Цена обещания твоего верного рыцаря

В непроглядной ночи, опустившейся на королевство вечного льда и снега, Заполярный дворец сиял как звезда на новогодней ёлке, переливаясь всеми возможными цветами: от ярко-красного до иссиня-фиолетового, становясь сначала оранжевым, как незнакомое снежаням летнее солнце, потом золотым, словно мора, изумрудно-зелёным и небесно-голубым. Сложная праздничная подсветка, сделанная по особому заказу в Фонтейне, сегодня работала не просто так. Ведь именно здесь должен был состояться ежегодный костюмированный бал, знаменующий начало нового года, а по замыслу Первого Предвестника — Лорда Пьеро — и начало новой эры как для Фатуи и Снежной, так и для всего Тейвата. На праздник были приглашены самые именитые гости: аристократия и знать, высокопоставленные чиновники, генералы, разбогатевшие промышленники, представители торговой гильдии, деятели искусства, иностранные дипломаты, чьи нации ещё не разорвали дипломатическое сотрудничество. Другими словами, почти все. Каждый, кто обладал хоть толикой власти, мечтал получить приглашение на это мероприятие, чтобы стать частью чего-то великого. Никто, правда, не знал, чего именно, так как это держалось в строжайшем секрете, однако слухами полнилась земля, и это лишь подогревало всеобщий интерес. Поэтому ещё за несколько часов до официального начала бала к парадному входу резиденции Её Величества стали съезжаться самые богато украшенные экипажи, везущие гостей со всего королевства. Ажиотаж был таких масштабов, что вскоре на подъездной аллее образовалось пробка, которая плавно перетекала в очередь на вход, где дворецкие внимательно проверяли пригласительные билеты. Весь этот переполох сопровождался какофонией звуков, среди которых можно было разобрать хлопки открывающихся бутылок шампанского, женский смех, лай комнатных собачонок, привезённых с собой, обрывки всем надоевших анекдотов, ржание лошадей, ругань кучеров и недовольное хмыканье солдат, которым было велено следить за этим балаганом. Хоть стрелка дворцовых курантов и близилась к отметке открытия маскарада, очередь будто бы совсем не уменьшалась. Как было сказано ранее, среди гостей можно было найти почти кого угодно — все они были уникальны и удостоены особого внимания — однако тут нашлись и те, кто даже по меркам ярких платьев и пышных шуб были несколько необычны. Речь шла о троице, занимавшей место где-то в середине толпы: высоком мужчине с необычными глазами, которые он хоть и пытался спрятать за карнавальной маской, но выходило это у него так себе, искателе приключений, одетом в костюм, который было нельзя найти ни в одном регионе Тейвата, будто бы он привёз его с собой откуда-то из-за пределов этого мира, и маленькой летающей… феечке?.. которая всюду сопровождала первых двух, паря в воздухе без крыльев. Вообще, даже несмотря на их незаурядный вид, большинство гостей было к ним равнодушно — их полностью поглотила атмосфера грядущего праздника — поэтому лишних вопросов троице никто пока не задавал. Однако, как бы то ни было, на лице искателя приключений и феечки можно было бы заметить тень беспокойства, если бы это кому-то потребовалось. — У-у-у… Вы уверены, что с помощью этой маски Паймон никто не узнает? — переживала феечка, нервно кружась вокруг своих друзей. — Паймон страшно. — Чем тише ты будешь себя вести, — со спокойным лицом ответил ей мужчина, — тем меньше вероятность того, что нас разоблачат. Кажется, эти слова нисколько не успокоили Паймон, а, наоборот, взволновали ещё больше, из-за чего она стала метаться из стороны в сторону быстрее и быстрее, пока не врезалась в стоящую перед ними тучную женщину. Извинившись перед гостьей, повернувшейся к ним с недовольным лицом, искатель приключений и мужчина осуждающе посмотрели на свою компаньонку, а следом попросили её парить меж них двоих, чтобы, если что, у обоих была возможность схватить феечку за плащ, прежде чем она снова далеко устремится в порыве эмоций. Кроме того, все трое задумались о том, что в течение всего последующего разговора им следовало бы постараться говорить как можно тише, чтобы никто ненароком не услышал об их планах. — Дайн, — обратился Путешественник к своему спутнику, — прежде чем мы войдём, можешь ещё раз напомнить наш план. Паймон согласно закивала головой, причитая, как сильно ей это всё не нравится. Дайнслейф немного сдвинул брови, будто пытаясь припомнить каждую деталь, а затем тихо и так же холодно, как и всегда, произнёс: — Насколько ты помнишь, последние сведения, выкраденные нами у Ордена Бездны, прямо указывают на их связь с Фатуи. Используя маскировку и поддельные приглашения, мы проникнем во дворец и в общей суматохе попытаемся узнать подробности. — Ух! А Паймон всегда говорила, что эти Фатуи плохие ребята. Стоп… — Паймон задумалась и растерянно почесала затылок: — Солдаты Фатуи, которых мы встречали, говорили, что они, наоборот, сражаются со скверной из Бездны. Паймон что-то запуталась… А какая тогда связь между ними может быть? — Это нам и предстоит выяснить, — ответил Дайнслейф и попросил спутников ещё раз проверить свои приглашения и маски, так как увидел, что приближается их очередь. — Кстати, — поинтересовался Путешественник, крутя в руках серебряный конверт, украшенный причудливыми узорами, — где ты их достал? — У меня свои каналы, — Дайн загадочно улыбнулся и решил обойтись лишь таким ответом. Несколько дворецких, одетых согласно последним модным тенденциям, вежливо просили гостей предъявить их пригласительные. Рядом с каждым из них стоял вооруженный солдат, который досматривал всех, кто желал зайти во дворец, на предмет наличия оружия и прочих запрещённых вещей. Но как раз те дворецкий и солдат, которые должны были проверять наших друзей, в данный момент были заняты одним из «проблемных случаев»: один аристократ, бывший в далекой молодости элитным офицером, принёс с собой фамильную шпагу, чтобы, судя по его словам, «красиво открывать шампанское, как того велит традиция», и на просьбу охраны сдать её, отвечал решительным отказом. Поэтому Дайну, Путешественнику и Паймон ничего не оставалось, как ждать, пока эта ситуация каким-либо образом не разрешится. А время поджимало. По воле случая именно в этот момент к ним подошёл другой дворецкий — пожилой, но активный мужчина с особым знаком отличия на груди, свидетельствующем о его должности начальника среди прочих дворецких — и предложил их обслужить. — Ах, каждый год одно и то же, — причитал главный дворецкий, забирая из рук троицы приглашения, — почему люди просто не могут вести себя подобающе? Хотя бы из уважения к Её Величеству… Он поправил свои круглые очки и внимательно всмотрелся в пригласительные билеты. В это мгновение сердца Путешественника и Паймон пропустили удар, а на их лбах выступил пот. Казалось, лишь Дайнслейф был полностью уверен, что всё пройдёт гладко. — А это кто с вами? — поинтересовался проверяющий, указывая на Паймон. — Особый питомец, — невозмутимо ответил Дайн, игнорируя возмущённые писки Паймон над ухом, — мы видели, что вы пропускаете с собачками. — И на питомца у вас тоже есть приглашение? — Мы не хотели непредвиденных сложностей, вот и оформили. — Хм… Дворецкий несколько раз поднимал взгляд на них, а потом опускал его обратно на приглашения, и спустя будто бы вечность довольно хмыкнул, улыбнулся и протянул серебряные бумажки обратно. — Проходите-с! Все выдохнули. Но ненадолго. — Постойте, — вдруг выпалила Паймон, — а вы не будете проверять наше оружие? Дайн и Путешественник мысленно закатили глаза и положили руку на спрятанные клинки, готовясь отступать. Кажется, и сама Паймон поняла, что сболтнула лишнего. — А оно у вас есть? — хитро заулыбался дворецкий, поблескивая стёклами в очках. Он был нисколько не удивлён, что «питомец» вдруг заговорил. — Нет, нет, что вы, — Паймон замотала головой из стороны в сторону, пытаясь всем видом показать, что не врёт. На что дворецкий только тихо рассмеялся: — Тогда мне не стоит вас задерживать. Но только… обещайте-с хорошо провести время! Старичок ещё раз улыбнулся им и отошёл в сторону, освобождая дорогу. Досмотр остался позади, что принесло облегчение, однако Путешественника всё равно не покидало чувство, что главный дворецкий о чём-то догадался. Но эта мысль не получила должного развития, так как его внимание привлёк красиво украшенный бальный зал, от которого перехватило дух. Стены зала были украшены большими зеркалами, уходившими высоко к закруглённому потолку, на котором были изображены сюжеты народных сказок Снежной. Комната утопала в свете тысячи свечей, а лёгкая дымка от них и приятный запах воска придавали волшебный тон всему происходящему. В до блеска начищенном полу отражались богатые на выдумку наряды гостей — каждый хотел чем-то выделиться, будь то перья, кожа экзотических животных, заморские ткани или что-то ещё. То был карнавал во всей своей красе. Оркестр играл легкую мелодию, но из собравшихся в зале никто не танцевал — все ожидали хозяина праздника, который должен был объявить о начале бала с балкона, расположенного на другом от входа конце зала, к которому вела широкая лестница, застеленная красной ковровой дорожкой. Поэтому пока гости были предоставлены самим себе и были вынуждены довольствоваться светскими разговорами. — Смотри, — прошептал Дайнслейф, наклонившись к Путешественнику, — у нас есть ещё примерно полчаса, прежде чем придёт главный гость. Это время можно потратить на то, чтобы собрать необходимую информацию от присутствующих. Будто бы опровергая его слова, куранты отбили десять ударов. — Но бал должен начаться в десять! — завопила Паймон. Дайн тяжело выдохнул: — Я знаю, как устроены… подобного рода мероприятия. Хозяевам бала свойственно на них опаздывать. Кроме того, это позволяет дождаться гостей, которые задерживаются, — он взглядом указал в сторону входа, откуда всё прибывали и прибывали люди, — ни тем, ни другим не свойственна пунктуальность. — Дайн был капитаном дворцовой стражи, — подметил Путешественник. — Точно! — вспомнила Паймон. — Тогда понятно, откуда ты всё это знаешь. Хотя Паймон показалось, что для капитана дворцовой стражи ты как-то не особо приятно отзываешься о своих прошлых работодателях. Дайн предпочёл оставить комментарий Паймон без ответа и, не теряя времени, приступил к выполнению поставленной задачи. Втроём они обходили гостей одного за другим, пытаясь завязать ни к чему не обязывающий разговор и вытянуть из них какие-либо полезные сведения, однако ничего нового они так и не узнали. Все говорили примерно одинаковое: костюмированный новогодний бал — древняя традиция в Снежной, уже несколько лет его открывает Первый Предвестник и все ждут его, чтобы наконец-то начать веселиться. Кроме того, некоторые поделились слухами о том, что в этом году обещают «что-то захватывающее», но каждый трактовал это по-своему, поэтому расследователи решили не заострять на этом особое внимание. Когда они уже порядком устали от однотипных бесед и натёрли мозоли на своих языках, трио решило передохнуть, остановившись около столика с фуршетом. Паймон, конечно же, первым делом, увидев стол, ломившийся от блюд, ринулась к угощениям, позабыв обо всём на свете. Дайн и Путешественник в свою очередь продолжали наблюдать за гостями, хотя уже ни на что не надеялись. Однако удача будто бы шла за ними сегодня попятам. Через несколько минут к столу подошла пожилая женщина, будучи в таком возрасте, в котором ходить на бал уже стыдно, но, казалось, её это не заботило. Она взяла у официанта вежливо предложенный ей бокал и взглянула на товарищей. — Тоже заскучали от всего этого? — она не дожидалась их ответа, но Дайну и Путешественнику ничего не оставалось, как в любом случае любезно послушать, что она скажет. — Когда-то здесь было весело. Не то что сейчас — тоска. Помню, как мой дед рассказывал, как его дед рассказывал ему, а тот услышал от пра-пра-прабабки по линии двоюродной тётки… Впрочем, не важно. Поговаривают, что в незапамятные времена здесь проводили такие балы, что все стремились приехать в Снежную не ради огненной, а ради них. Жаль, что я этого не застала. Старушка засмеялась, предаваясь собственным воспоминаниям. Путешественник и Дайн переглянулись и уже решили незаметно улизнуть от неё, чтобы не слушать остаток вечера рассказы о безвозвратно ушедшей молодости, как вдруг слова старушки заставили их передумать: — Её Величество была охотницей до танцев. Сейчас по ней не скажешь, но… Впрочем, всё может еще вернуться на круги своя. — Её Величество сегодня будет здесь? — неожиданно для Путешественника и уже подоспевшей обратно объевшейся Паймон спросил Дайн. Казалось, его впервые за последнее время что-то всерьёз заинтересовало. — Ходят такие слухи… Впрочем, может и не слухи. У меня есть знакомая портниха. Она шьёт исключительно для знатных особ. Так вот мне передали, что недавно на имя Её Величества было заказано дорогое бальное платье, украшенное россыпью драгоценных камней. Кроме того, посудите сами: какой ещё «сюрприз» нас может ожидать, а? Матушка-Царица уже несколько десятков лет не появлялась на публике. Вдруг старушка увидела в толпе своих знакомых и, попрощавшись с нынешними собеседниками, поспешила туда настолько быстро, насколько ей позволяло здоровье. Проводив её взглядом, Путешественник посмотрел на Дайна и, к своему удивлению, нашёл его крайне озадаченным. Он поднёс одну руку к лицу, прикрывая элегантно сложенными длинными пальцами рот, а его глаза из-под маски были устремлены куда-то в пустоту. — Дайн, ты в порядке? — обеспокоено спросила Паймон, слегка коснувшись его плеча. От её прикосновения Дайнслейф словно вышел из транса, вздрогнул и вернул своему лицу привычное бесстрастное выражение. Мужчина явно прослушал вопрос, заданный ему, поэтому немного растерянно взглянул на своих спутников. — Ты ведёшь себя странно, — заключил Путешественник. — Да, Паймон редко видела тебя таким. И что тебя так взволновало? Паймон согласна, что, если сюда придёт Её Величество — нам будет труднее провернуть наш план, но… Или ты знаком с Царицей? Дайн покачал головой. — Нет, с Царицей я не знаком, — он выдержал паузу и с ноткой некой обиды в голосе добавил: — Я не привык иметь дел с богами… Дайнслейф не соврал свои спутникам, но и правду в его словах можно было отыскать лишь с трудом. К сожалению — или к счастью — его с Крио Архонтом связывала куда более длинная история, чем можно было бы рассказать в нескольких предложениях мимоходом на балу. Кроме того, воспоминания о тех днях в Каэнри’ах были давно погребены в глубоких уголках его души, словно и вовсе являлись позабытыми. Однако событие за событием всплывало у него в памяти, обнажая болезненную правду.

***

Это было то время, когда никто ещё и помыслить не мог о скорой гибели независимого царства, а надежды на светлое будущее толкали его жителей вперёд, к новым горизонтам. В мыслях реформаторов рождались все более смелые и смелые идеи. Но как известно, новое — это хорошо забытое старое. Возможно, этим принципом руководствовались те, с чьей помощью случилось то, что случилось. Королевский дворец Каэнри’ах в тот день был не на шутку оживлён. Нет, тут не появились новые лица — среди посетителей были все те, которые и так приходили во дворец ежедневно по долгу службы — но в любом движении каждого чувствовались некая суматоха и спешка. Прислуга носилась туда-сюда, выполняя последние распоряжения, гвардейцы с самого утра дежурили по внутренней территории дворца, а придворные неохотно собирались в главном зале. Дело было в том, что король объявил бал в честь приезда своей невесты по причине любви последней к подобному. Мало кто, кроме самого короля и важной гостьи, обрадовался этому: для большинства происходящее означало лишние работу и заботы, а главное, отрыв от любимого времяпрепровождения — безмятежного безделья. Поэтому неудивительно, что к невесте короля все уже относились с предубеждением. Хотя, наверное, первостепенная причина этого заключалась в другом обстоятельстве, а не в её любви к танцам. Придворные ожидали в назначенном месте и непринуждённо переговаривались через маленький зал друг с другом, никого не стесняясь. — Объясните, — не выдержал один из чиновников и стукнул ногой от негодования, — зачем мы-то здесь собрались? Ну, хочет Его Величество потанцевать — пусть танцует. Зрители-то к чему? — Вот-вот, — поддержал его какой-то аристократ, принадлежавшей к королевской фамилии, но столь отдалённо, что уже никто не мог вспомнить, чей именно он родственник, — при всём уважении к Его Величеству, но он давно не в своём уме. А что он дальше выкинет? Заставит нас подниматься на поверхность и жить среди царства Семерых? Всё к этому и идёт. В зале стало шумно. Каждый норовил что-нибудь добавить. Внезапный женский смех, сумевший заглушить весь гам, привлёк всеобщее внимание. Когда все обернулись в сторону звука, то выяснилось, что принадлежал он главному алхимику Каэнри’ах. — Да больно вам, — её явно забавляли взгляды, прикованные к ней, — Чем уж дитя ни тешится! Ну, захотел король жениться на богине, ну и пусть. Кроме того, может, Архонты и не столь страшные, как пишут о них в сказках. Она снова рассмеялась. — Золото права, — сказал мужчина рядом с ней низким голосом. Если на алхимика все смотрели, хоть и недовольно, сейчас же присутствующие постарались, напротив, отвести свой взгляд от говорящего — придворного мага, который только одним своим видом нагонял страха. При этом их возмущение никуда не делось. Но мужчину не заботило чужое мнение, он невозмутимо продолжил: — Это больший шаг для Каэнри’ах. Для всех нас. Если мы сможем объединить наши технологии с божественной силой, это позволит королевству достичь небывалых высот. Ради этого можно и потерпеть ваши жалкие причитания. Последнее, скорее, было адресовано ему самому, которого явно раздражили подобного рода толки. Какой-то смельчак что-то пробубнил про то, что чьи-либо амбиции других касаться не должны, но поймав на себе тяжёлый взгляд придворного мага, поспешил замолчать и слиться с окружающим его интерьером. Так уж вышло, что реформаторы, к которым в основном относилась интеллектуальная элита, такие как маги и алхимики, были настроены на сближение с оставшейся частью Тейвата, которая испокон веков считалась главным врагом королевства Каэнри’ах. Реформаторы пытались распространить своё учение в массы, но пока что это оставалось безуспешным. Лишь король, который ввиду своего состояния, был ведом и податлив, поддался их уговорам. Так всё и пришло к тому, что Его Величество собрался играть свадьбу с одной из богинь, а точнее с правительницей Снежной, Крио Архонтом. С другой стороны, что подобная красавица — а молва о ней ходила именно такая — могла найти в недееспособном короле? Очевидно, что в основе их союза лежала точно не любовь: до сегодняшнего дня они виделись всего несколько раз, а их переписка носила лишь деловой характер. Можно было с уверенностью сказать, что богиня преследовала свои собственные интересы, но какие именно? Пока что это оставалось загадкой. Возможно, её заинтересовали каэнрийские технологии. А может, это была хитрая дипломатическая ловушка. Догадок ходило множество, но вряд ли какая-то из них могла приблизиться к правде. Тем временем, в главном зале атмосфера стала напряжённой. Предыдущая легкость, хоть и с послевкусием раздражения, улетучилась, обнажив острые углы сложных связей одних собравшихся с другими. В тот самый момент, когда придворный маг решил, что никто более по существу возразить ему не в силах, вперёд вышел капитан дворцовый стражи. Это был высокий красивый мужчина с идеальной выправкой. Он пришёл в главный зал одним из первых, но всё время продолжал хранить молчание, лишь изредка отдавая приказы прибегавшим к нему подчинённым. Все знали об их взаимной неприязни с придворным магом, поэтому затаили дыхание в предвкушении. — Вы правы, придворный маг, — невозмутимо начал капитан, — это действительно большой шаг для нашего народа, однако… Думаю, нам ещё рано судить, это шаг вперёд или назад. Волна изумления такой дерзостью пробежала по толпе. — Хах, — усмехнулся оппонент, — я бы с радостью прислушался бы к вашему мнению, капитан, но думать — не ваша работа. Вновь раздались вздохи удивления, и все перевели взгляд с одного мужчины на другого. Но оказалось, капитан вовсе не был уязвлён сказанным. Он прочистил горло и, вновь сложив руки за спину, ответил: — Безусловно. Это же лишь часть моей работы. Военная стратегия не заканчивается на одном «обдумывании», она включает в себя множество других аспектов, например, таких, как умение применять знания на практике или способность приспособиться к быстро меняющимся условиям. И если с первым в вашей работе есть некоторые трудности, то как раз со вторым — я могу только позавидовать вашему мастерству приспособленчества. Ни для кого не осталось незамеченным, как бледное лицо мага побледнело ещё сильнее. Наверное, пока не стоило бы говорить, за кем осталась бы победа в этой словесной перепалке, однако дворецкий, вошедший в зал, поставил точку в их споре. Он объявил о прибытии невесты короля. Вскоре следом за ним под конвоем двух гвардейцев из дверей вышла юная девушка. Её волосы цвета серебра обрамляли лицо с тонкими чертами, на котором, словно два алмаза, сияли широко открытые глаза. Она держалась неуверенно, что не было бы новостью для тех, кто знал о её недавнем вступлении на должность Архонта, но неподготовленную публику подобное немного шокировало. Они ожидали увидеть богиню, которая одним лишь своим взглядом могла не оставить от них ни следа, поэтому столь утончённая и воспитанная натура вошла в резонанс с их представлениями. В другой ситуации им следовало бы порадоваться, что их опасения не подтвердились, однако, почему-то, придворные почувствовали себя обманутыми и разозлились на ни в чём не повинную богиню ещё пуще. Наверное, только один человек в зале, кроме сторонников реформирования, не испытывал к ней отрицательных чувств — капитан дворцовый стражи. Да, он высказывал некоторые опасения насчёт такого пути, ему вообще не нравилась идея того, чтобы Каэнри’ах связывал себя обязательствами перед богами, но конкретно к Крио Архонту у него не было никаких претензий. Он оставлял за ней возможность быть такой же невольно втянутой в политические интриги пешкой, какой был его правитель, которому он поклялся служить верой и правдой. То, как встретили Её Величество, нельзя было назвать тёплым приёмом. Она удостоилась нескольких формальных любезностей, после которых все вернулись к своим привычным обсуждениям. Даже «реформаторы» не стремились завязать с ней светскую беседу. Богиня была вынуждена стоять в стороне, робея и чувствуя себя неловко в ожидании, пока король, всегда опаздывающий, выйдет к своей невесте. Возможно, ведомый жалость к ней или каким-то иным пока неясным ему чувством, капитан решил протянуть ей руку помощи. Он подошёл к ней и, учтиво поклонившись, представился. — Сэр Дайнслейф, Ваше Величество. Капитан дворцовой стражи и королевской гвардии. Я представлен к вам в качестве ваше личного рыцаря по приказу короля. Приветливая со всеми богиня вежливо кивнула. — Рада знакомству, сэр Дайнслейф. В таком случае надеюсь, мы с вами подружимся. Они стояли рядом, явно не зная, что ещё можно сказать друг другу. И что им следовало бы сказать. Но даже молчаливое нахождение капитана рядом с гостьей почему-то вызвало в зале шумное перешептывание. В ответ на это капитан нахмурился и обратился к Её Величеству: — Вы не обращайте внимание на поведение некоторых людей. В большинстве своём дальше обсуждений за спиной это не заходит, так что вам не стоит волноваться. — Спасибо, я учту, — улыбнулась ему девушка, — таких людей везде хватает, что здесь, что у меня на родине, что где бы то ни было ещё. К этому стоило бы привыкнуть… Капитан молча кивнул, почувствовав, что эту тему лучше не продолжать. Правда в этого раз уже богиня не желала поддаваться этому молчанию. Фантастическая идея озарила её, что сразу же с лёгкостью прочиталось в широко распахнутых круглых глазах. Она взглянула ими на сэра Дайнслейфа и спросила: — А король скоро будет? — В его привычках задерживаться как минимум на полчаса, — ничего не подозревая, уведомил её собеседник. — Тогда… Богиня встала напротив него и присела в реверансе: — Могу я пригласить вас на белый танец, сэр Дайнслейф? Капитан мог ожидать чего угодно, только не этого, и даже упомянутые им недавно особые способности стратега ничем не могли здесь помочь мужчине. Возможно, у них там, на поверхности, и было принято, чтобы дама приглашала на танец кавалера, но здесь, в Каэнри’ах, это было чем-то из ряда вон выходящим. Вследствие чего перешептывания вокруг лишь усилились. Однако Дайнслейф не был бы капитаном, если бы отступал перед первым неожиданным ходом противника. Он кивнул и взял девушку под руку. Выйдя в центр зала, танцоры окликнули одинокого скрипача, уже заснувшего на стуле в ожидании работы. Тот, проявив весь свой профессионализм в деле, спросонья и не поняв даже, о чём его просят, схватил смычок и принялся наигрывать мелодию вальса. Богиня и капитан встали в необходимою стойку и приготовились вступить. — Предупреждаю, я давно не танцевала. — Ваше Величество, вам я разрешаю отдавить мне хоть все ноги. Партнёры рассмеялись, подняв взгляд друг на друга. Незнакомый холодок пробежал у каждого по спине, и щекотливое чувство поселилось в животе. Только что они стали свидетелями зарождения нечто важного, но им только предстояло понять в будущем чего именно. Семена, посаженные в эту самую минуту, в скором времени дадут побеги и со временем превратятся в раскидистое дерево. Однако, каким бы сильным ни было дерево, всегда найдётся буря, которой посильно вырвать его с корнем. Но пока до этого было ещё далеко. В такт музыке они кружились по залу, иногда сбиваясь и начиная заново, но делая это столь естественно, что казалось, будто бы так и было задумано. Даже ярые противники богини во время танца не могли отвести от неё глаз, столь очаровательным созданием она обернулась, стоило первым нотам сорваться с музыкального инструмента. Да и капитан рядом с ней будто бы расцвел: обычно спокойное лицо озарилось светом неподдельного удовольствия, что не могло не преобразить его черт. — Знаешь, Золото, — задумчиво сказал придворный маг своей собеседнице, наблюдая за невестой короля, — а в ней что-то есть… Смычок сыграл последний аккорд, и скрипач устало выдохнул. Пара остановилась на том же месте, где и начала, только партнёры выглядели несколько запыхавшимися. Но несмотря на это, счаливая улыбка не покидала их. Капитан опять учтиво взял девушку под руку и отвёл на прежнее место. — Вы прекрасный танцор, сэр Дайнслейф! — расхваливала его богиня. — Я давно так ни с кем не танцевала. — Рад быть полезным. Однако, — капитан вернулся себе прежнюю власть над чувствами, — разрешите задавать вам несколько вопросов, Ваше Величество? Они могут показаться фамильярностью с моей стороны, но я не преследую цель задеть или обидеть вас. Я просто хочу сложить в своей голове целостную картину. Считайте, это будет вашей благодарностью за подаренный танец. — Задавайте! — смело вызвалась девушка, ещё раз выбив собеседника из колеи своей прямолинейностью. — Первый вопрос заключается в том, какое будущее ждёт наше и ваше королевства после свадьбы? — капитан загибал пальцы, — второй — почему вы вообще согласились на помолвку с Его Величеством? И в заключение… я слышал, что каждый бог олицетворяет что-то: так богиней чего вы являетесь? Как только вопросы были озвучены, прежняя ребячливость покинула богиню. Она сразу же примерила на себя серьёзную маску, показав ещё одну сторону своей натуры. Но даже решая деловые вопросы, в ней оставалась толика теплоты, которая притягивала к себе, словно огонь в ночи заблудших путников. — Я буду отвечать по порядку. Если быть честной, наша свадьба — скорее дипломатических ход, нежели что-то иное. Считайте, это что-то наподобие своеобразного взаимовыгодного союза между странами. Отчасти это ответ и на второй вопрос. Но мне есть что добавить: по моему мнению, не важно к какой нации относится человек — каждый из моих поданных или поданных вашего короля является жителем Тейвата, поэтому я считаю своим долгом сделать всё возможное ради благополучия их всех. Если моё замужество чем-то поможет Каэнри’ах, то я безоговорочно готова пойти на это. Для меня сие мелочь, но чья-то судьба может зависеть от этого. Наверное, поэтому по иронии судьбы я и являюсь богиней любви и милосердия.

***

— Любви и милосердия… — прошептал Дайн, вторя своим воспоминания, неожиданно всплывшим в сознании. Однако наряду с мгновениями искреннего счастья в его памяти рисовались образы мрачного прошлого, от которого даже по прошествии пяти столетий кровь стыла в жилах. — Любви и милосердия, — повторил он и горько улыбнулся. Малой части тех зверств, произошедших во время Катаклизма, должно хватить, чтобы с уверенностью утверждать: боги не обладают этими качествами. Хотя и многое, среди вернувшихся воспоминаний, доказывало и обратное, если не в отношении всех богов, то касаемо одной конкретной богини точно. — Ты ведёшь себя крайне странно, — повторила Паймон, косясь вместе с Путешественником на их общего друга. Дайнслейф, оторванный от своих мыслей, вновь вернулся в реальность. Он был по-прежнему в том бальном зале, в который зашёл вместе со своими спутниками около получаса назад. И эта комната разительно отличалась от главного зала в недавних образах из его сознания. Всё здесь вступало в противовес тому, что было бережно спрятано внутри его памяти. — Дайн, сейчас не время что-то скрывать… — Путешественник положил руку ему на плечо, стараясь достучаться до товарища, но то было бессмысленно: Дайнслейф построил вокруг себя слишком толстую стену показного безразличия и продолжал прятаться за ней. — Я же ответил вам, всё в порядке. Давайте лучше вернёмся к нашей миссии, — в излюбленной манере мужчина попытался перевести тему, но у него не вышло. — Вот именно, Дайн! Паймон считает, что, если ты будешь и дальше что-то скрывать, наша миссия вряд ли увенчается успехом. — Поддерживаю. Просто объясни нам, что происходит. — Да-да, Паймон не собирается тебя уговаривать, но… — Верно говоришь, поэтому… — Ладно! — резко оборвал их обоих Дайнслейф, потеряв самообладание. Неожиданный крик заставил ближайших гостей устремить осуждающие взгляды в их сторону. Они, как студёная вода, быстро привели Дайна в чувство, после чего он обнаружил, что его ладони сжаты в кулаки, костяшки которых аж побелели. — Я не могу, — продолжил он, — и не считаю нужным рассказывать вам всё, поэтому удовлетворите своё любопытство следующим: я соврал вам. Я встречался ранее с Крио Архонтом. Но род наших отношений… довольно трудно поддаётся описанию. Путешественник и Паймон ожидали услышать нечто подобное, но все равно ответ застал их врасплох. Паймон, проигнорировавшая все сказанное Дайном до слов о Крио Архонте, незамедлительно засыпала бы его десятком вопросов, но Путешественник сумел вовремя прикрыть её рот рукой, предчувствуя, что такое разозлит Дайна ещё сильнее. А он и так сейчас был не в лучшем расположении духа. Нет, Путешественника тоже мучило любопытство касаемо связи Дайнслейфа и Царицы — всё-таки Дайн часто повторял, что с богами лучше не иметь никаких дел, но получалось, что он сам же противоречил своим словам. Однако чувство такта и здравый смысл позволили ему унять свою любознательность и потерпеть, пока они не окажутся в более подходящем для этого месте. А времени на подобные разговоры действительно не оставалось: за период их поисков очередь исчезла, и почти все гости заняли свои места в бальном зале. Вдруг музыка, призванная развлекать скучающих гостей, сменилась торжественным маршем, и собравшиеся, повинуясь оркестру, принялись расходиться по двум сторонам бального зала, освобождая проход по центру, ведущий от двери до балконной лестницы. С минуты на минуты должен был показаться организатор бала. Или организаторы, если верить слухам… Троица тоже отошла в сторону и по стечению обстоятельств оказалась зажата со всех сторон людьми в середине толпы по правую руку от входа. Конечно, с этого ракурса открывался прекрасный вид почти на всех гостей, но улизнуть отсюда им было крайне затруднительно. Но казалось, это было меньшим, что заботило Дайна. Путешественник, наблюдающий за ним краем глаза, заметил, что внутри его спутника боролись два противоречивых чувства. И это наблюдение было недалеко от истины. С одной стороны, Дайнслейф хотел, чтобы слухи не имели за собой никакой почвы. Подумаешь, какая-то пожилая женщина где-то что-то услышала. За сегодняшний вечер прозвучало много теорий о предстоящем «сюрпризе», не всем же им верить, верно? Но почему-то именно в эту версию Дайну хотелось верить больше всего. Было бы глупо отрицать: несмотря ни на что, он желал увидеть Её Величество спустя пятьсот лет. Конечно же, по своей воли Дайнслейф вряд ли искал бы встречи с ней, но раз судьбе суждено их свести, кто он такой, чтобы противиться ей. Двери медленно распахнулись. Вошедшая фигура была знакома Дайну, но принадлежала она не Царице — ею оказался Первый Предвестник. Длинный плащ тянулся за ним шлейфом, словно распространяя власть Лорда Пьеро во всех направлениях, а половина его лица закрывала маска, не уступающая в устрашении своему владельцу. Каждый его шаг сопровождался гулким эхом, будто отсчитывающим последние минуты старого мира. Не сразу среди свиты Предвестника, но в итоге можно было разглядеть в тени мужчины ещё одного человека, вступившего на порог бального зала. Женщина в кристальном платье, тонувшая в пышных тканях, окружающих её, шла рядом с Предвестником. Если бы не корона в её серебряных волосах, мало кто мог бы признать в ней правительницу могучего государства. Это была первая встреча Путешественника и Царицы, являющейся последней в списке тех Архонтов, с которыми ему ещё не удалось познакомиться. Однако как Путешественник, так и Паймон ожидали увидеть кого-то иного. Почему-то они были уверены, что такие люди как Фатуи могут быть верны лишь такой же негодяйке, как они сами. Поэтому в их воображении Царица рисовалась бесчувственной властной богиней, чьи пороки были возведены в абсолют. А здесь… Забитая, уставшая от жизни женщина, чьё лицо не нуждалось в маске, потому что само было как тёмная вуаль, из-под которой, во всяком случае, всё ещё проблескивали черты былой природной красоты. Из-под опущенных ресниц виднелись глаза с абсолютно безучастным ко всему происходящему взглядом. Но казалось, будто только их троица удивлена такому виду Царицы. Грусть одолела Паймон настолько, что она даже стала летать чуть ниже обыкновенного: — Бедняжка… Паймон не знает, но ей почему-то очень жалко Царицу. Она выглядит такой несчастной. Неужели всё это время Паймон пыталась придумать самое обидное в мире прозвище для неё? Паймон даже немного стыдно теперь… Путешественник поддержал Паймон в её перемене настроения касаемо Крио Архонта: — Её как будто ведут на верную гибель. Только теперь они вдвоём вспомнили о Дайне и одновременно перевели взгляд с Царице на него. Что ж… У Дайнслейфа был совершенно дикий вид, словно у зверя, готового вот-вот вцепиться в глотку своего обидчика. Но всё же под пеленой гнева виднелось ещё кое-что, а именно пульсирующая боль, разрывающая сердце, и удушающая печаль. Путешественник знал эти чувства не понаслышке: наверное, он так хорошо сейчас распознал эмоции Дайна только потому, что сам проходил через нечто подобное. Кому, если не Путешественнику знать, что так смотрят только на исключительно важных в вашей жизни людей, по которым вы безмерно скучаете, но которых не в силах вернуть. Процессия медленно двигалась вдоль зала. Пьеро, не скрывая, упивался своей властью и страхом, который внушал одним лишь видом. Он крепко держал руку Царицы, как будто бы ожидая, что она сбежит от него в последний момент. При этом он почти не смотрел в её сторону — даже могло показаться, что богиня виделась ему не большим, чем украшением его же эго. Но в те редкие моменты, когда он удостаивал женщину своим взглядом, то был взгляд безумного обожания, точнее даже сумасшедшего помешательства и нездорового стремления тотального обладания, олицетворявшего собой исковерканное, искажённое, омрачённое проявление самого прекрасного на свете чувства. Но если у Предвестника и были переживания о возможном побеге своей «возлюбленной», то они не имели под собой никаких оснований, ведь Царица хоть и обводила взглядом гостей, в действительности никого не видела. Для неё они были не более чем декорацией, среди которых ей вновь было велено играть необходимую роль. Финальную роль. Однако всё изменилось, когда её взор невольно упал на троицу особенных гостей. Словно дверь, к которой наконец-то был подобран правильный ключик, её глаза распахнулись. Хоть и слабый, но все прежней огонёк зажегся в её глазах, снова заставив их блестеть подобно драгоценным камням на платье. Царица не понимала, что привлекло её в этом мужчине, но сердце забилось чаще, а воздуха перестало хватать. Ей даже померещилось, что она вот-вот потеряет сознание, но ногам удалось удержать обмякшее тело в прежнем положении так, чтобы никто ничего не заметил. Ею овладело чувство, подобное тому, которое возникает, когда ты замечаешь что-то краешком глаза, но переведя взгляд в необходимое направление, понимаешь, что там ничего нет. Так же и здесь: она чувствовала душой, словно передней человек, которого она знала как никого другого, но глаза вторили обратное. — Невозможно… — еле слышно, почти беззвучно сорвалось с её губ. Царица остановилась, и процессия была вынуждена последовать её примеру. Пьеро озадаченно посмотрел на спутницу и, заметив перемену в ней, крепче сжал её руку. Обжигающая боль оказала отрезвляющий для Царицы эффект, и ей удалось оторваться от загадочного гостя. — Что с тобой? — твердо спросил Пьеро так, что было слышно только ей. — Всё хорошо… Мне, наверное, просто показалось. Процессия вновь возобновила прежний маршрут. Между тем, Дайнслейф, испытавший за сегодня больше эмоций, чем за последние несколько сотен лет, вновь переменил настроение. Он, словно ледяная статуя, застыл в одной позе с растерянно опущенными руками и слегка приоткрытым ртом. И как лёд тает на солнце, так же таял под её взглядом. У него не осталось сомнений, что она узнала его даже спустя столько времени. Его поразил этот факт, несмотря на то что он сам бы вспомнил её, даже если бы эрозия полностью поглотила его. Вот только ему не давала покоя тень страха, отразившаяся на её белоснежном лице, будто бы она увидела призрака преследующего её прошлого. Путешественник, мимо которого эта немая сцена так же не прошла стороной, осознав, что такими темпами их быстро раскроют, одним движением схватил Дайна и с большим усилием утащил его в глубь толпы. Это решение несомненно являлось правильным в текущих обстоятельствах. Но представьте, что ощутила женщина, только что увидевшая проблеск надежды, когда, обернувшись, не нашла на прежнем месте того, кого так стремилась разглядеть. Минуту назад нельзя было сказать, что вид Царицы мог бы стать ещё печальнее, чем уже был, но вот это случилось. Первый Предвестник и Её Величество взошли на балкон, откуда им открывался весь бальный зал. Отсюда гостьи сливались в море цветных пятен, от которого резало глаза. Властители возвышались над ними, в полной мере олицетворяя два столпа, на которых держалась Снежная. — Многоуважаемые гости, — низкий голос Пьеро рокот прокатился по залу, и все перешептывания в одночасье затихли, как и марш оркестра — сегодня мы собрались с вами, чтобы отпраздновать наступление нового года. Безусловно, самой по себе этой причины достаточно, чтобы гулять и веселиться до рассвета. Ведь прошедший год был крайне непрост, и мы все заслужили покой. Однако в этот час я спешу объявить вам ещё одну светлую новость, которая перевернёт ваше представление о грядущих временах. Гости с жадностью ловили каждое слово Первого Предвестника, но Дайнслейф, Путешественник и Паймон чувствовали, что далее последует то, что их совсем не обрадует. Тем временем Пьеро продолжал: — Пусть новый год станет для нас последним в череде долгих лет подготовки и первым, единственным, годом нашей борьбы с Небесным порядком! Сегодня мы сделаем последний шаг на пути к сожжению старого мира и рождению нового из его пепла. Сегодня Её Величество Царица отдаст всю себя в служении на благое дело её верных Фатуи! Так отпразднуем же это! Да начнётся бал! Громкие аплодисменты оглушили присутствующих, заставив даже стены дворца задрожать. Все гости слились в едином порыве. Казалось, что точный смысл слов, сказанных Предвестником, ускользнул от них, но энергия, которую он вложил в свою речь, заразила гостей, заставив их пойти за ним на что угодно. Дайнслейф обернулся к друзьям. Это уже был тот прежний Дайн, которого они знали: трезво оценивающий обстановку и умеющий найти единственно верное решение. — Проникнете в кабинет Первого Предвестника. Там сейчас никого нет. Если он не изменяет своим привычка — в чём я почти уверен — то необходимый ключ вы найдёте в его спальне спрятанным в тайнике в полу. А в спальню попадите с помощью горничных. Помните, у вас мало времени, но я приложу все силы, чтобы задержать его. Главное, не попадитесь стражникам. Приняв приказ, Путешественник и Паймон растворились в толпе, которая уже к этому моменту вновь пришла в движение. Дайнслейф остался один в бальном зале, в котором начался маскарад. Оркестр вновь заиграл музыку, и все пустились в пляс. Здесь забурлила жизнь. Но Дайн, равнодушный к подобному и в лучшие годы своей длинной жизни, вновь помня только о миссии, не выпускал Пьеро из виду. Сейчас для Дайнслейфа речь шла не только о противостоянии Бездне, и не только о стремлении не позволить Снежной повторить учесть его родины. Нет. Дайн знал того, кто сейчас называется Шутом, хорошо, даже слишком хорошо, чтобы понять: «отдать всю себя» — не просто метафора, призванная оказать больший эффект на толпу. Пьеро задумал что-то страшное, и раз это на прямую касается Её Величества, то у него нет возможности отступить. Дайнслейф и так бежал все эти пятьсот лет, думая, что поступает правильно, считая себя преданным Царицей, но не преданной ею. Однако наряду с этим Дайн помнил, что при их первой встрече он поклялся защищать её, и хоть Катаклизм и разлучил их, от своего обещания он не отказывался. Поэтому уберечь Её Величество было его долгом. Дайнслейф стоял около стены, наблюдая за Предвестником, остававшимся по-прежнему на балконе и беседовавшим о чём-то со своей свитой. Он был столь поглощён Пьеро, что даже упустил момент, когда с балкона исчезла Царица. Ровно так же, как и не заметил, что люди вокруг него стали постепенно расходиться, уступая кому-то дорогу. Лишь услышав их удивленные вздохи, он посмотрел прямо перед собой и раскрыл рот от увиденного. Напротив него стояла Её Величество. Верующие в богов, сравнили бы её сейчас с небесным благословением, снизошедшем до самого отпетого грешника, но Дайн в богов не верил, поэтому мог только застыть перед ней в безмолвии, не зная, как отреагировать. — Добрый вечер, — родной голос был для Дайна звучней любой самой прекрасной симфонии, — объявили белый вальс, поэтому… могу я пригласить вас на танец? При всех возможных развитиях событий, Дайну не следовало соглашаться на это предложение. Он должен был ответить что угодно, кроме уверенного «да», но желание станцевать с ней ещё один танец было выше его сил. В конце концов, он оставался просто человеком со своими слабостями, который тоже хотел на миг вновь вернуть утерянные чувства. Он кивнул и протянул руку партнёрше. Вместе они шли к центру бального зала, и люди расступались перед ними, словно водная гладь, по которой они плыли, как два лебедя, белый и чёрный. Их сопровождали изумлённые вопросы, наподобие «Что? Но Её Величество никогда не танцует?» или «Кто этот мужчина?». Но для них двоих это было не больше, чем шелест листьев или завывание ночной вьюги. Пара заняла своё место в общем круговороте вальса. Кавалер положил руку на талию своей партнёрши и понял, что обилие ткани было призвано спрятать болезненную худобу. Его сердце предательски сжалось. Возможно, в том, какой она стала, есть и его вина? Точно есть… Сначала, когда Каэнри’ах только пала, он не хотел слышать ничего о богах, в том числе о ней. Он знал, что она была в тот день там, со своими «товарищами», и ему было этого достаточно, чтобы увериться, что она вместе с другими приложила руку к кровавому убийству. Однако злость и боль предательства со временем прошли и исчезли, как и другие чувства в его сердце. Потом до него дошли сведения, что она сошлась с его главным соперником, и, наверное, это стало причиной того, что он намеренно отстранялся от любой информации, которая могла каким-либо образом касаться её. Он думал, что она сделала это по своей воле, что то был её выбор. И что она счастлива в том настоящем, которое для себя избрала. Но сейчас, слыша зов её израненный души, видя исхудавшее лицо, потерявшее прежние цвет и свежесть, чувствуя хрупкость её тела, он осознал, что жизнь, которую она не жила, а проживала после их разлуки, не была избрана ею добровольно, а скорее смиренна принята, как должное наказание. А, возможно, и вообще она была принуждена к ней. И в этом, непременно, есть его вина тоже. Ведь по прошествии стольких лет он так и не спросил, почему она отвернулась от людей, которых хотела осчастливить. — Только, предупреждаю, я давно не танцевала, — холодно предупредила Царица своего партнёра. — Не волнуйтесь, Ваше Величество, вам позволено отдавить мои ноги целиком и полностью, — подобие улыбки отразилось на лице Дайна. Царица успела только удивленно ахнуть, прежде чем оркестр дал отмашку и живое море танцующих пар вновь пустилось в свой импровизированный шторм. Дайнслейф и Царица были лишь его малой частью, но в то же время центральным, образующим звеном. Той точкой, с которой всё началось. И той точкой, на которой всё и завершится. Они танцевали, и танец переносил их сквозь время и пространство. Пара уже была не здесь, а где-то далеко, там, где они точно так же танцевали в шумной толпе, позабыв обо всех и обо всём. И снова не было этих пятисот лет, не было предательства, не было смерти, не было проклятья. Не было ничего, кроме них и их любви. Как старая мелодия, вновь повторялась вечная история о королеве, влюбившейся в своего верного рыцаря. Тем временем исчезновение Царицы оставалось незамеченным для обитателей балкона. Пьеро был с головой погружён в разговоры о предстоящей работе. Однако приход главного дворецкого в сопровождении стражи заставил его оторваться от дел. — Господин Первый Предвестник, у меня есть сведения, согласно которым вам следует немедля обыскать ваши покои. Кажется, во дворец проникли посторонние… — Что? — в действительности Пьеро пропустил его слова мимо ушей. Но оторванный от беседы, он впервые огляделся вокруг, и уже другое обстоятельство полностью завладело им: — Куда пропала Её Величество? Свита растерянно переглянулась. Вдруг кто-то указал на пару, танцующую в центре зала. Ошибки быть не могло. — Кто это с ней?! — балкон затрещал от гнева пробудившегося чудовища. Пьеро устремил взгляд на партнёра своей Царицы и ненависть насквозь пропитала его душу. Он яростно вцепился в балконные перила, что даже показалось, будто пройдёт секунда, и он оторвёт их с корнем. Но ещё хуже стало, когда Предвестник осознал, кого именно увидел рядом с ней. — Дайнслейф… — пропитывая ядом каждый звук в его имени прошипел он. Только теперь слова дворецкого обрели смысл. Предвестник повернулся к нему и приказал: — А ну-ка повтори ещё раз, что ты только что сказал. Пока бальный зал и балкон были охвачены страстями, Путешественник и Паймон обыскивали кабинет Предвестника. Предположение, выдвинутое Дайном, оказалось верным, и им без труда удалось проникнуть в покои Лорда Пьеро. Дело оставалось за главным — найти доказательства. Но вот из коридора послышался шум нескольких голосов и топот солдатских сапог. Это был конец. Путешественник вышел вперёд, обножив меч и готовясь принять неизбежный бой, но в ту же секунду Паймон достала из фальшь-панели в письменном столе папку с секретными документами. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять — это то, зачем они пришли. Последний абзац записей был озаглавлен сегодняшней датой. — Они хотят убить Её Величество! — одновременно прокричали Путешественник и Паймон, наконец-то поняв, что к чему. В памяти Путешественника вспыли слова старого друга, рассказавшего ему о том, что, когда Архонт умирает, высвобождается огромное количество энергии. Была велика вероятность, что это и стало причиной подобного плана. Схватив папку с документами и не теряя более ни минуты, герои рванули к выходу. Но бежать из Заполярного дворца было рано: хоть их и раскрыли, им ещё предстояло предупредить Дайна, так как бросать его здесь одного было категорически нельзя. Солдаты Фатуи не только погнались за Путешественником и Паймон, но и окружили бальный зал. По команде они ринулись в него из всех входов, не оставляя шанса чужаку на побег. Однако музыка замерла, гостей охватила паника. Началась давка, сквозь которую солдатам было затруднительно добраться до своей цели. Что было Дайнслейфу только на руку. Но даже так он всё не мог заставить себя сейчас уйти, хотя и понимал, что другого выбора нет. Царица вцепилась в его руки, в смятении озираясь по сторонам. Как только острые штыки заблестели в свете свеч, её хватка ослабла и взгляд полный мольбы заглянул прямиком в душу Дайнслейфа. — Прежде чем уйдешь, — пыталась Царица перекричать поднявшийся шум, — ответь хотя бы на один вопрос: богиней чего я являюсь? Толпа уже затягивала Дайнслейфа внутрь себя, пытаясь разлучить его с возлюбленной. Опять. Но ему всё же удалось в последний раз обернуться и ответить на её вопрос: — Любви и милосердия! Кто-то из гостей, пытаясь вырваться вперёд, случайно сорвал маску с его лица, и Царица увидела знакомый профиль. — Дайн! — гомон поглотил её крик, как толпа поглотила того, кому был адресован этот зов. Царица в панике закрыла лицо руками, словно весь мир, в который она верила, рухнул в одно мгновение. Но найдя в себе неоткуда взявшиеся силы, богиня подняла подол платья и рванула вперёд, в людское море, за тем, кого она больше не собиралась отпускать. Куранты били полночь. Стражники наступали на пятки Путешественнику, а штыки их ружей почти дотягивались до Паймон. Беглецы очутились в холле, куда вели двери бального зала и где располагался выход из Заполярного дворца. В этот же холл толпа вынесла и Дайна. Встреча друг с другом развязала им руки: обнажив оружие, они ринулись пробивать себе дорогу к спасению. Растолкав часть солдат, под звуки боя и испуганных возгласов, им удалось прорваться наружу. Холодный морозный воздух ударил в нос, а снегопад запорошил глаза, но дороги назад уже не было. Что есть силы, они уносились прочь от дворца по подъездной алее, маневрируя среди экипажей. Но в этот раз последнее слово было за Пьеро. Солдаты выстроились в шеренгу на крыльце Заполярного дворца, подняв орудия и готовые дать залп. Первый Предвестник мог в любой момент отдать приказ огня по преступникам, но он выжидал. Другого шанса ему судьба не предоставила бы. Сегодня он не только достигнет своего величия как тот, кто осмелился первый вступить в равный бой с Небесным порядком, но и навсегда покончит с тем, кто не давал покоя ни ему, ни Ордену Бездны, которому Пьеро был верен. Как только троица оказалась в наилучшей для стрелков позиция, рука Предвестника резко опустилась вниз, и голос, вырвавшийся прямо из груди, отдал команду. Яркая вспышка озарила крыльцо дворца и десятки пуль полетели в сторону беглецов. И казалось бы, им некуда спрятаться, и нечем защититься, и исход тут только один. — Не смей! Словно по велению чуда, снежинки, кружившиеся в воздухе, собрались в одну толстую ледяную стену. Пули застряли в ней, а затем обездвиженные упали в глубокий снег в метре от стреляющих. Жизнь героев была спасена, и им выпала возможность беспрепятственно скрыться в темноте. Пьеро в гневе обернулся. За его спиной стояла запыхавшаяся Царица, взмахивающая руками, приказывая снежной стихии уберечь жизнь того, кто ей был дорог. Как только дым от пороха улёгся, она ринулась вперёд солдат, чтобы посмотреть вслед Дайнслейфу. Его уже нигде не было видно, и от этого на душе стало спокойнее — он был в безопасности. Что-то хрустнуло у неё под ногой. Она наклонилась и подняла со ступенек маску, в которую вглядывалась в течение всего вечера. Царица не понимала, как она оказалось здесь, когда отчетливо помнила, что Дайн потерял её в бальном зал. Но это было неважно: она ухватилась за нее как за свидетельство того, что всё произошедшее не было сном или иллюзией, в отличие от того, в чём она жила последние пятьсот лет. — Ты сказал, что Дайн умер, — обратилась богиня к Предвестнику, — что он погиб в Каэнри’ах. Что я его убила! Царица была готова разорвать его на месте. — Тц! — Пьеро сильно сжал зубы в бессилие сделать что-либо ещё. Ему ничего не оставалось, как приступить к своему плану немедля. — Арестуйте Её Величество, — отдал он приказ своим солдатам и те, к недоумению Царицы, беспрекословно подчинились, — подготовьте необходимые материалы к последнему этапу. Сегодня всё закончится… Теперь его упрямая одержимость обрела не виданный прежде масштаб. Царица вдруг поняла, что он был готов даже убить её, лишь бы она не досталась никому другому. Только сейчас осознание, в сети какого паука она попала, пришло к ней в полной мере. Но было уже поздно. Она вдруг очнулась от дрёмы, но очутилась в самом мрачном из своих кошмаров. — Не вздумай полагать, что тебе хватить сил справиться со мной, — кричал Пьеро в лицо Царицы, пока солдаты арестовывали её, — не думай, что из-за одного единственного фокуса, призванного защитить этого паршивца, к тебе вдруг вернулись силы. Ты до сих пор слаба! А я силён, как никогда! Он обезумел, но был прав: магия Царицы и правда почему-то покинула её тело ещё пятьсот тел назад. Такое бывает, когда бог утрачивает свой идеал. Однако Пьеро забыл, что теперь она больше не одна. Сейчас у неё за спиной есть тот, кто пообещал защищать её во что бы то ни стало. И Царица знала, что он скорее умрёт, чем не сдержит обещание, данное ей.