Причинно-следственная связь любви

- Девушка тебе хорошая нужна, Антоша, - баб Нюра смотрит на меня печально и одновременно подозрительно. - Такой красивый парень и маешься один. Прячу ухмылку за сигаретой. Затягиваюсь, чувствую лёгкое жжение в лёгких и выдыхаю. Небо спокойное, безоблачное и ярко-синее. Лёгкий вечерний ветерок путает волосы, которые давно молят о парикмахерской, но идти в салон в падлу. И пока я не напоминаю убитого в хлам панка, всё под контролем. Даже сказал бы, что я «в тренде». - Баб Нюр, да где же сейчас эту хорошую найти? Все как будто на одно лицо... - отвечаю скорее из вежливости, чем из желания трепаться. Морщинистое лицо старушки приобретает хмурое выражение, она поджимает и без того тонкие губы. - Так Ленка глаз на тебя положила, - Ленка - внучка баб Нюры - дородная девица лет восемнадцати, хорошая, но навязчивая. - Такая умница, на бюджет поступила, врачом собирается стать, деток лечить. Чем не будущая жена? Делаю последнюю затяжку и отправляю окурок в мусорный бак рядом. Так и подмывает нахамить пожилой соседке, но нет желания объяснять, что нынешняя молодежь занимается романтизацией буквально всего, и я, в глазах Ленки, в силу стиля, этакий «dead inside». - Так зачем такой умнице я? - добавляю в голос хриплые нотки и улыбаюсь, замечаю, как старушка краснеет и не сдерживаю смеха. Женщины такие женщины... И не важно сколько лет. Соседка быстро берёт себя в руки. - И то верно, девка дура, за ней такой мальчик бегает, а она всё «Антон то, Антон это». Смазливый ты чертяка, вот её и переклинило. Вся в мать, та тоже не могла спокойно пройти мимо мужика... Баб Нюра начинает говорить о дочери, которая, кажется, сейчас жила заграницей с очередным мужем, каким-то там по счёту. Слушаю вполуха. Руками опираюсь на скамейку и подставляю лицо уходящим лучам солнца. Ещё один экзамен и сессия закрыта. А потом лето... Сон до обеда, поездки на дачу, походы на речку. Мать с отчимом планировали поездку на курорт. Лето обещало быть по-настоящему удачным... Из грёз о будущем меня вырывает визг тормозящей на полном ходу машины. Монотонное бубнение рядом обрывается сдавленным вздохом. А я поворачиваю голову на 99,9 процентов уверенный, кого увижу. Из чëрного «крузака» - вчера он ещё гонял на «бэхе» - появляется он - моя головная боль. Как всегда, весь в чёрном, но если обычно он предпочитает рубашки и брюки, то сейчас на нём «адидасовские» треники и безразмерная футболка с какой-то анимешной хернёй, откуда он достал этот прикид, я даже не хочу знать. Но больше всего меня привлекает не одежда, а торчащие во все стороны тёмные волосы и злые чëрные глаза. - А это что ещё за фрукт? - видимо, баб Нюра хотела задать свой вопрос тихо, но, очевидно, первое впечатление оказалось сногсшибательным, и старушка оповестила о своём шоке полдвора. Я честно попытался сдержать рвущийся наружу смех, но проиграл бой и с диким ржачем согнулся пополам. Уверен, что никто и никогда, не встречал сына депутата Госдумы, такой красноречивой речью. - Хватит ржать, Морозов, ещё не дай Бог задохнешься и сдохнешь, - от яда в низком хриплом голосе, веселье сразу же отпадает и я нехотя поднимаю голову. Он стоит надо мной, его вьющиеся волосы в полном беспорядке, а на обычно бледном лице, цветёт румянец. - Только после тебя, Тихомиров, только после тебя... Так какими судьбами в наших краях? Я остаюсь сидеть, даже несмотря на то, что баб Нюра уже настроила свои локаторы и готова ловить малейшее изменение в моей интонации. Я знаю, почему Олег здесь и почему он так зол, но не могу отказать себе в удовольствии поиздеваться над ним. - Ты не отвечал на звонки! Красивое и любимое лицо напротив полно праведного гнева, но я вижу, что он осторожничает в словах, и в какой-то степени благодарен любопытной соседке рядом. - Я был занят... - Да пох... плевать мне, чем ты был занят! В какой-то момент мне становится не до смеха и я с непониманием начинаю оглядывать парня передо мной. Он и раньше не отличался терпением и был вспыльчивым, но его рефлексия кажется слишком сильной для парочки проигнорированных вызовов. Я встаю с лавки и меня тут же хватают за руки и тащат в сторону автомобиля. Он с силой заталкивает меня на переднее сидение. Машина срывается с места с неимоверной скоростью и я испуганно тянусь за ремнём безопасности. Буквально за десять минут мы оказались на территории какого-то заброшенного здания. Весь путь я смотрел на Олега, который, в свою очередь, упрямо меня игнорировал. Когда машина наконец-то остановилась, я почувствовал дикое желание открыть дверь и сбежать. Он продолжал не замечать меня, сверля чёрным взглядом лобовое стекло, а я не мог перестать смотреть на него. Упрямый профиль, рельеф чуть полных нервных губ, длинные ресницы, которые делали его лицо немного наивным, но он бы убил меня за одну эту мысль. От него исходила опасная, убийственная энергия, но страх к нему давно атрофировался во мне. Поэтому я не смог сдержать непослушные руки. Пальцы сами собой потянулись к его бедру. Нерешительно. Смиренно. - Тихомиров, ты или целуй меня, или въеби... Он словно ожил, нехотя взглянул на меня и перевёл взгляд на мою ладонь. Как-то недобро хмыкнул и вдруг резко схватил за запястье - больно. - С чего Скворцова вдруг начала трепаться, что скоро ты будешь с ней? - Анфиска? Ты о чём? - Не беси, Морозов. Захват усилился и я тихо зашипел. - В душе не ебу о чём ты говоришь. - Правду, я хочу услышать правду, Антон. - Ты делаешь мне больно... - Больно? Я ещё даже не старался, душа моя. - Я честно не понимаю. Долгий цепкий взгляд препарировал меня на протяжении нескольких минут. И почти сразу рывок и я чувствую, как сильные пальцы зарываются в волосы, тянут немного назад, а холодные губы находят пульс на шее. - Блядь, дурею от твоего запаха... - стон, сытое урчание, болючий укус. - Тихомиров... Олег, чёрт, тише... Я пытаюсь сопротивляться, но с меня стягивают майку и она тут же волшебным образом куда-то исчезает. Жадные губы находят мой рот и дарят такой поцелуй, что в глазах на мгновение темнеет. - Хочу тебя... Мой... Ты только мой... И эти слова отрезвляют меня, я упираюсь ладонями в его плечи, ногтями впиваясь в кожу и отталкиваю его. Он сопротивляется, пытается укусить и у него почти получается. - Олег, в чём дело? Постепенно туманная дымка в его глазах рассеивается и он трезвеет. А внутри меня появляется какой-то страх. В голове рисуются картинки моего одиночества. Что если он больше не хочет меня? Только мысль об этом сводит с ума. Он всегда был таким непостоянным, с миллионом загонов и триггеров. И как долго между нами продолжалась игра в «Кому больше похуй друг на друга?», пока однажды мы не решили попробовать. И это было хорошо, так хорошо, что иногда казалось неправдой. - Ты сука, Антон, красивая сука! - Следи за языком, Тихомиров. - Закрой рот! - Да что, блядь, происходит? - Я бы убил тебя, убил, если бы не знал, что подохну следом! И неожиданно я понял. Понял всё. Олег всегда мне казался зверем. Дикий, необузданный, он никогда не стремился нравиться обществу. Холодный и бесчувственный, но в то же время падкий на негативные эмоции. Вдох. Ещё один. Вдох. Прикоснуться к нему сейчас было огромным риском, но я решился. - Я люблю тебя, идиот. Кто бы что ни сказал тебе обо мне, сейчас или в будущем, всегда помни, что я люблю тебя. - Ты никогда не говорил этого... - Возможно, потому что не понимал, как для тебя это важно. Помнишь, однажды я проявил к тебе заботу и ты встал на дыбы, зашипел и зацарапался, как дикий кот... Меня тоже ранит твоё безразличие. Но ты важен для меня и я смирился с тем, что мне достался такой черствый сухарь. - Ты признался мне в любви и тут же оскорбил, ты и твоя пассивная агрессия... Морозов, твои эмоциональные качели... На его щеках появились две ямочки и он красиво улыбнулся. Иногда он казался таким нереальным, но от осознания того, что он здесь, рядом, что у меня есть непосредственный доступ к Тихомирову, в груди разливалось приятное тепло. - Ты иногда такая девчонка, Олег, ей-богу, поехали лучше ко мне. Уверен, что баб Нюра уже подала твою машину в федеральный розыск, а меня закапывают в лесу где-то под березкой. - А тëть Оля? Может ко мне? - Матушка с отчимом отправились опылять клумбы и бороться с сорняками на дачу. - Антон, слушай, я правда не хотел... - Тихомиров, ты мертвого заебешь, я уже понял, что тебя развели, как девятиклассницу, давай закроем тему. Олег усмехнулся и покачал головой, а я всё-таки заметил тень печали в его глазах. - Просто я тоже люблю тебя, Морозов.