Проклятие Фортуны

— Здравствуйте, Арсений. Вы же хотите со мной потрахаться? Я угадал? Да бред. Ну не может такого быть. Там красивый взрослый парень, у которого явно нет проблем с личной жизнью, и он не дрочит в туалете на старый Плейбой сорок лохматого года. — Здравствуйте, Арсений. Потрахаемся? Как предпочитаете? Я думаю, что не важно, кто кого. Важно, чтобы кто-то кого-то все-таки того. Заебись. Еще лучше. Кто вообще вбил в его голову, что этот красавчик будет с ним спать? Даже не так. С чего все вокруг решили, что этот красавчик сам, по собственной воле, без принуждения и шантажа, без угроз его матери хочет с ним переспать? — Арсений, не желаете подавить на мою простату? Фу, Шастун, фу. Где твои манеры? А с виду приличный мальчик. Когда спит зубами к стенке, ага. Вижу, что не с того мы начали. И мне, как автору будуарных зарисовок, с самого начала нужно было объяснить дорогому читателю, ху из ху. Начнем знакомство, а потом как-нибудь вольемся в сюжет. Как говорится, бог в помощь, дорогие атеисты. Вы помните свою первую машину? Почти каждый начинал со старенькой, но горячо любимой четырки с тонированными стеклами, пятнадцатыми дисками и низкопрофильной резиной. Это ведро с болтами разгонялось до сотки за час, выплевывая через выхлопную трубу остатки масла. Но все равно, стоя вечером с пацанами, каждый уважающий себя мужчина девятнадцати лет от роду наглаживал капот и фотографировал свою ласточку, гордо разрезающую неоновыми фарами темноту ночного города. Антон Андреевич Шастун как раз был из таких — обычный пацан, с обычной мечтой владеть ключами от новенькой БМВ, он каждый день выходил из подъезда, чтобы почистить свою машину и молиться, чтобы она завелась в такой мороз. И все бы ничего, но одним прекрасным утром это великое творение отечественного автопрома перестало подавать признаки жизни. Лучшие умы в автомобильном секторе, а именно его одногодки Димон и Серега, грустно почесали репу и вынесли вердикт — капиталка, что на человеческом языке означало капитальный ремонт двигателя, что на языке Антона страшным проклятием обрушилось как «готовь, Шаст, шестьдесят тыщ». «Скоро ли сказка сказывается, да не скоро дело делается» — это как раз вообще не про Шастуна. Поматерившись на тумбочку в коридоре, которая посмела ударить его несчастный мизинец, он открыл группу во Вконтакте и сразу наткнулся на объявление о поиске курьеров в Самокат. Зарплату обещали хорошую, коллектив якобы тоже, да и смены можно было подстраивать самостоятельно. Забив на гордость, он договорился на собеседование и в назначенное время побрел в сторону их офиса. Идти пришлось недолго — здание находилось в соседнем доме, аккурат между собесом и сексшопом горела яркая розовая вывеска. Для чего она там была — непонятно, ведь это просто склад, куда приходят замученные жизнью кладовщики, которые выдают заказы замученным жизнью курьерам. Собеседование состояло из одной фразы — «работать будешь?», сказанная уставшим мужичком, прикрывающим пару волосяных островов на практически лысом черепе черной кепкой. Станислав Владимирович, или как все его звали просто Стасян, гордо посвятил его в стройные ряды доставщиков еды, выдав розовую сумку и ключи от новенького велосипедного замка. В первый же день Шастун умудрился отличиться — где-то на десятом заказе он зашел в лифт и обнаружил, что тот сломался и придется теперь материть себя за прогулы на уроках физкультуры. Кое-как забравшись на пятый этаж (а, казалось, что прямиком в ад), он позвонил в дверь и, запыхавшись от количества продуктов, вручил клиенту один из пакетов и, гордо отсалютовав, пополз по ступенькам на выход. Как только он приблизился к разрисованным почтовым ящикам, его телефон начал истошно орать песню, про то, какую сумку и Ролексы ему там муж купил. — Да, — эхом отозвалось по подъезду, и через долю секунды злой и расстроенный Антон Андреевич шлепал обратно на пятый, блять, этаж. Конечно же, он отдал ему не тот заказ — зачем красивому и, боженька, ну пожалуйста, одинокому мужику детское питание, тампоны и пачка мороженого. Нет, конечно он мог начать неравную борьбу с крышкой от банки, поскользнуться на сыром, от слез, полу и удариться головой об угол стола. Чтобы заткнуть кровь, в носу нарисовались пару ватных друзей с торчащими нитками, а на переносицу лег шарик земляничного. Ага. Все именно так и было. Оказавшись у двери, он еще раз проверил заказы через программу и только после этого потянулся к звонку. Но видимо сегодня, впрочем как и всегда, был не его день — дверь распахнулась так быстро, что он не успел среагировать и получил ей аккурат в переносицу, из которой хлынул фонтан крови. На самом деле там была всего пара капель, но Шаст представлял себя героем глупого боевика, а себя, как минимум, Ван Даммом. — Простите, — обеспокоенный голос выдернул из фантазий, и чья-то рука потащила его в квартиру. — Сейчас принесу лед. Антон с интересом разглядывал квартиру и точно убедился, что владелец жил один. Ни тебе детского плача, ни слез на полу, которые он так мечтал (или нет) увидеть, ни запаха кислой капусты на кухне. Вообще у Шастуна было странное представление о семье, может быть поэтому он в свою жизнь пускал только веселых, жизнерадостных, умных и очень любящих секс, как он. Парней. Из транса его выдернул огромный кусок рыбы, который ему зарядил в лицо обладатель тридцати трех квадратных метров и, как минимум, ста девяносто сантиметров в росте. — Простите еще раз, — виновато произнес бархатный голос. — Я не так часто бью людей и ем замороженную еду, поэтому нашел только палтус. Он должен снять боль. Кстати, я Арсений. Они так и стояли молча в коридоре — один, стараясь подобрать очередную порцию извинений, пока второй стряхивал с себя капли подтаявшей рыбы. Вдруг Арсений дернулся, подошел к кошельку и достал оттуда новенькую купюру в пятьсот рублей и протянул ее Шасту. — Это за беспокойство, — голос не терпел отказа, да и Антон уже положил их в виртуальную копилку на свое авто. Он протянул виновнику торжества рыбу, засунул кровно заработанные деньги в карман и уже было потянулся к дверной ручке, как его снова окликнули: — Извините , а… — Да ладно вам, все в порядке, не извиняйтесь, — Шаст быстро застегнул сумку и одной ногой вышел в спасительный подъезд, но мужчина никак не успокаивался. — Молодой человек, — не было никакой злости, только нотки задорного смеха выдавали хорошее настроение. — Вы снова забыли выдать мне заказ. Возьмите ненужный пакет. Блять. Какой же ты, Шастун, тупой. Ну серьезно? Сумка вновь оказалась на полу. Обменявшись пакетами и очередным потоком любезностей, Антон наконец-то покинул злосчастную квартиру и направился в офис. Заказ молодой мамочки отменили, чему он был несказанно рад. Открыв двери на склад, он тут же плюхнулся на маленький диванчик у входа и стал рассматривать себя в зеркало. Вид, конечно, феноменальный: волосы торчком, на лице зреет синяк, а воняет от него прошлогодней рыбой, которую, по всей видимости, забыли убрать куда-то в сторону мусорки. — Антох, ты прошел афганскую войну? Что с тобой? — сердобольный Стас окинул его взглядом, бросил монетку в кофейный автомат и стал водить носом, стараясь найти источник запаха. — Откуда у нас так воняет? Нур? — А? — из угла высунулась голова местного кладовщика, который работал без перерыва уже которую неделю. — Ты опять носки не переодел? Почему такой отвратительный запах? — Это я, Станислав Владимирович, — Антон швыркнул носом и начал рассказ о своих приключениях. Когда парни хорошо проржались, Стас повернулся к Антону и по-отечески положил ему руку на плечо. — Антон, езжай домой, отдыхай, — он посмотрел на часы и похлопал Шаста по плечу. — Рабочий день почти закончился, завтра жду тебя к восьми утра. Если вы думаете, что на этом стенания Антона закончились, то вы глубоко заблуждаетесь. На следующий день Шаст снова стоял у дверей той злополучной квартиры, но уже чистый, с отсутствием запаха мертвой рыбы и огромным желанием поскорее сдать свою розовую сумку. Вроде все предусмотрел: заказ был единственным, а значит он не сможет его перепутать; от двери отошел на безопасное расстояние и его почти отличное настроение не могло испортить ничего, кроме разбитой лампочки в подъезде. — Привет, — голубые глаза хищно сверкнули в темноте и уставились на Антона. Шаст потянулся за заказом, на ощупь открыл сумку и достал пакет. Но Арсению надоело ждать, поэтому он наклонился и попытался выхватить из рук, чтобы ускорить процесс. Конечно же это стало фатальной ошибкой для них обоих. Антон в темноте почувствовал, как кто-то щупает его голову в попытке что-то найти, охренел и поднял глаза, но тут же понял, что на него надвигается чье-то тело. Он вытянул руку, пытаясь остановить Арсения, но тот воспринял это как сигнал к действию: схватился за кисть, запнулся о розовый гроб, в котором таскают продукты, и рухнул на ни в чем неповинного Шаста. Раздался хлопок, и по полу растеклась какая-то вязкая жидкость. Антон попытался встать, но поскользнулся и распластался на полу в позе умирающего ангела. — Блять, — простонал Шаст. — Какого хуя? Арсений, кряхтя, перевернулся и на карачках пополз в свой коридор. Когда свет был включен, перед глазами предстала поистине гениальная картина: Антон, в мокрых штанах и в футболке с пятнами, лежал звездой на кафельном полу и держался руками за лопнувшую коробку сока. Еще секунда на осознание, и он начал ржать. — Молодой человек, — Арс долго пытался вспомнить, как зовут горе-курьера, но имя вылетело из головы, как пробка от шампанского. — Извините, вам не больно? Не ударились головой? — Ударился, — отсмеявшись, Антон все-таки встал, ухватившись за протянутую руку и вошел в квартиру. Посмотрев в зеркало в коридоре, он оценил масштаб беды и уже начал представлять, как в таком феноменальном виде зайдет в офис, как вдруг помощь снова пришла, откуда не ждали. — Давайте поступим так, — Арсений изучил с головы до ног потерпевшего и с прищуром стал оценивать. — Я сейчас дам вам мою одежду, спокойно переоденетесь, а в ближайшую доставку вернете. Полотенце в ванной, я пока принесу вещи, хорошо? Тяжко вздохнув, он с благодарностью кивнул и пошел в уборную, прикрыв двери. Липкая одежда полетела на кафель, а Шаст тем временем залез в спасительный душ. Перед ним стояла суперсовременная панель с кучей кнопок. Нажав на все, он пару раз получил в лицо напором ледяной воды, потом его окатил кипяток из парогенератора, а из какой-то дырки начала идти пена с запахом фруктов. Еще немного, и из него можно будет варить компот. — Извините, — Шаст пытался перекричать напор воды, но получалось плохо. — А как эта штуковина работает? В дверь постучали. Арсений, галантно отвернувшись, на ощупь дошел до запотевшей кабинки и нажал выпуклый шар, который изначально был принят как вешалка для щеток. — Если покрутить вправо, то будет горячая, влево холодная, — вместо того, чтобы слушать, Шастун стал рассматривать крепкую мужскую руку с аккуратной кистью и выпуклыми венами. — Если нажать на нее дважды, то пойдет пена. Ваши вещи закинуть в стирку? — Антон продолжал пялиться, пропуская мимо ушей инструкцию по применению. — А? — Антон вынырнул из гипноза и посмотрел на черную макушку. — Если можно, то да. Заодно оставлю в залог свои вещи. — В залог чего? — Арсений шокировано повернулся, но, увидев абсолютно голого, в пене Шастуна, который попытался прикрыться ладошками, вмиг отвернулся и схватил одежду с пола. Лох — это судьба? И если не судьба, то эти три буквы четко вписались в жизнь Антона, схватили его за руку и тащат по огромному навозному полю. Ну вот как так? Оказался в квартире красивого одинокого мужика, которого видел второй раз в жизни, и предстал перед ним в пупырчатой шапочке из пены. А вдруг он посмотрел на него и разочаровался? А почему он вообще должен разочаровываться? Шастун, прекрати всех записывать в гейских геев — не одним слэшем мир существует. Протяжно вздохнув, он смирился со своей участью и вспомнил, зачем он тут вообще находился. Почти подравшись с гелем для душа, который никак не хотел открываться, Шаст плюнул (да, прям плюнул в сливную дырку этого огромного современного монстра) и быстро ополоснулся. Но не смотря на скорость, кабинка все равно запотела, и Антон не был бы Антоном, если бы не нарисовал на стекле маленькие крохотные членики. Наспех вытеревшись предложенным полотенцем, он напялил вещи, заботливо предоставленные хозяином квартиры. Зацепившись взглядом за своё отражение, Шастун присвистнул — на него смотрел симпатичный, с хорошей фигурой парень, в обтягивающих черных джинсах и водолазке под горло. Арсения явно можно похвалить за вкус в одежде — тотал блэк подчеркивал все достоинства, поднимая самооценку. Тихонько прокравшись на кухню, он взглянул на хозяина квартиры с кружкой чая и, уже было, хотел поблагодарить за помощь, как услышал внезапное: — Сладкий, — Арс протянул кружку в сторону Антона. — С-с-спасибо, — язык прилип к небу от неожиданности, а глаза стали бегать в поисках хоть малейшей реакции, но Попов продолжал серпать напитком как ни в чем не бывало. — Чай, говорю, сладкий, — хитрый взгляд оценивающе окинул гостя и, видимо, владелец голубых глаз остался доволен. — Вам налить? — Нет, спасибо, — в тишине явно было слышно, как упал камень с плеч. — Я пойду, пожалуй. Еще раз спасибо за помощь. Шаст пулей вылетел в коридор, благодаря весь пантеон богов за то, что его стыдливые пятна на шее скрывает плотная ткань. — Сейчас на улице прохладно, накиньте мою ветровку, — бархатный голос словно пытался загипнотизировать. Черт, надо валить. Схватив предложенную вещь, Шаст выполз в подъезд и уже на улице обрадовался, что все-таки не отказался от куртки — ветер был такой силы, что еще немного, и Антон в обнимку с маленькой собачкой окажется где-то в Изумрудном городе. Шлепая по лужам, он катил рядом с собой велосипед — сил крутить педали не было никаких. Припарковавшись к аккуратно разбросанной веренице двухколесных коней, Антон вошел в офис и застал интересную картину: Нурлан, Стас и еще двое парней о чем-то очень громко спорили, размахивая деньгами. Тихонько, чтобы никого не спугнуть, он дополз до сборища и посмотрел через плечо своего коллеги — на столе лежала тетрадь, в которой были выписаны имена, а напротив виднелись суммы с какими-то непонятными каракулями. — Ты заебал, — Нур потер переносицу и уставился на Стаса. — Не буду я под это подписываться. Ставлю на то, что его хватит на месяц, не больше. — Мы не можем ставить на одно и то же, — пробасил еще один лысый. — Поставь ты на два месяца, ну будь человеком. Стас застонал и уткнулся лбом в домик из рук. За какие такие проклятия ему достался именно этот склад с этими людьми? Может, все-таки надо было перевести через дорогу ту бабушку пятнадцать лет назад? — А что вы тут делаете? — Антон решил вклиниться в максимально странную беседу. — Малой, рано тебе еще такое, — голосом Джигурды с похмелья ответил ему один из курьеров. — Ставки мы делаем. Вот сейчас спорим, как долго новый грузчик продержится в офисе. — Офис тут ни при чем, — Стас поднял голову и осмотрел Шаста. — Дело в вас, придурки. Антон, смена закончилась, дуй домой, иначе я тебя на другие заказы отправлю. — Есть, капитан, — Антон засунул руки в карманы, чтобы достать рабочий телефон и сканер, но вместо этого нащупал что-то странное. Недолго думая он вывалил на стол отличный набор для романтического вечера: смазку, презервативы и небольшую анальную пробку. Челюсть медленно двигалась в сторону пола, а глаза старались вылезти наружу и больше никогда не возвращаться, чтобы не видеть этого стыда. На офис опустилась гробовая тишина. Все с интересом наблюдали на содержимое, переводя взгляд от красного лица Антона на черную пробку и обратно. — Это не мое, — Антон закрутил кудрявой головой, чем еще больше развеселил парней. — Я клянусь, это не мое. — Антох, да все нормально, — посмеиваясь, ответил Стас, обнажая не совсем ровные зубы. — Ну с кем не бывает. Забыл выложить, мы не осуждаем. — Ну это точно не мое, — прокручивая в голове момент, откуда это могло оказаться у него Шаст обратил внимание на ярко бирюзовый карман, которого у него в жизни не было. Медленно осознание проникало в его черепную коробку — он стоял в коридоре чужой квартиры, и бархатный голос упорно уговаривал его взять куртку, чтобы не замерзнуть. — Это Арсения, — выпалил Шаст. — Я вспомнил. Я сегодня пошел к нему в душ, а он забрал все мои шмотки постираться. Вот я и переоделся в его вещи, — умные мысли пытались преследовать Антона, но он был быстрее. Весь офис начал дико ржать. — Шаст, остановись, — слеза катилась по морщинистому лицу Стаса, он смахнул ее и попытался успокоиться. — Не закапывай себя еще больше. Завтра перед сменой телефон должен быть у тебя в кармане. Антон вылетел из офиса, слыша за спиной отчаянный ржач, переходящий в свист бегемота при случке. На повестке дня две новости — хорошая и плохая. Хорошая в том, что красивый Арсений, кажется, гей. Плохая в том, что этот проеб ему никогда не забудут. А теперь дилемма — его рабочий телефон лежал в кармане джинс, которые могли быть постираны, а с ними и минус десять тысяч как минимум в телефонном эквиваленте. Ебаный кот Шредингера. Пораскинув мозгами, Шаст побежал в сторону дома, стараясь побыстрее избавиться от чужой одежды в обмен на свою. Нацепив первое, что попало под руку, он схватил пакет, засунул в него вещи и замер — вообще-то нормальные люди сначала стирают, а потом отдают законному владельцу. Минутка интерактива. Что сделаете, попав в такую ситуацию? Быстро постираете, засунете фен в рукав и высушите до полувлажного состояния, завернете в пакет и побежите отдавать? Так сделал бы любой нормальный, адекватный человек. Шастун же особой логикой не обладал, поэтому, откупорив зубами свои любимые духи, он вылил примерно полфлакона и довольный поскакал навстречу приключениям. Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Антон бежал к красивому человеку. Вернее просто забрать телефон, А не утихомирить свой тестостерон. Фонари отражались в небольших лужицах на пустынном асфальте — все приличные мальчики и девочки уже давно лежали на диване в обнимку с пакетом чипсов и пультом от телевизора. Шастун же молился всему божьему пантеону, чтобы он только успел. В своей голове он уже представлял картину, как врывается к Арсению в квартиру с киношным слоу-мо и орет «не-е-е-е-е-е-ет», пока Арс закидывает в барабан его несчастные джинсы с телефоном в заднем кармане. Оказавшись перед подъездом, он чуть не сшиб бедную старушку, которая возвращалась домой, и, крикнув ей «извините», побежал на нужный этаж. Стук крови в его голове закладывал уши, отрезая любые звуки. Заметив нужную дверь (хвала коммунальщикам, которые воткнули лампочку на место), он схватился за ручку, резко дернул дверь на себя и застыл от шока. На него смотрел Арсений. Арсений был не один.

***

Парой часов ранее Закрыв дверь за неудачливым курьером, Арс вздохнул, возвращая свой вечный дзен на место, и врубил Алису на полную, напевая при этом любимые Продиджи. Он всегда так делал — приползая уставший домой, он включал свет и разговаривал с женщиной, запертой в круглой коробочке. Алиса всегда угадывала его настроение, находила рецепты вкуснейшего поке и рассказывала похабные анекдоты, пока Арс облачался в свой любимый махровый халат на голое тело и щеголял по дому. К слову, это была единственная женщина в его жизни (кроме мамы, конечно). Как интересно вещи меняют человека. Ты можешь за кучей мешковатых толстовок прятать великолепную фигуру, а из-за неправильно подобранного стиля твоя красота спрячется в задний кармашек штанов и будет ждать своего звездного часа. Арс думал. Много думал насчет странного курьера, которого, по всей видимости, прокляла Фортуна. Про то, что этому алмазу точно нужна огранка — за нелепым, неуклюжим парнем скрывается привлекательный мужчина. Алиса переключила трек и выкинула тем самым Попова из раздумий. Он поплелся в душ смывать с себя остатки дурацкого дня. Настроив воду на нужную мощность, он обмазался пеной и поднял голову, ловя крупные капли языком. До чего блаженное ощущение — стоять в кипятке, пока небольшая душевая наполняется ароматом тропиков, и смотреть на запотевшие стекла с нарисованными членами. Стоп. Арс уставился на стеклянную дверь, которая еще минуту назад была девственно прозрачна, пока на нее не покусились маленькие пиписьки, разрисованные чьей-то шаловливой рукой. Долбаный курьер. Почему он никак не исчезнет из этой квартиры. Даже находясь на другом конце города, он все равно косвенно оставался тут. Хотя что греха таить — Арсу было интересно наблюдать, как этот гадкий утенок за минуту превратился в прекрасного лебедя с аппетитной попкой и детскими, невинными глазами. Арсений, перестань, ты что, педофил какой-то? Потерев лицо, он со всей силы нажал на кнопку, и в слив покатились остатки воды и хорошего настроения. Какого хера он вообще думает о нем? О его медовой распаренной коже, по которой струились горячие капли, о смешной наполеоновской шапке из пены и испуганным глазам. Секс. Просто надо потрахаться. Мало ли что еще привидится. Пошлепав сырыми ногами в сторону гостиной, Арсений схватил телефон и, пролистав пару контактов, написал сообщение одному из ухажеров. Он знал, что никто из огромной записной книжки ему не откажет — зрение и отменные физические данные еще никогда не подводили. Любой захочет повторно оказаться в постели с Арсением Сергеевичем Поповым, который до истомы доводил своими пальцами, от прикосновения которых кожу сразу мурашило, а позвоночник рассекал электрический хлыст. Он прекрасно знал, на какие точки нужно надавить, чтоб заставить человека кончить за короткий срок, но вместо этого он пережимал член своих партнеров у основания, продолжая сладкую пытку. Он был как самое настоящее болото, в которое, если опускаешь ногу, то оно еще больше засасывает тебя, и ты уже ничего не сможешь сделать. Остается лишь подчиниться и смиренно поддаться своей судьбе. Все партнеры Арсения были словно на подбор: красивые, загорелые, с белоснежной улыбкой и абсолютно пустой головой. Позволив себе однажды влюбиться и поплатившись за это, он предпочитал только красивых, но безмозглых, без критического мышления в черепной коробке. Решив не переодеваться, он так и остался в халате на голое тело — все равно придется снимать вещи и хаотично раскидывать их по квартире. А так хоть время сэкономит на стирку и глажку. В отличном расположении духа он стал ждать Виталика, который появится с минуты на минуту. Длинноволосый брюнет с антрацитовыми глазами, он был похож на гордого ворона, грациозно шагающего перед своей стаей, но только Арсений знал, как этот горделивый мужчина стоял перед ним на коленях и умолял дать ему кончить. Раздался звонок. Арс, натянув приветственную улыбку, приоткрыл двери в подъезд и удивленно стал разглядывать своего гостя. А удивиться было чему — за те пол года, что они не виделись, Виталик остриг волосы, а его некогда прекрасные темные прядки выгорели на солнце и стали завиваться в нелепые кудряшки. Прям как у того курьера. Арсений начал злиться. Ну какого, Иисусе, увидев человека два раза в жизни, он думал о нем больше, чем о своих реальных партнерах? Никогда не связываться с натуралами — было главным правилом последних пяти лет. А молодой доставщик явно не входил в ряды любителей Бориса Моисеева. — Ты так изменился, — Арс схватил мужчину за волосы и притянул к себе, обжигая его губы своим дыханием. — Не узнал бы тебя на улице. — А мы вне стен твоей квартиры и не виделись, — пожирая глазами, этот Аполлон медленно расстегнул пуговицу, дав себе немного кислорода. — Я соскучился по твоему члену. С этими словами он, не отрывая взгляда, встал прямо в коридоре на колени и распахнул полы чужого халата, вдыхая, как заядлый наркоман, запах геля для душа. Арс был вкусный. Весь, до кончиков пальцев, он будто ежедневно купался в медовой воде, привлекая к себе на каком-то клеточном уровне. Виталик бережно взял ствол и стал надрачивать его, приводя в нужное состояние. Арсению нравилась эта картина, когда на него смотрели с томным обожанием, с черными зрачками-блюдцами и полным отсутствием мыслей в голове. Пустота. Лишь животное желание, в котором нет места эмоциям. Попов хищно уставился на парня снизу и схватил его за волосы, с силой оттягивая кудряшки. Точно такие же кудри он видел несколько часов назад. А хотел бы сейчас. Бойся своих желаний, как говорили мудрые старцы. Очевидно, Виталик так и не закрыл за собой. Потому, что прямо сейчас, в этот самый неловкий момент, когда перед ним на коленях стоял парень, в его квартире с грохотом открылась дверь. На порог влетел тот самый горе-курьер, который умудрялся вляпываться в самые дурацкие ситуации. Например, как сейчас.

***

Шастун, у меня для тебя две новости — хорошая и плохая. Хорошая — Арсений точно гей. Плохая — ты никогда не отмоешься от этого позора. Антон жадно, как рыба на песке, глотал воздух. Шестеренки в голове бегали с неописуемой скоростью, сшибая остатки разума. Решив, что и так по уши в дерьме, он глупо улыбнулся и захлопнул перед собой дверь, оставляя на другом конце коридора охреневшего владельца квартиры и его кавалера. Ну почему в его бедовую голову не пришла мысль постучаться перед тем, как ошарашено влететь в чужую квартиру? Почему он не позвонил в домофон, чтобы дать время этим двоим привести себя в порядок? Почему он вообще приперся на ночь глядя к постороннему человеку, не подумав, что у него могут быть свои дела? Позади скрипнула входная дверь, и из квартиры гордо выплыл любовничек, окидывая недовольным взглядом Антона. Оставив все нараспашку, он скрылся на лестничной клетке, приближая Шаста к неминуемой гибели. Сейчас ему придет пизда. Решив, что перед смертью не надышишься, он набрал в легкие воздух и постучал. — Серьезно? — Арсений начал злиться. — Почему этого нельзя было сделать раньше? Вы вообще понимаете, что натворили, молодой человек? — Извините, — весь запал улетучится, как только Антон взглянул в разъяренные глаза напротив. — Я не хотел вам все испортить. Я просто пришел забрать свои вещи. — Что с тобой не так? — голос набирал обороты. — А если бы ты зашел на пару минут позже? Почему ты вечно впутываешься в какие-то истории? Видимо, если Попов сам не заметил, как перешел на «ты» с человеком, чьего имени даже не помнил, ситуация однозначно пиздец. — Я-я-я, — мысли улетучивались, оставляя в голове обезьянку с тарелками. — Головка от хуя, — не выдержал Арсений. — Боже, за что мне это наказание? Антон стоял шокированный и мечтал, чтобы ему на голову прилетел тяжелый кирпич и под его ногами раскрылись ворота в ад, так как с его манерами ему только туда и дорога. И всяко там лучше, чем стоя в этой квартире с человеком, который готов был засунуть бедовую голову под пресс. — Я боялся, что вы постирали мой рабочий телефон и сканер, а мне нельзя штраф — мне деньги нужны. — Закрой дверь, — устало произнёс Арсений, и, шипя всевозможные ругательства, пошел на кухню собирать вещи Антона. — Я достал все из карманов сразу, возьми на полке в прихожей. Наспех сложив вещи, болтающиеся на сушилке, Арс засунул их в пакет и протянул бедному Антону, который от страха готов был отложить огромную кучу, не двигаясь с места. — Я прошу тебя, если захочешь в следующий раз вломиться в мою квартиру — позвони в домофон, чтобы я успел достать член из чужого рта. Усек? — Так точно, — Шаст поставил на пол пакет с одеждой, схватил свой из рук Арсения и протянул ему ладонь в примирительном жесте. Глядя на это чудо с огромными виноватыми глазами, вся злость в глазах напротив улетучилась. Они пожали друг другу руки, и Шаст, пожелав спокойной ночи, вылетел из квартиры, оставляя Арсения с невкусным чувством вины. На утро довольный Антон пришел в офис, забыв вчерашнее, как страшный сон. Лениво потягивая кофе, он с улыбкой получил заказы и приступил к развозу. Сегодняшний день точно ничего не может испортить — на улице пели птички, по его скромным подсчетам он уже заработал десятку, а это значит, что срок его вынужденной работы сократится быстрее, приближая свидание с его ласточкой. К обеду, сделав дневную норму доставок, он шлепнулся на диван и блаженно вытянул ноги. В помещении их было всего четыре человека, поэтому смело можно скинуть кроссовки и подремать в свой перерыв. В кабинете Стас громко разговаривал по телефону, Нур с наслаждением поглощал шаверму, а Володька, местный курьер, опускал монетки в попытках добыть себе кофе. — Тох, — из-за угла выглянул босс с трубкой в руках. — Что ты сделал Арсению? — Он тебе уже пожаловался? — сквозь дремоту Антон отвечал, проглатывая половину букв. — Я просто увидел его голым. Но я же не специально. Перевернув свое уставшее тельце на бок, до Шаста медленно начало доходить, что он только что сказал. В помещении повисла гробовая тишина. — Вообще-то он звонил и извинялся за то, что накричал на тебя вчера, — украдкой шепнул Стас, разрезая тишину пополам. — Тох, вы с ним ебетесь, что ли? — Нурлан, как главная сплетница их склада, сверлил любопытным взглядом красного, как рак, Антона. — С дуба рухнул? — Шаст соскочил с дивана и стал лепетать что-то невнятное, прекрасно понимая, что ему никто не поверит. — Я вернулся вчера ночью за телефоном, забыл постучаться и сразу открыл двери. И увидел голого Арсения. Ну он наорал на меня. — Кхм, — кашлянул Володька и, переглянувшись с Нуром, поплыл в сторону подсобки. Абсурдность этого диалога зашкаливала. Когда парни скрылись, а в помещении остался только Стас, Шастун посмотрел на него умоляющими глазами, ища в боссе хоть каплю поддержки. — Вы мне верите? — с надеждой пролепетал он. — Я понимаю, как странно это звучит, но это правда. — Ты в следующий раз думай перед тем, как что-то сделать. Хорошенько думай. — Да, капитан. — Шаст отсалютовал Стасу и пошел к телевизору, наблюдая за текущими заказами. — К пустой голове руку не прикладывают, — вздохнул Стас и поплелся обратно в кабинет, шепча самому себе: — За что мне такие идиоты попались?

***

Пару дней от Арсения не было ни единого заказа. Зато упоминаний о нем с каждым часом становилось все больше — парни не скупились на постоянные подъебы в адрес их плотских утех. — Шаст, Шаст, ну скажи, вы же по-любому трахались? — Нур никак не унимался. — Отвали, — Антон начинал злиться, но, как говорится — кто долбаеб, тот долбаеб. Бегая с утра до вечера, словно белка в колесе, он уже начал забывать о неприятном инциденте, как вдруг ему поступил заказ на доставку на адрес Арсения. Огурцы и смазка. — Шаст, я даже не хочу думать, зачем твоему Ромео понадобился этот набор, но я, кажется, выиграю ставку, — Нурлан ржал как не в себя, мысленно пересчитывая бабки. — А может кто-то пойти вместо меня? — Антонио застонал, мысленно перебирая все известные ему болезни. — У меня, кажется, температура поднялась. — Это потому, что твой мужик такой горячий? — остановить этот словесный понос плоского юмора было невозможно. — Нет свободных курьеров, так что ноги в руки и лети синичкой. — Навстречу приключениям, — безвыходность сквозила в каждом вздохе, выбивая остатки хорошего настроения из груди Антона. — Иду, иду. Он схватил пакет и, закинув его в розовый гроб, поехал в сторону проклятой квартиры. Быстрее отстреляешься — быстрее вернешься домой. Остановившись перед открытым подъездом, Шаст вспомнил напутственные слова Арсения и позвонил в домофон. Для пущей убедительности он подождал еще пять минут и поднялся на этаж. У двери его ждал Попов, одетый в черную рубашку с расстегнутой пуговицей и в облегающих джинсах с дыркой на коленках. — Ваш заказ, — буркнул Антон и, всучив маленький пакет, развернулся и убежал, сверкая пятками, лишь бы не накосячить. Когда он добрался до склада, до конца рабочего дня оставалось жалких пять минут. На улице сгущались тучи, а в тяжелом воздухе пахло сыростью. С минуты на минуту начнётся гроза. Шаст было открыл Яндекс Такси, мысленно попивая пивко на своем диване, как его остановил уставший голос. — Антох, у тебя еще заказ, — сил у Нурлана не было даже язвить, поскольку за последние пару дней люди совсем обленились ходить в магазин, и он только и успевал формировать пакеты с едой и выдавать их курьерам. — Ептвоюмать, — Шаст мысленно наслал порчу на понос на этого несчастного, из-за кого ему придется промокнуть до нитки. — Там много? — Эм-м-м, нет. Там бананы и презервативы. — Друг Арсения, что ли? — на шутки совсем не было энергии, поэтому он потянулся за пакетом, медленно переводя взгляд на адрес. — Нет. Доставка туда же, — Нурлан по-отечески похлопал Антона по плечу и выдал: — Антох, а если без приколов, то мне кажется, что он хочет тебя трахнуть. — Пошел ты, — без лишней злобы прошептал курьер. — Можно я завтра тогда сумку сдам? Велик оставлю, а оттуда тачку вызову. — Я буду молиться за твою жопу, Антох, — также шепотом произнёс Нур. Антон почти вышел, но услышав напутствия Сабурова, повернул голову и с вызовом уставился на товарища. — А че эт ты о моей жопе заботишься? Может, лучше о его? — Я не знаю, кто у вас там кого, — Нурлан перекрестил Антона, вызывая приступ истеричной злости. — Главное, чтобы кто-то кого-то все-таки того. Мне нужны мои бабки. Выйдя на улицу, Антон посмотрел по сторонам и вдохнул влажный воздух, слыша вдалеке раскаты грома. Чисто теоретически, он успеет добежать до нужного подъезда, а там прыгнет в теплую машину и окажется на любимом диване. Но судьба-злодейка точно ему за что-то мстила. Уже через пару минут поднялся сильный ветер, сметая пустые бутылки с асфальта и унося их в далекие дали. Антон ускорил шаг, раздумывая над чужими словами. А ведь Нур верно говорил — если так подумать, то Арсений мог намекать ему своим заказом из пары одиноких огурцов и способом их транспортировки. Сейчас же в его сумке болтается несколько бананов и пачка гондонов. Примерно таких же, как Арсений, который не мог, блять, сразу нажать пару кнопок и не гонять его в, простигосподи, дождь за пару минут до закрытия. А еще эта черная рубашка с расстегнутыми пуговицами. Ветер усиливался, поднимая кучу пыли в стратосферу. Черное небо почернело еще больше, и на Шастуна обрушился ливень, вмиг превращая его в царя болот. Такого же хмурого, мокрого и злого. Накинув капюшон, он со всей дури помчался в сторону нелюбимого клиента, стараясь хоть немного укрыться под ветвями деревьев. Идея так себе конечно — в этом году весна припозднилась, а голые ветки вряд ли спасут его от промокания. Когда он все-таки добрался до подъезда, то из его одежды можно было выжать Эгейское море. Злой, с хлюпающим носом и сырыми, как подвал, кроссовками, Шаст позвонил в домофон и мысленно составил тираду, которую выдаст сразу после открытия двери. После того, как, разумеется, постучит. Едва Арсений щелкнул замком, как из Антона полился фонтан словесной жижи. — Вы меня клеите, да? Вот почему сразу нельзя было все заказать? В такую погоду ни один хозяин не выпустит свое животное на улицу. Я что, хуже собаки? — Арсений удивленно уставился на парня, под ногами которого образовалась приличная лужа дождевой воды. Он хотел что-то сказать, но Шаст не дал вставить ему и слова. — Я все понимаю, огурцы с гандонами, но нельзя было в один заказ отправить? Или расстроились, что я не понял намека с первого раза и решили попробовать еще раз? Богом клянусь — я никогда не буду с вами спать, понятно? Черти плясали в глазах, пританцовывая на остатках собственного самоуважения, но разъяренный Шастун не хотел слышать внутренний голос. Вообще-то он только что нахамил клиенту. Вообще-то никаких намеков могло и не быть. — Все сказал? — удивленный взгляд сменился отчаянной злобой, от которой у Антона вмиг пропал весь запал. — А теперь послушай меня, придурок ты недоделанный. Люди тоже чем-то питаются, помимо Дошираков и пельменей в морозилке. А моя личная жизнь никак тебя не касается. Захочу и в следующий раз закажу себе двадцать флаконов смазки и даже не подумаю, что там в твоей голове ты себе придумаешь, — Шаст перевел взгляд с разъяренных глаз на пульсирующую венку на открытой шее. — Прежде, чем что-то делать, думай своей головой. А теперь отдай мой заказ и катись на все четыре стороны. Антон, явно не ожидавший такого посыла, быстро прикусил язык и молча отдал пакет Арсению. Дверь громко хлопнула перед носом, показывая явное недовольство хозяина квартиры. Как мы уже поняли, перед самым рождением Антона, на небесах ему дали щепотку юмора, пару щепоток мозга и килограмм импульсивности вкупе с титаническим нежеланием думать. С чего он, блять, вообще взял, что тот хочет с ним переспать? Почему он молча не отдал пакет? Кто его вообще тянул за язык? З — загадка дыры. В гробовой тишине Шаст достал телефон, вызвал себе машину, так же молча спустился на первый этаж, запрыгнул в такси и доехал до дома. Так и не включив свет, он рухнул на диван и занялся непривычным для него делом — самобичеванием. Вообще с самого начала с Арсением все шло через одно место — они виделись каких-то три раза, а накосячить он успел на год вперед. Для Антона было несвойственно кричать на посторонних людей. Но с этим сыном Афродиты у него не задалось с самого начала. Арсений красивый. Даже слишком. Для его тридцати с хвостиком, он имел шикарный голос, крепкое тело и что уж греха таить — он был полностью в его вкусе. Вот только своим странным поведением Шаст испортил любые зачатки хорошего отношения к себе. Хотя опять же с другой стороны — он ему никто и звать его никак. Они виделись каких-то жалких три раза. Заметив его в компании какого-то чела, стоящего на коленях, в сердце неприятно кольнуло, но испытывать хоть к кому-то постороннему минимальный набор эмоций было для него не свойственно. Но не в случае с Арсением. При виде него разум собирал вещички и уходил в закат, оставляя бедного парня наедине с импульсивностью и полным нежеланием сначала думать, а потом делать. В любом случае Арсений всегда был с ним вежлив, галантен и просто по-человечески ему помогал. А это значит, дорогой Антон Шастун, что ты зайдешь к нему после работы и извинишься за все неудобства, которые ты ему причинил. Наутро он так и сделал. Завернув перед работой в местный магазинчик, он купил бутылку хорошего виски и, натянув дежурную улыбку, пошел зарабатывать кровные на ремонт своей ласточки. Время тянулось как жвачка — Шаст проверял. Примерно каждые пятнадцать минут он смотрел на телефон, материл цифры на экране за скорость и со вздохом блокировал аппарат. Когда наконец-то стрелка часов оказалась в нужном положении, Антон радостно кинул сумку и побрел в сторону своей скорой погибели. Или прощения. Сегодня все должно пройти идеально — он не накосячит, не сломает дверь, не упадет с бутылкой прямо к ногам Арсения. Не будет ни-че-го. Он просто принесет свои извинения, отдаст примирительный подарок, улыбнется и скинет камень со своей косячной душонки. Ведь так? Хуяк. Уже у подъезда он чуть не врезался в бабку, которая никак не хотела его пускать — ни под предлогом того, что он идет к своему другу, ни с жалостливым хлопаньем глаз. Они точно сейчас выжрут бутылку своего поила, позовут проституток и будут всю ночь горланить песни Круга. А она, между прочим, заслуженный врач городской поликлиники, пожилая женщина и ей вот нахер не нужны оргии за стенкой (и откуда только у бабули фантазия такая). Спасло его лишь то, что у подъезда припарковалась машина, слегка заехав на бордюр, и рассерженная бабка пошла материть бедных соседей. Антон подошел к двери, поправил толстовку и, натянув самую искреннюю улыбку в его запасе, постучал. На пороге стоял удивленный Арсений, красивый Арсений, явно не ждавший увидеть кого-либо, а уж тем более Шастуна. — Здравствуйте, — оттарабанил Шаст, боясь забыть весь текст, который он долго придумывал. — Я не мог всю ночь уснуть и хотел бы принести свои искренние извинения. Конечно же вы не хотели со мной переспать, это я по дурости ляпнул. А еще я извиняюсь за то, что застал вас тогда с тем мужиком и все испортил. Я не хотел, — Антон опустил голову, ковыряя дырку в мраморе, — правда. Мне очень стыдно. Простите меня. Я принес это. С этими словами он перевел взгляд обратно на владельца квартиры, и протянул ему бутылку, натыкаясь на максимально охреневший взгляд синих глаз. По спине пробежали мурашки — нет, ну он, блять, не мог опять накосячить. Но горящие истерическим смехом глаза выдавали обратную картину — что-то опять Шастун умудрился сделать. — Арсюш, а там кто? — вмиг Антон понял причину поступающего желания провалиться сквозь землю, упасть в преисподнюю и никогда оттуда не появляться. В коридор вышла женщина благородных лет с добрыми лучистыми глазами, похожими как две капли воды на ее, очевидно, сына. — Это твой мальчик? Ты нас не познакомишь? — с улыбкой произнесла женщина. Антону бы в церковь срочно сходить, святой водой облиться, да грехи замолить. За ту секунду, что милая тетушка осматривала его с головы до пят, Шаст успел попрощаться с жизнью, покрыться красными пятнами, написать завещание и заказать гроб (желательно по акции, ведь шестьдесят тыщ на ремонт ласточки он все еще не заработал, но и машина уйдет его другу Димке, так что ему теперь с ней ебаться). Пока он выстраивал планы до конца своей жизни, а по примерным подсчетам это минут пятнадцать, до его ушей донесся тихий смешок. Сначала аккуратный, почти ребяческий хохот переходил в истерический ржач со слезами на глазах и обратно. Антон хлопал глазами и не понимал, что ему делать дальше — дрочить, смеяться, плакать? Но вместо моментальной казни, Арсений стер слезу и уставился на него тем взглядом, который не приемлет отказа. Серьезно, если он прямо сейчас попросит его прыгнуть с балкона, то Антон только обувь снимет, да дверь попросит открыть, чтобы не сломать ее — ну а вдруг. — Вы голодны? Может, поужинаем? Ни черта ведь нормально не ели весь день, — с этими словами он открыл дверь и жестом пригласил Шаста зайти в квартиру, откуда бомбически пахло пирожками, чем-то фруктовым и домашним. Антон не мог отказать, тем более, когда живот предательски заурчал, и уж тем более, когда на него с некой усталостью смотрели смирившиеся со своей участью глаза. Шаст аккуратно, стараясь не запнуться и не разбить нос прямо на пороге, снял с себя кроссовки, наспех вымыл руки и зашел на кухню, где был накрыт стол с теми самыми пирожками, от которых слюны во рту было размером с Тихий океан. Тихий — потому, что Антон решил молчать до конца вечера, чтобы не дай бог еще чего-нибудь не ляпнуть. Уж точно не перед матушкой. — Присаживайтесь, молодой человек, вам чай или кофе? Арсюш, ну что ты стоишь, поухаживай за гостем, — с этими словами женщина подвинула табуретку аккурат рядом с собой и с интересом рассматривала внезапного гостя. Пока Арс колдовал над чайником, дама взяла все в свои руки. Она завалила его кучей вопросов, но вся эта посиделка была настолько уютной, что он расслабился, поглощая вкусную домашнюю стряпню. — А сколько вам лет, Антон? — Жевятндцать, — не успев проглотить уже которую по счету выпечку, Шаст быстро прожевался. — Ой, извините. Девятнадцать. Я курьером-то пошел работать, только чтобы машину свою отремонтировать. А так я учусь на экономическом, на второй курс перешел. Живу один. — Ну а девочка-то есть у тебя? Или ты как Арсюша? — от шока Антон захлопал глазами, но это было сказано с такой непосредственностью, словно в этом доме было нормой обсуждать подобное. — Мам, прекрати, — Антон уже и забыл, что Арсений тоже был на кухне — за все время он не проронил ни слова, а лишь с любопытством разглядывал незваного гостя. — А что тут такого? — удивленный, но очень чуткий голос слегка успокоил Антона, но ему все еще было некомфортно обсуждать подобное при посторонних людях. Он друзьям-то своим подобного не рассказывал. — И вообще, мальчики, любить можно душу, а в какой она оболочке и какого пола — это не так важно. Ты, Антош, все пирожки попробовал? Мама Арсения, Светлана Борисовна, готовила просто великолепную стряпню — каждая из этих булочек была с разной начинкой и сразу не угадаешь, что тебе попадется в следующем пирожке. Это как русская рулетка, где ты точно не знаешь, что ожидать дальше. — Так, мальчики, я, пожалуй, пойду. Времени много уже, а мне еще домой ехать, — с этими словами женщина, а за ней и сын, который пошел провожать маму, вышли в коридор. — Ты бы присмотрелся к нему, — громкий шепот донесся до внимательных ушей. — Хороший мальчик вроде. — Мам, — в той же манере, словно они родственники, зашипел Арсений. — Не все мужики на свете геи. И перестань меня с кем-то сводить. — Все-все, ухожу. До свидания, Антон, рада знакомству, — крикнула она Шасту, пока тот потянулся за очередным пирожком, который на сегодня будет последним — не стоит злоупотреблять гостеприимством. Дверь захлопнулась, приближая очередной неловкий разговор с кучей извинений. Антон уже продумал речь в своей голове, открыл рот, как вдруг перед его глазами пролетел рой мошек, ладошки вспотели, а в воздухе будто выкачали весь кислород. — Антон? — голос будто под толщей воды доходил не сразу, а с какими-то задержками. Антону бы в церковь срочно сходить, святой водой облиться, да грехи замолить. Старушек через дорогу переводить, деньги пожертвовать на строительство чего-нибудь-очень-полезного. Рис. Долбаный рис. Из всех продуктов, существующих на этой планете, у Антона аллергия на долбаный рис, который сейчас аппетитно торчал вперемешку с фаршем из его последней, как он выразился, булочки. И если Арсений не сможет догадаться, что с ним произошло, то зря все-таки Шаст не написал завещание. Его судорожно били по щекам, но реакция была настолько заторможенная, что Антон за мыслями своими не успевал, не то, что голос слушать. За всю его недолгую жизнь он ни разу не пробовал рис. Любой праздник обходился без крабового салата, без роллов и в детстве ему никто рисовую кашу не готовил. Никогда. — Рис, — только и смог выдавить из себя Шаст. Что происходило дальше, Антон помнил смутно. По ощущениям его точно переехал каток, а потом утопили и выкинули где-то в лесу. — Не отключаемся, — на язык упала таблетка, а чьи-то руки вливали в него маленькими порциями воду. — Давай, Антон, глотай скорее. Черт. Алло, скорая? — Не надо скорую, — медленно Шаст возвращался в реальность из своих странных галлюциногенных снов. — Все хорошо. На него смотрели перепуганные глаза, в которых наблюдалась смесь страха, облегчения и легкий налет разочарования. Пора валить. Еще немного, и Антон точно устроит взрыв одной только силой мысли в этой злосчастной квартире. Но как уйти, когда твою макушку нежно треплет чужая рука, а вторая гладит по щеке, вызывая в сердце странное ощущение. Тук, тук, лишь бы совсем не остановилось. Шаст лежал на полу, головой на коленях у Арсения, который со страхом, облегчением и легкой толикой разочарования сверлил его своими перепуганными глазами. — Я пойду, — попытка встать не увенчалась успехом — соблазн остаться вот так, на теплом мраморном полу в объятиях человека, который в очередной раз спас его, был слишком велик. — Нет, — почти шепотом произнес его рыцарь в железных доспехах. — Я уже не уверен, что тебя не загрызет стая собак, — вдруг Шаст явно увидел, как в чужой голове пролетела мысль, сделала пару оборотов и вылетела через прекрасные пухлые губы: — Ты должен мне вечер. Ты, кажется, бутылку принес? Ежу было понятно, что Арсений лишь вежливо хотел проконтролировать, чтобы приступ спал, а сам Антон какое-то время находился под присмотром. Но можно же на малую долю секунды нарисовать в своей голове огромный воздушный замок с разноцветными блестками вместо воздуха? Антон так и продолжал лежать на чужих коленях, кайфуя от легких, едва различимых поглаживаний пальцами своей кудрявой, но очень бедовой голове. А Арсений никак не отводил от него взгляд, продолжая о чем-то думать. Сколько они так просидели? Час? Год? Минуту? Когда тело начало немного ломить, Шаст вылез из этого странного транса и присел — голова немного кружилась, но ему явно стало легче. — Я купил виски. Вы же пьете? Я не хочу и в этом лохануться. — Пошли, — смешок. — Я пью все, что горит, — улыбка почесывала позвоночник, залезая под кожу. Арсений вышел, оставляя Антона наедине со своими мыслями. — «Какой же он невозможно красивый, попробуй — он вроде тебя не отталкивает», — шептал ангелок на правом плече. — «Шастун, мать твою, иди отсюда быстрее, пока еще чего-то не натворил», — обратная сторона пугала до чертиков, но забив на судьбу, он встал, отряхнулся и двинул в комнату. Антон окинул взглядом помещение: большой диван, огромная плазма и небольшой столик, на котором добродушный хозяин квартиры успел соорудить небольшой пир — пару бокалов, конфеты и одинокую бутылку, которую Антон приволок часом ранее. — Садись, чего стоишь? Вина у меня нет, в домино не играю, а фильм посмотрим. Комедия, ужастик? — Только не ужастик, — Шаст аккуратно присел на край дивана, стараясь не нарушать чужого личного пространства. Но уже через полчаса это самое расстояние пошло нахер, ибо ну кто они такие, чтобы отказывать себе и наспех выпитой бутылке в тактильности. Закинув ноги друг на друга, они жадно спорили, почему Танос щелкнул пальцами и кого надо было оставить в этом мире. — Антон, — когда экран потух, а свободные сантиметры окончательно сократились, Арсений повернул голову и уставился пьяным взглядом на кудрявую макушку. — А может ты, как та принцесса из мультика, заколдован? — Может быть, — Шаст приблизился к нему максимально близко, облизывая пересохшие губы. — Как будем меня расколдовывать? — Я не волшебник, я только учусь, — глаза пьяные, довольные, на долю секунды он задумался, но сбросив лишнее наваждение, потянулся первым. Поцелуй невесомый, с привкусом алкоголя и сигарет, словно в дурмане. Едва касаясь губами, они изучали друг друга, не позволяя себе лишнего. Антон старался не закрывать глаз, чтобы видеть это чертово искусство перед глазами, которое опускало его на самое дно и вмиг возвращало обратно. Арсений. Его запах дурманил, а аккуратные прикосновения подушечками пальцев вгоняли в нелепое состояние транса, из которого не хотелось вылезать примерно никогда. Он провел большим пальцем по нижней губе, немного поглаживая лицо, и отстранился, продолжая сверлить взглядом. — Ну как, помогло? — шепотом спросил Арс. — Не уверен. Нужно закрепить материал, — комок в горле не давал нормально говорить. Второй раз Антон поцеловал его сам. Осторожно прикоснувшись губами, он с каждым движением углублял поцелуй, отвоевывая для себя по кусочку этого горячего, как пустыня, мужчину. Зубами, жадно, оттягивая нижнюю губу, он протолкнул язычок и очертил небо, касаясь ровного ряда зубов. Арсений застонал, повалив Антона под себя, и сцепил их руки в замок, ложась сверху. Антон сгорал. Он был готов умереть под этими опытными сильными руками, изучающими его тело. Пальцы очерчивали ноги до белых пятен, гуляя по внутренней стороне бедра, пока вторая рука крепко сжимала чужую ладонь, позволяя заземляться и окончательно не упасть куда-то в пропасть. Шаст отдалился от губ и впился в венку на шее, пульсирующую горячей кровью. Арсений громкий, вкусный, его хотелось вылизать всего с головы до ног, но тогда у Антона начался бы сахарный диабет. Кожа сладкая, с привкусами корицы и чего-то кислого, она переливалась в темноте, словно ее обладатель какое-то божество. — Арс, Арс, подожди, — Антон немного отодвинулся, чувствуя, как член постепенно начинает наливаться, больно упираясь в ширинку. — Что такое, тебе не нравится? — Арсений отстранился, стараясь разглядеть в темноте его глаза. А в них пустота. Черная, словно бездна. Антон никогда еще не был так заведен от простых касаний, которые обжигали и заставляли извиваться под этим сильным и властным телом. — Мне все нравится. Но пожалуйста, давай не сегодня. Я не готовился, — Антон слегка закусил губу, сверля пытливым взглядом. — Я не тороплю, маленький, — от этого прозвища у Антона сердце в пятки ушло и обратно вернулось. Он протянул руку и дотронулся до щеки Арсения, нежно поглаживая мочку уха и глядя в блестящие, пьяные глаза. — Скажи еще раз, — шепотом, только чтобы никто не услышал его скулящую просьбу. — Маленький мой, — Арсений поднес ладонь Антона к лицу и нежно поцеловал, не отводя взгляд. — С какой планеты ты упал? Ты такой необычный, странный и очень меня пугаешь своими выходками. Но черт, — губы продолжали выцеловывать костяшки, — ты такой красивый, просто волшебный. Останься у меня сегодня на ночь, прошу тебя. Я не буду к тебе приставать, обещаю. Но кое-что я все-таки сделаю. Высунь язык. Антон послушно, словно под гипнозом, высунул свой длинный, влажный язык и уставился на Арсения. Слюна медленно капала из одного рта в другой, как в самом грязном порнофильме, но клянусь, ничего более возбуждающего Антон в своей жизни не видел. Это было так грязно и в то же время так интимно. Шаст захлебывался в эмоциях, слизывая чужие слюни со своих губ и притягивая Арсения к себе. Еще ближе, чтобы никаких чертовых сантиметров между ними не осталось. Лечь, держать, касаться, цеплять, кусать, кусать, кусать. — А-а-а-рс, — пелена в голове затуманила все чувства. Он, словно оголенный нерв, жадно ловил воздух, стараясь не захлебнуться в собственных ощущениях. Чужая слюна наполнила рот, и Антон сглотнул, забывая о своей брезгливости. Это было самое странное и в то же время самое горячее, что было с ним за всю его недолгую жизнь. — Когда ты будешь готов, я вылижу тебя всего полностью, — уткнувшись в висок, Арс шептал ему, видя, какую реакцию вызывает. — Я буду кусать тебя, а потом целовать, покрывая каждый сантиметр твоей кожи своими отметинами. — Арс, прости, я в туалет, — еще мгновение, и Антон жалко спустит, как последний школьник. Нехотя оторвавшись, он получил в руки полотенце, чистую футболку и позорно сбежал в душ. Уже там, ловя губами горячие капли воды, Шаст оттягивал член и пытался стонать как можно тише. А перед глазами Арсений. Красивый, грубый, властный, с пухлыми губами и родинками на светящейся коже. Антон кончил с его именем на устах, закусывая ребро ладони и спуская семя вместе с водой. Когда слегка сырой после душа Антон вернулся в комнату, Арсений уже расправил для них двоих диван, который по габаритам был похож скорее на взлетную полосу, чем на обычную кровать. — Я достал тебе плед, — все так же шепотом произнес Арс. — Ложись. Шаст юркнул на свое место, вытянув конечности по максимуму, но даже при таком раскладе он едва дотягивался до второй половины дивана, на которой, отвернувшись спиной, лежал Арсений. Луна, проникнув в приоткрытое окно, скользила своим светом по бархатной коже, очерчивая россыпь родинок, как звездное небо, и спешила занять свое законное место у макушки, словно нимб. Антон придвинулся ближе, но и это не спасло ситуацию — Арс продолжал лежать от него так близко, но так далеко, а тактильность Антона била во все колокола, желая схватить в охапку и никогда не отпускать. По крайней мере сегодня. Завтра он позорно сбежит, оставив в этой квартире ночное наваждение и остатки похмелья. Но не сегодня. Сегодня он хочет касаться. Неожиданно причина его терзаний повернулась и, сверкнув ледяными глазами в темноте, протянула свою руку, цепляя чужой мизинец мертвой хваткой. Услышал. Понял. Разрешил. Антон блаженно улыбнулся и вырубился, приглашая в свою голову целый аэропорт вертолетов.

***

А во рту пустыня. Горячая, раскаленная, из которой воду высосали, желудок вывернули и выкинули под палящее солнце. Шевелиться сложно, будто плитой бетонной придавило, но она нагрелась и жарит тысячей электрических плит. Черт, неужели бутылка была паленая? Боясь разлепить веки, Антон прислушивался к своим ощущениям, к мерному дыханию куда-то в шею, к теплым, но крайне тяжелым рукам на талии, к длинным ногам-спрутам, окончательно перепутавшимися между собой. Аккуратно скинув с себя живую печку, Шаст быстро собрался и, бесшумно прикрыв дверь, позорно ретировался, как Золушка, из чужой квартиры. Вот только никакой тыквы и хрустальной туфельки у него не было, а был все тот же розовый гроб, велосипед и бурчащий Стас. И заказы, заказы, заказы. Куранты пробили, пора возвращаться к суровой реальности. А в этой реальности он все тот же курьер Самоката, все так же развозит заказы ленивым уставшим покупателям. По-прежнему зарабатывает деньги на свою ласточку и сохнет по Арсению. Эта опция появилась уже давно, но вылезла наружу лишь вчера, приоткрывая дверцу для своих демонов и выпуская их наружу. — Шаст, очнись, ты не спал, что ли? — из недр самокопания его выдернул Нурлан, протягивая очередной пакет на доставку. — Земля вызывает Юпитер. И снова доставки. Весь день, как назло, люди хотят есть, причем срочно и все разом. — Антох, поторопись, там еще три заказа в очереди, — Шаст даже зайти не успел, как ему в руки прилетели пакеты. А Антон молча взял свою ношу, молча развернулся, сел на свой велосипед и стал думать. Слишком много думать. Надо было разбудить Арсения, хотя бы попрощаться, не сбегать так быстро — теперь тот точно решит, что ему, Антону, нихрена вчера не понравилось. А ему пиздец как понравилось. Лежать под властными руками, ловить на себе тяжелый взгляд, припечатывающий к дивану, и касаться. Снова касаться. — Шаст, лови последний заказ и домой. Там твой Арсений тебя ждет. — А? — знакомое имя выдернуло его из туманного состояния, встряхнув и одновременно утопив снова. От смерти не убежишь, как говорится. Оказавшись перед домофоном, он позвонил и пополз на чертов пятый этаж. И снова лифт не починили, но сейчас это его скорее радовало, оттягивая момент встречи с тем, кто еще вчера жадно очерчивал его лицо губами, выбивая остатки воздуха. — Привет. Все еще красивый. Все еще до чертиков хочется поцеловать. — Ваш заказ. В глаза не смотрел, боялся. А чего бояться — непонятно. Арсений изучал его пытливо, но в личное пространство не лез, лишь ушел куда-то, а затем вернулся, держа в руках телефон. — Ты забыл вчера. И протянул аппарат. Ничего не сказал, просто посмотрел. Черт, какой же он красивый. Как хочется дотронуться, почувствовать на себе колкое дыхание, залезть в черные прядки волос и не отпускать. — Антон. Шастун поднял взгляд и столкнулся с внимательными голубыми глазами, в которых вопрос немой застыл, но не спрашивал — смиренно ждал у моря погоды, очевидно. А вот Антону ничего не очевидно. Что сейчас в этой красивой голове? Ему понравилось? Его позвали из вежливости? Или он реально хочет с ним переспать? Да бред. Ну не может такого быть. Это красивый взрослый парень, у которого явно нет проблем с личной жизнью, и он не дрочил в туалете на старый Плейбой сорок лохматого года. — Я ни о чем не жалею, Антон, — как обухом по голове. — Мой номер вбит в твоем телефоне. Обернуться бы, как в дешевой мелодраме, кинуть свою розовую сумку в ноги и броситься выцеловывать прощение за странное поведение, вот только странный ком в горле пережал и не дает ему пошевелиться. Но он молча вышел, оставляя за собой недомолвки и гаденькое такое состояние, от которого волком выть хочется.

***

Его пять стадий принятия длились намного быстрее, чем он мог подумать. Отрицание пришло почти сразу, стоит лишь выйти из подъезда. Да не может быть у них ничего. Ни-че-го. Кто такой Антон? Какой-то курьер, пусть и временный, школота. Арсений красивый, чертовски притягательный и нечего им делать на одной ступеньке. Гнев постучался в его двери во вторник — на какой ляд он вообще забил голову каким-то мужиком, которого он видел-то полтора раза? Ну да, красивый, целуется хорошо, но это же ничего не значит. И вообще, у них разные пути и делать вместе им нечего. И пошел он. А может не пошел? Торг слишком быстро сменил гнев — ну как злиться на такого, как Арсений? Он же буквально из головы не вылезал. Поселился он там значит, полотенце с подушкой с собой принес и жить собрался. Может, стоит попробовать, хотя бы чуточку? Его не оттолкнули — напротив, ему дали свой телефон, мол, пиши, как захочешь. Написать? — Да какое написать? — кричала депрессия. — Посмотри на себя и на него. Ты для него так, игрушка на вечер. Потом страдать будешь, изводиться. Забудь как страшный сон — скоро уже накопишь свои деньги, воскресишь ласточку и забудешь все это. «Привет» — написал Антон в пятницу. «Привет» — ответил ему Арсений. — «Прокатимся?» А дальше ничего. Буквально. Они как старые друзья, катались на машине, съедали вечерами огромные пакеты доставки китайской еды (Конечно же без риса, Шаст, я все проверил) и много разговаривали, лежа на том самом диване. Лишь однажды Арсений позволил себе взять Антона за руку, схватиться за мизинец и вернуть Шаста обратно в ту ночь, когда он лужей готов был растечься, мороженым на солнце. — Арсений, — спустя пару месяцев они лениво лежали на диване, закинув ноги друг на друга, и по второму кругу смотрели Мстителей. Тот повернул голову, внимательно изучая лицо Антона, и улыбнулся своей чертовой улыбкой. — А ты же меня все-таки спас от моего проклятия. — И то верно, — лицо напротив светилось, как электрическая лампочка. — Теперь, когда мне понадобится помощь, ты будешь меня вытаскивать из лап огромного дракона. — Арсений, — немного придвинувшись, Антон сел ровно, лишь голову ближе подвинул, взгляда не отрывал. — Арс, а у тебя бывало такое, что ты хочешь кое-что сделать, но боишься, что это все испортит? — Конечно бывает, Тох, — отзеркаливая позу, Попов еще больше сократил расстояние между ними. — Но я привык — если боишься, то иди и делай. Лучше обосраться, чем терпеть. — Очень поэтично, — фыркнув, Шаст вернулся к привычной позе и двинулся еще на пару сантиметров. Уже совсем близко. — А если в морду за это получить можно? — А если бы да кабы, во рту росли б грибы — слышал такое? Это мне мама в детстве так говорила, — расстояние сократилось, как атомы перед взрывом сверхновой. — Давай так — я сделаю кое-что, что мне до ужаса страшно сделать уже давно. А потом ты сделаешь то, что ты хочешь. Я тоже могу в морду получить, будем вместе сидеть друг другу лед менять, — последняя фраза была сказана уже прямо в губы. — Арс, — еще шаг, и можно сразу в пропасть. — Я засуну тебя в морозилку, если понадобится. Взрыв. Арсений целовал жадно, словно это было целью его жизни. Он сминал губы, но никакой нежности в них не было — только четко написанная похоть на лбу и дикое желание просто сожрать человека напротив, сжать ребра до болезненного состояния и никогда не отпускать. Пальцы быстро прошлись по телу, пересчитывая ребра, и остановились в районе ширинки, медленно, словно в ожидании какого-то стоп крана. Но Антон слишком его хотел. И этого «слишком» по отношению к Арсению всегда будет мало. — Антон? — немой вопрос повис в комнате. — Да черт, сними их уже с меня, я не могу так больше. Хищный взгляд, а дальше как в тумане. Одежда полетела вниз, оставляя Антона в одних трусах, из которых выпирал довольно мясистый член, с крупной головкой и вьюном вен по всей длине. Арсений жадно вдохнул воздух через ткань, массируя языком ствол, а Антон застонал, выпуская чертей прогуляться. Руки медленно изучали тело, пока не дошли до кромки трусов, снимая их и оголяя набухший орган, который шлепнулся о живот. Арсений не разменивался на долгие прелюдии и сразу взял головку в рот, очерчивая уретру языком. Немного больно, но до ужаса приятно, мурашки разлетелись по телу, собираясь в тугой узел. Втягивая щеки, он опустился глубже, проталкивая член в самое горло, издавая гулкий рык. — Мое, — набатом стучало в голове. — Никому не отдам. От этих пошлых звуков Антон кончил слишком быстро, едва нос уперся в лобок — сперма выстрелила в горячее горло, а Шаст закрыл глаза, боясь посмотреть на эту развратную картину. Но Арсений вытер слюни, которые капали с уголка губ, и внимательно посмотрел, слегка поглаживая оставшееся возбуждение, пока последняя капля не оказалась на его руке. Недолго думая, он облизал пальцы, съедая все до остатка, и смотрел, смотрел на смущенные глаза напротив. — Ты не брезгуешь? — но вместо ответа Шаст лишь притянул к себе Арсения и жадно поцеловал, стараясь отблагодарить. Вкус солоноватый, терпкий, они обменялись слюной, смешиваясь в единое целое. Когда воздуха конкретно стало не хватать, а тело начало ныть, Арсений оторвался и, глядя в бездонную яму зрачков, не спросил, а утвердил: — Давай попробуем, — пауза. — Черт, Шаст, я не хочу с тобой просто дружить. Я хочу целовать тебя, когда захочу. Хочу сообщения милые тебе писать. Хочу сексом с тобой заниматься. Ты удивительный, Антох, и мне мало тебя, слишком мало. А Антон ощущал себя той самой Золушкой, которая вернулась за своей туфелькой-телефоном и не проебала шанс, который ей ее фея-крестная-Фортуна все-таки решила подарить. — С одним условием. Мы завтра переспим. Стой, — мысль озарила пошлую голову. — Два условия. Я хочу грязный секс. — Приготовься только, — с этими словами он поцеловал его в нос и лег головой на грудь, так и засыпая — мокрыми, со вкусом чужой спермы и саднящими губами от поцелуев. Наутро Антон выполз из объятий, взял уже свое полотенце, которое одолжил ему Арсений пару месяцев назад, и нарисовал на стекле маленькие членики — их давнюю традицию, которую и сегодня нарушать не хотелось. До конца его работы оставались какие-то жалкие пять тысяч, и все — свобода попугаям. Но на сегодня ее никто не отменял. Зато время летело. Нет, не так. Неслось со скоростью паровоза без тормозов под горку. Парни ржали над ним, явно догадываясь о причине его дурацкой улыбки, которая дрыхла в свой законный выходной. Вечером он летел домой в предвкушении, не забывая зайти в аптеку и купить все необходимое. Душевой шланг наполнил живот водой, смывая все ненужное из организма, и вот уже Антон, стоя на пороге злосчастной квартиры, с пробкой в анусе, смазанной половиной тюбика лубриканта, постучал в двери. — Привет, — с придыханием оглядывая любимые губы, в которые хочется впиться и откровенно покусать до небольших кровавых трещин. Арс молча закрыл за ним вход в квартиру, отрезая их двоих от всего мира. — Выпьем? — Арсений с интересом оглянул Шастуна, который покусывал щеку изнутри от нетерпения. Нервничал. — Не хочу. Пошли трахаться. — Может, ты голодный? Поваляемся, кино посмотрим? — Черт, Арсений, внутри меня пробка, а член стоит с обеда. Трахни меня уже, — глаза такие жалобные, словно Шастун просит его о чем-то очень важном, а не грязно выебать на любой горизонтальной поверхности. Попова дважды просить не нужно — он впился в губы напротив, и все словно встало на свои места. Сейчас Антон там, где должен быть. С тем, с кем должен быть. Делает то, что хочет. Жадно толкая язык в рот, Шаст прошелся своим языком по ряду зубов, пока чужая рука медленно опустилась под кромку спортивных штанов и зацепила камешек пробки, слегка надавливая. А у Антона слезы из глаз полились от контраста эмоций — он прокусывал губу, слизывая маленькую каплю крови. Боясь разлепиться, они дошли до дивана, и Шаст упал, наблюдая за развратной картиной — Арсений медленно, как чертов инкуб, стянул с себя майку, обнажая крепкие косые мышцы пресса. — Я сегодня, — футболка полетела на пол, — вытрахаю из тебя всю душу, ты меня понял? — Понял, Арс, — а сам взгляда отвести не мог. Смотрел так преданно в глаза, пока над ним нависло крепкое тело, а рука схватила щеки, слегка сжала, приоткрывая рот. — Нет, Антош, если ты сегодня хочешь получить от меня полный секс-марафон, который я для тебя приготовил, то должен обращаться ко мне как подобает. Еще раз — ты меня понял? — голос слишком властный, поэтому Шаст не нашел ничего уместнее, чем выдохнуть последний кислород из легких и прошептать: — Да, сэр. Арсений тихонько шлепнул его по щеке, ясно подчеркивая, кто тут сегодня главный. Он потянулся за поцелуем, но когда до желанных губ оставалось пару сантиметров, резко отвернулся и ушел в темноту квартиры. — Антон, — через мгновение он вернулся обратно, держа в руках небольшую коробку, — ты мне доверяешь? — а Шастун только успел, что головой потрясти. — Я все сделаю максимально аккуратно. Но если тебе что-то не понравится, то прошу тебя — не молчи, иначе никакого удовольствия не получится. Арс открыл коробку и вытащил оттуда темный кусок ткани. Глаза Антона округлились, и он вмиг разделся, оставаясь абсолютно голым. Страшно? Да. Прохладно? Очень — по телу разбежались миллион мурашек, но навряд ли это из-за открытой форточки, когда Арсений так трепетно покусывал все тело, оставляя маленькие царапины от зубов. Антон лег на диван, опираясь на спинку, и завязал глаза — отсутствие контроля немного пугало, но, как ни странно, он доверял Арсению. Щелчок — послышался звук открывающейся смазки, и он почувствовал, как его ствол окольцевала рука, плавно выводя узоры от основания до головки. Антона мурашило. Укусы становились сильнее, пока хватка на члене ослабилась, и рука просто скользила, доставляя дикое удовольствие на контрастах. Шаст чувствовал, как член начал наливаться кровью от этих манипуляций, и ему хотелось скулить, но вместо этого Арсений впился в его губы, передавая часть скопившейся слюны, и Антон проглотил. Блять. Рука медленно выкрутила пробку с хлюпающим звуком, и Антон почувствовал, как из его ануса вытекала смазка, очень много смазки. Палец аккуратно проникал во внутрь, разрабатывая стенки, и Антон растекался лужей, позорно скуля от эмоций. Он мучительно пытался насадиться глубже, почувствовать лучше, но Арсений достал палец и убрал руку с члена, оставляя его совсем одного. — Тише, маленький, — поцеловал его в висок, немного поглаживая, — сейчас я приду. Антон остался один, голый, возбужденный и страстно желающий член в глотке или в анусе. Ему нужен был Арсений, срочно, весь и без остатка. Внезапно его мышц коснулось что-то холодное. Антон от неожиданности вздрогнул, пока Арсений нежно целовал внутреннюю часть бедра. — Я тут, успокойся, — кусочек льда коснулся сфинктера, и Антон сжался. — Антош, все хорошо, расслабься. Антон был к такому не готов. Он натурально всхлипывал, когда в его разработанный анус проникал небольшой ледяной кубик и медленно растекался внутри, выливая небольшую струйку жидкости наружу. Антон выл, на глазах наворачивались слезы, но маска впитывала ненужную влагу. Ему чертовски кайфово, странно, но так чувствительно. Он словно оголенный провод принимал палец Арсения, который продолжал проталкивать кубик льда, а потом слизывал выходящую жидкость. — Ты больной, А-а-арс, — слова рассыпались на буквы и терялись где-то в глотке. — Не останавливайся. Шаст сжимался, пока в его анус проникал уже второй палец и начинал разрабатывать его для члена Арсения. Он нереально чувствительный, пока с ним делают ТАКИЕ вещи, которых он даже в порнухе не видел. Грязно, пошло и крышесносно. — Ты умница, малыш, тебе нравится? — шепот растекался по всему телу, и Антон чувствовал, как два пальца, на манер ножниц, раздвигали его стенки, а головки касался ледяной кубик, который тут же зализывался теплым дыханием. — Бля-я-я-я-ть, — Антона выгнуло дугой, он не мог терпеть, он хотел немедленно кончить от этой пытки, почувствовать в себе толстый член и позорно кончить. — Антош, — Арсений с хлюпаньем достал изо рта головку и продолжил играться с уретрой кончиком языка, — Ты очень вкусный. Поиграем? — Да, — шептал Шаст. Он, кажется, на все согласен, лишь бы поскорее приблизить разрядку. — Я как сказал себя называть? — легкий шлепок по головке, и Антон зашипел, сжимая зубы от удовольствия. — Да, сэр, — с хриплым выдохом Антон пытался собраться, но конечности его не слушались и растекались по дивану. Арсений властный и в тоже время слишком мягкий. Он аккуратно просунул третий палец и ритмично начал крутить ладошкой, ища нужный угол. Очередной громкий всхлип, и Попов начал грубо трахать его рукой, продолжая водить по головке остатками льда. Антон на грани, член дергался, и он вот-вот кончит от этих грубых толчков, но Арсений пережал ствол, заставляя Шаста скрипеть зубами. — Хочешь кончить, Антон? — в ответ мычание. — Обязательно кончишь, но от моего члена внутри. Я хочу залить тебя своей спермой, позволишь? — Меньше слов, Арсений, — протяжный стон сменился грубым оскалом, за который он вновь получил шлепок по головке. Антон чувствовал, как к его анусу приставили головку члена. Он представил, как Арсений, восхитительно голый, навис сейчас над ним, опираясь крепкими руками. Он чувствовал его дыхание, оно было совсем близко. Арсений проник в Антона одним толчком до середины, отчего Шаст взвыл от боли, но ему тут же оттянули кожу на шее зубами, аккуратно, блять, нежно, что Антон не знал, куда деть руки. Он вцепился в простынь и начал сжимать до побеления костяшек, пока Арсений полностью заполнял его своим членом. — Красивый, — толчок. — Блядское искусство, — еще толчок. — Как же ты сводил меня с ума, Антон, — темп увеличивался, а Антон пытался схватить хоть каплю кислорода, которую так сильно не хватало в помещении. — Я сразу тебе предлагал себя. Не секс, Антон, а всего себя. Но ты, — грубый толчок, — сбежал от меня и крутил носом несколько месяцев. Но сейчас ты мой, Шастун, — Арсений замедлился, чтобы потом снова войти грубо, до стука яиц, пока Антон шептал его имя. К члену добавился указательный палец, и Шастун от такой наполненности бурно кончил, размазывая сперму по животу. Арс ускорил темп, слегка пережимая горло Антона и продлевая ему оргазм. Толчки становились дикими, рваными, и Арсений замер, вскинув голову вверх и гортанно выстанывая имя самого Антона. — Ну как? — повязка слетела с глаз, а Антон попытался прийти в себя и привыкнуть к минимальному свету. — Тебе понравилось? — Арс, — шептал Шастун прямо в глаза. — Я чувствую, как из меня твоя сперма течет. А если я забеременею, ты не кинешь нас с детишками? — Ты придурок, Антон, — Арсений наклонился и мимолетно поцеловал его в нос, а потом ушел за салфетками, чтобы самостоятельно вытереть остатки своего оргазма. — Нет, мы назовем их Годовасик и Тугосеря. Пойдет? — Пойдет, Арсений, — с этими словами он повалил на себя Попова, в коктейль из воды, спермы и смазки, целуя при этом жадно, как свою собственность.

***

Неделю спустя — Шастун, ты точно не хочешь больше у нас работать? — Стас с сожалением принимал у него рабочую форму и гаджеты. — Ты классно справлялся. Антон мысленно перекрестился левой пяткой, помотал головой и вышел из офиса, получив свои кровно заработанные шестьдесят тыщ. К слову, Арсений все это время предлагал ему добавить денег на ремонт машины, но Антон птица гордая — чужого не возьмет. — Пока, Нур, — он отбил ему пятюню, попрощался с Володей, который стоял с другом и курил. Подмигнув обоим, Шаст прыгнул в тачку под улюлюканье парней. Арсений ждал его у входа, не глуша мотор, и, как только Шаст оказался на пассажирском, нажал педаль газа и увез его в закат. Володя выкинул сигарету, сплевывая остатки горечи, и отдал Нурлану заслуженно проспоренную десятку.