×××
Субин засыпает на середине фильма, убаюканный рукой Ёнджуна в своих волосах, и просыпается все еще на диване, с подушкой под головой и пледом, натянутым до подбородка. Парни, наверное, сделали пару дурацких снимков, как он спит, но жест все равно милый. Свет выключен, и он ничего не слышит, так что Ёнджун, должно быть, все еще не дома... Который час? В тот самый момент, когда Субин встает и хватает телефон, чтобы проверить время, он слышит хихиканье в коридоре, знакомый пьяный смех Ёнджуна, а затем звук, с которым он возится с ключами, чтобы отпереть дверь. Черт, черт, черт. Субин вскакивает и бежит к их с Бомгю комнате, заходит внутрь как раз вовремя и со вздохом облегчения как можно тише закрывает дверь спальни. Это был бы просто кошмар — застрять на диване «спящим», пока Ёнджун находится с кем-то в фойе или на кухне. Он всегда начинает целоваться с ними еще до того, как он попадает в свою комнату. Субин заглядывает на койку Бомгю, прислушивается к его лёгкому храпу и с облегчением понимает, что тот уже спит. Он не хочет шуметь, переодеваясь, поэтому просто сбрасывает джинсы и тихонько забирается под одеяло, прислушиваясь, как колотится сердце. Он уже должен был уснуть. Если бы он лег спать правильно, то, возможно, проспал бы встречу с Ёнджуном, но сейчас он бодрствует и уже слышит тихие голоса и смех, доносящиеся из квартиры. Это действительно вина компании, что она поселила их в месте с такими дешевыми стенами. На этот раз ему нужно не слушать. Несколько часов назад ему едва удалось нормально пообщаться с Ёнджуном без похоти. Если он будет слушать очередную болтовню, он будет чувствовать себя еще более странно и еще больше отдалится от своего друга. Но он слышит, как они идут по коридору. Он слышит, как они целуются возле спальни Ёнджуна, как один из них прижимается к двери. Он слышит вздох, переходящий в тихий смех — значит, прижимают именно Ёнджуна. Хуже всего, когда они оказываются на кровати Ёнджуна. В это время Субин слышит больше всего, и слышит, как они закрываются в комнате. — Ты хорошо подписываешь бумаги, да? До отъезда, после? — голос Ёнджуна звучит ясно, как день, даже когда он шепчет незнакомцу, которого привел домой; между его словами прорываются мягкие влажные звуки. Субин прикусывает губу, представляя, как этот парень сейчас целует шею Ёнджуна или, может быть, даже грудь... В этот раз он не смотрел, поэтому не знает, как выглядит этот парень... Может быть, он немного похож на него? Может, он высокий, светловолосый и скорее худой, чем мускулистый... Черт, что он делает? — Да, конечно, — отвечает низкий голос. — У тебя здесь есть необходимые вещи? — Прикроватный ящик. Субин зажмуривает глаза и забирается под одеяло, держа руки подальше от зарождающегося возбуждения между ног. Пока ничего особенного не произошло, но он уже много раз слышал, как это происходит. Он слышит шорох и понимает, что Ёнджун снимает с него одежду. Он слышит скрип кровати и тихие стоны Ёнджуна, целующегося с этим случайным парнем, которого он встретил в клубе. Черт, почему Субин не может быть сейчас в этой комнате? Почему Ёнджун не может прийти к нему со своим желанием, а не к этим незнакомцам? Потому что Ёнджун не хочет его, напомнил он себе, прислушиваясь к негромким стонам и учащенному дыханию по ту сторону стены. Потому что Ёнджун — его друг, его коллега по группе, а Субин — чудак, проецирующий все эти чувства на него. Кроме того, даже если бы это было не так... Субин, вероятно, никогда не сможет заставить Ёнджуна чувствовать себя так же хорошо, как он чувствует себя с мужчинами, которых приводит домой. Он девственник, который никогда раньше не прикасался к кому-то другому, а те парни, которых Ёнджун находит, заставляют его задыхаться, хныкать и стонать. Субин не мог заставить его чувствовать себя так же. — Вот так, блять, — скулит Ёнджун по ту сторону стены, и Субин беспомощен перед тем, как его кровь приливает к паху и этом звуке. Они еще не трахаются — он бы услышал ритм движения кровати. Судя по тому, что он слышал раньше, Ёнджун, похоже, очень любит прелюдию. Возможно, сейчас его ласкают пальцами, раздвигая ноги, пока кто-то дразнит чувствительное местечко глубоко внутри него. Субин вздрогнул, представив себе обнаженного Ёнджуна с розовым румянцем, как у него бывает, когда он смущается, издающего все эти красивые звуки, пока его касаются пальцами. Он слышит, как они еще целуются; поцелуи прерываются тяжелым дыханием Ёнджуна. Ух, он такой твердый, что больно. Субин закусывает губу и просовывает руку между ног, сжимает боксеры и слегка потирает. Ему нужна разрядка, вот и все. Он ничего не может поделать с тем состоянием, в котором находится его тело. Он слышит вздох, затем несколько мгновений тишины, прежде чем начинается характерный ритм: кровать двигается вперед-назад под двумя телами, отделенными от Субина лишь тонкой бумажной стенкой. Ёнджун снова начинает шуметь, тихие звуки «ах» вылетают из его рта прямо в ухо Субина. Боже, как будто он прямо здесь, в комнате, с ним. Субин тяжело сглатывает и запускает руку в свои боксеры, не в силах сдержаться, чтобы не прислушаться. Он жалок в лучшем случае, понимает он, потирая себя, смазывая ствол собственной спермой. Ему даже не нужна слюна или смазка: он так сильно течет от звуков, издаваемых Ёнджуном, ведь его голос звучит громче, чем обычно. Его глаза слезятся, когда он гладит себя, стыдливо прижимаясь к стене и не открывая глаз. Ёнджун больше не произносит слов, только вздыхает или стонет — это тихий ранимый звук, который Субин никогда бы не смог услышать от него. Он слышит и мужчину, который трахает его, и глупые низкие звуки, которые он издает, раскачивая кровать Ёнджуна у стены. Он хоть знает, кого трахает? Не все равно ли ему? Будет ли Ёнджун чувствовать себя одиноко, когда он уйдет? Субин чувствует, как слезы текут по его щекам, когда он зажимает рот одной рукой, а другой тянет себя к оргазму. Он слышит стоны другого мужчины, и они синхронизируются, вместе достигая кульминации. Как может что-то возбуждать его настолько, что он не может удержаться от прикосновения к себе, но в то же время заставлять его сердце так сильно болеть? Он дрочит на звук, как Ёнджун хнычет, что он уже близко, и судорожно работает рукой над собой, пока Ёнджун не вскрикивает, достаточно громко, чтобы быть услышанным через стену, а не по всей квартире, и это подталкивает Субина прямо к краю. Он икает, когда сходит с ума от оргазма, выскальзывает из трусов и использует их для уборки беспорядка, а затем бросает их у изножья кровати. Он встает, чтобы переодеться и спрятать улики до того, как Бомгю проснется утром. Он слышит, как они целуются и спускаются вниз, вытирая глаза, натягивая одеяло до плеч и ненавидя себя за то, что плачет, пока тихие голоса продолжают донимать его через стену. Он слышит обычный разговор: Ёнджун благодарит парня, заставляет его подписать соглашение о неразглашении, после чего они убираются, и он выводит его из квартиры. Все закончилось. Субин прослушал все это еще раз и завелся, даже после того, как поклялся не делать этого, после того, как, наконец, немного пришел в норму с Ёнджуном. Как, черт возьми, он собирается пережить это? Может, он не может вернуться к нормальной жизни... Может, ему нужно пространство. Он слышит, как Ёнджун возвращается в постель, и отворачивается от стены; его губы подрагивают, когда он пытается проглотить ужасное чувство вины, поднимающееся в горле как желчь. Это должно прекратиться.×××
Утром Субин встает первым. Он складывает грязное белье в корзину и принимает душ, достаточно горячий, чтобы ошпарить его кожу, оставляя ее розовой и нежной, когда он вытирается полотенцем и переодевается в танцевальную одежду. Ему нужно пространство, расстояние, время, чтобы снова взять себя в руки. Ёнджун считает, что у них все хорошо, поэтому, если они пойдут на репетицию танцев вместе, он, несомненно, будет вести себя как обычно. Даже если они поедут на машине, он уверен, что там будет невинная рука на его бедре или голова на его плече. Ёнджун ненавидит вставать по утрам и всегда обнимается, когда хочет спать. Обычно Субин дорожит этими прикосновениями, но сегодня они могут разбить ему сердце. Он отправляется в путь рано утром один, написав группе сообщение, чтобы они знали, что он пошел вперед. Это не в его духе, и они наверняка спросят его об этом, но он просто скажет, что у него были проблемы с засыпанием и он хотел пойти размяться. Оставшись один в танцевальной студии, он ставит свою музыку и не спеша разминается, пытаясь выбросить из головы грязные мысли о прошлой ночи. Даже если отбросить дружбу с Ёнджуном, эта его привычка влияет на группу, и это несправедливо по отношению ко всем членам. Если ему нужно немного оттолкнуть Ёнджуна, чтобы быть достойным лидером для всех, то он так и поступит. — Боже мой, ты действительно пришел рано, — Ёнджун моргнул, когда вошел в дверь вместе с остальными членами группы, одетыми для долгого тренировочного дня. — Мы думали, что тебя похитили и выдают себя за другого, или что-то в этом роде". — Ты в порядке, хён? — спрашивает Кай, ставя свою танцевальную сумку и опускаясь на пол, чтобы начать разминаться. — Я в порядке, просто не мог долго спать. Он хотел сказать, что у него были проблемы со сном, но Ёнджун выглядит немного виноватым, когда Субин говорит это, и он пинает себя за то, что намекнул, что секскапады Ёнджуна в соседней комнате — это то, что не давало ему спать (так и было, но он не хотел этого говорить). — Мы можем начать, когда вы будете готовы. К счастью, сегодня у них есть несколько свободных часов. Они чувствуют себя наиболее комфортно, когда работают самостоятельно и разогреваются перед тем, как в комнату войдут сотрудники, хореографы или фотографы. Ёнджун опускается на пол рядом с ним, но Субин делает вид, что не замечает этого, и встает, говоря что-то о том, что уже размялся, а затем уходит, чтобы немного поболтать по телефону. Когда начинается тренировка, он думает, что это хорошо, что сегодня у всех довольно веселое настроение, хотя это заставляет его чувствовать себя изгоем. Бомгю продолжает гоняться за Ёнджуном между песнями, а Кай — самый худший подстрекатель. Забавно, но когда они начинают дурачиться, Ёнджун всегда возвращается на свой путь, прежде чем они вернутся к заданию. — Зайчик, я думаю, нам нужно сделать хореографию более сексуальной, — дразнит он Субина, с саркастическим видом подходя к зеркалу, а затем опускается и снова поднимается. Ёнджун преступно, почти подозрительно хорош в том, что Субин может описать только как движения стриптизерши. Ëнджун слишком часто смотрел «Бурлеск» и теперь вечно пускается в соблазнительный танец, чтобы развеселить других участников. — Песня недостаточно возбуждающая. — Я думаю, ты достаточно возбужден для всех нас, — говорит Тэхён, сморщив нос, пока Ёнджун кружится вокруг Субина и тычет его в центр груди. — А ты что думаешь? — он откидывает волосы и поворачивается, поворачиваясь спиной к Субину и слегка прижимаясь к нему. — Ёнджун, — вздыхает Субин. Он не может этого сделать — не сегодня. Он не в настроении, и это не смешно, когда Ёнджун гладит его по лицу, даже если он этого не хотел. — Что? — он надулся. — Недостаточно сексуален? — Ёнджун прижимает свою задницу к нему с гораздо большей силой, чем обычно, и наклоняется вперед. — Хён, может, хватит, блять?! — огрызается Субин, отпихивая Ёнджуна от себя. Это уже слишком. Субин не хотел его сильно толкать или что-то в этом роде, нет, он просто перегружен и так яростно реагирует. Он не знает, почему он так зол, только чувствует, что над ним насмехаются, что он смущен и что Ёнджун пытается задеть его чувства. Он хотел просто заставить их перестать прикасаться друг к другу, но когда Ёнджун уже наклонился и стал дурачиться, ослабив бдительность, толчок повалил его на пол, вместо того, чтобы отбросить на шаг или два в сторону. Он приземляется на один из локтей с треском и громким ругательством, перекатывается на спину и шипит, когда садится и хватается за руку. — Субин, какого черта?! — он потирает локоть и морщится, его лицо слегка пепельное, когда он смотрит на Субина. Он выглядит шокированным, немного взбешенным и... вроде как обиженным. Его брови сдвинуты вместе, но он бледен и выглядит таким растерянным, что Субину хочется ударить себя по лицу. — Зачем ты это сделал? Я просто дурачился, ты не можешь просто… — Ёнджун, кажется, проглатывает комок в горле и закрывает рот, быстро моргая глазами, как будто ему нужно отогнать слезы. — Хён, что это было? — Тэхён смотрит на него, бросается к Ёнджуну и опускается на колени рядом с ним. — Ты упал на локоть? Покажи мне. — Все в порядке, — бормочет Ёнджун, низко опустив голову, и протягивает руку, чтобы показать Тэхёну, что ничего не сломано. — Хён? — спрашивает Субин; его руки дрожат, когда он делает медленный шаг вперед. — Я... прости, я не хотел тебя так толкать, могу я... — Держись от меня подальше, — кусается Ёнджун, все еще отказываясь смотреть на него, когда он убирает руку от Тэхёна. — Ты же не хотел меня так толкнуть? Повалить меня на землю? Я просто дурачился, ты можешь попросить меня остановиться, но ты не можешь... ты не можешь причинить мне боль, Субин, я… — он, наконец, снова поднимает взгляд, его глаза слезятся, лицо покраснело от смущения, и он подтягивает колени к себе, пытаясь сжаться. — Я не знаю, почему ты так ненавидишь меня в последнее время, я пытался рассмешить тебя, — он фыркает, и Субин чувствует себя самым плохим человеком на свете. Он чувствует себя так, будто только что пнул щенка или украл конфету у сироты, что с ним не так? Бомгю и Кай просто смотрят в ошеломленном молчании, Тэхён поглаживает спину Ёнджуна. — Я... думаю, нам стоит дать вам минутку, — говорит Кай, неловко переминаясь с ноги на ногу. Никто из них не умеет конфликтовать, но ему всегда было особенно неловко, когда члены группы ссорились. Бомгю, с другой стороны, склонен замыкаться, уходить в себя, когда другие спорят. Кай положил руку ему на спину, чтобы отвлечь его. — Давай дадим им минутку, хён, — говорит он Тэхёну, и они втроем выходят из студии, оставляя Субина и Ёнджуна в тягостном молчании. Ёнджун быстро вытирает глаза, прежде чем слезы успевают скатиться по его лицу, и остается сидеть на полу, обняв колени. — Ёнджун, я... я не хотел тебя так толкать, я не знаю, что на меня нашло, я просто… Субин делает несколько шагов вперед и опускается на колени, давая Ёнджуну достаточно пространства, чтобы отстраниться, если он захочет, но он остается неподвижным. — Дело даже не только в этом! — кричит Ёнджун, его голос немного хриплый от усилий не расплакаться. — Ты избегаешь меня. Ты ведешь себя странно, когда я прикасаюсь к тебе или просто нахожусь рядом с тобой, как будто у тебя внезапно появилась аллергия на меня или что-то в этом роде, и я думал, что вчера у нас все было хорошо, но… — его голос ломается, и он прижимает кулак к губам, снова собираясь с мыслями, прежде чем заговорить, даже когда его глаза еще больше расширяются. Когда он смотрит на Субина, он выглядит невероятно обиженным. Субин и не подозревал, что его избегание было настолько заметным и что оно заставляло Ёнджуна чувствовать себя так. — Я что-то сделал? — он фыркает, снова вытирая глаза. — Потому что мне жаль, что бы это ни было, я просто не... я не понимаю. Ёнджун начинает плакать и снова уходит в себя, прижимается лбом к коленям, чтобы спрятать лицо; с его губ срываются тихие всхлипывания, больше заметные по тому, как трясутся его плечи, чем по звуку, который он издает. О чем думал Субин, так отдаляясь от своего лучшего друга? Он понятия не имел. — Хён, — говорит Субин, уже задыхаясь, когда ползет вперед и бросается к Ёнджуну, крепко обнимая его. — Мне жаль, мне жаль, ты ничего не сделал. Ты не сделал ничего плохого, это я виноват, ясно? Ты ни в чем не виноват. Ёнджун разворачивается, чтобы обнять Субина, обхватывая его за талию и уткнувшись лицом в его шею. — Почему ты больше не хочешь быть рядом со мной? — он икает, нехарактерно ранимый, когда прижимается к Субину. Ёнджун всегда ведет себя спокойно и собранно, не обращая внимания на тех, кто плохо его знает, и даже Субин забыл, какое доброе и чувствительное сердце он хранит внутри. Когда кто-то, о ком он не заботится, причиняет ему боль, Ёнджун не обращает на это внимания. Но когда кто-то, кого он любит, причиняет ему боль... Субин должен был знать лучше. Черт, и что теперь ему сказать? Правда может вывести его из себя, но и врать ему уже нельзя... — Я действительно хочу быть рядом с тобой, — заверил Субин, крепко прижимаясь к нему. — Мне просто нужно было немного пространства. — Почему? — Ёнджун поднимает голову и смотрит на него влажными глазами. — Я знаю, что я навязчивый, но... разве не все мы такие? Раньше тебе это нравилось, я не знал, что что-то изменилось. — Мне это нравится. Мне это так нравится, хён, вот в чем проблема, — Субин немного посмеивается над собой и тянется вперед, убирая волосы с глаз Ёнджуна, хотя его живот болит от волнения. Его сердце колотится, он знает, что если скажет Ёнджуну правду, это может все испортить, но Субин уже сделал ему больно. Он не может больше лгать ради мира или взаимопонимания. — Я... ты мне слишком нравишься, понимаешь? Ёнджун моргает, и Субин слегка очарован тем, что он невероятно красивый, когда плачет: его ресницы слиплись, как будто они накрашены тушью, а щеки раскраснелись. — Что ты имеешь в виду? Субин проклинает себя и кусает губы; его лицо начинает гореть красным, когда он прячет его в своих руках. — Я все слышу, когда ты приводишь парней домой, — признается он, отказываясь смотреть на Ёнджуна. — Как будто все. — О... Это... мешает тебе спать или... доставляет неудобства? — Ёнджун звучит как всегда растерянно. — Субин-а, я не понимаю. Почему ты раньше ничего не сказал, если я тебя раздражал? Субин стонет и проводит руками по лицу. Он сейчас вспыхнет. — Это не раздражало, хён. — Ты злишься, что я приводил людей? Я думал, мы договорились, что когда запрет на свидания закончится, можно будет... — Хён, я специально подслушивал! — Субин шепотом выкрикивает свое признание, затем закрывает рот рукой. Ёнджун собирается ударить его. Он такой мерзкий извращенец, да что с ним такое?! — О Боже, забудь, что я это сказал, — стонет он, уронив руку; его глаза начинают слезиться от смущения. — Я... я просто... сначала это было не специально. — Ты... слушаешь меня? — на губах Ёнджуна появляется небольшая улыбка, а брови удивленно поднимаются. — Почему? — Ты поверишь мне, если я скажу, что мне просто... любопытно? — Субин снова вздохнул про себя, напряженно моргая. Это так неловко, он бы унес это в могилу, если бы не чувствовал, что правда — единственный способ не ранить чувства Ёнджуна. — Может быть. То есть, я всегда считал тебя геем, но, возможно... ты не хочешь этого делать? Я не знаю, ты никогда не говорил со мной о сексе, мальчиках или девочках. Ёнджун придвигается немного ближе к нему, протягивает руку и кладет ее на лодыжку Субина, где его танцевальные леггинсы задрались настолько, что обнажили кожу. Большим пальцем он рисует маленький круг, от которого по позвоночнику Субина пробегает электричество. Он собирается умереть здесь. — Я просто не думал, что мне есть о чем говорить. — Но тебе нравятся парни? Субин робко кивает. — И ты слушал, потому что тебе было интересно, как два парня занимаются сексом или... как я занимаюсь сексом, в частности? Ёнджун смотрит ему прямо в глаза, и Субин видит, что он тоже немного покраснел, хотя нервозность не мешает ему так же, как Субину. Вместо этого он наклоняется ближе. — Эм… — Субин сглотнул. Лицо Ёнджуна становится ближе? Очень похоже, что приближается. — Не лги, зайчик, — говорит Ёнджун, его голос мягкий и дразнящий, но при этом он искренне улыбается. Сердце Субина бьется так громко, что он чувствует его пульсацию в ушах от этого прозвища. Ёнджун часто называет его так, но это совсем другое чувство, когда оно произносится только между ними. — Т-ты, — заикается Субин. — Мне было любопытно узнать... о тебе. Ёнджун на мгновение прикусывает губу, опускается на колени и ползет вперед, так что Субин падает назад на локти, а Ёнджун нависает прямо над ним. — И что ты делал, пока слушал меня, а? — Что ты имеешь в виду? Ёнджун поднимает бровь. — Хён, не заставляй меня говорить! — Субин продолжает думать, что не может быть более ужасным, и тогда Ёнджун подталкивает его дальше. — Ты трогал себя? У Субина глаза разбегаются от такой наглости, но взгляд Ёнджуна напряжен, а он — дерьмовый лжец. Он кивает. — Ты кончал? — Хён! — Ты кончал? — Да, — вздыхает Субин; сердце бешено колотится, когда Ёнджун склоняется над ним, и их лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Он в ловушке под Ëнджуном. — Черт, зайка, почему ты ничего не сказал? — Ёнджун протягивает руку и откидывает волосы Субина с глаз, заправляя их за ухо. — Что сказать? — Субин смеется. — Что я, блять, подглядывал за тобой? — Просто скажи мне, нравлюсь ли я тебе, пока я не наделал глупостей. Тебе просто показалось, что это горячо, или ты ревновал? — Ёнджун задает эти меняющие мир вопросы, словно спрашивает, что Субин хочет съесть на ужин. Они уже так близко, что нос Субина почти соприкасается с носом Ёнджуна. — И то, и другое, — отвечает он с дрожью, сжимаясь под взглядом Ёнджуна. — Я думал, что это было горячо, но я также... я хотел бы, чтобы именно я делал это с тобой, но я никогда не делал ничего раньше, и я знаю, что никогда не смогу заставить тебя чувствовать себя так же, я просто... Ёнджун прерывает его; его рука скользит назад, чтобы обхватить шею Субина и притянуть его в поцелуй, прежде чем он сможет закончить предложение. Это не нежный поцелуй. Он сжимает их губы и, когда Субин задыхается, проводит языком по его нижней губе. — Субин-а, — бормочет он ему в губы, сталкивая их носы, чтобы Субин открыл глаза. — Ты такой глупый. Субин просто моргает, пытаясь понять, не показалось ли ему это. Может, Ёнджун просто пытается его успокоить? — У тебя есть кто-нибудь дома? — Ёнджун постукивает себя по лбу. — Ты хоть представляешь, как давно я в тебя влюблен, идиот хренов? — он закатывает глаза и садится прямо на колени Субина, глядя на него сверху вниз и скрещивая руки. — Ты думаешь, я просто так обнимаюсь со всеми подряд? Целую их в щеки и хватаю за талию ради забавы? Субин на мгновение задумался. — Ну... Да, это так. — Ладно, заткнись; другое дело, когда я делаю это с тобой, — хмыкает Ёнджун. — Я притворно флиртую со всеми, но с тобой я действительно флиртовал большую часть времени, — он ударяет Субина в грудь. — Я думал, тебе просто неинтересно. — Ой, — Субин надувается и потирает место, куда пришелся удар. — Ты говоришь это, чтобы я не чувствовал себя извращенцем за то, что следил за тобой? — На самом деле я думаю, что это очень здорово, что ты подслушивал, — с улыбкой говорит Ёнджун, проводя пальцами по груди Субина. — Ты гораздо развратнее, чем я думал. — Хён... — Думаю, нам нужно вернуться в квартиру, — говорит Ёнджун, слезая с него и стряхивая с себя пыль. — Поработать над кое-чем. — А как же репетиция? — Отложим. Это единственное время членов группы до полудня, — он пожимает плечами и протягивает руку вниз, позволяя Субину взять ее, прежде чем поднять его. — Твой локоть в порядке? — Субин хмурится и берет руку Ёнджуна, гримасничая при осмотре появляющегося синяка. — Прости, я действительно не хотел так сильно тебя толкать. — Я прощаю тебя, так как знаю, что это был просто сбой в работе возбужденного мозга, — вздыхает Ёнджун. — Но ты действительно напугал меня, знаешь ли. Я подумал, что ты, возможно, даже гомофоб; в конце концов, ты казался таким неловким рядом со мной. Сердце Субина замирает, и к нему возвращается старая привычка, комфорт и легкость, с которыми он всегда прикасался к Ёнджуну, когда он обнимает его и прижимает к себе. — Я не знал, как сказать тебе о своих чувствах. Прости, что оттолкнул тебя, я плохо разбираюсь в… этом. — Я тоже, — говорит Ёнджун, обнимая Субина и целуя его в щеку, от чего у него замирает сердце. На его лице появляется глупейшая ухмылка, но он все еще не может прийти в себя от того факта, что Ёнджун не только не отлупил его за шпионаж, но и каким-то образом понравился ему в ответ. — Ты мне уже сколько времени нравишься, а я даже не пытался тебе об этом сказать. Я думал, что смогу избавиться от этого, просто будучи навязчивым, но на самом деле это никогда не проходило. Субин снова краснеет. — Как долго? — Я не обязан тебе говорить. — Хён, — хнычет Субин, слегка толкая его и надуваясь. — Ну же, когда я начал тебе нравиться? Ёнджун наморщил нос, но сдался, когда Субин отказался перестать дуться на него. — Когда я открылся вам, и вы провели со мной всю ночь, — говорит Ёнджун, вырываясь из объятий, чтобы снова скрестить руки. — Я нервничал, что напугал всех, даже если бы вы приняли меня, но вы не спали и тусовались со мной, и тогда я понял, что все действительно в порядке. Субин чувствует, как на его лице появляется улыбка, но не может ее приглушить. Ёнджун стоит в метре от него, и он уже скучает по нему, хочет снова поцеловать его, задать еще больше вопросов о том, что он чувствует. Он не может поверить, что то, что он считал односторонней одержимостью, оказалось взаимной влюбленностью, и что Ёнджун произнес слово «любовь»? Вообразил ли он это? — Ты милый, когда счастлив. — Я хочу поцеловать тебя снова. — Тогда иди сюда. Субин бросается к нему, притягивает Ёнджуна за талию и жадно целует его. Он прижимается губами к губам Ёнджуна на одно короткое мгновение, но тут же отстраняется. Тогда он делает это снова, целует его дольше, потом еще раз, настолько сильно, что им приходится сделать шаг вместе, когда он отталкивает Ёнджуна назад. — Хён, — вздыхает он; его сердце колотится, и начинается непреодолимое возбуждение, которое он испытывает, когда слышит, как Ёнджун ложится в свою постель с незнакомцем. Субин хочет быть этим незнакомцем. — Постарайся держать себя в руках, пока мы через пять минут не окажемся дома, хорошо? — Ёнджун целует его в уголок рта, затем снова чмокает в губы. Субин чувствует, что парит в воздухе. — Просто иди за мной, я пройду мимо парней. Субин не может ничего сделать, кроме как кивнуть головой, позволяя Ёнджуну вести себя за собой, и закрывает рот, когда они выходят из репетиционной студии. Ребята ждут в холле, выглядят обеспокоенными и немного встревоженными, но Ёнджун быстро говорит, подталкивая Бомгю, когда они проходят мимо них. — Мы все уладили, но нам нужно еще кое-что обсудить, поэтому мы ненадолго отправляемся домой, — говорит он и идет прямо к входной двери с Субином на буксире. — Мы вернемся после обеда, но все хорошо, правда, Субин-а? — Точно, — заикается он, чувствуя себя виноватым за то, что побеспокоил всех, но они выходят за дверь, прежде чем он успевает извиниться. На улице холодно, но идти до дома недолго, и Субин благодарен за это, так как быстро следует за Ёнджуном. Странное чувство, когда его ведут вот так. Это часть того, из-за чего с Ёнджуном всегда было так легко — его единственный хён, кто-то, кто немного снимает бремя лидерства с его плеч. Холодный воздух держит его в тонусе, помогая сдерживать жар, кипящий под поверхностью кожи, пока они не скрываются из виду за закрытой дверью. Его губы все еще покалывает от поцелуев, и ему требуется вся его сила, чтобы не притянуть Ёнджуна обратно и не впиться в него еще раз. Он всегда был очарован губами Ёнджуна. Субин практически дрожит, когда они заходят в дом, с тревогой наблюдая за тем, как Ёнджун отпирает входную дверь и следует за ним внутрь. — Так что же мы... Ёнджун, похоже, любит целовать его на середине предложения. Как только дверь захлопывается, Ёнджун прижимает Субина к себе, приподнимаясь на носочки, чтобы поцеловать его с пылом, а его руки прижимают его плечи к дереву. Субин издает удивленный звук, но быстро осваивается с программой, целуя Ёнджуна в ответ с радостным мурчанием и обхватывая руками его стройную талию. Черт, Ёнджун так тепло прижимается к нему — идеальный бальзам после прогулки по холоду. Субин запускает руки под подол рубашки, желая почувствовать его мягкую кожу, и обнимает его прямо над бедрами, большими пальцами осторожно проникая внутрь и ощущая под ними твердые мышцы. Ёнджун неутомим в своих поцелуях: он втягивает губы Субина в рот и покусывает их. Субин бессилен против этого. У него нет ни опыта, ни терпимости — только сердце, полное глупой страстной любви и глубокого чувства возбуждения от того, что он делает это с объектом своего желания и привязанности, с тем, кто ему так чертовски дорог, но в то же время так болезненно и нелепо привлекателен. — Ты ведь никогда раньше ничего не делал, правда, зайчик? — пробормотал Ёнджун, наклоняя голову, чтобы поцеловать Субина в шею. — Н-не совсем, — говорит он, надеясь, что Ёнджун не заметит (или, по крайней мере, не будет беспокоиться), как он уже болезненно тверд. Леггинсы, которые он надел на танцевальную тренировку, ничего не скрывают. Поцелуи в шею заставляют его дрожать — почему это так приятно? Он никогда не знал, насколько чувствительна эта область. — Я уже целовался раньше. — Да? — Ёнджун смеется. —Это был мальчик? Субин кивает. — Милашка, — он чмокает Субина в щеку и берет его за руки, отводя от двери и направляясь в зал. — Ты не хочешь торопиться или хочешь сделать все то, на что ты дрочил последние несколько месяцев? — Хён, — стонет Субин, позволяя Ёнджуну потянуть его к двери своей спальни. — Не напоминай мне, какой я мерзкий. — Я думаю, это горячо, — Ёнджун усмехается, открывая дверь и заталкивая Субина внутрь, закрывая ее за собой на случай, если мемберы придут за ними, но, скорее всего, они будут заниматься сами по себе и обсуждать все, что, по их мнению, происходит между ними двумя. Субин делает мысленную пометку, чтобы потом как следует успокоить их всех. — Так что ты обычно слышишь? — спрашивает он, приподняв бровь, снимая обувь и прислоняясь спиной к двери. — Ты слышишь это только когда я громко разговариваю, или когда я лежу на кровати, или...? — Все, — Субин сглатывает. — Буквально... все. — А Бомгю слышит? — Ёнджун нахмурился. — Я не знал, что стены такие тонкие; черт, это место дешевое. — Он спит с затычками в ушах. — А, — Ёнджун подходит к нему и задирает подол футболки Субина. — Снять? Субин снимает футболку почти комично быстро, отбрасывает ее в сторону и снимает обувь. — Ты послушный, — Ёнджун смеется и протягивает руку вверх, чтобы провести пальцами по волосам Субина. — Ты же знаешь, что мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь, да? Мы можем не спешить, если ты хочешь, просто ты кажешься… — он опускает взгляд вниз, на выпуклость в леггинсах Субина. — Взволнованным. — Мне не нужно медлить, — краснеет Субин; его сердце колотится, когда Ёнджун проводит пальцами по поясу, пробегается по голой коже живота. Каждое прикосновение вызывает у него мурашки. — Я не хочу портить нашу дружбу или группу, но... — Ты ведь знаешь, что нравишься мне гораздо больше, чем мальчики, которых я привожу домой? — Ёнджун слегка почесывает за ухом Субина, и ему требуется вся его сила воли, чтобы не мурлыкать, как кошка. — Я хочу, чтобы ты был только один. Я не хочу, чтобы ты целовался с другими парнями, и я больше не буду никого приводить домой. Я бы хотел, чтобы мы были только друг у друга, ты не против? Субин почти смеется над ним. Не против? Это его гребаная мечта. Если Ёнджун будет его парнем, он сможет сохранить его, быть рядом с ним, как с другом, но теперь с сексом, романтикой, близостью и всем тем, без чего он чувствовал себя таким одиноким. Принадлежность Ёнджуна ему кажется нереальной. — Я тоже этого хочу, хён. — Даже если нам придется держать это в секрете? Не от парней — я думаю, мы должны сказать им, — но это будет скандал, если другие узнают. — Должен ли я подписать соглашение о неразглашении, которое лежит у тебя в столе? — Ты знаешь об этом? — Ëнджун смеется и толкает Субина назад, так что его колени ударяются о кровать, и он падает на нее. — Оставь меня в живых, я просто защищал нас. — Я подумал, что это было очень ответственно, хён. — М-м-м. Я ответственный тип. Ёнджун раздевается до рубашки и встряхивает волосами. Субин ожидает, что он набросится на него в кровати, но вместо этого он подходит к нему, встает между раздвинутых ног Субина и опускается на колени. — Ты...? — Субин думает, что может умереть. Ёнджун хочет сделать это с ним? Правильно ли он понимает ситуацию? — Сколько захочешь, — говорит Ёнджун, облизывая губы и проводя руками по бедрам Субина через ткань. — Ты хочешь трахнуть меня после? — Я... Да, но я не знаю, смогу ли я… — Субин прикусил губу. Это воплощение его мечты, но он уже чувствует, что вот-вот лопнет. Он так напряжен, что его предсемя просачивается сквозь нижнее белье, достаточно, чтобы на леггинсах появились влажные пятна. Если Ёнджун накроет его своим ртом, он ни за что не выдержит, чтобы трахнуть его тоже. Он не хочет подвести себя, не тогда, когда он знает, что Ёнджун привык к гораздо более высоким стандартам, чем неуклюжий девственник. — О, ты предпочитаешь быть снизу? Это было бы прекрасно, я делаю и то, и другое. Ну, я думаю, ты знаешь это, так как ты... слышал, как я делаю и то, и другое, но я думаю, что предпочел бы, чтобы в первый раз ты меня трахнул, — Ёнджун говорит такие вещи, как будто они настолько просты и не взрывают мозг Субина каждым словом, продолжая поглаживать его бедра, пока разговаривает. — Я всегда представлял тебя сверху, когда думал о нас. — Ты думал о нас? — Ты не единственный извращенец в этой комнате, — Ёнджун закатывает глаза. — Я даже не могу кончить, когда дрочу, если не представляю, как ты отсасываешь мне много-много раз подряд. Субин снова думает о том, что может упасть в обморок. — Так ты говоришь, что не хочешь быть сверху? Или ты не хочешь, чтобы я отсосал тебе, или...? — Ничего из этого, — Субин размахивает руками, давая понять, что Ёнджун все неправильно понимает. — Я хочу всего этого, просто... я никогда не делал этого раньше и думаю, что могу... кончить слишком быстро. — О, я знаю это, Субинни, — говорит Ёнджун, просовывая руку между ног Субина и бесстыдно нащупывая выступ через одежду, сжимая его так, что Субин задыхается. — Я подумал, что сделаю тебе минет, чтобы снять напряжение. Ты можешь кончить один раз мне в рот и к тому времени, когда мы закончим прелюдию, ты будешь готов снова. Субин испытывает странную смесь возбуждения и нежности — невозможно не отреагировать на то, что Ёнджун собирается сделать ему минет и позволить Субину трахнуть себя в задний проход, но он был так неуверен в отсутствии опыта. Он снова и снова говорил себе, что Ёнджун не захочет его, что он не сможет доставить ему удовольствие так, как эти незнакомцы, но вот он здесь, и Ёнджун не стыдит его за его нервозность или отсутствие опыта. Ёнджун всегда знает, над чем можно подшучивать, а над чем нет. Это напоминает ему о том, как хорошо они знают друг друга. — Звучит неплохо, зайчик? — Ёнджун ухмыляется, его рука все еще нежно массирует член Субина через натянутые леггинсы. — Можно я тебе отсосу? — Блять, ты меня убьешь, — Субин прячет лицо в ладонях, но кивает головой. — Пожалуйста, хён. — Подними бедра для меня. Субин снова повинуется, хотя и чуть ли не плачет, когда ему приходится открывать лицо, чтобы приподняться. Ёнджун спускает его леггинсы и нижнее белье хорошо отработанным движением, сдирает ткань с ног и отбрасывает в сторону, чтобы раздвинуть бедра Субина и встать между ними на колени. — Господи, Бинни, — говорит он; его рот слегка приоткрыт, когда он смотрит на член Субина, твердый и покрасневший на его животе. — Ты же видел его раньше, что в нем такого? — Субин хмурится, опирается на локти и смотрит вниз на свою эрекцию в поисках каких-либо серьезных недостатков. Он думал, что его член вполне нормальный. — Я не видел его твердым. У тебя такой большой и все еще увеличивается? Блять, Субинни, ты меня с этой штукой просто уничтожишь, — Ёнджун обхватывает пальцами основание и подносит член к губам, делая несколько поглаживаний. — Ты становишься очень мокрым, когда возбуждаешься, не так ли? — А разве не все? — По-разному, но мне очень нравится, когда парни немного… грязные, — Ёнджун подмигивает ему и смотрит вверх сквозь ресницы, наклоняясь и проводя языком по головке, целуя ее и слизывая собравшуюся сперму, просто чтобы познакомить Субина с ощущениями. — Блять, — шипит он; бедра напрягаются от первого ощущения того, что его член находится у кого-то во рту. — Хён... — Запусти руку в мои волосы, — инструктирует Ёнджун, позволяя Субину провести пальцами по мягким черным прядям и прижаться к ним. — Мне нравится, когда их немного потягивают, но не слишком сильно, хорошо? Используй другую руку, чтобы ухватиться за простыни, если тебе нужно будет за что-то дернуть. Субин с энтузиазмом кивает, чуть крепче сжимает волосы Ёнджуна и чувствует, как рот наполняется влагой, когда Ёнджун вздрагивает от легкого потягивания. Черт, почему он такой горячий? — Не волнуйся, что кончишь слишком быстро, это только для того, чтобы снять напряжение, — говорит Ёнджун; его рука все еще надрачивает член Субина, когда он поворачивает голову и целует внутреннюю сторону бедер. — Можно я сделаю тебе засосы здесь? Субин издает тихий звук подтверждения и сильно прикусывает губу, когда чувствует, как Ёнджун прижимается к удивительно чувствительной коже. Это еще одно место, к которому он никогда не думал прикасаться, но он задыхается, когда Ёнджун целует и сосет кожу так близко к его члену. Он целует все его бедра, останавливаясь, чтобы пососать маленькие синяки, которые дразнят Субина идеальным сочетанием боли и удовольствия, прежде чем успокоить каждый след, который он делает, своим языком, работая все ближе и ближе к его члену каждый раз. — Ёнджуни, — хнычет Субин, не в силах сдержаться, ерзая на краю кровати. Ему кажется, что он сойдет с ума, если рот Ёнджуна не окажется на его члене в ближайшие пять секунд. — Ты такой нуждающийся, — усмехается Ёнджун и проводит языком по верхней части члена Субина, проникая в уретру. — Черт, черт, — Субин нежно тянет его за волосы, а другой рукой сжимает простыни; его пальцы на ногах подгибаются. — Пожалуйста, хён, пожалуйста, — умоляет он, чувствуя биение своего сердца в члене больше, чем в груди. — Ш-ш-ш, я держу тебя, — Ёнджун кладет руки на бедра Субина, чтобы удержать его от рывков вперед, и, наконец, берет его в рот. — Хён! — Субин задыхается; его глаза закрываются, когда Ёнджун сосет головку члена, его язык кружится вокруг нее, прежде чем он продвигает свой рот дальше вниз. Он никогда не испытывал ничего подобного, ничего даже отдаленно похожего. Он знает, что парни сходят с ума по этому, что минет — это одно из лучших удовольствий, которые можно получить, но он думал, что это должно быть в какой-то степени преувеличено. Это не так. Ёнджун стонет рядом с ним и слегка покачивает головой, опускаясь все ниже, пока его рот не набивается до отказа, и он опускает руку с бедра Субина, чтобы погладить остальное. Субин расслабляется на спине, стонет — мягкий придыхательный звук, который он никогда раньше не слышал от себя, — и крепко держится за волосы Ёнджуна. Он хочет, чтобы ему было хорошо, поэтому слегка потягивает их, но осторожно, чтобы не поддаться инстинкту и не дернуть. Все так хорошо, что он не знает, как реагировать. О правильном построении предложений не может быть и речи, но он не хочет скрывать от Ёнджуна, что ему это нравится, поэтому он оставляет губы приоткрытыми и позволяет звукам выходить так, как им вздумается. Ёнджун отстраняется только для того, чтобы облизать и подразнить его, а затем снова начинает сосать, вбирая щеки и постанывая, так что вибрации пробегают вверх и вниз по члену Субина, везде, где касаются его губы. Все вокруг влажное и такое теплое, что Субин задается вопросом, каково это будет, когда он окажется внутри Ёнджуна. Он заставляет себя открыть глаза, чтобы полюбоваться видом идеального рта Ёнджуна, принимающего его снова и снова. Он выглядит таким красивым даже в таком виде: ресницы темнеют на щеках, глаза полны желания, когда он смотрит в них. Проходит совсем немного времени, и Субин начинает хныкать, что он уже близко; его пресс напрягается в предвкушении, бедра дрожат на плечах Ёнджуна, а оргазм, кажется, разгорается внутри него с каждым движением чужого языка. Он хочет напомнить ему, что он не обязан глотать, если не хочет, но не может вымолвить и слова, не говоря уже о связном предложении. Он не в силах сделать ничего, кроме как выкрикивать имя Ёнджуна и тянуть его за волосы чуть сильнее, когда он действительно вот-вот кончит. Ёнджун не останавливается, когда Субин вскрикивает, выпуская первую горячую струю спермы ему в рот. Вместо этого он удваивает темп, посасывая Субина во время оргазма и проглатывая все, что тот выпускает. Рука, удерживающая его бедра, прижатые к матрасу, сильнее вдавливается в его кожу, большой палец выводит успокаивающие маленькие круги, чтобы компенсировать это, пока он продолжает глотать. Он ждет, пока Субин начнет смягчаться, прежде чем выпустить его изо рта и рук, и прочищает горло, когда отстраняется. — Черт, ты много кончаешь. — Прости! — пищит Субин, снова закрывая лицо руками. — Блять, это было так хорошо, я не хотел... — Заткнись, мне понравилось, — смеется Ёнджун, кладя руки на колени Субина, чтобы подняться на ноги. — Видишь? Субин выглядывает сквозь пальцы и, несмотря на послеоргазменную вялость, чувствует новый прилив жара при виде того, как Ёнджун возбужден в шортах, которые он надел на тренировку по танцам. Черт, он такой твердый. Субин не может удержаться, садится прямо и протягивает руку, чтобы потрогать выпуклость через ткань. — М-м-м, — вздыхает Ёнджун; его глаза закрываются, когда Субин проводит большим пальцем по контуру его ствола. — Это приятно, зайчик. — Можно мне...? Ёнджун кивает. Сердце бешено колотится; Субин просовывает пальцы под пояс шорт Ёнджуна и стягивает их вместе с нижним бельем, которое он носил под ними, и одежда падает вокруг его лодыжек. Ёнджун выходит из шорт, теперь уже голый, и Субин любуется его видом. — Я знаю, что я не такой большой, как ты, но все не так уж плохо, верно? — он усмехается и наклоняется, чтобы поцеловать макушку Субина. — Давай ляжем; ты можешь поиграть со мной, пока мы дадим тебе секунду на восстановление? Да? — Д-да, — вздыхает Субин, задерживая взгляд на красивой розовой эрекции, которая смотрит ему в лицо, когда он перемещается обратно в кровать, ложась на бок у стены, чтобы освободить место для Ёнджуна. — Иди сюда, — бормочет Ёнджун, ложится в кровать и притягивает Субина к себе, чтобы они могли поцеловаться, оба, наконец, полностью обнаженные и кожа к коже. Их конечности могут свободно переплетаться, а руки — блуждать по телам друг друга, пока они делятся долгими томными поцелуями, и Субин полностью теряется в ощущении языка Ёнджуна во рту, его тела, прижатого к его телу, без барьера между их кожей. Ёнджун мягкий везде. Он проводит рукой по его боку, сжимает его задницу и улыбается в поцелуй, когда Ёнджун поощряет его прикосновения. Субин хочет, чтобы он мог прикасаться к нему везде и сразу. — Вот, попробуй поцеловать меня в шею, — говорит Ёнджун; его голос добрый и не осуждающий, когда он разрывает поцелуй и немного наклоняет голову в сторону. — Мне это очень нравится. Глаза Субина загораются от возможности узнать больше о том, как сделать ему приятно. Он обнимает Ёнджуна за талию, притягивая его ближе, и начинает целовать линию от ключицы до уха, чувствуя, как Ёнджун дрожит, и слыша, как он слегка вздыхает, когда он касается определенных мест. Он опускает губы к тому месту, которое заставило Ёнджуна затаить дыхание, и начинает нежно посасывать кожу так же, как Ёнджун делал это на внутренней стороне бедер. — Блять, вот так, вот так, — вздыхает Ёнджун, двигая бедрами и упираясь членом в бедро Субина. Черт возьми, Субин и представить себе не мог, как приятно просто доставлять удовольствие Ёнджуну. Он и раньше слышал эти звуки от него через стену, но никогда не думал, что станет тем человеком, для которого Ёнджун их издает. Он знает, что потом у них могут быть неприятности, но все равно сосет кожу до тех пор, пока не остается след, успокаивая его горячим лизанием языка. Ну и ладно. Нет ничего, что не может исправить макияж. — Скажи мне, что еще тебе нравится, — пробормотал Субин, прижимаясь носом к уху Ёнджуна и с трепетом наблюдая, как от этого невинного жеста тот прикусывает губу. — Вообще-то, вот здесь, — Ёнджун вздрагивает. — Мои уши очень, очень чувствительны, так что ты можешь целовать их, кусать и все такое, и это заставит меня... Черт, Субинни, да, — откровенно хнычет он, когда Субин экспериментально покусывает мочку его уха, и его бедра снова толкаются вперед. — Поиграй с моей грудью тоже. В восторге от инструкции, Субин послушно поднимает руку к груди Ёнджуна и берет один из его сосков под большой палец, потирая его маленькими кружочками, пока он не становится твердым под его прикосновениями. Черт, ему нравится каждый сантиметр тела Ёнджуна. — А-ах-х, да, мне это очень нравится, — Ёнджун издал полузадушенный смешок и вдруг нахмурился, когда Субин поцеловал его ухо и потянул за сосок, играя с чувствительной горошинкой, пока Ёнджун двигает бедрами напротив него. — Я даю тебе слишком много указаний? — Мне нравится, когда ты говоришь мне, что делать, — признается Субин, прежде чем осознает, насколько возбуждающе это звучит. К счастью, Ёнджун, похоже, любит отдавать приказы. — Черт, ты будешь так хорош в этом, зайчик. — Ты уверен? — он краснеет, опускается между ними и обхватывает рукой член Ёнджуна, поглаживая его, чтобы дать ему небольшое облегчение. Он выглядит возбужденным, и Субин чувствует себя виноватым, что его собственное нетерпение немного задержало их. Ёнджун вздыхает, прижимаясь бедрами к кулаку Субина и одаривая его несколькими ленивыми поцелуями вдоль челюсти. — Большинство парней просто считают, что знают, что делают, и делают одно и то же со всеми, — он чмокает Субина в губы, ухмыляясь глазами, пока Субин продолжает поглаживать его член между ними. — Но все люди разные, понимаешь? — он задыхается. — Интимные отношения на одну ночь не потребуют времени, чтобы узнать, как доставить удовольствие кому-то конкретному, но если это будем только мы... мы сможем узнать, как именно заставить друг друга чувствовать себя лучше всего, — он снова целует Субина, приятно мурлыча себе под нос. — Я рад, что буду у тебя первым. — Только не смейся надо мной, когда у меня... не очень получается. — Все будет хорошо, зайчик, ничего особенного. Иди сюда, — Ёнджун берет лицо Субина в руки и целует его, посасывая его нижнюю губу и практически мурлыча, когда Субин нащупывает головку его члена. — Ты умеешь растягивать парней? — Ёнджун бормочет ему в губы, целуя его между словами. — Кажется, да? — Субин не думал, что здесь действительно есть что-то, что нужно знать, но теперь он не уверен. Что, если существуют тайные правила, о которых он не знает? — Когда-нибудь делал это с собой? Субин качает головой. — Хорошо; я дам тебе смазку, а ты просто намажь ее вокруг меня внизу, возьми два пальца и введи в меня вот так, ладно? — Ёнджун поднимает два пальца и делает небольшое движение «туда-сюда». — Но не просто вводи и выводи: немного поводи ножницами, чтобы не было больно, когда входишь. Смысл в том, чтобы немного растянуть меня, но это очень приятно, если ты сможешь найти простату, — он потянулся назад и открыл прикроватный ящик, немного пошарил там, прежде чем достать светло-голубой тюбик со смазкой и вложить его в руку Субина с еще одним поцелуем. — Ты готов попробовать? — Я могу попробовать, — Субин краснеет, глядя на тюбик. Он похож на его упаковку для мытья лица. Он не хочет наделать много беспорядка, поэтому осторожно откупоривает тюбик и делает то, что сказал ему Ёнджун: опускает два пальца в скользкую смазку и немного размазывает ее вокруг. — Потри пальцы друг о друга, я ненавижу, когда холодно, — говорит Ёнджун, раздвигая ноги и обнимая Субина за плечи, чтобы прижать его к себе. — Ты очень милый, когда возбужден. — Я всегда милый, — пытается пошутить Субин, но он немного нервничает, и Ёнджун фыркает, целуя его в лоб. Он размышляет, не стоит ли ему сесть или встать на колени между ног Ёнджуна, чтобы тот мог видеть, что именно он делает, но Ёнджун, похоже, доволен тем, что он находится прямо здесь, прижавшись к нему. Он также может представить, что кому-то может быть неприятно смотреть на эту часть тела прямо перед глазами, но он уверен, что задница Ёнджуна симпатична с любой точки зрения. Он уже снова начинает напрягаться. Невозможно не возбудиться, когда Ёнджун обнажен рядом с ним, позволяет Субину прикасаться к себе, раздвигает ноги для него. Он тянется вниз между бедер Ёнджуна и целует его, впервые ощущая окружность его дырочки, распределяя излишки смазки вокруг него и проглатывая звук, когда Ёнджун задыхается от первого нажатия его указательного пальца. Поцелуи как-то облегчают все это. Ему не нужно беспокоиться о том, что он сделает глупое лицо, и есть что-то такое сладкое и успокаивающее в том, как Ёнджун целуется: его губы снова и снова расходятся для него, издавая мягкие звуки, которые заставляют его сердце трепетать. Субин шокирован тем, как плотно он вводит первый палец внутрь, и Ёнджун сначала напрягается, а потом расслабляется и позволяет входить в него без сопротивления. Субин немного двигает пальцем внутри и снаружи, просто заставляя Ёнджуна привыкнуть к этому, прежде чем начать делать небольшие движения вверх внутри него, экспериментально поглаживая верхнюю часть его стенок, пока Ёнджун не разрывает поцелуй и не кивает головой. — Вот так, — дышит он в губы Субина. — Вот так, малыш. Вот так, продолжай делать это. У Субина рот приоткрывается от возбуждения на лице Ёнджуна; он видит, как его щеки окрашиваются в темно-розовый цвет, как трепещут ресницы, когда Субин массирует эту маленькую точку внутри него. Он хочет, чтобы Ёнджун снова назвал его малышом этим милым задыхающимся голосом. Он хочет, чтобы тот продолжал издавать для него эти звуки, которые Субин слышал через стену на протяжении месяцев. — Это? — спрашивает он, несмотря на то, что точно знает, что делает. Он проводит пальцем прямо по этому месту, заставляя Ёнджуна хныкать и крепче прижиматься к нему. — Да, блять, продолжай это делать, — Ёнджун снова прижимается к нему, задыхаясь. — Ты можешь добавить еще один. Осторожно Субин вводит средний палец вместе с указательным, слегка разводя их в стороны и назад, пока не почувствует меньшее сопротивление мышц, и возвращается к движению, которое заставляло Ёнджуна стонать. Вскоре Ёнджун прижимается к нему обеими руками, стимулируя простату, и прячет лицо на шее Субина, издавая тихие хныкающие звуки, которые сводили Субина с ума, когда он подслушивал. Безумно видеть, как человек, обычно такой самоуверенный и наглый, теряет себя; еще безумнее думать, что именно Субин заставляет его чувствовать себя так. Его задница так плотно обхватывает его пальцы, что Субин снова становится твердым, просто представляя его рядом с собой. — Я скоро смогу, — шепчет Ёнджун, игриво покусывая ухо Субина. — Ты больше, чем тот парень, которого я привел домой прошлой ночью, так что... нужно быть осторожным. — Правда? — Боже, как мило, что ты ревнуешь, — Ёнджун издает смешок и притягивает Субина к себе, чтобы поцеловать его, чтобы снова лизнуть в рот, мурлыча и позволяя Субину проглотить все маленькие хныканья, которые он издает, когда его раскрывают пальцами. — Ты... Какая позиция тебе нравится? — спрашивает Субин и тут же чувствует себя неловко за этот вопрос. Кажется, что он спрашивает глупость, что, если Ёнджун хочет, чтобы он просто взял на себя ответственность и поставил его в любую позу, какую он захочет? Но Субин хочет, чтобы ему было хорошо, хочет трахать его так, как он хочет, чтобы его трахали. — Перестань быть таким очаровательным, — бормочет Ёнджун, прижимаясь задницей к пальцам Субина и вздыхая; его глаза закрываются. — Для парней, которые мне действительно нравятся, я предпочитаю миссионерскую позу, чтобы мы могли много целоваться. — Да? — сердце Субина трепещет. — А как насчет парней, которые тебе не нравятся? — М-м-м, по-собачьи, чтобы не смотреть на них слишком много, но иногда, когда я очень, очень возбужден, мне нравится по-собачьи, просто потому что так легче быть немного грубым. Я также люблю ездить верхом. — Так... Со мной ты хочешь...? — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда будешь меня трахать, — говорит Ёнджун, прижимаясь носом к носу Субина и напрягая мышцы вокруг его пальцев. — Я хочу видеть твое милое лицо. Субин не может удержаться от смеха, все еще недоумевая, почему Ёнджун находит его таким милым, но на сердце у него становится легче от того, что Ёнджун видит его таким. Он хочет, чтобы секс между ними был интимным. Он чувствует слишком много, чтобы это могло быть чем-то другим. — Думаю, я готов для тебя, зайчик, — говорит Ёнджун, нежно целуя щеки и нос Субина и проводя рукой по его волосам. Его улыбка такая яркая, что Субин почти забывает, как он нервничает. — Ты чувствуешь себя готовым? Ты хочешь этого? — Я хочу этого, — Субин кивает, не удержавшись, наклоняется вперед и впивается поцелуем в губы Ёнджуна, от чего они оба ухмыляются, когда он отстраняется. Он осторожно убирает пальцы и снова берет смазку, прикусывая губу, когда смазывает себя, а затем еще немного Ёнджуна, просто для уверенности. Он чувствует себя немного неловко, когда перебирается на него, ложится сверху, располагая свои бедра между раздвинутыми ногами Ёнджуна. Помогает то, что он немного выше, но это не самый изящный маневр. — У тебя все получится, зайчик, — успокаивает Ёнджун, откидывая волосы с глаз Субина и целуя его в нос. — С тобой мне будет так хорошо. — Подожди, а я должен надеть презерватив? — Субин морщится, смущенный тем, что ему потребовалось столько времени, чтобы вспомнить, что защита существует. — Тебе не обязательно, — говорит Ёнджун, одна его рука по-прежнему в волосах Субина и ласково почесывает его голову. — Я проверяюсь после каждого свидания. Я не проверялся после прошлой ночи, но тот парень был в презервативе. Мы можем использовать один, если тебе так будет спокойнее. — Я в порядке, я просто... не знал, должен ли я это делать. — Мило, — Ёнджун раздвигает ноги чуть шире и опускает руки на плечи Субина. — Просто нажимай медленно, хорошо? Субин нетерпеливо кивает и тянется вниз, чтобы выровнять себя, шипит, когда прижимает кончик к тугому кольцу мышц. Он уже такой чувствительный, и он может представить, как плотно Ёнджун будет его обхватывать. Когда он толкается вперед, вставляя полную головку члена внутрь, он опускает голову на плечо Ёнджуна и стонет, преодолевая себя. — М-м-м, приятно, да? — Ёнджун вздыхает. — Хен… — Ш-ш-ш, не торопись, — воркует Ёнджун, поглаживая одной рукой спину Субина, а другой наклоняет его голову, чтобы поцеловать в лоб. — Первый раз — это сильно, да? Субин хнычет. — Все в порядке, ты такой хороший мальчик для меня, Бин-а. О Боже, похвала переходит прямо в его член, и Субин, сам того не желая, делает толчок вперед, проталкивая еще несколько дюймов внутрь. — Прости, прости, черт, я не хотел... — Ты хороший, хороший, все в порядке, — Ёнджун смеется и крепко обнимает его, поднимая одну ногу над бедром Субина. — Ничего не болит, ты делаешь все правильно. Субин делает глубокий вдох и проталкивается внутрь, потрясенный тем, как тело Ёнджуна, кажется, продолжает двигаться, принимая его всего, пока он не погружается до упора, прижимаясь бедрами к заднице Ёнджуна и задней поверхности его бедер. Его полностью окутывает бархатистое тепло, подобного которому он еще не испытывал. От этого его глаза хотят закатиться назад. — Тебе нравится, когда я называю тебя хорошим, не так ли? — бормочет Ёнджун, приподнимая голову Субина, чтобы поцеловать его. — Ты хочешь быть хорошим мальчиком для хёна? О, черт. — Да, — дышит он; его лицо пылает жаром, когда он начинает нежно покачивать бедрами в ответ. — Я хочу быть таким хорошим для тебя, хён. — М-м, это мой хороший мальчик; начинай медленно и аккуратно. Я хорошо себя чувствую, зайчик, а тебе нравится быть внутри своего хёна? — Ты меня убьешь, — стонет Субин, борясь с желанием спрятать лицо в шее Ёнджуна, когда начинает трахать его всерьез. Словно инстинкт подсказывает ему, что именно нужно делать: его бедра двигаются сами по себе в устойчивом ритме, прижимая его член к стенкам Ёнджуна. — Так хорошо, хён. — Тебе тоже хорошо, — немного хнычет Ёнджун, когда он опускает свои бедра к нему. — Блять, подними угол чуть-чуть, детка. Субин повинуется, смотрит на лицо Ёнджуна в поисках одобрения и чувствует, как колотится его сердце, когда он видит, что попал в точку, которую искал. Ёнджун задыхается и впивается ногтями в плечи Субина, неистово кивая, когда тот начинает хныкать. — Вот так, — говорит он, прижимаясь лбом к его лбу. — Трахни меня вот так, Субинни, ты делаешь это так хорошо, а-а-ах… Субин дрожит, его охватывает новая волна жара. Когда он слушает Ёнджуна через стену, ему больше всего нравится вот это. Когда Ёнджуна трахают или он трахает кого-то, он начинает издавать постоянные звуки, маленькие хныканья, стоны и звуки «ах», которые становятся все громче, громче и громче, пока он не кончит. Теперь он издает эти звуки только для Субина. Они раскачивают кровать, боковые части рамы скребут по стене, а Субин только сильнее трахает его, движимый желанием сделать Ёнджуна громче, чем он когда-либо был раньше, когда Субин подглядывал за ним. — А-ннн-х, блять, блять, не останавливайся, — хнычет Ёнджун, откидывая голову назад и выгибая спину. — О, блять, Боже, ты такой охуенно большой. Субин стонет и наклоняет голову, чтобы прильнуть к шее Ёнджуна, целуя уже оставленный засос и создавая новый прямо под ним. Ёнджун не протестует, только стонет громко и часто, что отличается от его обычного низкого голоса, который сводит Субина с ума. Их тела так легко соединяются и переплетаются, что Субин не может не чувствовать, что в том, что они делают, есть много правильного, даже несмотря на все сложности, с которыми им придется столкнуться. Это должно было случиться. Он должен быть тем, кто слышит Ёнджуна, потому что все это время именно он должен был извлекать из него эти звуки, а не какой-то незнакомец из бара или клуба. Он. Субин с трудом удерживает рот на замке, пыхтя и прижимаясь к шее Ёнджуна, когда тот трахает его снова и снова, не веря тому, как плотно он его обхватывает. — Хён, это так приятно, — дышит он, целуя челюсть Ёнджуна. — Да? — Ёнджун сжимается вокруг него, и бедра Субина замирают, заставляя его хихикать и снова напрягать мышцы. — Такой хороший мальчик для меня, Субинни, тебе нравится вот так трахать хёна? Субин хнычет, не успевая остановиться. — Так хорошо, да? — Ёнджун прижимает свой нос к носу Субина и снова нежно целует его в губы, издавая довольный звук, когда их тела качаются вместе. — Для своего первого раза ты так хорошо справляешься, зайчик. Устал? Субин качает головой, хотя его пресс начинает немного болеть от быстрого темпа, который он задал. Тем не менее, он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. — Я могу трахать тебя так долго, как ты хочешь. Ёнджун прижимается к нему бедрами и вздыхает, закрывая глаза. — Блять, я уверен, что ты можешь, но, а-нн-х, я тоже могу оседлать тебя, если ты хочешь. Субин думает, что все его тело пульсирует от желания при одном только предложении. — Ты можешь это сделать, — сглатывает он. — Если хочешь. — Иди сюда. Ёнджун кладет руки на плечи Субина и обхватывает ногами его бедра, так что он может перевернуться и полностью изменить их положение. Это хорошо отработанный маневр, от которого у Субина перехватывает дыхание, когда он вдруг оказывается на спине, а Ёнджун сидит у него на коленях с его членом, все еще находящимся внутри него, на самом виду. В таком положении Субин может видеть все. Он видит выпуклость на животе Ёнджуна, образовавшуюся от его члена внутри него, видит, как эрегированный член Ёнджуна покраснел и капает. Он видит, как поднимается и опускается его грудь от тяжелого дыхания, и не может не протянуть руку и не обхватить его крошечную талию, прикусив губу при осознании, насколько большими выглядят его руки, сидящие над острыми бедрами Ёнджуна. Тот выглядит чертовски неземным. Субин рад, что они в комнате Ёнджуна, а не в его собственной, потому что на двухъярусной кровати даже не нашлось бы места для такой позиции. — Черт, Субин-а, — стонет Ёнджун, его голова откидывается назад, и он начинает подпрыгивать на коленях Субина. Он снова принимается стонать; звуки вырываются из его рта каждый раз, когда он снова насаживается на бедра Субина, скуля, когда он трахает себя под правильным углом. Субин приподнимается, чтобы встретиться с ним взглядом, и смотрит на член Ёнджуна, пытаясь удержаться от второго оргазма. Блять, он хочет подрочить ему; может ли Ёнджун кончить нетронутым? — Хён, можно мне потрогать? — спрашивает он; его голос придушенный и прерывистый. — М-м-м, ты заставишь меня кончить, если сделаешь это, — Ёнджун хватает одну из рук Субина, переплетает их пальцы вместе, прижимает его к матрасу и наклоняется над ним. — Ты хочешь, чтобы я кончил на твоем члене, Субин-а? Хочешь увидеть, как я кончу для тебя? — Ёнджунни-хён, — хнычет Субин, отчаянно кивая, сжимая руку Ёнджуна и проникая между ними, чтобы погладить его член. Ёнджун такой твердый в его кулаке, блестящий от спермы и горячий на ощупь, когда Субин дрочит ему в такт движениям вверх-вниз на его коленях. Ёнджун вскрикивает, когда Субин делает первый толчок, опускает голову и ускоряет темп езды, стонет и скулит, все громче и громче. Субин так близок к тому, чтобы кончить; он уже практически чувствует это, но он отчаянно желает быть хорошим в этом деле. Он хочет, чтобы Ёнджун кончил первым, чтобы он выступил не хуже тех незнакомцев, которых он слышал через стену. Он гладит его, выкручивая запястье так, как он делает это на себе, и поглаживает чувствительную головку, пока Ёнджун не начинает задыхаться. — Не останавливайся, это так чертовски хорошо! — практически кричит Ёнджун, закрыв глаза, пока он доводит себя до оргазма на члене Субина; бедра зажаты между движением на его члене и подачей вперед в его кулак. — Зайчик, я сейчас кончу, блять, блять, а-а-ах-х! Он кричит еще громче, чем во время обычного секса, и это приводит Субина в бешенство. Он не сбавляет темпа, не в силах удержаться от стона, наблюдая, как Ёнджун начинает дрожать, а затем, наконец, начинает кончать с самым прекрасным звуком, который Субин когда-либо слышал. — Субин-а! — Ёнджун всхлипывает; его бедра дергаются, и он кончает обильными струями на живот Субина, одна за другой, попадая даже на его грудь. Он трясется как лист, когда достигает кульминации, и у него самый красивый вид сейчас: губы раздвинуты и судорожно хватают воздух, глаза закрыты, а лицо окрашено в розовый цвет. Субин просто заставляет свои глаза оставаться открытыми, наблюдая за всем этим, прежде чем понимает, что не может больше сдерживаться, и кончает с хныканьем, дрожа под Ёнджуном, изливаясь глубоко внутри него, добавляя еще больше тепла и влаги вокруг своего члена, что заставляет его глаза закатиться назад. Все его тело дрожит от этого; удовольствие накатывает на него волнами, каждая из которых становится чуть менее интенсивной, пока он заканчивает спускать, а его тело не становится вялым и расслабленным. — Это было хорошо? — выдыхает Субин, все еще переводя дыхание, когда Ёнджун, вздрогнув, поднимается. — Я сделал тебе больно? — Ты меня не обидел, — усмехается Ёнджун, встает с кровати и подходит к шкафу. Сердце Субина на секунду сжимается от страха, что Ёнджун может оставить его здесь, но он разворачивается с полотенцем для рук и возвращается в кровать, вытирая сперму с груди и пресса Субина. — Извини за это, — говорит Ёнджун, сморщив нос. Он бессистемно вытирается и бросает полотенце в корзину для белья. — Наверное, мне следовало сказать тебе, чтобы ты использовал презерватив. Мне нужно принять душ, прежде чем мы вернемся, — он улыбается, приподнимая одеяло, и скользит в кровать рядом с Субином, прижимаясь к нему, как они часто делают, когда дремлют вместе, — только теперь они голые и покрыты доказательствами того, насколько неплатоничны эти объятия. — Это было очень хорошо, зайчик, — бормочет он, наклоняясь и целуя обе щеки Субина. — Ты отлично справился. — Ты просто так это говоришь? — Субин краснеет и обхватывает руками Ёнджуна, крепко сжимая его, как плюшевого мишку. — У меня нет никаких оснований для этого. — Еще как есть, ты большой извращенец, — поддразнивает Ёнджун. — Я не притворяюсь ни с кем. Если я громкий, то только потому, что мне приятно, и я думаю, ты знаешь, как мне было хорошо, судя по тому, что ты уже слышал. — Прости, что я такой мерзавец, — стонет Субин. — Не говори никому об этом, хорошо? — Твой грязный секрет в безопасности со мной, — Ёнджун подмигивает ему и целует его в подбородок. — Я не намного лучше. Я всегда думал о тебе, когда дрочил. — Да? — М-м-м, — Ёнджун проводит пальцами по обнаженной груди Субина, рисуя маленький крестик над его сердцем. — Я тоже корил себя за это. Кто бы мог подумать, что ты был извращенцем все это время, а? Субин надувается, но опускает глаза, когда Ёнджун чмокает его в губы, и беспомощно улыбается. — Прости, что избегал тебя, — он скользит руками по спине Ёнджуна и сжимает его ягодицы обеими руками, просто потому что может. — Я скучал по тебе. — Я тоже по тебе скучал, — говорит Ёнджун, расслабляясь в объятиях Субина и кладя голову ему на грудь. — Я хочу вздремнуть, но мы, наверное, должны принять душ и вернуться к ребятам... что нам следует им сказать? Субин прикусывает внутреннюю сторону щеки и задумывается на мгновение. Он чувствует себя виноватым за то, что свалил все это на членов группы, за то, что так небрежно отнесся ко всему. Он не хочет говорить им, почему его чувства к Ёнджуну всплыли на поверхность после того, как он так долго их подавлял, но они заслуживают откровенности, поскольку внутригрупповые отношения затронут их всех. — Ну... могу ли я назвать тебя своим парнем? — он начинает с основ, поглаживая одной рукой спину Ёнджуна вверх и вниз. — Мне бы этого хотелось, — Ёнджун хихикает. — Да. — И мы должны держать это в секрете только среди группы или... мы должны признаться сотрудникам? Мы ни в коем случае не нарушаем контракт, но, очевидно, это будет большой скандал… — сердце Субина немного сжимается от пугающей перспективы быть раскрытым на весь мир и стресса, на который они подписываются, имея тайные отношения, но затем Ёнджун закрывает глаза и прижимается щекой к его груди. Он такой милый, когда спит, что Субин хочет оставить его здесь навсегда. Риск того стоит. — Давайте начнем с членов группы и посмотрим, что их устроит, — бормочет Ёнджун, прежде чем зевнуть и еще крепче обнять Субина. — Можно мы сначала побудем здесь немного подольше? Субин натягивает плед, чтобы укрыть плечи Ёнджуна, и целует его в макушку, наслаждаясь тем, что теперь он может проявлять к нему даже самую невинную привязанность. Как бы он ни вожделел Ёнджуна, это нечто большее. Это его лучший друг в мире. Субин любит его до безумия во всех смыслах этого слова. — Мы можем немного задержаться. — М-м-м, плохой лидер. Ты должен сказать мне, чтобы я возвращался на работу. — Плохой лидер, хороший парень? — Да, хороший парень, — смеется Ёнджун и целует Субина прямо в сердце. — Разбуди меня, когда придет время сказать членам группы, что ты промокшая вонючая псина, притащившаяся ко мне в одиннадцать утра. — Хëн!