Отблески

      Отсек встретил привычной тишиной… И пустотой. Пустым был, потому что земная мебель занимает гораздо меньше места, чем кибертронская.       Лило к кровати не спешила — так и встала перед Евой, едва склонившись на бок. Думала, с чего лучше начать, параллельно цеплялась взглядом за каждую часть ее тела, словно ставила на них заметки.       — Мне даже неловко, — повела плечами. Раньше Лило таким не часто занималась, вернее, вообще не занималась. Опыт был минимальный — душить она умела, но вот как быть с остальным… Страх перейти черту был: сколько бы Ева не уверяла ее, что готова даже умереть — Лило не успокаивалась. Может Ева и хотела отправится на тот свет в лучшие минуты своей жизни, то Лило — наоборот. — Давай обозначим границы или хотя бы введем стоп-слово, чтоб я знала, что зашла слишком далеко. И нет, — Лило резко отрезала, как только Ева, казалось бы, снова хотела отказаться от правил безопасности, — Это надо для моего удобства. Иначе я тебя и пальцем не трону.       — Стоп-слово? — Ева ответила вяло. — Я как в каком-то низкосортном порно. Или романе… Но если тебя это успокоит, то будь по твоему. Стоп-слово будет, — Ева задумалась. Обычно в качестве стоп-слов выбирали те, которые редко произносят в обыденной жизни, или просто те, которые максимально выбиваются из контекста происходящего, — «Прайм». Это моё стоп-слово. Даже если буду помирать, то я не стану кричать его имя. Хорошо я придумала?       Ева самодовольно улыбнулась, чувствуя, как её немного ведёт. От возбуждения такое случалось часто: почти как крепкий алкоголь, но намного приятнее.       — Всё будет хорошо, Лило, — Ева послала подруге полную поддержки улыбку, — если мне станет больно или плохо или неприятно, то мы прекратим. Я верю тебе. Верь и ты мне.       — Начнём с того, что мы обе оказались в низкосортном порно: и по сюжету, и по хаосу, и по градусу мерзости, — Лило пропустила тяжелый вздох. Подошла ближе, но вместо ожидаемого поцелуя обошла Еву по дуге и встала позади, дышала в волосы, — Верю-верю, — и все же звучало с долей скептицизма. Лило, на самом деле, просто шутила: разумеется, она ей верила.       Пальцы ловко запустили в волосы. Лило провела ими от висков к затылку. Может, поэтому Ева и не особо жаловалась на Прайма с его приколами? Будь Лило на ее месте — сразу задохнется, возможно, даже не успев стянуть с себя трусы. От неприятных мыслей волосы встали дыбом. Лило повела плечами, провела пальцами от головы к шее.       — Надеюсь, Прайма нам сегодня вспоминать не придется, — тихо усмехнулась и толкнула Еву к кровати. Контраст между мягкими действиями и крепким толчком ощущался явно. Лило небрежно пихнула ту в лопатки. — Я бы оставила тебя на полу, Ева, но не хочу, чтобы синяки остались, — а затем себя же поправила, — У меня, не у тебя.       Ева смогла удержаться на ногах, но ещё через секунду самостоятельно на неё повалилась. Смотрела куда угодно, но не на Лило. Эта игра всегда Еве нравилась. Наверное, будь здесь настоящий Прайм, то он бы не понял, почему Ева соглашается на такое Лило, но не с ним. Ему было невдомек, что подчиняться можно с удовольствием только тому, кому ты действительно хочешь.       — Как скажешь, Лило, — но сдаваться быстро Ева не хотела. Лило должны приручить её. В конце концов, смысл маленькой игры и в этом тоже, — могу подстелить тебе дополнительное одеяло. А-то твои собаки увидят синяки и придут ко мне.       — И снова ты про собак. Ты же только рада этому будешь, — Лило устала мотнула головой. Стоило предположить, что Ева начнет такую игру — на это она и Ева. Сама же, при этом, ведет себя абсолютно как эти же собаки. Сейчас Ева действительно походила на собачку. Собаку в течке, если быть точнее. Лило усмехнулась подобному сравнению, — Хочешь, я позову их посмотреть? Им будет полезно поучиться биологии…       А соблазн был. Был, потому что и те, и Ева — были до жути ревнивыми, а Лило хотела приструнить их ревность. Это чувство никогда не доводило до хорошего.       Лило зацепила пальцами край воротника, потерла подушечки о материал ткани, а затем, на ровном месте, нахмурилась. Казалось, была в полном недоумении и раздражении.       — И почему одежда все еще на тебе?..       — Я перегрызу им глотку, — угроза прозвучала в полушутливом тоне. — Я невоспитанная сука, понимаешь? Если на мою территорию придут другие, то я их покусаю, — если быть до конца откровенной, то Ева готова была укусить и Лило. Не смертельно, конечно.       Руки дрожали, пока Ева стаскивала с себя одежду. Давно возбуждение не было столь сильным, всеобъемлющим, горячим… Господь всемогущий, Ева действительно превращалась в шлюху.       — Прости меня, — голос наполнился покладистостью.       — М-м, — Лило прищурилась, словно пыталась разглядеть ее душу, — Я не давала тебе волю действиям, так что не перегрызешь, — вцепилась ладонью в челюсть. Силы Лило не жалела, да и зачем? Ей точно не хватит этого для нанесения тяжелого вреда, а Ева скорее больше обрадуется. Пальцы впились в чужие щеки, Лило небрежно задрала Еве голову, кажется, даже позвонки едва слышно прохрустели. — Захочу — позову. Не захочу — даже пальцем не поведу. Твое мнение сейчас имеет мало веса, гораздо меньше, чем в плену на Немезиде.       Лило не скупалась и на неприятные воспоминания. Ева же просила не жалеть ее? Лило и не будет. Жестокость может выражаться не только действиями и словами, но и ковырянием травмирующих событий в памяти.       — Может поэтому ты ему так нравишься? — Лило имени Прайма не называла, Ева поймет про что речь и без подсказок, а Оптимус не удостоился быть упомянутым, — Боже, Ева, я не знала, что ты настолько отчаянная. Давно ты мечтала быть избитой до посинения и выебанной со всех мест? По лицу вижу, что да. Вы с ним друг друга стоите, определенно.       Лицо и шею отозвались болью, но той, которая так и не смогла сбить возбуждения. Ева смотрела в глаза Лило, ёрзала на месте. Сама себе правда напоминала собаку, которая ждёт команды от хозяйки. Ева ничего против не имела: ни хозяйки, ни команд.       — Ты мало обо мне знаешь, Лило, — Ева подалась чуть вперёд. Надеялась, что её накажут за самовольство, — меня и били, и ебали во все щели ещё до… Одного фиолетового металлического существа. Но, да, трахаться с ним — это не самое плохое. Знаешь, он хоть и скорострел, но умеет причинять боль так, как я люблю. Ты никогда не задумывалась, почему я не умоляю его дать мне афродизиак или любой другой наркотик?       — Я уже догадалась, Ева, — Лило отстранилась, так же рвано и жёстко, как схватила ранее за челюсть. Отошла на пару добрых шагов и улыбнулась. Приторно и мрачно, так, словно в голове бушевала безумная идея. — Знаешь, ты ведь никогда этого ему не говорила, не так ли? Он, конечно, и сам уже мог догадаться, но ведь гораздо лучше услышать прямое словесное подтверждение, да?       Выражение Евы начинало доставлять некоторое удовольствие. Лило еще ни разу не испытывала такого восторга от власти, возможно — чисто в теории — может иметь и десептиконскую армию за спиной было не так уж и плохо?       — Не двигайся и сиди на месте, я сбегаю за кое-чем, — и направилась к выходу из отсека. — Ты можешь слушаться, когда хочешь. Тебе не составит труда потерпеть.       Первой реакцией Евы было возмутиться. Она сама до конца не знала, от чего, а потом дошло: Лило убежала и оставила её в таком состоянии… Одну! Неудовлетворённой! И до жути возбуждённой. Но делать было нечего: приказ есть приказ. Если так самовольно нарушать абсолютно всё, что говорит Лило, то тогда смысла в игре нет. Подчинение — это в первую очередь самодисциплина. Если не хочешь, то никто не заставит.       Ева чувствовала подступающий холод. Отсек был с отоплением, но явно меньшим, чем в обычной квартире. Это была ещё одна медленная пытка.       Ева старалась не думать, за чем ушла Лило, хотя, безусловно, догадывалась. Это было по-настоящему опасно, но… Но в таком состоянии опасность никого не волновала.       Вернулась Лило быстро, да еще и с какой-то темной массивной вещью на ладони. Кажется, напоминало это телефон, но без экрана — вместо него был лишь округлый динамик и парочка кнопок под ним. Она не спешила, каждый шаг выверяла намеренно медленным, а когда все же соизволила подойти ближе, небрежно похлопала ту по щеке. Снимала с Евы скопившуюся пелену от возбуждения.       — Молодец, — запустила ладонь в локоны, с обманчивой нежностью провела по волосам. Пряди в миг натянулись, потянув голову назад, в очередной раз. — Честно, я думала, что ты сдашь обороты и насадишься на свои пальцы быстрее, чем я дойду до Рэтчета.       Лило провела языком по губам — целовать Еву не собиралась, скорее вынуждала приоткрыть рот. По спине бежали мурашки от каждого шумного вздоха. Она ведь даже не коснулась ее!..       — Сейчас ты повторишь все, что сказала мне, — и повертела передатчиком в ладони, сразу же нажала одну из кнопок, — как только связь наладится.       Лило даже не представляла, с каким трудом Ева вынесла эти жалкие минуты. Между ног по-настоящему пылало, но, как ни странно, кончить ещё не хотелось. Игра должна продолжаться, и чем дольше она будет идти, тем ярче получится оргазм. Возможно, сегодня Ева не продержится даже двух раундов, а завтра и одного.       — Повторю, — Ева не совладала с собой, подалась вперёд, желая поймать чужие губы по-настоящему, но Лило уже отстранилась. Осталось лишь заскулить. Ева поцелуи любила, но хозяева ведь часто не любят, когда собаки лезут им в лицо? — всё повторю.       Думать о том, что Лило сейчас реально позвонит тёмному Прайму и Мегатрону отчего-то не хотелось. Потому что именно Лило всегда выступала голосом благоразумия в их тандеме. А здесь — вот оно как. Лило не может не знать, какую реакцию произведёт этот звонок на мехов.       — Конечно, повторишь, — Лило хмыкнула, повела взглядом на динамик и тускло-горящую лампочку. Она вскоре загорелась с красного на зеленый — дозвонилась.       И, конечно же, первым ответил Мегатрон. Кто еще мог стоять рядом с Саундвейвом? Учитывая его неприязнь к Праймам — точно не Оптимус. Невольно связиста даже стало жаль — одну из его пассий увел Прайм и даже антенной не повел.       На линии долго было тихо. Лило ждала голоса, как и Мегатрон с Оптимусом. Десептикон вообще озадаченно смотрел то на Саундвейва, то на панель управления, то на Прайма. Каждая крепкая мысль в миг сбилась, стоило услышать голос знакомой органики.       — Мой Лорд, день добрый, — Лило усмехнулась, параллельно вела костяшками пальцев по горячей коже Евы. Та нагрелась, словно отсидела в сауне трое суток. Мегатрон чуть с трона не вскочил, словно ошпаренный: искали их уже долгое время, пытались выловить чертов Арк и вот — Лило звонит им сама! — Оптимус там? Здесь Ева хочет ему кое в чем признаться.       Лило не устояла от соблазна подразнить и двух мехов на той линии: зажала между пальцами сосок и потянула в свою сторону. Пусть послушают, поймут, что сейчас происходит.       — Давай, Ева, — слабо кивнула и поднесла передатчик прямо к ее лицу.       Ева знала, что на том конце связи очень громко слышно её шумное дыхание. Как, впрочем, и здесь, в отсеке. Она даже не пыталась сдерживаться, потому что если Ева станет дышать тихо и контролировать себя, то в итоге задохнётся. Кислорода действительно не хватало. Может, Ева и правда была нимфоманкой?       — Всем привет, — голос прозвучал хрипло, но достаточно чётко. Ева кинула быстрый взгляд на Лило. Та была так самодовольна… Нет, никто не должен получить желаемое так просто: ни Лило, ни Оптимус, ни Мегатрон. Только Ева, а она знает, как этого добиться, — мы звоним вам, чтобы я передала сообщение. Так вот, передаю: идите нахуй.       И улыбнулась Лило, смотря той в глаза; а после и вовсе лизнула передатчик прямо в микрофон. Рот наполнился металлическим привкусом.       На линии воцарилось молчание. Лицо с равнодушного в миг стало недовольным, лило грубо сдернула руку с волос, возможно даже выдрала парочку. Сдернула и огрела Еву по щеке. Шлепок эхом отразился от стен, Лило засомневалась лишь на миг, а затем каждая унция волнения смылась, словно ее и не было.       — Знай свое место, псина, — даже голос настроила ядовитый, рычание чуть-ли не исходили с самого горла. Ладонь едва покалывала от удара, но удержаться от второго Лило не смогла — пусть будет предупреждением — и огрела по второй щеке. — Оптимус, ты плохо ее воспитывал. Давай, Ева, скажи, как тебе нравится его жестокость, — на миг затихла. Мига хватило, чтобы Мегатрон, как минимум, вспомнил о системе вентиляции и продолжил охлаждать системы. Пару секунд назад ему вовсе казалось, что тот умер. Он кинул взгляд к Оптимусу, явно в полном недоумении: кто его знал, тот мог сорваться и переломать Лило все тело за нападение на его органику. — Говори!       И вновь вцепилась в волосы, встряхнула ее голову — пыталась привести в чувство.       Голову Евы мотнуло из стороны в сторону, но в голове Евы мир мотался намного больше. Помещение действительно плыло перед глазами и вовсе не из-за силы пощёчин. Они едва ли причинили реальную боль или уж тем более вред. Нет, это не те пощёчины.       Отчего-то у Евы в голове всплыло осознание того, что Оптимус никогда её не бил. Насиловал, рвал, угрожал, душил — да. Но не бил. Не давал даже лёгкой пощёчины — может, боялся проломить череп, не совладав с силой.       — Прости, — извинения получились искренними. Душу затопило раскаяние. Не человеческое, а собачье, — я была не права. На самом деле я звоню, чтобы сказать, что я, — Ева запнулась, — течная сука. И что мне нравится жестокость: она меня возбуждает. Когда ты рвёшь меня, — Ева всё ещё не называла имени, но все точно знали, к кому она обращалась, — то не могу сдерживаться. Превращаюсь в настоящее животное. Мне нравится это, и я бы не хотела, чтобы мне давали афродизиаки, которые уменьшали бы боль. Вот.       — Ну вот. Можно было так сразу, но нет — тебе ведь так хотелось почувствовать власть над собственными решениями, да? — Лило виновато развела руки в стороны, повела взглядом к динамику, где все еще звучала тишина. — Нет у тебя власти, Ева. Даже над собой. И даже у Оптимуса нет власти над тобой. Ты, каждая твоя жалкая часть, каждый твой орган — принадлежит полностью мне.       Лило приложила ладонь к губам — да, стоило сначала проверить, проходит ли звонок. Возникло желание посмеяться — может, Ева говорила все это зря и слова вовсе не дошли до адресуемого?       — Оптимус, слышал? — и ее слова, и слова Евы тоже — Лило говорила про все разом. Пусть злиться, а может и радуется, если хочет. Благодарить будет потом, на их очередной самоубийственной встрече.       Ева задрожала сильнее. Такая дрожь могла колотить от приступа или холода, но в случае с Евой — это было возбуждение. Это было удивительно: Лило даже не прикоснулась к ней полноценно, а Ева уже готова кончить. Но нельзя: разве ей давали на это разрешение? Впрочем, стона сдержать Ева не смогла: она хотела просто выдохнуть, но вышло иначе.       ЭМ-поле Прайма ревело от ревности, возбуждения и осознания. Его Искра была полна сюрпризов, но чтобы настолько… Оптимус давно заметил, что Ева борется с ним не так охотно, особенно на платформе. Пусть и заявляет из раза в раз, что это изнасилование, но ноги раздвигать не перестаёт. Теперь всё стало предельно ясно. Ева хотела этого. Всегда.       — Услышал, Лило, — голос тёмного Прайма покрылся помехами. В чём было дело: в связи или вокодере? — но я бы на твоём месте не делал таких заявлений. Ева моя. Не так ли, моя Искра?       Ева хмыкнула, а после поникла. Нет, ну и бред. Лило правильно сказала — у собаки может быть лишь один хозяин.       — Нет, я принадлежу Лило.       — Да, Оптимус, конечно твоя, — Лило резво подалась вперед, схватила ту за шею и одним рывком повалила на кровать, прижала к матрасу, — Вот, послушай прямое этому подтверждение, — скинула динамик на живот Евы. Ладонь в миг сжалась вокруг ее шеи, а свободная, без всякого намека или подготовки, скользнула к лону. Лило не медлила, выпрямила три пальца и вогнала в горячее нутро. Влажный звук лишь добавил красок этой картине, сам Бог не знал, в каком Лило была восторге.       На миг снова возникло желание закончить это безумие, но оно сразу отошло на задний план. Лило согнула пальцы, активно вытягивала из Евы стоны, лишь бы на той линии слышали каждый шум, что она издавала.       — Ой, вот жалость! — не смогла скрыть издевку в голосе. Ева стонала, точно изогнулась дугой, смазано вопила ее имя, — Ни раза твоего имени не назвала… Но ты не обижайся, не все мы получаем то, что хотим, верно, Ева?       Ева, в данный момент, получала именно то, что хотела. Иронично.       — Да, да, да, да, чёрт возьми! — Ева только и успела удерживать себя от полного падения в бездну. Сколько раз Ева говорила, чтобы Лило не вела себя с ней, как с девственницей, сколько раз говорила о том, что она и кулак может принять без очень долгой подготовки — и, наконец, она получила то, чего так желала. Лило её брала грубо и резко, как какую-нибудь придорожную шлюху. — Пожалуйста, Лило, — Ева даже не знала, о чём просила ту. О том, чтобы та не дала ей сразу кончить или, наоборот, позволила.       Говорить становилось тяжелее. Ладонь перекрывала доступ к кислороду с удивительной расчётливостью. Ева не боялась задохнуться. Даже если бы по-настоящему боялась умереть, то всё равно не боялась. Она доверяла Лило, как собака доверяет своей хозяйке.       Прайм не мог совладать с собственным удивлением. Картина, невольный слушателем которой он стал, была прекрасной и отвратительной одновременно. Ева стонала, но не под ним. Ева называла себя сукой, но не его. Почему? Что у Лило было такого, чего не было у Оптимуса? У неё даже коннектора не было, чтобы как следует выбить из Евы всю дурь.       Долго наслаждаться Еве не дали: Лило выскользнула, вытерла пальцы о ее бедро и схватила динамик.       — Хорошего вам дня, — посмеялась в микрофон и закончила вызов. Ева задрожала от разочарования, у Лило же это вызвало одно желание — потянуть за ниточки подольше. Неторопливо опустилась, выставив лицо между ее ног. Пальцы без всякого препятствия скользнули по складкам — Лило их развела и слабо дунула в сторону клитора. — Какая ты шумная, Ева. Еще и испачкала меня… Совсем не стыдно?       … И продолжила игнорировать желания Евы, выпрямилась, похлопала ладонью по челюсти.       — Шире, — и когда Ева подчинилась, Лило нависла сверху безмятежной тенью. Нависла и скопила со рта слюну, стекающую с ее языка Еве в рот.       Ева жалела в тот момент только об одной вещи — о том, что не может видеть эту сцену со стороны. Если бы могла, то она бы засняла её и смотрела каждый день. Даже чуть чаще. Ева думала о том, что, вероятно, умерла окончательно и попала в Рай, и Господь решил наградить её. Теперь уж точно.       Хотелось выть по-собачьи, но рот был занят: Ева послушно сглотнула чужую слюну, смотря попеременно то на чужие губу, то в чужие глаза… Уж точно как собака, которая не знает, за какой игрушкой побежать первой.       — Ты прекрасна, — Ева всё же смогла выдавить из себя жалкое подобие членораздельных звуков.       — Какая ты подлиза, Ева, — Лило её комментария внешне не оценила, хоть внутри и была тронута, — такая подлиза. Нашла себе удобного человека, пользуешься моей помощью, так ещё и лестью одариваешь… Лицемерка.       Лило рвано подалась назад, а затем вовсе слезла с кровати.       — Посмотри на себя — что это за разврат? Ты не просто сука в течке, ты — хуже, — и потянула ту за волосы прочь с кровати. Не полностью, скинула лишь верхнюю часть тела, уложила ту лицом в пол, оставив таз на краю кровати. — Лежи так и даже не вздумай двинуться, — а сама вернулась на матрас, параллельно не забыв шлепнуть ту по ягодицам. — Не хочу лежать на полу — там неудобно.       Лило хотела раздвинуть ее ноги шире, но Ева сама справилась — послушная. Зачерпнула смазку двумя пальцами, не поскупившись на небрежные движения внутри трепещущих мышц. Когда удостоверилась в достаточном количестве — пристроила оба пальца к анальному отверстию, и даже там не особо ждала — подалась внутрь.       Внутри нечто задрожала от обиды, когда Лило не ответила на комплимент, но тут же умолкло. Сегодня Ева — это шлюха, а шлюхи не должны просить от других любви. С шлюхами ведь так и поступают: имеют грубо, обращаются тоже грубо. Тогда Ева почувствовала внутренний комфорт. Сегодня всё происходило правильно.       Кожа головы немного болела. Ева абсолютно точно лишилась парочки клоков волос, ну и чёрт с ними. Ева не жалела. Волосы обязательно отрастут. К Еве даже пришла мысль о том, что нужно их отпустить ниже плеч, чтобы Лило могла удобнее наматывать их на кулак, и…       Все мысли сбились в кучу, когда Ева почувствовала в себе пальцы Лило. Инстинктивно захотелось сняться, но Ева усилием воли заставила себя оставаться на месте и без того в неудобной позе. Ева почти что стояла в планке, держа на весу верхнюю часть тела.       — Прости меня, Лило. Я хуже, — подтвердила Ева, — кто я?       Еве правда хотелось узнать, кто она теперь в глазах Лило.       — Ты меня спрашиваешь? — Лило на миг остановила темп, а затем вернула обратно, с каждым разом всё больше разрабатывая тугие мышцы. — Тск, Ева. Ты и сама должна знать, кто ты. Что за разочарование… — по отсеку вновь разлетелся шлепок. Лило с неподдельным интересом осмотрела красное пятно на ягодице.       Возникло желание вернуть стимуляцию к клитору или влагалищу — но так Ева быстрее достигнет оргазма, а это совершенно не то, чего Лило хотела.       — Знаешь, что я думаю? Мне кажется ты не заслужила оргазма за сегодня… — протянула с излишней задумчивостью. Свободная ладонь вернулась к складкам, раздвинула их, позволяя холодному воздуху ошпарить нервы. Больше ничего не делала, даже пальцем не повела. — Если есть чем оправдать себя, можешь попробовать.       Слова Лило до Евы доходили с трудом. В удовольствии было легко затеряться, а вынырнуть из него в реальный мир — нет. Еве не на что было даже отвлечься: под головой маячил серый пол отсека. Всё было настолько плохо, что ниточки слюны капали вниз: держать рот закрытым уже не удавалось.       — Могу только надеяться на твою милость, Лило, — Ева почти что плачет и уверена, что со стороны выглядит жалко: её лицо красное от возбуждения и того, что она уже продолжительное время наклонена вниз. Глаза слезятся, — пожалуйста, — Ева не смеете сама насаживаться на чужие пальцы, хотя очень, очень хочется. Сильнее, чем что-либо другое.       — Надо же… Я слышу волшебное слово? — Лило наивно посмеялась, не отвлекаясь от заданного темпа. — Ладно, сжалюсь над тобой. Второго раза не будет, Ева.       Лило склонилась ближе к копчику, слабо клюнула губами её копчик. Указательный палец мягко очертил пару кругов на клиторе. Еве этого будет несомненно мало, но Лило не могла отказать себе в удовольствии понаблюдать за дрожащим телом. В каком же она была отчаянии, это просто прекрасно.       — Держись крепче, — подготовится не позволила, сразу направила вторую ладонь к лону. Ева, вроде, хотела ощутить внутри весь кулак? Как же Лило могла ей отказать?       Без особых препятствий внутрь скользнуло четыре пальца. Пришлось выгнуть другие два в анусе, чтобы Ева вовсе не упала с кровати. Спустя мгновение Лило уже не видела своей ладони. Странное чувство, не менее приятное, но странное. Её руку сжимали мышцы горячей плоти, Лило словно сунула ладонь в голодную пасть.       В этот момент Ева уже не смогла сдержать голоса: стон получился больше похожим на вскрик. Слёзы катились по лицу — Ева впервые в жизни рыдала от удовольствия. Чувствовать в себе что-то настолько большое, тёплое и состоящее из настоящей плоти и крови было волшебно. Ева не помнила, когда в последний раз фистингом. Наверное, вечность назад. Это было и к лучшему: кулак Прайма просто не поместился бы в Еве ни при каких обстоятельствах.       — Я тебя люблю, — слово «люблю» Ева провыла, больше напоминая волка в ночи, чем собаку. — Как я тебя люблю, Господи, Лило, — Ева не знала, как выгнуться так, чтобы Лило оказалась ещё глубже. В какой-то момент это могло стать смертельно опасно, но Ева согласна была умереть, будучи надетой на руку Лило.       — Я тебя тоже, Ева, — Лило повела плечами, удобнее улеглась между чужих ног и сладко клюнула губами в ягодицу. Ровно в красное место, куда она шлепнула пару минут назад.       Теперь, впрочем, Лило в очередной раз поняла, почему всем так нравится слушать чужие стоны — подпитывает внутреннее эго получше комплиментов. Темп что пальцев, что целой ладони медленно набирал обороты.       В какой-то момент Лило снова кинула взгляд на раскрасневшуюся кожу, вновь прижалась губами, а затем укусила. Не сильно, чтобы не проступала кровь, но достаточно для того, чтобы взвыть. Росло желание припасть к её губами, до жути хотелось просто целоваться — Лило давила это желание путём проставления на бёдрах синяков от засосов.       — Завтра я одену самые короткие шорты перед выходом, — Ева повернула голову в сторону, желая не только чувствовать и слышать, но и видеть, что Лило делает. Впрочем, не вышло: Ева совой не была и не могла вертеть головой на сто восемьдесят градусов, — пусть все видят. Если захочешь, конечно.       Ева очень хотела, чтобы Лило хотела. Хотела, чтобы все знали, что они делают, когда вместе. Все эти вирусные автоботы и десептиконы — все. Пусть смотрят, плачут и завидуют. Чужие эмоции Ева любила не хуже, чем энергетический вампир.       — Я подумаю, — Лило ответила вяло, лениво, словно ей было далеко плевать. Не было, на самом деле. Она думала об этом и больше склонялась к безопасному варианту, к тому же…       Есть что-то прекрасное в том, что никто их не сможет видеть, кроме самой Лило. Никто ведь и не будет догадываться, что у Евы под штанами будет такое искусство.       Лило повела языком по коже, долезла до клитора — пришлось круто так извернуться, чтобы успевать всё одновременно.       — Я досчитаю до пяти, Ева, — провела языком по горошине, всё ещё не отвлекая слух от её захлебывающихся звуков. Ева буквально захлебывалась в удовольствии, а Лило не могла не гордиться собой. — Ровно на пяти ты должна кончить. Ослушаешься — останешься в таком состоянии до утра. Поняла?       — Поняла, — Ева отчаянно закивала, хотя она очень сомневалась в своих силах. Пять секунд — это очень много, особенно тогда, когда ты уже на грани… Если быть честным с самим собой, то на грани Ева с самого начала. Быть выносливым в сексе хорошо, если тебе разрешают часто кончать, а не когда ограничивают.       Но всё это было неважно. Лило даже не успела досчитать до двух, когда Еву сотряс оргазм такой силы, что она забыла, что нужно дышать и держаться за что-то. Тело произвольно расслабилось, а глаза закрылись. Его била сильная дрожь, она же сводила мышцы. Ева никогда раньше не чувствовала такого удовлетворения.       Лило громко цокнула: ну вот, опять она её не послушала. Терпеливо дождалась, когда Ева придет в сознание. Пришлось даже придержать ее за ноги, чтобы та вовсе не свалилась на пол. Теперь можно быть уверенным — пол корабля точно слышали эти крики, Лило даже самой стало неловко, а затем — смешно. Смешно, потому что где-то за стеной точно сидели два автобота, и точно знали, кто довел Еву до такого состояния. Завидовали черной, словно уголь, завистью.       — Ну и что это было? — вопреки своей радости Лило прозвучала оскорбленно, словно ее собака разодрала домашние тапки, а затем в них же нагадила. — Кажется, я говорила «на пяти», а не «на двух»… Даже полтора, Ева. Ты меня разочаровала.       Влажный шлепок молнией разрезал пространство. Лило не пожалела сил, но метила ладонью точно в клитор. Шлепнула второй раз, третий. Затем выжидала, пока нервы напарницы успокоятся и она сможет внятно обосновать свой проступок. Не сможет, на самом деле, но Лило готова послушать даже ее вопли.       Шлепки по очень чувствительным участкам тела заставляли Еву периодически повизгивать. Слишком много ощущений: таких сильных, что Ева готова была от любого удара потерять сознание. Но свести ноги она даже не подумала.       — Прости, — раскаяние затопило душу Евы, — мне было слишком хорошо, прости, пожалуйста, — Ева не знала, чего хотела больше: покоя или продолжения. Наверное, прощения от Лило, — Лило, прости меня.       — А стоишь ли ты моего прощения? — Лило шлепнула в последний раз, а затем потянулась к волосам. Пряди снова натянулись — удобно, словно были созданы именно для этого. Лило потянула Еву к себе, небрежно затаскивая ту на кровать. Мелочиться не стала, скинула безвольное тело на матрас и ещё минуты две смотрела на Еву, как на последнюю опущенную шлюху: презренно и с долей ненависти.       … Впрочем, вскоре всё это растворилось, вся роль сошла с её лица и Лило благодатно прилегла рядом. Повела ладонями по туловищу, заключая Еву в объятия, тихо поцеловала ту в щеку.       — Всё хорошо, Ева, — осыпала поцелуями всё лицо. Неторопливо, уделяла должное внимание каждому участку кожи, — Прощаю. Ты молодец, — последнее слово Лило почти пропела, как колыбельную. Пропела и припала к чужим губам, даже вся жадность смылась, Лило не оставила места ничему, кроме как дотошной нежности.       Ева с жадностью ответила на поцелуй. Наконец-то она вновь ощущала на своих губах губы Лило, по которым так успела соскучиться. Впервые в жизни стал понятен смысл цитаты о губах, на которые смотришь, но не можешь поцеловать.       Разорвать поцелуй получилось только с помощью огромной силой воли, даже большей, чем той, на которой Ева держалась раннее.       — Спасибо, Лило. И за прощение, и за… Ну, всё, что было до, — Ева прижалась к Лило, задумчиво водя ладонями по спине, — я тебе не говорила, но я могу принять и две ладони одновременно, — улыбнулась, — это так, к слову.       — Нет, вот этого я делать точно не буду. Закажу тебе два конских дилдо… Нет, серьёзно, иногда ты пугаешь меня своей вместительностью. — Лило поерзала на месте, удобнее устроилась у тёплого тела. Было безумно приятно просто полежать вот так: отдохнуть, успокоиться, вздремнуть… Лило лениво зевнула, спокойно продолжая монолог, — Интересно, я там не забыла передатчик отключить?..       Вроде не забыла. Вроде… На тот момент в голове было столько мыслей и задач, что Лило не помнила, как прожала кнопку и куда вышвырнула прибор.       — Да всё равно, — выдохнула, довольно промычав.       — Крайне своевременные мысли, — голос тёмного Прайма раздался так близко, что Ева подумала, будто он всё это время прятался под кроватью. Впрочем, отчасти это так и было: передатчик закатился именно туда, — это чудное представление нам очень понравилось… Всем. Но в следующий раз мы его повторим все вместе, — Оптимус не спрашивал, а констатировал факт. В голосе прослеживались рычащие нотки.       Ева лениво повернула голову в бок, тяжело вздохнула. Страшно не было. Неловко тоже. Но вставать и отключаться от связи было лень.       — Вы там хоть подрочили? Поебались?       — Хотела слышать это, моя Искра?       — Не, — Ева хихикнула. Слушать что-то подобное ей было мало интересно, когда под боком была Лило, — хочешь шутку, Оптимус?       — Удиви меня, — голос стал нетерпеливее.       — Нашим стоп-словом было твоё имя.       — Какие же вы девственники, — Лило вздохнула, неохотно вылезла из объятий, к разочарованию Евы. Пришлось немного полазать по пространству, чтобы найти передатчик. Она дотянулась до него не слезая с кровати, подняла и мотнула в воздухе, демонстрируя Еве. — Словно подсматривали за девушками в душевой. Ни капли совести.       — Совести? — Мегатрон повторил, едва сдерживая помехи в голосе. Корпус горел и всё что под ним — тоже. Сам Праймус не знал, как сильно он желал оказаться по ту сторону линии, как сильно он завидовал Еве… Надо как-нибудь развязать Лило руки и довести до такого же состояния. — Напомнить, кто начал звонок?       — Хорошей дрочки, — Лило игнорировала их слова, улыбнулась в динамик и прожала кнопку выключения сильнее. Внутри копошилась лёгкая злость — не должны были они слышать такое. Это слишком интимное занятие, они точно не были достойны его.       Прибор пропищал и теперь, наконец, точно замолчал. Лампочка сменила цвет на красный. Теперь сигнал точно был прерван.       — Вот блин, — снова швырнула передатчик куда-то за спину и вернулась к объятьям, — Они такого приза не заслужили, — прикрыла глаза. — Пойдём спать?..       — Да ладно, — Еву ситуация смешила, — может, они сойдутся на этом? Поебуться сейчас, поймут, что мы им не нужны и будут жить счастливой гомосексуальной семьёй. А от нас отстанут, — да, мечтать было не вредно. Ева и мечтала. Велика была вероятность, что меха обозляться лишь сильнее. От недотраха так и бывает: Ева точно знала, — а как же сеанс ночных обнимашек и поцелуйчиков? — Ева вытянула руку вперёд, приглашая лечь обратно к себе. — Хочешь, стихи тебе почитаю?       Настроение у Евы было на отметке «выше всяких похвал». Хотелось петь, танцевать и любить весь мир. Кроме Оптимуса, конечно. Его коннектор ещё можно было, а вот всё, что выше — точно нет.       — Стихи? Ты у Мегатрона набралась? — Лило посмеялась, снова обернула руки вокруг туловища Евы и слабо чмокнула ту в лоб. — Надеюсь, они не будут содержать интимного контекста? Такие я и у Мегатрона почитаю…       И действительно, лорд десептиконов, оказывается, был удивительно красноречив, когда дело доходило до его органики. Иногда, читая строки откровенного содержания, Лило так и вгонялась в краску, а затем думала: как он, черт возьми, это вообще придумал?..       — Почему сразу у Мегатрона? У Прайма, — Ева прижала Лило сильнее к себе, наслаждаясь спокойствием, — он любитель читать что-то на древнекибертронском. А я сама-то стихи не пишу. Зато на память вспомню многие. О природе, любви, Родине, войне. Выбирай, что хочешь, — голос опустился до шёпота, — а если я захочу говорить что-то грязное, то скажу это в прозе, а не в лирике.       Ева думала о том, что вот оно — счастье. Просто лежать с любимым человеком после страстной ночи и разговаривать о всяком. Да, Ева действительно умерла — и действительно попала в Рай. Потому что только в Раю ты был любим, и сам любил.       — Я не в настроении для поэзии, — губы вернулись к чужим. Лило всё ещё целовалась вяло, растягивала каждую приятную минуту, как можно дольше. — Особенно для стихов о любви и войне. Спасибо-о, — наигранно протянула. Почти пропела, — откажусь.       Усталость накатывала быстро, тело отяжелело, но это было больше приятно. Лило, на удивление, тоже чувствовала себя крайне спокойно. Уснёт сейчас, проснётся завтра, а там — новый день, новые рутинные дела и обыденные проблемы.       — Если моя госпожа так желает, — Ева расслабилась окончательно. Ничто вокруг не предвещало беды — отчего-то она была уверена в этом. Даже близость Прайма Лило больше не смущала. Еве даже стало немного стыдно: может, он реально нормальный? Был бы ненормальный, то точно как-то проявил бы себя. А так — нет, тишина, — люблю тебя, — повторила Ева, закрывая глаза, — очень сильно.