цинхуа не хватает воздуха, чтобы облегчённо вздохнуть, потянуться к нему, готовому заплакать, потому что уже в следующую секунду его отрывает от помощи большое мохнатое пятно, которое полностью сбивает его с ног. Он продолжает падать ещё несколько долгих, страшных секунд, а затем пытается дышать не потому, что воздух проносится мимо него слишком быстро, чтобы его можно было уловить, а потому, что он погрузился в воду. Он паникует, бесполезно бьёт ногами, сопротивляясь тяжести прилива, который обхватывает его и грубо толкает то в одну, то в другую сторону. Он не знает, в какую сторону подниматься, а в какую опускаться. Лёгкие туго и болезненно хватают воздух, а перед глазами Шан Цинхуа начинают плясать пятна. Затем что-то ухватило его за спину, вытащило из воды, и он тяжело приземлился на траву, как только его сознание смогло сделать достаточно резких глотков сладкого кислорода, чтобы снова привести себя в рабочее состояние. Он переворачивается на колени, упираясь руками в траву, и выплевывает воду. Глаза жжёт от слёз, но, к счастью, он так промок, что не думает, что они будут заметны тому, кто сейчас на него посмотрит. Он поднимает руку, чтобы зажать рот тыльной стороной кулака и заглушить рвущийся наружу всхлип. Ему это не удаётся. Неподалёку раздаётся странный звук, похожий на звук какого-то двигателя, что не может не смущать, ведь Шан Цинхуа не слышал ничего подобного со времен своей прошлой жизни, когда мир был гораздо более развит в промышленном отношении. На короткое мгновение в его голове возникает замешательство, когда он пытается соотнести звук с чем-то более осмысленным, а затем что-то большое и тёплое прижимается к его боку и сильно впивается в шею. Шан Цинхуа тупо моргает, зрение всё ещё плывёт так, что от этого его ноющая, колотящаяся голова вздрагивает от тошноты, но через мгновение ему удаётся повернуть голову в сторону и вместо зрительного восприятия получить полный рот меха. Он захлёбывается, отшатывается назад, что, конечно же, дает возможность божеству Летающего Грома, которое уже не летает и не имеет размеров божества, ещё больше надавить вперёд. Оно сбивает растерявшегося Шан Цинхуа на траву и наваливается на него, громко и настойчиво мурлыча, то и дело прижимаясь к нему и ударяясь головой о его голову. Кто-то говорит: «кхм», и Шан Цинхуа, подняв глаза от тигра нормального размера, видит группу учеников, которые смотрят на него с таким же растерянным видом, как он себя чувствует. — Шан-шибо? Он моргает, наклоняет голову в сторону, когда божество Летающего Грома тычется в него своим кожистым носом. Оно мурлычет так громко, что у него сводит челюсти. — Да? — Не могли бы вы… — говорящий ученик жестом показывает на него и тигра. — Не хотите ли помощи? — Хм, — обдумывает предложение Шан Цинхуа, укладываясь на землю так, что его агрессивно обнимает неожиданно, странно, ужасающе слишком ласковый тигр, который буквально несколько минут назад пытался его съесть. — …хм… — М-м-м-м, — вторит тигр, щекоча длинными усами лицо Шан Цинхуа. — …Шан-шибо? — Цинхуа! — смотрите, кто наконец-то решил к ним присоединиться! Лю Цинге приземляется на траву рядом с ним и едва успевает выдернуть из-под себя меч, как вновь очарованный тигр вскакивает на ноги, ощетинившись и шипя, как домашняя кошка на надоедливую собаку, вторгшуюся в её дом. Лю Цинге заметно растерялся от нового хода событий, но в нём всё ещё клокотала ярость, и он приготовил свой меч против божества Летающего Грома, мышцы подёргивались в предвкушении, которое намного превышало его обычное возбуждение от поединка. По какой-то причине, о которой Шан Цинхуа сейчас даже не догадывается, она стала личной. Тигр вильнул хвостом, оскалил острые зубы, из его глотки вырвалось рычание, и Шан Цинхуа, видимо, потеряв здравый смысл во время падения в озеро, приподнялся на локте и протянул руку, чтобы запустить её во влажную шерсть на шее тигра. Зверь тут же перестаёт рычать. Он даже поворачивается спиной к Лю Цинге! Чтобы плюхнуться на колени Шан Цинхуа и уткнуться мордой ему в шею, снова мурлыча во весь голос. Ученики Бай Чжана, собравшиеся в нескольких метрах от него, издали ряд тихих встревоженных звуков. Что за хрень! Лю Цинге выглядит не менее озадаченным. — Цинхуа? — Не знаю, шиди, — пожал плечами Шан Цинхуа. От этого пульсация боли отдаётся в нижней части живота и боку, и он морщится. — Ой. — Ты ранен, — нахмурился Лю Цинге, но не двинулся с места, чтобы подойти ближе. Его рука сжимает рукоять меча, и он с открытым недоумением смотрит то на Шан Цинхуа, то на тигра. — Да, вроде как на зубы наступил, — отвечает Шан Цинхуа и гримасничает. — Когда он был, ну, знаете, побольше. И тут… — Он уменьшился, — хмуро сказал Лю Цинге. Как по команде, происходит яркая вспышка света, которая на мгновение ослепляет его, и груз на коленях Шан Цинхуа смещается. Когда зрение проясняется, он смотрит вниз и видит маленького пушистого тигрёнка, который смотрит на него большими круглыми блестящими глазами. Шан Цинхуа пристально смотрит на него. Детёныш мурлычет, гораздо мягче, чем в подростковом возрасте, и тихонько прижимается головой к его груди, тихонько попискивая. Шан Цинхуа прослезился. Он ничего не может с собой поделать. Он с трудом садится, берёт детёныша на руки и прижимает его к груди. Пушистые ушки детёныша приподнимаются, щекоча его ключицу, и Шан Цинхуа сглатывает. Лю Цинге тоже смотрит на него с таким же недоумением, как и все остальные. Но через мгновение его лицо очищается от растерянности, как будто он решил просто отбросить её, и он пожимает плечами, слегка приподнимает рукоять меча и делает шаг вперёд. Шан Цинхуа вздрагивает и отступает назад, несмотря на то, что у него болит рана. — Шиди?! — В таком виде его будет легче убить, — бесстрастно сказал Лю Цинге. Шан Цинхуа в ужасе прижал к груди маленького мурлыкающего тигрёнка. — Шиди, нет! Это же ребёнок! — Ничего подобного, — нахмурился Лю Цинге. Он показывает на детёныша, который продолжает агрессивно обнимать лорда пика Ань Дин. — Это взрослое божество Летающего Грома. Оно может просто изменить свой размер. Шан Цинхуа сделал паузу. Он отстранил от груди всё ещё шелестящего детёныша и поднял его на уровень глаз. — Ты пытался меня съесть, — обвиняет он. Тигрёнок один раз медленно моргнул и издал тоненькое мяуканье в ответ. — … — Шан Цинхуа обхватывает тигрёнка и прижимает его к груди. — Я прощаю тебя! — Шан Цинхуа, — в отчаянии воскликнул Лю Цинге. Что? Нечестно! Если бы не он, Шан Цинхуа вообще бы не было здесь! Значит, действительно, во всём виноват Лю-шиди! Он говорит ему об этом, а Лю Цинге в ответ недовольно хмурится. Шан Цинхуа встаёт на ноги. И тут же качается в сторону. Лю Цинге делает шаг вперёд, обхватывая его за талию с мечом, и тигр испуганно мяукает, оказавшись между ними. Оба мужчины смотрят на него сверху вниз. Тигрёнок на мгновение поднял на них глаза и уткнулся мордой во влажный воротник одежд Шан Цинхуа, закрыв глаза, словно решил вздремнуть. — Ты не можешь сказать, что собираешься его убить, — говорит Шан Цинхуа. Его слова начинают сливаться. — Он слишком милый, Цинге! Лю Цинге слегка напрягается, услышав своё имя, как всегда, когда его произносит Шан Цинхуа. Если бы он не хотел, чтобы он произносил это имя, ему не следовало бы давать ему разрешение! Через мгновение мужчина расслабляется, и что-то в его лице становится… не таким свирепым. Шан Цинхуа не знает, что это значит. — Ты промок, — замечает Лю Цинге, — …и ранен. — Уставший, — напомнил ему Шан Цинхуа, медленно моргая глазами. Они кажутся немного тяжёлыми. Может быть, тигр правильно понял, что надо вздремнуть. — Чуть не утонувший. Лю Цинге хмурится от этого напоминания. Через мгновение он опускается и берёт Шан Цинхуа под ноги. Обычно он протестует против того, чтобы его несли на руках, как какую-нибудь девицу, но сейчас он слишком устал. Он прислоняется головой к плечу Лю Цинге, тигренок сонно мурлычет у него на животе, и закрывает глаза. Раздаётся тихое покашливание. — Шизунь, — произносит один из учеников. В голосе почему-то смущение. — Мы возвращаемся в секту, — объявляет Лю Цинге. — А… тигр? Наступает долгая минута задумчивого молчания. Затем: — С вашим шибо. — Ах… хорошо… Шан Цинхуа уткнулся лицом в воротник своего шиди и погрузился в дремоту.