Без ограничений

Саске терпеть не может понедельники. Вторники, среды, да господи, вообще любые рабочие дни. Нужно просыпаться раньше, под ненавистные звуки грёбаного будильника, который и мёртвого поднимет. Толпиться в душном метро, уворачиваясь от таких же непроснувшихся и раздражённых людей, которые бесят не меньше ранних подъёмов. А потом ещё — вдобавок — работать. Сидеть в тесном кабинете с несчастным одиноким окошком, сводить дебет с кредитом, выискивая несостыковки и косяки предыдущих работников, и-и-и… что раздражает больше всего — взаимодействовать с другими сотрудниками, которые только и могут, что бегать за кофе друг другу и трындеть во весь голос в общем коридоре, обсуждая всякий лютейший бред. Кто и где вчера ужинал, за сколько купил пальто или кто выиграл во вчерашнем волейбольном матче, который крутили по кабельному. В подобные моменты Саске едва себя сдерживает, чтобы не выйти, оглушающе хлопнув дверью собственного кабинета, и разогнать этих лентяев по рабочим местам. В самом-то деле, он что, единственный здесь работает?! Но одна отрада у него всё-таки есть — регулярные, но редкие перекуры. Выходит, правда, он не так часто, как хотелось бы, всё же работать кому-то в их конторе надо. Да и любимые расчёты ожидания не любят. И как раз, когда средняя стрелка через две минуты достигнет единицы, он захватит свой шоппер с сигаретами, спустится вниз, чтобы втянуть горчащий дым с ноткой ментола, и ощутит такое долгожданное умиротворение. Недолгое — это да, но на пару часов точно хватит. Спускаясь на лифте, Саске переминается с ноги на ногу, в нетерпении поглядывая на сменяющие друг друга цифры. Пачка любимых сигарет приятно греет бок сквозь тонкую ткань чёрного шоппера и такой же чёрной водолазки. У него есть пятнадцать минут, чтобы охладить голову от мешанины цифр и потравить свои лёгкие. А ещё отдохнуть от раздражающего трёпа коллег и выкинуть из мыслей заевшую песню из какого-то видео, что сегодня демонстрировал какой-то долбоёб всем и каждому в общем коридоре. Честное слово, Саске бы их всех поувольнял к чёртовой матери. Но, к сожалению, он не обладал такими возможностями, а так искренне хотелось… Окунувшись в прохладу весеннего воздуха, Саске тут же вытаскивает сигареты, открывает пачку и… о-о нет. Нет-нет-нет, только не это! Он не мог забыть зажигалку! Он никогда не вытаскивает её из пачки! Она наверняка просто выпала и валяется теперь в шоппере среди ключей от дома, мятной жвачки и телефона. Правда ведь? Однако зажигалки не оказывается ни в шоппере, ни в карманах штанов — её, блять, нет нигде! Словно сквозь землю провалилась, и это — тотальный пиздец. Но Саске не отчаивается, продолжая рыскать по шопперу. Он готов вывалить всё своё скудное содержимое на грязный пыльный асфальт, лишь бы не опускаться до обращений к прохожим с просьбой подкурить. Ладони шарят в шоппере, голова уже практически находится внутри, а ручки, ещё немного, и затрещат по швам, отрываясь окончательно. По венам течёт кристально-чистейший гнев. В догонку за ним несётся дикое отчаяние от понимания, что покурить вряд ли удастся, да и перерыв стремительно кончается. — Потерял чего? — откуда-то слева слышится мужской низкий голос. И, если бы Саске не был так занят поисками жизненно-необходимой зажигалки, точно заметил бы в нём насмешку. И… нотки привлекательной хрипотцы. — Зажигалку, — грубо отвечает он, не отвлекаясь от своего занятия ни на секунду. Не хватало ещё, чтобы какие-то левые типы к нему приставали. Если через минуту он не покурит, то спалит дотла офис со всеми дегенератами-коллегами, и ему не будет ни капли их жаль. Ах да, не спалит, ведь зажигалки-то нихрена нет! — Держи, — вновь раздаётся слева, а следом характерно щёлкает. Саске высовывается из шоппера, переводя свирепый взгляд на незнакомца — точнее, на крохотный жёлтый манящий огонёк в его руках. Через секунду лёгкие наполняются долгожданной горечью, а кровь насыщается никотином, успокаивая и принося так необходимое сейчас умиротворение. Он выпускает вверх облако серого дыма, прикрыв в блаженстве веки, и чувствует себя как никогда прекрасно. Нежные лучи весеннего солнца ласкают кожу, и у него впереди ещё минут десять тишины, которые он с удовольствием посвятит своей никотиновой зависимости. — Наруто, — внезапно говорит поставщик огня, и Саске только тогда о нём вспоминает. За зажигалку, конечно, респект, но знакомиться Саске не намерен. — Не интересует, — отвечает он сухо, делая очередную затяжку. Господи-боже, как же хорошо… — М-м, — мычит насмешливо собеседник. Саске слышит, как тлеет чужая сигарета от новой тяги. Но смотреть на этого парня нет никакого смысла. Сколько раз за неделю он сталкивается с неловкими попытками познакомиться с ним? «Ни одной за последнее время», — шепчет голос внутри, но Саске отмахивается. Ему не нужны отношения. Тем более те, что начались на улице, у какой-то грязной мусорки, за совместным курением. — Что же, Не-интересует, не хочешь зайти постричься? У меня свободное время сейчас, а твоё гнездо на затылке явно требует умелых рук, — слышит Саске язвительное. Он резким движением поворачивает голову, встречаясь с ярко-синими глазами, в которых довольства хоть вёдрами носи, и Саске это вмиг выводит из себя. Вдобавок на пухлых губах, меж которых зажата одинокая сигарета, красуется надменная ухмылка. Этот… Наруто лукаво щурится, делает очередную затяжку и выдыхает полупрозрачный дым в сторону, чтобы не задело Саске. Но Саске плевать. Он с ужасом осознаёт, что уже добрую вечность беззастенчиво пялится на самодовольную симпатичную рожу этого… На-ру-то… Что он, вообще, там сказал? Гнездо на затылке? Ахуеть вообще. И это сейчас зовётся флиртом? — Это твои-то умелые руки? — произносит он вслух с ответной ухмылкой, спохватываясь слишком поздно. Отворачивается, чтобы докурить, наконец, на треть истлевшую сигарету и скрыть собственный интерес и такой же дибильный флирт. — Ага, я барбер вот в этом прекрасном месте, — указывает Наруто рукой за свою спину, но Саске нет нужды оборачиваться. Он проходит мимо этого барбершопа дважды в сутки, пять дней в неделю, уже года полтора. С перерывом на единственный отпуск. — Барбер? — выплёвывает Саске нарочито заносчиво, сгибает свободную руку в локте, чтобы перехватить пальцами ручки шоппера для удобства, и переводит взгляд, полный абсолютной надменности, на нового знакомого. — Оу-у, — тянет Наруто, выглядя ни капли не оскорблённым. — А ты у нас?.. — Он невозмутимо стряхивает пепел с сигареты, после вновь возвращая к губам. — Юрист, экономист или, может быть, маркетолог? Или какие там ещё есть работы для взрослых людей, типа тебя? Саске щурится в ответ. Но чувствует, как внутри что-то переворачивается от понимания, что этот идиот попал в самое яблочко, а его ухмылка оседает в груди чем-то пламенно-обжигающим. — Экономист, — выдавливает он едко, но тихо. Не знает, зачем продолжает бессмысленный диалог. — Бинго! — усмехается Наруто, указывая на него рукой с зажатой между пальцами сигаретой. И Саске не может удержать себя от того, чтобы не проскользить взглядом по открытому предплечью вверх, к упругой груди и сильной шее. На улице середина марта, и не сказать что температура воздуха уж слишком весенняя, а этот Наруто стоит в одной лишь оверсайзной футболке с удлинёнными рукавами и даже не ёжится от лёгких порывов ветра. «Горяч…» — проносится в мыслях, а следом приходит уточнение: — «Пиздецки горяч.» И Саске едва заметно передёргивает плечами, даже не понимая от чего. От прохладного ветра, забирающегося под тонкую ткань водолазки, или от будоражащего нервы взгляда Наруто, которым он неторопливо сканирует Саске от макушки до пят. — Ладно, мистер Не-интересует, пойду займусь своей несерьёзной работой, — произносит он, специально делая акцент на предпоследнем слове. И Саске не знает, что хочет сделать — схватить его и остановить, чтобы продолжить неловкий, но захватывающий дыхание флирт или чтобы затолкать сигарету поглубже в глотку. Наруто в последний раз затягивается и, бросив окурок в урну, плавно разворачивается, уходя в сторону своего барбершопа. Саске не отвечает, лишь медленно подносит к губам остаток сигареты, взглядом провожая широкую спину, обтянутую плотной тканью коричневой футболки. И понимает, что, возможно — всего лишь возможно — имеет смысл немного пересмотреть своё решение насчёт отношений. Следующие будни, как, впрочем, и всегда, превращаются в дни сурка. Подъём, метро, работа, раздражение на коллег-бездельников и снова работа-работа-работа. Сплошные цифры, сложения, деления и редкие — действительно редкие — перерывы. Погода с каждым днём становится по-настоящему весенней и тёплой, и Саске не знает — всему виной стабильные плюс пятнадцать с ярким солнцем и зеленеющим газоном или его регулярные совместные перекуры с новым знакомым. Саске не понимает, как так происходит, но каждый раз, когда он решает выйти на перерыв, Наруто либо уже стоит у той злосчастной урны, либо подходит спустя минуту после него. Причём Саске выбирает абсолютно рандомное время. Но Наруто словно… чувствует его, либо же сталкерит. И Саске чудовищно солжёт, если скажет, что оба эти варианта ему неприятны. Проводить минимум по пятнадцать минут в день в компании Наруто оказывается, на удивление, занимательно. Они или просто молчат, медленно потягивая никотин, или обмениваются взаимными колкими оскорблениями, что сопровождаются короткими, но искренними смешками. И именно в такие моменты Саске ощущает всплески непривычного для себя возбуждения и нетерпения. Он любит наблюдать, как напрягаются точёные мышцы предплечий Наруто, когда он подносит зажигалку к лицу; как сильнее прихватывает своими блядски пухлыми губами тонкую сигарету; как с удовольствием затягивается, запрокидывая голову назад. И, блядь, Саске едва держится, чтобы не заменить сигарету на собственные губы. Раздражение из-за коллег-долбоёбов и тонны работы в собственном кабинете всегда уходит на второй план от открывающихся завораживающих зрелищ, и Саске это действительно удивляет. Но ещё больше удивляет, когда в один из дней — кажется, среду — в голове невольно мелькает мысль: «Нахуя я травлю себя сигаретами, стоя рядом с ним, если прямо сейчас мог бы ему отсасывать». В этот самый момент Саске едва не роняет сигарету, а дым неприятно скребёт горло, заставляя закашляться. Наруто обводит его странным прищуренным взглядом, словно смог прочитать всё, что творится в его голове. И Саске с внутренними молитвами скидывает это на совпадение. В тот же вечер Саске расчехляет свою небольшую коллекцию дилдо, к которой не прикасался больше полугода и которая успела уже добротным слоем пыли покрыться. Буквально. И с наслаждением дрочит в ванной, представляя, как Наруто грубо берёт его сзади, нашёптывая своим грязным ртом всякие пошлости, от которых подкашиваются колени; как заставляет бурно кончить от одного лишь члена в заднице, а после разворачивает к себе лицом, ставит на колени и, стянув презерватив, насаживает рот Саске на свой член; перехватывает волосы на затылке покрепче и двигается быстро, размашисто, не оставляя никакой возможности нормально вдохнуть. И Саске задыхается, захлёбывается собственной слюной с попадающей в нос водой от включённого душа, но с удовольствием принимает толстый тяжёлый член Наруто, в наслаждении прикрыв глаза. И сглатывает всё без остатка. Конечно, после подобного вечернего рандеву с фаллоимитатором на следующий день Саске лицом к лицу сталкивается с собственными неловкостью и смущением, стоя перед дверью, разделяющей общий коридор и его кабинет, чтобы спуститься вниз в излюбленный перерыв. Он уже пропустил обеденный перекур из страха пересечься с Наруто и спалить тому свои фантазии и вчерашние шалости. Как конкретно спалить — об этом рассудок умалчивает, но на протяжении всего рабочего дня регулярно подкидывает красочные картинки убийственного смеха Наруто, насквозь пропитанного издёвками и подъёбками. Почему именно такая реакция должна последовать — Саске тоже не в курсе. Просто искренне уверовал и всё. Без лишних комментариев, так сказать. Однако истоптав ковролин своего кабинета вдоль и поперёк, он всё-таки принимает решение выйти на перекур. Кто знает, возможно, Наруто занят клиентом и они не пересекутся сегодня. Вот только все надежды рушатся в тот самый миг, как в волосы Саске зарывается тёплый весенний ветер, а перед глазами оказывается знакомая высокая плечистая фигура в зелёной футболке и чёрных широких джоггерах. Наруто стоит, привычно засунув левую руку в карман штанов, а пальцами правой стряхивает пепел в ближайшую мусорку. И вся его поза ни на децибел не вопит о том, что он мог бы кого-то ждать. Просто вышел на перекур, наслаждается погодкой и травит лёгкие. «И почему он должен тебя ждать?». «А хер его знает… я же жду». Проводит Саске внутренний диалог, опешив уже не так сильно от собственного признания. Вчерашний вечер наедине с дилдо и фантазиями о новом знакомом прошёл довольно продуктивно, чтобы больше не вставать в ступор от подобных мыслей. Саске невозмутимо приближается, подпаливает сигарету своей зажигалкой и делает первую тягу. Никотин обыденно обжигает слизистую, принося с собой толику умиротворения и не давая тревожным мыслям просочиться под корку. Наруто спокойно курит рядом, не говоря ни слова. Только обводит своим цепким пристальным взглядом, к которому Саске за эти несколько дней уже привык; едва заметно кивает головой, словно бы придя к какому-то одобрению в собственных мыслях, и Саске с замирающим сердцем ждёт его следующих слов. И дожидается. — Ты сегодня какой-то другой, — без приветствия произносит Наруто слегка глухим из-за выдыхаемого облака дыма голосом. — Какой «другой»? — спрашивает он, в душе надеясь не услышать роковые «знаю, чем ты вчера занимался вечером, это мерзко и странно, ты в курсе?». — М-м, умиротворённый, что ли? — прикидывает Наруто, вновь скользя оценивающим взглядом по его телу. Губы растягиваются в дразнящей ухмылке. И Саске из последних сил сдерживает собственные мурашки, собирающиеся у затылка и намеревающиеся пробежаться по коже. — Хм, твоя правда, — отвечает он, в две тяги заканчивая сигарету. Отличный план, Саске, сбежать от своего потенциально сексуального партнёра за последний год. Надёжный, блядь, как швейцарские часы. Но понимание, что находиться с ним рядом именно сейчас не особо надёжно, после вчерашней ночной сессии, бьёт сильнее желания, выжигающего вены изнутри. Поэтому, развернувшись на пятках, он без единого слова возвращается в офис. Пятница — ознаменование будущих выходных с минимум двенадцатичасовым сном и максимум — четырнадцатичасовым. Так всегда было для Саске и, пожалуй, для половины человечества земного шара, что работала по графику пять-два. Но не в этот раз. В обед, шагая по коридору в приподнятом настроении на очередной перекур, чтобы пересечься с Наруто и немного… поболтать, Саске тормозит из-за внезапного столкновения с начальником, преподнёсшим ему просто ахуеть какую прекрасную новость: — У нас проверка в понедельник, нужно, чтобы вся отчётность была в идеальном состоянии. М-м, что бы это могло значить? Ах да! Что, блядь, никакие выходные Саске не светят! По крайней мере суббота точно. А так же, что на сегодня все перерывы, перекуры и общения, если их короткие встречи с Наруто можно так назвать, окончены. Блеск. Саске, едва сдержав себя от того, чтобы не съездить по этой старой дряблой полулысой физиономии, спешно разворачивается и возвращается в собственный кабинет. Ярость заполоняет каждую крохотную клеточку тела, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, с силой впиваясь ногтями в кожу ладоней, а дыхание тяжёлыми частыми порциями вырывается из носа. С одной стороны хорошо, что он не покажется Наруто в таком настроении, иначе тот точно сбежит от него на другой конец Земли, без права на оправдание, но с другой… эти короткие, но такие насыщенные перекуры стали ещё одной отрадой для Саске в такие вот трудо… выебудни. Остаток пятницы, а следом и суббота проносятся как астероид, летящий к их планете. И Саске успевает даже пожалеть, что подобное сравнение живёт лишь в его фантазиях, потому что он уже готов выть от своей заёбаности и ненависти на несправедливость этого мира. Все коллеги, вызванные в выходной ему в «помощь», на протяжении всего дня только мешали и раздражали собственным нытьём, бесполезностью и вечным пиздежом не по делу. Поэтому, покидая офис последним в десятом часу вечера, Саске готов был совершить чьё-нибудь убийство. И, он уверен, судья точно встал бы на его сторону. Зажигалка отказывается работать, и Саске остаётся лишь молиться, чтобы в ней не закончился газ. Ветер неприятно треплет волосы, больно хлещет по щекам своими неуёмными порывами, и это точно не добавляет баллов к и так отвратительному настроению. Перед глазами словно бы проносится сотни машин в секунду, разбивая ночную тишину громким рёвом моторов, но Саске не обращает внимания. Он, блять, просто хочет, чтобы заработала грёбаная зажигалка и он мог покурить первый раз за день! — И почему у меня сейчас чувство дежавю, — раздаётся слева знакомый приятный голос, а затем там же вспыхивает что-то крохотное, но яркое. Саске переводит недовольный взгляд в сторону Наруто, выдыхает, замечая в его руках колыхающийся от ветра огонёк зажигалки, и прикуривает. Едва заметно кивает в благодарность и затягивается. Раздражение на суровость собственной жизни притупляется, но не стремится покинуть разум окончательно. Злит всё, и даже радушность Наруто. Его серая футболка, что сегодня облепляет каждый дюйм упругих мышц плеч и груди. Узкие на бёдрах джинсы — куда взгляни раз, и запечатлишь в своём мозгу эту блядски сексуальную картину до конца дней своих. Его широкую белозубую улыбку, обрамлённую пухлыми манящими губами. И яркие синие глаза, что сейчас смотрят с нескрываемым интересом и лукавством. Саске хочет всё это проигнорировать, хочет отвернуться и не видеть, не замечать. Но не получается. Наруто словно магнит — тянет с такой силой, что на сопротивление нет никаких сил, а желание крошится под взглядом его слегка прищуренных внимательных глаз. — Я вот наблюдал за тобой всю неделю и сделал кое-какие выводы, — говорит он, затягиваясь какой-то электронкой. И не только его слова, но и это изменение в обыденном поведении привлекают внимание Саске. — Поделишься? — почувствовав, наконец, толику долгожданного облегчения от распространившегося по крови никотина, выдыхает Саске. — Тебе надо потрахаться, — отпечатывает он бесстрастным, словно бы незаинтересованным тоном. — Может, перестанешь так сильно ненавидеть мир. Саске замирает, едва сдерживая себя, чтобы не закашляться, потому что дым тут же застревает в лёгких. Вот это нихуя себе, заявочка на победу — не иначе. Оглядывает Наруто снизу вверх, вновь отмечая его ничем неопровержимую привлекательность. Прикидывает в голове пару вопросов, несколько шальных мыслишек, насквозь пропитанных сомнениями и собственными страхами. Но те разбиваются в полупрозрачную труху в ту же самую секунду, как Наруто растягивает губы в раздражающе-соблазнительной ухмылке, приподнимая брови в немой уверенности, и невозмутимо делает тягу из электронки. — Было бы с кем, — вздыхает Саске, больше не стараясь понять ни смысл диалога, ни его конечный результат. Пускай горит всё чёрным пламенем, он так искренне заебался за эти три дня… — Ну, я бы тебя трахнул, — произносит Наруто таким обыденном и спокойным тоном, что, Саске кажется, из его организма вмиг испаряется весь никотин, несмотря на очередную медленную затяжку. Вот только спокойствие, наоборот, разносится по телу со стремительно-убийственной скоростью. А следом присоединяется возбуждающее предвкушение. — Так трахни, — хмыкает Саске с мнимым равнодушием. Словно они говорят сейчас о прогнозе погоды на следующую неделю, а не о чём-то… оглушающе-интимном. Наруто лишь согласно кивает, выпуская густое облако сладковатого пара, будто подтверждая, что да, с понедельника дожди обещают, а не я сейчас предлагаю тебе где-нибудь трахнуться. Однако Саске не ожидает, что как только Наруто выключит свою электронку, то тут же схватит его за запястье и уверенно потащит к барбершопу. Саске едва успевает скинуть незатушенную сигарету куда-то в сторону, на секунду пропуская мысль о загрязнении окружающей среды, а уже через мгновение оказывается грубо прижатым к стене внутри помещения. Наруто стоит близко, слишком близко; возвышается над ним на пару дюймов, и Саске чувствует исходящий от его груди терпко-сладковатый аромат одеколона, кружащий голову. Или это от осознания, с кем и на что он только что подписался? Они пересекаются взглядами всего на миг. А после… губы встречаются друг с другом в страстном, диком, пьянящем поцелуе. Саске обхватывает Наруто за шею, зарываясь в светлые пряди пальцами, притягивает к себе ближе, и Наруто не отстаёт. Обнимает за талию одной рукой, с силой вжимая в себя, а другой подхватывает Саске под бедро, сталкивая их промежности. Кожу, мышцы, сухожилия, кости словно прошибает чем-то ярким, необузданным. И с губ Саске срывается протяжный стон, и идентифицировать его нет никакой возможности — то ли от удивления, что он возбудился за какие-то считанные мгновения, то ли от страсти и напора Наруто, с которыми он врывается собственным языком в рот Саске и прижимает его тело к своему. Но Саске ведёт, накрывает нешуточной волной оглушающей похоти, и никаких лишних мыслей в голове больше не остаётся. Он крепче сжимает пальцами пряди, царапая кожу затылка короткими ногтями, ведёт ладонью по плечу до лопаток, собирая складками футболку, и сильнее толкается навстречу. Сквозь поцелуй прорываются какие-то звуки, и Саске не может их разобрать. Лишь цепляется за крепкое плечо, скользя своим языком по чужому и пытаясь унизительно не захныкать от накрывающего болезненного возбуждения. Наруто сталкивает их крепко стоящие члены, облачённые в плотную и так сильно мешающуюся сейчас ткань джинсов и брюк. А затем проходит секунда или вечность, и Саске не знает, что произошло, однако минуту назад он спиной прижимался к стене, а сейчас он оказывается сидящим на коленях Наруто и ёрзающим в нетерпении, чтобы хоть на сотую доли снизить градус напряжения в собственном паху. Поцелуй, кажется, не прерывался ни на мгновение, потому что воздуха в лёгких становится катастрофически мало. И Саске с трудом, но отрывается от манящих влажных губ, чтобы после безвозвратно сгореть в пламени, полыхающем в голубых глазах. Наруто не даёт никакой возможности насытиться кислородом, тут же приникая поцелуями к шее Саске и забираясь ладонями под лонгслив. И Саске едва не задыхается. Упирается двумя руками в спинку дивана, по бокам от головы Наруто, удивлённо осознавая, где они всё-таки сейчас находятся. Внезапно в мозгу с протяжным скрипом начинают крутиться шестерёнки, но кажется, совсем не в ту сторону. Потому что Саске, тяжело сглотнув, отталкивает Наруто от себя и, касаясь его губ своими, шепчет: — Я хочу отсосать тебе. Прямо сейчас. И его безапелляционный тон заставляет Наруто лишь приподнять уголки губ в ухмылке, но Саске лишь ведёт сильнее. Он в помутнении соскальзывает с его колен на плитку, расправляется с пуговицей и молнией, подцепляет край джинсов вместе с бельём и тянет вниз. Наруто, не говоря ни слова, помогает раздеть себя, следом избавляется от своей футболки, отшвыривая ту в сторону. И задыхается протяжным стоном, когда Саске без промедления обхватывает губами влажную головку, сразу же опускаясь немного вниз. Он мельком успевает заметить идеальный для себя размер, со вздутыми синеватыми венками и слегка выгнутой формой. И в удовольствии прикрывает веки, чувствуя руку Наруто в своих волосах, и, стараясь максимально расслабить горло, опускается ниже. Наруто снова протяжно стонет, подбрасывая вверх бёдра, но Саске тут же пресекает любые попытки. Он должен сделать всё сам и так, как хочет именно он, потому что, блядь, ну не зря же он мечтал об этом моменте последние несколько дней. В собственных штанах липко и член болезненно напряжён, но Саске не даёт себе ни секунды, чтобы на этом зациклиться. Сидя на коленях между ног Наруто, он плавно ведёт головой вверх-вниз, втягивая щёки, скользит языком по головке, изредка пропуская кончик в уретру, и с упоением ловит каждый стон Наруто с едва разборчивым полушёпотом: — Ох, еба-а-ать!.. ты, ах, блядь!.. Саске слегка приоткрывает веки, когда Наруто двумя ладонями собирает тёмные пряди с его щёк, чтобы перекинуть их на одну сторону и открыть себе лучший доступ к представлению, что устраивает Саске прямо сейчас, меж его колен. И Саске не останавливается, упирается взглядом в глаза Наруто, выпускает член изо рта и проводит по всей толщине языком, отчего Наруто откидывает голову назад, на спинку дивана, выгибаясь в спине и срываясь на грудные тяжёлые стоны. Саске прошибает импульсом, яркой вспышкой от нескрываемого удовольствия Наруто, и ему приходится опустить одну руку к собственной промежности, чтобы слегка пережать мошонку и остановить стремительно приближающийся оргазм. Наруто в беспамятстве стонет, вновь подкидывая вверх бёдра, крепче перехватывает пряди Саске одной рукой, и Саске понимает, что долго не продержится. Вновь прикрывает глаза и отдаёт все бразды правления Наруто, позволяя ему трахнуть себя в рот именно так, как он того хочет. И Наруто больше не сдерживается. Двигает головой Саске по собственному члену, в полузабытье нашёптывая грязные пошлости, от которых Саске гортанно стонет, посылая вибрацию от головки к основанию. Саске захлёбывается вязкой слюной, смешанной с предэякулятом, мышцы горла неприятно саднят, но это ничто по сравнению с опьяняющей волной жара, проходящей по всему телу, от низкого хриплого голоса Наруто, срывающегося на крик. Он ощущает, как член Наруто напрягается во рту сильнее, и углубляет движения головой; слышит, как его задыхающийся голос пытается что-то произнести, и, понимая, о чём старается предупредить Наруто, крепче обхватывает губами ствол, через секунду чувствуя, как на корне языка разливается горячая сперма. Наруто судорожно наклоняется вперёд, тут же в блаженстве растекаясь по дивану. Саске с самодовольством и удовлетворением, что жаром распространяется под рёбрами, сглатывает и вытирает большим пальцем уголок губ. — Иди ко мне, — хрипло произносит Наруто, удивительно быстро приходя в себя. И кто Саске такой, чтобы ослушаться этого манящего низкого голоса. Он забирается на его колени и даже не успевает ничего произнести — только лихорадочно выдыхает, когда пальцы Наруто, вмиг разделавшись с пуговицей и ширинкой его брюк, слегка приспускают бельё и крепко обхватывают стоящий колом член. А следом с губ срывается тяжёлый стон, когда Наруто одним движением задирает лонгслив до подбородка и приникает губами к груди. В ушах отдаётся собственный пульс, все ощущения сосредотачиваются только на крепкой ладони, в идеальном ритме надрачивающей член, и влажных губах, порхающих по коже и посасывающих поочередно соски. — Имя… — выдыхает Наруто, болезненно прикусив левый сосок. Саске не понимает, что должен ответить, о чьём имени вообще идёт речь… — Скажи имя… своё. Саске едва не скулит, когда Наруто опускает одну ладонь на его ягодицу, крепко сжимая, другой не останавливаясь ведёт вверх-вниз, а влажными поцелуями возвращается к шее. И спустя словно бы целую вечность, словно сквозь плотную толщу воды, сквозь непробиваемый густой вакуум до Саске доходит смысл слов Наруто. И когда Наруто останавливает движения ладони на члене, перехватывая основание, чётко и громко произносит: — Назови своё имя, иначе я не дам тебе кончить. — С… Сас… — с трудом выдавливает из себя букву за буквой он. — Саске… Наруто несколько мучительно долгих мгновений ничего не делает, лишь прожигает взглядом снизу-вверх, и Саске открывает рот, чтобы съязвить или начать умолять — он не знает, что могло бы сорваться с его губ прямо сейчас. Но Наруто оставляет короткий целомудренный поцелуй под подбородком и хрипло произносит: — Отлично, Саске… — И от этого тона Саске едва сдерживает себя, чтобы не провалиться в мощное цунами оргазма. — Кончи для меня, Саске, — добавляет Наруто, возвращая движение рукой по члену и вновь сжимая его ягодицу. — Порадуй меня, ну же… И Саске не нужно повторять дважды. Всего пары движений хватает, чтобы с оглушительным стоном излиться в кулак Наруто, запрокинув назад голову и хватая губами тяжёлый удушливый воздух. Он обмякает в сильных руках Наруто, утыкаясь лбом в его плечо, и пытается справиться с дыханием. Несколько бесконечных минут вокруг витает лишь густая тишина. Наруто аккуратно придерживает Саске за поясницу и успокаивающе перебирает пальцами влажные тёмные пряди на макушке. Саске медленно и нехотя приходит в себя. Опирается ладонями о грудь Наруто, приподнимаясь. Мозг плавно возвращается к своей работе, раскручивая шестерёнки. Взгляд с трудом фокусируется на улыбающемся лице Наруто, скользит по его обнажённой упругой груди, и внезапная мысль врывается в сознание, которую Саске игнорировать не в силах. — По-моему, ты обещал меня трахнуть, — напоминает он хриплым голосом, потому что горло до сих пор саднит от практически горлового минета, в котором он, на минуточку, не практиковался уже хер знает сколько. Наруто вновь приподнимает уголки губ в своей излюбленной ухмылке, и Саске с удивлением отмечает, что ещё немного, и он будет готов ко второму заходу. — Выбирай, к тебе или ко мне. Голубые глаза сверкают самодовольством, ухмылка становится шире, отчего Саске не выдерживает и стирает её поцелуем. Медленным, глубоким и до одурения потрясающим. — Ко мне, — выдыхает Саске, с трудом становясь на ноги. Горячие ладони Наруто соскальзывают с его бёдер нарочито медленно и неспешно. И Саске вновь ловит на себе тот самый пристальный оценивающий взгляд Наруто, и это поднимает внутри новую обжигающую волну возбуждения. Но он не даёт распространиться ей дальше. По крайней мере не сейчас. Чуть позже. Минут через тридцать, когда они доберутся до квартиры Саске. Пока они приводят себя и барбершоп в порядок, Саске узнаёт, что, оказывается, Наруто до жути болтлив. И не то чтобы его это сильно раздражает, скорее, забавляет и, блядь, заводит. Опять. Снова. А ещё заводит тот удивительный факт, что этот барбершоп принадлежит именно Наруто, поэтому в сознание сами собой проникают картины того, какие ещё места и позы здесь они могли бы опробовать. — Называй адрес, — чему-то своему усмехается Наруто, сидя за рулём собственной машины, пока Саске поджигает сигарету его зажигалкой и расслабленно откидывается на спинку пассажирского кресла. Он произносит адрес, Наруто вбивает его в навигатор и, положив ладонь на колено Саске и мягко сжав, выезжает на полупустую дорогу. В салоне ненавязчиво играет какая-то радиостанция с той самой песней из заебавшего его несколько дней назад видео от полоумного коллеги. Саске медленно потягивает сигарету, лениво следя за мелькающими за окном зеленеющими деревьями и пока даже не догадывается, что, позволив себе подкурить от незнакомца в один тёплый весенний понедельник, а после впустив его в собственную квартиру, он впустит его ещё и в своё сердце. И больше никогда оттуда не выпустит.