Мир продаётся
8 мая 2023 г. в 12:10
1986 год. Осень. Тур в поддержку альбома «Peace Sells», а значит ребят ждут драйвовые выступления, пьяные вечера и девочки. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Поскольку в туре были на это средства. И в очередной бухой или даже немного наркотический трип в отеле, где заселились Гар, Крис, Дэйв и Джуниор. Дэйвы заселились в отдельный номер, потому что старались хоть как-то поддерживать трезвость. Так думали они. Но в любом случае им было хорошо и вдвоём. Поделив то девочку на двоих, то виски, то что-то ещё потяжелее. Не говоря уже об одном имени на двоих.
— Дэйв, скажи, чё ты притащил? Это не пахнет как кокос, и на цвет не как героин. Это чё за шляпа? — не унимался Дэвид Эллефсон, сидя на углу кровати и разглядывая приоткрытый пакетик с чем-то белым и непонятным по запаху. Кажется… — Он блестит? В него феи насрали?
— Да, Дэвид, феи. Не парься. Это нечто новое, но мне сказали, что это годная хрень. Вызывает приятную эйфорию, как мы любим. — успокаивал Дэйв друга и коллегу, нахально улыбаясь. В своем стиле. Иначе не умеет. У этого рыжего лиса такая вот мимика. Тут ничего не поделаешь. Но людям именно это и нравится в нём. Неотразимая ебанутость Дэйва Мастейна. Которая порой подводит его, но, чаще, служит вспомогательным элементом. Зря вот он только долбит как не в себя. Но рыжий уверен, что однажды он бросит это с лёгкостью. Наивный. А эта наивность нравилась Дэвиду Эллефсону. — Ну что, погнали?
— Только ты первый, ладно? — с неуверенностью предложил басист.
— Боишься? — ухмыльнулся сидящий на полу возле столика рыжий. — Да нормально всё будет, не переживай.
— Все равно. Я после тебя. — немного нервничал Эллефсон, его даже бросило в пот. Он заправил золотисто-русые волосы за уши и наблюдал за действиями Дэйва. Пока тот чертил на журнальном столике дороги. Рыжий не особо любил нюхать. Скорее, больше курить. Но эта субстанция принимается только назально. Ну хотя бы не анально, что уже хорошо. А Эллефсону главное, чтобы ещё и не внутривенно. Рыжий последовал примеру Дэвида и поправил медные, словно его целовало солнце, волосы. Пора.
Два дурака и дорога. Одному двадцать два до двенадцатого числа ноября месяца, а другой чуть старше — двадцать пять. Но от этого менее дурным Дэйв не становится. Рыжий почувствовал, как по телу приятно растекается волнами удовольствие от прихода. От чего он достает сигарету из пачки, закуривает и ложится прямо на пол. Стряхивая пепел всюду. Эллефсон же поднимается с края кровати и присаживается рядом с другом.
— Эй, ты в порядке?
— Ухх… — протянул о что-то нечленораздельное. — Это охуенно. — более внятно пробормотал рыжий немного хриплым голосом. Дэвиду тоже захотелось испытать это. Поэтому он сию же минуту взял купюру со столика, скрутил поуже, наклонился; и вот уже блестящий порошочек оказывается в его носу, а затем и дальше. И его совершенно не парило, что именно он вдохнул. Постепенно тепло поглощало его, обнимало, завлекало. Невольной птицей, басист поддается эйфории и ложится рядом с Дэйвом.
— Бля, это так клёво. — почти шепчет он.
— Я же говорил, что все будет в порядке. — промямлил рыжий в ответ.
Эйфория продолжала заполнять их и комнату. Волнами, словно море, то накрывала сильнее, то плавно отступала. И только парни думали, что нужно догнаться, как новая волна снова окатывала. Будто бы они лежали на берегу моря. А их ласково окутывало ощущение, что в этой жизни нет ничего прекраснее, чем это.
Часы медленно протекали, расплавляя мозги парней. Казалось, что это длится вечно. Им было так хорошо, что говорить не хотелось. Ничего не беспокоило. Лучше бы так и осталось. Кажется, за окном светает. Дэвид открыл глаза, все также лёжа на полу. Он принял положение сидя, упираясь руками в пол. Сил всё ещё не хватало, чтобы без их помощи сидеть. Басист огляделся по сторонам. Чего же они вчера такого натворили и сколько приняли, что номер выглядел таким разрушенным? Они умудрились разгромить его и ничего не вспомнить? На входной двери красовались каракули. Кто из них это нарисовал, блять? Дэвид посмотрел на все ещё спящего рядом Дэйва, который лежал среди пепла от сигарет и какой-то рваной бумаги.
— Дэйв. — ответа не последовало. Басист начал толкать его, чтобы тот очнулся. — Дэйв! Что мы вчера натворили… Ты посмотри!
— Что? Ну обдолбались маленько. Это трагедия? — сонным голосом пробубнил недовольный рыжий. Он все ещё не понял в полумраке, что произошло. Постепенно глаза начали привыкать к отсутствию освещения, от чего Дэйв стал буквально охуевать. — Это, мать вашу, как произошло?
— Вот и я про то же. — ни одна мысль не приходила в голову. Ничто не всплывало в памяти. Ни у одного, ни у другого.
— Как нам удалось превратить цивильный номер в такую помойку? И сколько времени вообще? Надо же скоро собираться! Блять, как мы это уберём? — восклицал Дэйв. Он поднялся с пола, пошатываясь, поправил и без того лохматые волосы. Положение он не исправил, зато стал выглядеть ещё более пушистым и походить на льва. Он подошёл ко все ещё зашторенному окну. Когда он одёрнул штору, глаза немного стало резать от яркого света поднимавшегося солнца над крышами домов. Дэйв взглянул на вид за окном, охуел ещё больше. — Дэвид, иди сюда.
— Что? — басист также пошатываясь, как и его друг парой минут назад, поднялся и подошёл к окну. Он взглянул на Дэйва, у которого под носом были остатки блесток. Этой фейской пыли. «Наверное и у меня такая же хрень на лице» — подумал Эллефсон. Затем он взглянул в окно. Удивлению обоих парней не было предела. Тот самый отель, что прошлым вечером выглядел как самый лучший в мире отель, стал походить на срачельник. Какие-то сплошные руины. — Вряд ли мы могли разгромить это за одну ночь. Если только нам не помогли, но это из разряда фантастики. Ладно номер, но это…
— Это уже странно. — парни в шоке переглянулись, одновременно заподозрив неладное. — Что-то здесь нечисто.