Peccatum

Услышав, как дверь соседней комнаты негромко скрипнула, Джинни приподняла бровь и обернулась, отодвинув от себя книгу по Астрономии. Возвращение в Хогвартс было приятным и в каком-то смысле даже долгожданным: стены больницы уже порядком опостылели. Оставив учебник на постели, Уизли поднялась и направилась в спальню подруги, которая внезапно пропала пару часов назад. За последние двое суток Гермиона исчезала по меньшей мере трижды, однако объявлялась со столь невинным видом, что подловить её никак не получалось. Всё-таки не зря её прозвали самой умной ведьмой столетия — отмазываться она научилась почти так же идеально, как слизеринская братия. Для себя Джинни назвала этот феномен «обмен опытом», потому что сверхответственный Забини, который носился с отчётами и ещё какой-то координаторской мутью, совершенно точно заразился от Грейнджер. Рыжая волшебница на цыпочках прокралась к двери в чужую спальню и открыла её как можно тише. И провокационная картина не заставила себя долго ждать. Джинни застала подругу за весьма интересным занятием — маскировкой покраснений на шее и ключицах. — Пытаешься скрыть следы преступления? — многозначительно поинтересовалась Уизли, опираясь на деревянный косяк. — Блин… — подпрыгнув от неожиданности, Гермиона выронила из рук крышечку от крема и ошарашенно уставилась на внезапную гостью. — Я не услышала стук. — Ты была слишком увлечена, и я решила тебя не отвлекать, — загадочно улыбнулась Джинни и сложила руки на груди. — То есть ты и не стучала? — прищурилась хозяйка комнаты, поднимая с пола упавшую вещицу. — Думаешь, я способна ворваться в твоё личное пространство без стука?! — оскорблённо ахнула Уизли, всплеснув руками. — Только в том случае, если я подозреваю что-то ужасное: вдруг мою подругу похитили лесные феи и целовали её в шейку. — О да, так профессор Стебель ещё никто не называл, — сморщила нос Грейнджер, возвращаясь к своему занятию. — Я тебя ничуть не осуждаю, — иронично усмехнулась Джинни, войдя в спальню и прикрыв за собой дверь. — Если тебе нравятся женщины в возрасте… — Мне нравится, когда у меня нет долгов по учёбе, — фыркнула подруга. — Это порошок из побегов Цикуты. Первокурсники рассыпали, а я вляпалась, пока раскладывала листы с исследованиями из Индии. Очередной аргумент, который невозможно опровергнуть. Однако у него был существенный недостаток — Джинни уже видела, как Малфой очень нежно предлагал ведьме систематизировать её доклад. И можно было бы спихнуть это на бурную фантазию, если бы брезгливый чопорный аристократ не вносил правки своей рукой, периодически прерываясь на якобы случайные касания, которые длились куда дольше, чем принято. Ну и ещё Полумна проболталась перед завтраком. — Ну, хорошо. Значит, я напрасно беспокоюсь, — Уизли подняла ладони вверх, признавая своё поражение. Весь дурдом, происходящий вокруг, вряд ли поддавался хоть какому-то анализу. Слабовольный Рональд, покалеченный Фред, взволнованный Джордж, адекватный Перси. Всё вверх дном. Да и сама Джинни уже несколько раз попала в ситуации, не поддающиеся осмыслению. Самым странным во всей этой кутерьме событий было то, что она периодически всё ещё думала о Нотте. Его так и не нашли. Вероятнее всего, из-за возросшего уровня преступности в Великобритании Министерству не хватало ресурсов для поиска. Остатки Ордена тоже были погружены в непрерывную борьбу. Злодеяния не были колоссальными, но их стало так много, что судьи Визенгамота не всегда успевали выйти покурить между заседаниями. — Когда Фред отправляется на восстановление в Швейцарию? — спросила Гермиона, прервав размышления подруги. — На следующей неделе, — неловко улыбнулась Уизли. — Джордж сейчас пытается наладить работу магазина так, чтобы они могли управлять им без личного присутствия. — А ты уже предупредила родителей, что поедешь в Колдовстворец? — поставив баночку с мазью на стол, продолжила Грейнджер. — Как они это восприняли? — Эм-м-м. Мы с Гарри ещё не решили, — присев на край кровати, потёрла шею Джинни. — Кто-то ведь должен остаться здесь, а ты вряд ли сможешь усидеть на месте. — Есть Блейз, — отрицательно мотнула головой ведьма. Уизли натянуто улыбнулась. Поскольку вчера вечером Гермиона испарилась в неизвестном направлении, то, видимо, пропустила грандиозный драматический спектакль Забини с рыданиями в подушку из-за будущего отчисления Полумны. Только подушки не было. В основном слизеринец неестественно громко возмущался и выдал целый монолог о том, что дети не должны расти без матери. Уточнять, о каких детях он говорит, Джинни не решилась. — У меня есть некоторые основания полагать, что он захочет поехать с вами, — уклончиво добавила она. — Ой, это же Забини, — отмахнувшись, Грейнджер поднялась с постели и направилась на выход. — С ним всегда можно договорится. Она с уверенностью распахнула дверь настежь и вышла из комнаты, не дожидаясь реакции своей собеседницы. Джинни только возвела глаза к потолку, удивляясь, какой изобретательной и активной становится подруга, когда нужно уйти от неловкой темы. Ещё не дойдя до двери, волшебница услышала странные завывания. В противоположном конце коридора у спальни итальянца застыла Гермиона, на лице которой читалась смесь удивления и паники. — Я не готов! Я не хочу! Ты не любишь наших детей!.. «Ну да… — приблизившись, подумала Уизли, когда в поле зрения показался рыдающе-истерящий Забини, сидящий на полу своей спальни. — Сразу видно, ответственный и взрослый человек». — А это у него плюшевый кактус в руках? — нерешительно поинтересовалась она, указывая на мягкую кляксу, которую слизеринец обнимал двумя руками, — или я с ума сошла? — Это точная копия Бена, — полушёпотом произнесла Грейнджер, так и не решаясь зайти внутрь. На фоне театральных этюдов Забини Луна просто молча собирала вещи. По крайней мере, пыталась, пока итальянец не растянулся на полу, усиливая артистизм рыданий. — Если ты не прекратишь, я заберу с собой Агнес, — склонившись к нему, прищурилась Лавгуд. — Я что, настолько плохой родитель?! — оскорблённо протянул он. — Нет, но тогда у меня будет ещё меньше поводов вернуться, — сурово ответила Полумна. Имитация сердечного приступа не заставила себя долго ждать. Но когтевранка просто переступила растянувшееся тело и продолжила складывать вещи в чемодан, лежащий на постели. Приподнявшись на локтях, Блейз цокнул языком и демонстративно надулся, укладываясь обратно. — Так и знал, что нельзя так рано детей заводить, — обиженно промычал он. — Я вообще думала, что ты поедешь с Гермионой и Драко, а дети останутся под присмотром Гарри, — складывая футболку, бросила Полумна. — Он же извращенец, — не обращая внимания на стоящих в дверях свидетелей, фыркнул Забини. — Он трогал Бена за иголочки! — Ты забыл, что здесь есть Джинни, — кивнув в сторону волшебниц, ответила Лавгуд. — Я даже не хочу знать, — выпалила Уизли, надувая щёки, — что это за Бен и где у него иголки. — Предлагаю ей не рассказывать, — улыбнулась Гермиона, глядя на когтевранку. — Но я думала, что Блейз слишком трепетно относится к своим детям, а потому останется. Уизли не стала говорить, что Поттер обещал всё уладить с итальянцем лично. Во-первых, она сама была не в восторге от этого решения, но гриффиндорец оказался непреклонен. Он был не готов сразу после возвращения своей пассии бросать её в гущу событий. Пришлось даже немного поскандалить, но это никак не помогло, только тумбочку сломали, пока мирились. А во-вторых, в случае если Джорджу не удастся наладить дистанционное управление магазином, Гарри станет куда более подходящим руководителем, нежели Рональд. Родственные связи — это, конечно, прекрасно, но раздолбайский ген никто не отменял. — Планировал неделю пить и плакать, а Россия отлично подходит для этих целей, — становясь чуть серьёзнее, лениво вставил мулат. — Говорят, там особая атмосфера, — он вытянул плюшевую игрушку вперёд и продолжил: — Мне больше интересно, зачем туда ехать Гермионе? Повисла тишина. Этот вопрос сама Джинни задать подруге не решилась. Аргументацию, что ведьме может стать хуже в присутствии источника её печати, Грейнджер отметёт точно, а потом наверняка начнёт рвать на себе блузку с криком: «За мир, за магию, за будущее». — Я думаю, что нет никакой разницы, здесь я с осколком или там, — негромко сказала Гермиона, потирая предплечье. — Если Уныние хотело бы, то уже давно нашло бы меня, — она неловко улыбнулась. — Я ведь передвигаюсь по замку без реликвии. Так что… Шаги, послышавшиеся с лестницы, окончательно сбили Уизли с мысли. Она только удручённо выдохнула. На первый взгляд казалось, что голубоватая печать на запястье ничего не меняет в подруге, однако даже спасительный Дар Создателя не мог полностью убрать ношу с её плеч. Во взгляде Грейнджер появилось непривычное осознание смертности, которого во время Второй Магической войны практически не наблюдалось. Новая тихая война оказалась куда страшнее. В ней не удастся победить, лишь снизить потери. Даже если запереть все Грехи в кувшин, их незримое присутствие останется на Земле. Они слишком глубоко забрались в души людей и уже никогда их не покинут. — А что это тут за собрание? — поинтересовался поднявшийся а башню Гарри и тут же обратился к Гермионе: — Ты опять хочешь покончить с кем-то или с собой? Хотя нет, знаю: ты-таки прибила Пайка, и мы должны помочь спрятать труп? — он чмокнул Джинни в щёку и удивлённо скривился, наткнувшись взглядом на Блейза. — А что, уже пора ложиться на пол? Неужели… — Не-е-е-е понимаю, о чём ты! — перебил его Забини, устраиваясь поудобнее. — Я вот помогаю Полумне собираться, — он посильнее прижал к себе плюшевый кактус, многозначительно выгнув бровь. — И всё-ё-ё, — многозначительно кивнул. — Больше ничего не произошло. Лавгуд с подозрением остановилась около него и, наклонившись, принюхалась. Но, видимо, мулат воспринял это как флирт, потому что вытянул губы в трубочку, прикрыв глаза, и застыл. — Нет, он, похоже, трезвый, — констатировала когтевранка, выпрямившись. Гермиона с Джинни не смогли сдержать смешки, а Поттер только понимающе выдохнул, когда Полумна направилась к чемодану. — А я уж понадеялся, — недовольно пробубнил Блейз, нахмурившись. Джинни всё ещё привыкала к колориту этой пары. Несмотря на то, что Гарри уверял её в царящей между Полумной и Блейзом гармонии, ей было сложно уложить в голове даже мысль о существовании подобного союза. Хотя если быть до конца честной, то в целом тяжело сказать, кто бы смог составить Лавгуд подходящую партию, но судьба оказалась очень предусмотрительна. Негромкий щелчок дверного замка позади заставил Уизли обернуться, и она поблагодарила святых магистров, что Поттер топает как слон и его можно услышать сразу, как только он пересекает порог башни. В отличие от Малфоя, который передвигался будто на цыпочках. — Может, мы вернёмся к основной теме… — начала было Полумна, но внезапный шум из коридора её прервал. На открывшего дверь Драко поползло непонятно откуда взявшееся коричневое нечто, по консистенции напоминающее мокрую землю. Аристократ сделал пару шагов назад, с некоторым сомнением склонив голову, пока субстанция продолжала лениво вползать в помещение. Складывалось ощущение, что спальня забита этой дрянью до потолка и, судя по количеству странной массы, так оно и было. — Что это за?… — скривилась Джинни, когда обоняния коснулся запах. — Дерьмо, — без особого удовольствия терпеливо проговорил Малфой, чуть наклонившись в сторону, чтобы разглядеть Блейза через дверной проём. — Ты с Полумной уже попрощался? — Это не я! — Забини встрепенулся, резко подскочил на ноги и панически ткнул в Гарри. — Это всё была его идея! — Пизд… неправда, — развернувшись к Драко лицом, Поттер попятился в открытую спальню подельника. — Это всё он придумал. — Заказ оплачен от твоего имени! — нервно сжимая кактус, продолжил итальянец. — Меня обманули! — поднимая ладони вверх, парировал Гарри, продолжая отступать. — Мне Блейз сказал, что это ценный арт-объект! — О-о-ой, — саркастично скривился мулат, — ты вообще не возмущался, когда выписывал чек на семьдесят пять тысяч. — Конечно, нет! Я был уверен, что это шоколад, — невинно пожал плечами Гарри, когда Малфой неторопливо подошёл к ведьмам в дверном проёме. — Сколько ты отдал за это?! — прикрыв нос тыльной стороной ладони, выпалила Джинни. — Гарри, мать твою, Поттер?! На этом моменте гриффиндорец действительно побледнел. А вот у Блейза вырвался нервный смешок, предвещающий что-то недоброе. Полумна обернулась, приподняв бровь. — Я хотя бы за экспонат заплатил, — сдавленно протараторил Гарри, указывая на подельника. — Он потратил тысячу галлеонов на доставку. — Я хотел обрадовать друга, — пожимая плечами, пробубнил под нос Забини. Сложив руки на груди, Джинни еле подавила желание закатить глаза. Однако периферийное зрение уловило осторожное, еле заметное движение справа: пальцы Грейнджер аккуратно скользнули по предплечью Драко. Уголки губ слизеринца слегка дернулись вверх, мышцы его шеи расслабились, а плечи чуть опали на выдохе. «Это что за колдунства? — приподняв бровь, Уизли встретилась взглядом с Гермионой, а та только неловко улыбнулась, словно ничего не произошло. — Интересно, как давно это у них?» — Так! — с лёгким раздражением повысила голос Полумна. — Гарри с Джинни остаются здесь, потому что Гарри так меньше нервничает, а остальные едут туда, куда собирались! — заметив расплывающегося в улыбке Блейза, она продолжила: — А теперь вы с Гарри идите убирать комнату Драко. И пока ты не уберёшься и не отмоешься, сюда не возвращайся. Я ясно выразилась? Повисла тишина. Забини нервно сглотнул и кивнул. — Классная баба, — удовлетворённо констатировала Уизли, бросив взгляд на своего молодого человека. — Мне тоже такая нужна, а то я скоро, похоже, буду свободна.

***

Выходя из магического дирижабля, Гермиона чуть не пискнула, когда увидела, как горячая волна лавы, разбившись о скалу, угрожающее наползла на край посадочной площадки. Оранжево-красная густая жидкость шипяще булькнула и медленно поползла обратно. Насколько вообще безопасно располагать школу в жерле активного вулкана? Основателей Колдовстворца этот вопрос, судя по всему, мало беспокоил. Чёрный густой дым, поднимающийся от лавы, прекрасно скрывал дворец от посторонних глаз, вдобавок отпугивая нежелательных искателей приключений. Разгуливающие по прилегающей территории ученики не особо обращали внимание на кипящую вокруг школы магму и ядовитые пары смолы, то и дело вырывающиеся небольшими чёрными облачками из лопающихся пузырей густой оранжево-красной шипящей жидкости. С виду тонкая мерцающая стена барьера обеспечивала им чистый воздух и безопасность от губительных температур, приравнивая экологию внутри купола к паркам, располагающимся где-то за чертой магического Лондона. Грейнджер поёжилась, следуя за сопровождающим. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к подобной обстановке. К тому же основная часть школы располагалась не снаружи, а глубоко в скале, и, насколько ведьме было известно, там существовала своя особенная экосистема, которую ей не терпелось увидеть воочию. — У них про безопасность что-нибудь слышали? — негромко фыркнул Забини, рассматривая стены школы, вдоль которых ползли тонкие струйки горячей массы. — Здесь ты точно не самый горячий, — скучающе бросил Малфой, подтолкнув друга плечом. — Ха-ха, — слегка нервно протянул мулат и вздрогнул, когда лавовый пузырь лопнул, выпуская свистящий чёрный пар. Несмотря на угрожающий антураж, тёмные стены Колдовстворца не имели ни единой трещинки или скола. Копоть не проникала сквозь барьер, однако архитекторы имели извращённое чувство юмора, и со стороны дворец смотрелся так, будто пережил пару бомбардировок и готовился к новой осаде. Внутреннее убранство было столь же военизированным и минималистичным. По крайней мере, так ведьме показалось, пока они шествовали по главному холлу, однако когда широкие каменные двери распахнулись, она удивлённо вскинула брови. Вдоль бордовых стен тянулась тонкая золотая паутинка, переплетаясь и поблескивая в причудливых узорах, которые плавно перетекали в канделябры в виде древесных ветвей, обвивающих вечно горящие свечи. От огромного золотого дерева, встречающего гостей напротив главного входа, тянулось пять коридоров, устланных красными ковровыми дорожками. Подойдя чуть ближе, Гермиона признала в растении яблоню с поблёскивающими красными плодами. — Это хрусталь? — рассматривая чёткие грани висящих на ветках яблок, поинтересовалась она у сопровождающего. — Это рубины, — спокойно уточнил молодой человек, бросив взгляд на плоды. — Листья изумрудные. Неловко взглянув на собеседника, Грейнджер криво улыбнулась, ощутив себя неподготовленной к такому ответу. Как только молодой человек направился дальше, к ведьме молниеносно подскочил Блейз: — Теперь понятно, почему у них есть традиция воровать яблоки у соседей, — он обернулся на Драко. — Ни у кого желания не возникло приобщиться к менталитету? — Ты при желании можешь такое же отгрохать, если прекратишь покупать удобрения, — иронично фыркнул аристократ. — Это был высокий порыв души, — укоризненно проговорил Забини, — который ты, кстати, не оценил. — Почему же? Я всё ещё под впечатлением от клининга, — самодовольно улыбнулся Малфой. Итальянец только сморщил нос в ответ, а Гермиона закатила глаза. Иногда у Драко всё же вырывались едкие высказывания, однако стоило признать, сейчас они были куда более безобидными. Свернув во второй коридор слева, ведьма даже не заметила, как тонкая золотая паутинка уступила место резьбе по камню, а бордовые тона сменились на тёмно-серый гранит. Приглядевшись чуть получше, Грейнджер заметила еле уловимые движения на плоскости монолитной стены. Тонкие стебли колосьев, вырезанные в толще камня, покачивались, словно проходящие мимо гости потревожили их покой, а поклёвывающая зёрна птица и вовсе упорхнула куда-то к потолку. Туда, где тянулись выгравированные облака. На противоположной стене коридора раскинулись медленно плывущие льдины, которые сталкивались и наползали друг на друга. Тонкое и такое живое искусство, высеченное на холодном камне, впечатляло и отличалось от привычных бубнящих портретов. В конце коридора гостей ожидал ещё один просторный холл с тремя массивными дверьми. Когда одна из них открылась, за ней оказался лифт, вмещающий около десятка людей. Сопровождающий вошёл первым, терпеливо ожидая студентов, приехавших по обмену. Кабина напоминала лифты Министерства магии, если бы не прозрачные стены и пол. Ведьма решила не уточнять, из какого материала они сделаны, хотя поблескивающие кнопки, имеющие тридцать три грани, издевательски давили на психику. Однако Грейнджер забыла о них, как только скучную горную породу сменили неожиданные пейзажи. Десятки цветущих деревьев и четыре крупных здания, больше напоминающие старинные усадьбы. Плеяда мягких пастельных красок так резко сменила угнетающую темноту и гарь, царящую на поверхности, что мозг ведьмы первые минуты отказывался воспринимать это как единое целое. Взглянув вверх, она обнаружила вместо скалистой породы имитацию плывущих по небу облаков, а вместо стен — густую чащу. — Простите, а это имитация или иллюзия? — не сдержав любопытства, всё-таки поинтересовалась она. — Лес — закольцованный мираж. Вы можете прогуляться по нему, но в конечном счёте всё равно вернётесь к началу, — пояснил сопровождающий. — Облака — иллюзия. Намного проще находиться на территории школы, когда вокруг нет удручающей горной породы, из которой то и дело сочится лава. — То есть она настоящая? — поджал губы Забини. — Естественно, тысяча сто девять градусов, как и положено, — с непринуждённой улыбкой пояснил работник школы. — Желаете проверить? — Пожалуй, откажусь… — натянуто улыбнулся итальянец. — Но студенты ведь всё равно выходят на поверхность, — с сомнением проговорила Грейнджер, заметив внизу не только фигуры людей, но и живые статуи. — Это же небезопасно. — У нас нет запрета на передвижение. И если уж разговор зашёл в подобное русло, то я поинтересуюсь, — многозначительно протянул мужчина, — как часто студенты Хогвартса нарушают правила безопасности? — ведьма поджала губы, а он только улыбнулся: — В нашем случае, чем меньше запретов, тем меньше желающих. Ведьма не исключала, что в каком-то смысле работник Колдовстворца прав, однако это никак не отметало риски. С другой стороны, сама Гермиона уже на первом курсе лазила туда, куда совершенно не положено. И вряд ли лаву, находящуюся за барьером, можно прировнять к обнимашкам с трехглавой собакой. — Также, если вы вдруг, — нарочито выделив последнее слово, продолжил мужчина, — захотите покинуть территорию школы, то вряд ли кто-то из студентов вам с радостью поможет, — лифт остановился, и он вышел первым: — Прошу за мной. — Мне показалось? — негромко протянул Забини, подходя к ведьме ближе. — Нет, нам совершенно точно дали понять, что официально нас никуда не выпустят, — выдохнул Драко, — и нам придётся контактировать с местными ушлыми учениками. — После Индии вполне логично, — шёпотом произнесла Грейнджер. — В США об этом не беспокоились, — недовольно протянул Блейз. — Здесь страна переживает не самые лучшие времена, — добавила ведьма, идя поодаль от сопровождающего. — Государственный строй сменился, и люди только адаптируются к новым условиям. — В общем и целом, главное, не отхватить… — проглотив последнее слово, Драко похлопал друга по плечу. — От-лич-но, — с нервной усмешкой по слогам произнёс тот. Гермиона свела брови вместе, но продолжила идти. Она попыталась вспомнить, слышала ли от Малфоя мат. От Блейза — да, но в основном только в те моменты, когда злился или был удивлён. Гарри матерился от случая к случаю, в зависимости от ситуации, но не особо с этим частил. Однако от Драко ведьме никогда не доводилось слышать нецензурную брань. Она аккуратно дёрнула итальянца за рукав, привлекая его внимание, и немного замедлила шаг. — М-м-м? — с любопытством протянул тот. На мгновение Грейнджер замешкалась, однако осознание того, что Забини осведомлён о происходящем между ней и Драко, пришло довольно быстро. Если не сам Малфой, то Полумна наверняка упомянула о близком контакте, который имела неудовольствие наблюдать. А даже если нет, то мулат наверняка узнает об этом в ближайшие несколько дней. Ибо такого таланта оказываться в нужном месте в нужное время, как у Блейза, не было ни у кого. — А Драко… — она поджала губы. Его имя, произнесённое вслух, всё ещё звучит непривычно из её уст, — …не ругается матом? — Ты про этого Драко говоришь? — Блейз указал большим пальцем в сторону однокурсника, и лицо его перекосило так, что стало смешно. — А-а-а, точно, — протянул он, выписывая ладонью круги в воздухе, — его же воспитывала госпожа Нарцисса. При женщинах нельзя сквернословить. — Он доставал меня почти семь лет, — хмыкнула Грейнджер, бросив взгляд в спину Малфоя. — Зато шлюхой не называл, — мулат поднял ладони, поймав на себе грозный девичий взгляд. — Понял, аргумент дрянь, вычеркну из своей диссертации. Покачав головой, ведьма ускорила шаг, чтобы отставание не было таким заметным. Забини последовал за ней. Развивать тему не особо хотелось. Гермиона всё ещё думала над словами аристократа о презрении. Конечно, она больше не стремилась обвинить его во всех бедах без повода, но при малейшем подозрении снова возвращалась к обвинениям без аргументов. Нужно было попытаться просто ему доверять. «Задача с пометкой «невыполнимо», — мысль скользнула внутри головы, пробуждая таракана, отвечающего за иронию. — То есть стягивать с него штаны я уже совсем не против, а доверять нет… Прекрасно». — Ваши комнаты располагаются на первом этаже в правом крыле, ключи вы уже получили, — остановившись на развилке, сопровождающий окинул гостей взглядом. — Вы можете посещать занятия старших курсов без согласования с педагогами, они уже оповещены. Шестой и седьмой курс обучаются в третьем корпусе, — он указал ладонью на здание в мятно-зелёных тонах. — Остальные корпусы вы так же можете посетить, но только для ознакомления, не вмешиваясь в учебный процесс. Если у вас есть какие-то вопросы… — заметив, как Малфой приподнял руку, мужчина терпеливо кивнул: — Да? — А где проходят тренировки полётов? — слегка склонив голову на бок, Драко убрал руку в карман. — На поверхности. Так же, как и игры в квиддич, — многозначительно улыбнулся работник школы. — Так как мы находимся на вулканическом поле, то используем некоторые соседние не столь активные кратеры для дополнительных нужд. — Не столь активные… — повторил за ним Блейз, пару раз кивнув. — А тут есть какие-то развлечения без риска умереть? Глядя на задумчивое лицо сопровождающего, Гермиона чуть не выругалась. Слишком двусмысленная пауза, созданная для ещё большего нагнетания эмоций после полуироничного вопроса. — Нет. Не думаю, — с мягкой улыбкой ответил сопровождающий и уже собрался уходить, но обернулся: — Совсем забыл. Добро пожаловать в Россию. — Отличная реклама, — еле заметно поджав губы, хмыкнул Малфой, когда работник отдалился на пару десятков ярдов. Гермиона не стала это никак комментировать и направилась к общежитию студентов в приятных сине-голубых тонах. В этой стране было совершенно особенное гостеприимство: люди, владеющие такой тягой к прекрасной архитектуре, природе и красоте, одновременно окружали себя толстыми высоченными стенами и рвом лавы. Грейнджер не сказала бы, что к студентам по обмену отнеслись враждебно, скорее с большой настороженностью. Весьма противоречивые люди. Будет сложно следовать привычной схеме взаимодействия. — Маруся, блять! — донеслось из окна третьего этажа, а затем раздался жуткий треск стекла, и из окна вылетела кошка. Вслед за ней из оконной рамы высунулся русоволосый парень лет семнадцати, удручённо покачал головой и ещё пару раз выругался, когда животное приземлилось на клумбу с цветами, помяв добрую охапку красных тюльпанов. Юноша опёрся руками на подоконник и недовольно покачал головой: — Вот, блять, вернёшься домой, я тебе тот горшок в жопу засуну! Я этот проект по Травологии два месяца делал! Кошка только отряхнулась от застрявших в шерсти листьях и, довольная собой, направилась куда-то за угол, лениво виляя пушистым серым хвостом. Хозяин животного только отмахнулся, тяжело выдохнув, и скрылся из виду под аккомпанемент бубняще-пыхтящих матерных слов. — А теперь мне нравится здесь чуть больше, — загадочно протянул Блейз. «Надеюсь, он не будет потом кактусы из окна выкидывать, — проходя между массивными белыми колоннами, Гермиона на мгновение забыла, куда идти. — Да как у них так получается?» Внутри общежития висели картины с великолепными пейзажами, стояла статуя Фемиды из светло-серого гранита и красовалась люстра из прозрачного чистого хрусталя. Однако под одной из рамок Грейнджер всё-таки заметила еле заметную надпись из трёх букв, нацарапанную гвоздём. Чуть не закатив глаза, ведьма попыталась забыть об этой маленькой неприятности, портящей всё впечатление от прекрасного. Какая-то дикая смесь тяги к прекрасному и бескультурья. Остановившись перед тяжёлой дубовой дверью, Гермиона достала небольшой золотой ключик, и он сам вылетел из её рук, устремившись в замочную скважину. Массивный замок щёлкнул так, что звук отразился внутри черепной коробки, ударив в темечко. — Леди желает идти на разведку или предпочтёт работать с макулатурой? — с любопытством заглянув в приоткрывшуюся щель, поинтересовался Забини. — Наверное… — заметив пробежавшую мимо серую кошку с чем-то зелёным в зубах, Грейнджер замешкалась. — Маруся, ёбаный рот! — донеслось с другого конца коридора. — Я за газетные вырезки, — бросила ведьма, распахивая дверь спальни шире. — Встретимся через пару часов у входа. Не дождавшись ответа, она выдернула ключ из скважины и захлопнула дверь изнутри так быстро, словно это она была той самой злополучной «Марусей». Ещё и имя такое странное. Кто вообще кошек так называет? Внутри комната оказалась обставлена с царским размахом: позолоченные канделябры, широченная кровать, пушистый ковер с узорами. Всё выдержанно в благородных тёмно-синих оттенках. И главное: никаких надписей с гадостями на стенах. Ну или ведьма их ещё не увидела. На красивом письменном столе стояла корзина с крупными ромашками и травами, от которой доносился приятный аромат луга. — Ладно, если не обращать внимания на местных жителей, то вполне приемлемое место, — глубоко выдохнув, успокоила сама себя Грейнджер. Стоящие около шкафа чемоданы уже негласно намекали на то, что следует понемногу обживаться на новом месте. Машинально прикоснувшись к мешку с осколками реликвии, гриффиндорка пару раз кивнула и принялась за дело. У неё были при себе наработки Полумны относительно мест, где стоит искать шестой осколок, и даже мысли по поводу того, с чего начать в первую очередь. Осталось всё систематизировать, чтобы пребывание в России заняло как можно меньше времени, ведь о Японии, которая должна стать заключительным пунктом череды путешествий, было неизвестно ровным счётом ничего. Власти так и не открыли границы для иностранных студентов, и, судя по словам Гнева, новая «хозяйка» страны и не планировала этого делать. Порок вообще старался не упоминать эту локацию и говорил о ней крайне мало, хотя при помощи элементарных расчётов можно было понять, что там обосновалась Гордыня. У Гермионы даже возникло ощущение, что неджентльмен в фиолетовом костюме элементарно не знает, что делать со своей сестрёнкой. Однако ещё больше настораживало то, что после Индии он почти потерял интерес ко всем жителям башни координаторов, кроме Малфоя и, может быть, Лавгуд. В присутствии Грейнджер Гнев появлялся лишь раз. И то больше для того, чтобы напомнить, кто самый главный шутник на планете. Слова Драко и Полумны относительно встреч с ним не особо отличались: приходил, многозначительную хрень нёс, ничего дельного не сказал. И, имея в анамнезе собственный опыт общения с Грехом, ведьма им обоим верила. Вряд ли можно объяснить его поступки хоть какой-то логикой. Накидав список из двадцати трех пунктов, Гермиона удовлетворённо выдохнула. Прошло не больше полутора часов, а она уже закончила. Возникло желание прогуляться по парку с живыми фигурами, однако времени в запасе было не так много, да и, честно говоря, в одиночестве это делать не совсем хотелось. Ведьма прикрыла глаза, отмахиваясь от собственных глупостей. Она всё ещё не понимала, насколько спланированным должен быть их с Малфоем досуг, если он вообще должен был быть. С Роном особо не было, а у остальных знакомых пар отношения были более понятными. И вообще, должна ли Грейнджер лезть со своей инициативой, если слизеринец сам всегда занимается организацией их свиданий? Вдруг он сочтёт это оскорбительным? Интересно, а как его мать относится к увлечению сына? А может, это всё несерьёзно и закончится послезавтра, а потому вообще нет никакого смысла заморачиваться? В общем, механизм их взаимодействия всё ещё скрипел при движении, как ржавая петля. Отложив все эти вопросы, гриффиндорка достала из сумки графитный дневник. Мрачная писанина всегда помогала уйти от бесполезных размышлений, которые ни к чему не вели.

«…Никогда не думал, что увижу внутренний мир своих одногруппников настолько буквально. Пришлось принимать противорвотное, но вечером всё равно вырвало.

Мальсибер уверен, что это необходимо и сопротивляться бесполезно. Только больше достанется…»

Гермиона пожала губы. Всем было прекрасно известно, что старшее поколение Пожирателей отличалось большей свирепостью, чем молодые волшебники, прельстившиеся тёмной магией. Границы их восприятия давно исказились, а непомерная преданность Волан-де-Морту, проверенная временем, развязывала руки ещё сильнее. Им не требовались союзники, им требовались солдаты, которых нужно было воспитывать. В горле пересохло. Если так посмотреть, то политика Дамблдора была немногим гуманнее. Да, он не заставлял детей воевать за его убеждения, он сделал всё намного тоньше, намного правильнее: он внушил им правильную мотивацию, ухватившись за которую, они сами с радостью пошли в пекло. Вряд ли стоило думать о правильности или гуманности предпринимаемых мер обеими сторонами. На войне нужны совсем другие качества, а оценивать какие-то действия и решения постфактум глупо.

«…Живая анатомия, основы медицины, практика проклятий и пыток — дополнительные предметы от ватаги Пожирателей, которых стало слишком много в моей жизни. Уже даже не противно. Отмываешь руки от крови и продолжаешь заниматься повседневными делами.

Похоже, я действительно, один из них, хотя и подташнивает.

Некоторых опять наказывали за нежелание марать руки. Но их уже не жаль. Они идиоты. Нам никто не даёт выбора.

Мы его уже сделали.

Один раз.

И он был неправильным».

Это не было похоже на раскаяние. Грейнджер показалось, что автор дневника, скорее, сделал краткий вывод после большого исследования. В строчках не просматривались сожаления о содеянном. Вероятнее, попытки адаптироваться к новым реалиям, вышедшим из-под контроля. Ведьма попыталась представить, как бы она поступила, оказавшись в такой ситуации. Активное сопротивление закончилось бы летально, а попытка сменить сторону в разгар конфликта привела бы к плачевным последствиям. Гермиона подняла взгляд к потолку, пытаясь найти самый лучший выход из ситуации, но в голову не шло ничего, кроме адаптации. Она бы сама себе не поверила, если бы в разгар нападений пришла к врагу каяться. «Ещё немного, и я буду надеяться на то, чтобы у него всё закончилось хорошо… — саркастично подумала гриффиндорка, закрывая дневник. — Глупость какая…» Подушечки пальцев скользнули по выгравированным на обложке узорам. Ведьма никогда не призналась бы вслух, но уже знала, что растеряла первичное отвращение. Слова о чужих жизнях уже не вызывали неконтролируемой неприязни. Ведьма пыталась понять мотивы автора, пыталась связать воедино его поступки и эмоции и всё чаще приходила к мысли, что хотела бы задать многие вопросы ему лично. Бросив взгляд на часы, Гермиона отложила в сторону дневник и соскочила с постели. Небольшое опоздание на две минуты вряд ли будет критичным, да и слизеринцы едва ли отличаются пунктуальностью. Как только затвор двери щелкнул, ведьма вздрогнула, услышав позади себя протяжное «Мя-а-а-у». Серая кошка мирно восседала на подоконнике в коридоре, разглядывая гостью. — Уверена, у тебя очень насыщенная жизнь, — улыбнулась Гермиона, — но сейчас у меня есть более важные дела. Проходящие мимо студенты не обратили на ведьму никакого внимания, и она благополучно вышла из общежития наружу, где её уже ожидал Забини. Один. — А где второй из комплекта? — поинтересовалась ведьма, подходя ближе. — Разведоперация пошла немного не по плану, — уклончиво ответил Блейз, потирая шею. — Предлагаю пообедать и прогуляться по территории, потому что сегодня нам вряд ли удастся сделать что-то ещё. — А можно хотя бы немного подробностей? — складывая руки на груди, прищурилась она. — Тут, оказывается, особое отношение к людям, — итальянец натужно подбирал слова, — которые отбывали наказание в местах лишения свободы… — Мерлин… — обронила Грейнджер, растеряв всю свою иронию. — Что с ним случилось? — Всё нормально. Всё в порядке, — покачал головой мулат, — он просто подойдёт попозже. Оказалось, что самое главное — это не быть крысой и правильно заходить в хату. — Чего? — растеряно переспросила ведьма. Даже с действующими чарами перевода, понять некоторые речевые обороты не представлялось возможным. — Я не буду повторять слова, значения, которых не знаю, — отмахнулся Забини. — Просто пойдем чего-нибудь пожуём, а то у меня стресс. Не дожидаясь реакции, мулат направился в сторону отдельно стоящего одноэтажного здания, и ведьма последовала за ним. Она просто не могла понять, как именно они умудрились так вляпаться меньше чем через сутки после прибытия и как Драко пришло в голову упомянуть про Азкабан… Его нужно отправить на какие-нибудь курсы по социализации и повышению навыков общения. Аристократ отсутствовал почти до самого вечера, что дало Гермионе слишком много свободного времени, чтобы уже начать изучать местные законы и думать невесть о чём. Безумный котёл кипящих в голове мыслей слегка остудил негромкий стук. Нетерпеливо подлетев к двери, Гермиона чуть не врезалась в косяк. За дверью, как и ожидалось, стоял Малфой. — Что ты… — она прервалась, когда заметила его слегка замутненный взгляд. — Ты пьян? — Пришлось немного прогнуться под обстоятельства, — уточнил он с лёгкой улыбкой и сделал шаг навстречу. — Ты всё ещё помнишь, что обещала мне свидание? — Время неподходящее, и мы уже были… — Скучная прогулка по цветным скалам в Китае. Считай, что это было чаепитие. — Мы должны… — Сегодня не получится, — отрезал он, оперевшись плечом на косяк. — А поскольку все свои личные дела ты наверняка уже сделала, то я буду настаивать. — Раз мы не можем выйти, то как ты собираешься устраивать свидание? — переходя на шёпот, возмутилась Гермиона. — И что ты скажешь Блейзу? — Думаешь, он не знает? — ленивым тоном протянул Драко и подался вперёд, сильно втягивая воздух у её виска. — И разве мнение моих одногруппников имеет значение, если ты дала своё согласие? Или ты уже передумала? Во рту стало сухо, а по спине пробежали мурашки. «Надо хотя бы попытаться ему доверять…» — на мгновение прикрыв глаза, ведьма почувствовала исходящий от него запах алкоголя и терпкого табака. Открыв глаза, Грейнджер столкнулась с одурманенным заинтересованным взглядом исподлобья. Обхватив пальцами один из её локонов, Малфой наклонился ближе и провёл им по своим губам, двусмысленно улыбаясь. Ведьме даже показалось, что она ощутила это прикосновение где-то внизу живота. — Хорошо, — выдавила она из себя, — и куда мы идём? — Чуть глубже в лес, — отпустив прядь, он отошёл в сторону, приглашающе склонив голову. Его шаткое состояние вызывало некоторые вопросы, однако он не выглядел вдрызг пьяным или неадекватным. А потому Грейнджер, отбросив опасения, всё же приняла его приглашение. На улице, если можно назвать так пространство, находящееся внутри вулкана, стало намного больше людей, чем днём. Студенты были более развязными и громкими, чем в Хогвартсе, хотя всё же ничем не отличались: всё тот же смех, споры и игры в волшебные шахматы. Небо над головой потемнело, а вдоль дорожек зажглись парящие фонари, привлекающие светлячков и других мелких насекомых. — Не нравится вечное лето? — заметив слегка отрешённый взгляд Гермионы, поинтересовался Малфой. — Немного непривычно, — вдохнув чуть сильнее, она прикусила щеку. — Должно быть, очень энергозатратно поддерживать здесь столько различных видов чар. — Зато надежно. Ради нападения на школу переться через ледяную пустыню к действующим вулканам не особо дальновидно, — решил уточнить он. — Незаметно это сделать невозможно, потому что далеко не весь транспорт выдержит такое путешествие. Расстояние, допустимое для удара, покрыто раскалённой лавой, а чтобы разбомбить стены вулкана, нужно очень сильно постараться и не отморозить себе что-нибудь... Или не сгореть... Или не задохнуться ядовитыми газами... В общем, крайне проблемное мероприятие. — Вероятно, поэтому на Колдовстворец никто никогда и не нападал, — поджав губы, констатировала Грейнджер. — Нужно быть идиотом, чтобы вести войну на подобной местности, — еле заметно улыбнулся Малфой, когда они приблизились к чаще. — Да и в принципе с этими людьми очень глупо воевать. — Ты слишком в этом уверен, — вдохнув запах лёгкой сырости, ведьма поморщилась. — Тебя посвятили в тайные знания? — Вроде того, — заметив нечто, напоминающее полуразваленный колодец, Драко свернул с грунтовой дорожки. Старые поросшие мхом камни кое-где осыпались крошкой, а деревянная табличка с надписью «На счастье» уже стала почти нечитаемой. Зато сверху виднелась новая, судя по всему, традиционная для этих мест нецензурная надпись. Вместо привычной скважины, ведущей в недра земли, можно было увидеть только мусор и обломки горной породы, наваленные почти до верха. — Мне кажется, — остановившись в одном шаге от Драко, который внимательно разглядывал какие-то царапины на камнях, усмехнулась Грейнджер, — такого свидания у меня ещё не было. — И тут ты права, — выпрямившись в полный рост, аристократ притянул её к себе ближе. — Здесь продаётся славянский шкаф. Но прежде чем ведьма успела ойкнуть или рассмеяться, она почувствовала, что падает. Яркий белый свет ослепил, и Гермиона машинально прижалась телом к единственной опоре, которую нашла, — к Малфою. — Ради этого стоило таскаться по лесу, — в голосе над головой послышалась усмешка. — Придурок, — дрогнув всем телом, буркнула ведьма и отстранилась от него. — Неужели нельзя было хотя бы… — она прервалась, когда сознание наполнил шум воды, а обоняние уловило сладковатый запах, — …пре-ду-пре-дить… Брови поползли вверх, когда Гермиона обнаружила себя в окружении не меньше десятка белых бурлящих водопадов. Они журчали и кипели, беря начало под сводами пещеры, и падали вниз, разветвляясь на два широких белых русла, ласкающих скалы. Жидкость не походила на воду, а была более плотной, совершенно непрозрачной и по цвету напоминала сливочный пломбир. На кончиках пальцев появилось непреодолимое желание прикоснуться к завораживающей глади со сладковатым запахом. — Живые молочные источники, — заглядывая в девичье изумленное лицо, проговорил Драко. — Хочешь подойти ближе? Если бы было можно удивиться ещё больше, то брови ведьмы уже оказались бы на затылке. В книгах это место упоминалось только в рамках легенды об источнике, дарующем силы и здоровье. Согласно преданиям, белые воды не только исцеляли тело, но и успокаивали душу. Все волшебники, когда-либо пытавшиеся отыскать это место, бесследно исчезали или лишались разума. — Я думала, это священное место и чужим сюда нельзя, — непонимающе протянула Грейнджер. — Видимо, не зря я провел три месяца жизни в Азкабане, — уклончиво ответил слизеринец, скользнув пальцами вдоль её локтя. — Время пребывания здесь ограничено, нам нужно вернуться до полной темноты, — он поджал губы, выдержав небольшую паузу. — И упоминать о том, что мы здесь были, тоже лучше не стоит… — Боишься, что я тебя сдам? — иронично фыркнула гриффиндорка. — Если бы хотела, то уже сдала бы, — Драко склонился так близко, что почти коснулся её губ. — Да-да, — слегка нервно выпалила она, отодвигаясь. — Хочу подойти ближе. Ведьма оправила волосы, направившись к молочным водам. Внизу живота тугим узлом завязалось волнение. Она уже целовала Малфоя, но тогда всё произошло слишком быстро и мыслей в голове не было, а сейчас… Гермиона переживала больше, чем раньше. Пульс ускорился, а эмоции запрыгали, как солнечные зайчики. В лицо пахнуло молочным паром, когда ведьма подошла к линии прибоя. Пушистая пена обрамляла землю в местах соприкосновения с берегом, напоминая сладкую вату. Опустившись на корточки, Грейнджер провела ладонью над поверхностью, не решаясь коснуться, но рука дрогнула, и подушечка большого пальца нырнула в белую гладь. — Такая тёплая, — завороженно пробормотала она, обернувшись на Драко. — Естественно, — стянув с себя пиджак, хмыкнул он и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки. — Должно быть от тридцати до тридцати пяти градусов. — Что ты… — Глупо будет просто стоять на берегу, — невозмутимо продолжил он, вытаскивая края рубашки из брюк. Ведьма только пару раз открыла рот, не в силах подобрать слов. Да, святые источники использовали для омовения, но в её голове это отождествлялось с интимным процессом. Она в панике отвернулась, когда аристократ снял рубашку и покраснела до кончиков ушей, услышав звук расстёгивающейся молнии. — Ты действительно собираешься это сделать? — выпалила Грейнджер, панически блуждая глазами по молочной ряби. — А ты нет? — раздавшийся за правым плечом голос заставил её покраснеть ещё сильнее, до корней волос. — Думаю, следует соблюдать традиции… святых мест. Ведьма вдохнула слишком глубоко, отвернувшись в сторону, а в ответ услышала только негромкие шаги, а затем всплеск воды. Захотелось куда-нибудь себя деть от смущения. Наткнувшись взглядом на мужскую одежду, оставленную на берегу, ведьма ощутила, как начал сжиматься желудок. — Я не буду смотреть, — размеренно протянул Драко, и Гермиона обернулась. «Мерлин…» — дыхание спёрло, а мысли посыпались пылью к ногам. Он был красивым. С влажных волос по мраморному рельефу спины скользнуло несколько белых капель. Они скатывались по позвоночнику и возвращались в молочную гладь, скрывающую тело ниже пояса. Грейнджер поджала губы. Теперь хотелось дотронуться не только до легендарного источника. — И прикасаться к тебе не буду, — запрокинув голову, терпеливо продолжил Малфой, — если не захочешь. — Не оборачивайся, — выдавила из себя Грейнджер, нерешительно потянув за край джемпера. Он лишь покачал головой. Ведьма была готова поклясться, что Драко сейчас улыбается своей наглой, надменной улыбочкой. Ещё бы. Этот засранец наверняка всё заранее спланировал. В руках появилась дрожь, когда Гермиона расстегнула джинсы и оголила низ живота. Молочные воды точно смоют маскирующее заклятие. Узел нервозности сжался туже. Это было странно — быть совершенно голой и чувствовать дуновения ветра там, где обычно к коже прилегает бельё. Аккуратно опустив ступню в реку, ведьма прерывисто вздохнула и улыбнулась. Теплая, немного вязкая гладь оказалась мягкой и, словно жидкий шёлк, приняла гостью в свои объятия. Увеличивающиеся круги, расходящиеся от Грейнджер, столкнулись с телом Драко, и он повернул голову, отчего ведьма взвизгнула: — Отвернись! — Так вот, — он иронично усмехнулся, послушно отворачиваясь и поднимая ладони вверх, — чего боится самая умная ведьма столетия, — сделал пару шагов вперёд, заходя глубже. — А я думал, это будет что-то пострашнее. — Я не боюсь, — процедила Гермиона, отставая от него на пару шагов. — Просто никто не говорил, что запланированы водные процедуры. — В первый раз это тебя не смутило, — загадочно протянул Малфой. — Теперь я могу обернуться? — Можешь, — глухо проговорила она, но губы дрогнули. Сердцебиение стало оглушающим, а мысли разбежались по углам сознания в ожидании чего-то страшного. Прикосновение к ключице прошло разрядом тока по мышцам, вынуждая поднять взгляд. — Такая красивая… — Драко перешёл почти на шёпот, убирая выбившийся волнистый локон Гермионы за ухо. — Но всё равно трусишка. — У тебя ужасные комплименты, — чуть вздёрнув подбородок, констатировала она. — Тогда докажи обратное. И я признаю, что не прав. Под кожей появилось покалывание. В голове ни одного аргумента против и ни одного повода отступить. Её ладонь скользнула от мужской груди к шее, притягивая его ближе к себе. Губы коснулись губ трепетно и осторожно, словно впервые. Хотелось чувствовать его сильнее, вдыхать вместе с воздухом. Ощутив на талии осторожное прикосновение, Грейнджер обняла Драко за плечи, углубив поцелуй. — Ладно, — тяжело выдохнул Малфой прямо ей в губы, — готов признать… — Замолчи, — прижавшись к нему ближе, бросила Гермиона и втянула в рот его нижнюю губу. Нужно было ещё. Ещё немного, чтобы сбить жар, распирающий её изнутри. Сжимающие талию мужские пальцы только укрепили это желание. Тихий стон вырвался из груди, когда она обвила его бёдра ногами. Ведьма понимала, что верхняя часть её тела больше не скрыта молочными водами, но совсем не хотела останавливаться сейчас. — Если ты сейчас не сбавишь обороты, — тяжело выдохнул Драко, упираясь лбом в её лоб, — то мы оскверним это место. — Это просто поцелуй, — прикрыв глаза, ответила Грейнджер. Аристократ негромко ухмыльнулся и скользнул ладонями по девичьим бедрам, прижимая её к себе сильнее. Глаза ведьмы непроизвольно расширились, когда она ощутила его напряжённую плоть низом живота. — В прошлый раз ты была одета, и меня хватило на четырнадцать минут сопротивления. Сейчас это время сократилось в десять раз, — пальцы его левой руки скользнули от бедра к талии, огладив один из шрамов. — И это был бы прекрасный исход, но… Казалось, все органы под её ребрами затрепетали, в то время как на лице слизеринца не дрогнул ни один мускул. Его пальцы поползли дальше, задевая рваные края заживших ран. Малфой склонился к самому её уху и продолжил: — Нам всё ещё требуется работать над доверием, — кончики его пальцев остановились на лобке и вернулись к талии, — но я обязательно проложу этот маршрут языком, когда ты захочешь. Мысли стали чуточку светлее и легче. Он по-прежнему был изворотливым и хитрым, но теперь стал кем-то близким. Настолько, что Гермиона могла закрыть глаза на некоторые нюансы его поведения. — Тогда я хочу сделать свой шаг, — уже спокойнее произнесла она. — Дай руку. Он замешкался, вскинув бровь, но протянул ей левую руку. Грейнджер только отрицательно мотнула головой. Перехватив её талию, Малфой освободил правую руку, достав её из воды. — Я не боюсь тебя, Драко, — повернув каждую третью ячейку цепи на себя, проговорила Гермиона, и железный ограничитель разомкнулся, оставшись в её ладони. — Я боюсь, что из-за Грехов мы уже не мы.

***

Озноб пробил всё тело. Нотт чувствовал, как его мышцы беспорядочно сокращаются, даже когда он просто лежит на кровати. Или не на кровати… Во время редких прояснений разума его сознание воспринимало реальность скупыми отрывками. Приоткрыв глаза, он почти сразу зажмурился: тусклый грязный свет казался неимоверно ярким и пугающим. Тремор бил по рукам настолько сильно, словно Теодор бесперебойно употреблял дурман на протяжении нескольких недель, постоянно повышая дозу. В горле пересохло, глотать было больно. Приподнявшись на локтях, Нотт всё-таки открыл глаза в попытке адаптироваться. Пальцы соскользнули с ложа, и резкая боль пронзила левое плечо. Он рухнул обратно. — Хозяин, не поднимайтесь, пожалуйста, — взволнованный голос эльфа раздался совсем рядом. — Вы не спали уже почти два дня, вы очень слабы. — Ри… — имя домовика вертелось в памяти, но никак не могло найти выход. — Рит… — Теодор зажмурился, стараясь сконцентрироваться. — Рифт, воды. Тяжелый спазм скрутил мышцы таза, отчего волшебник неестественно выгнулся. Он словно горел изнутри, но в то же время чувствовал пробирающий холод каждой клеткой кожи. — Хозяин, поднимите, пожалуйста, голову, — торопливо пробормотал суетящийся где-то сбоку эльф и просунул тонкое запястье под его шею. — Пожалуйста, хозяин, пожалуйста. Шейные позвонки скрипели так, что звук отдавался в ушах. От жидкости на губах замутило. Желудок вот-вот должно было вывернуть наизнанку, однако физиология этому воспрепятствовала. Зрение никак не хотело проясняться, а голова кружилась. Громкий грохот откуда-то сбоку прошёлся лезвием по трясущемуся в агонии сознанию, отключив остатки ориентации в пространстве. Нотт рухнул навзничь, глотая ртом воздух. Он слышал какую-то возню и мужской голос, но был не в силах его узнать. Эльф пискнул, и воцарилась тишина, сдавливающая стенки черепа. — Какая мерзость… — негромко проговорил мужской голос. — А по-моему, милый мальчик, — добавил женский. — Я про труп под столом говорил. По извилинам потекли рваные, мутные воспоминания. Теодор помнил, как шатался по тёмным улицам, ведомый лишь одним неутолимым желанием. Оно почти не проходило, а иногда усиливалось настолько, что он отключался во время секса, не сумев соотнести физические возможности с удушающей похотью. В висках запульсировало. Кажется, в теле не было ни одного не истощенного нейрона. Даже думать было больно. — А можно как-то убрать… — мужской голос замешкался, — …излишнее влияние? — Он не пытается с тобой флиртовать, а значит, я на него не влияю, — пренебрежительно протянул женский голос. — Лёгкая слабость. — Он похудел килограмм на двадцать, — фыркнул молодой человек. — И стёр кожные покровы, видимо, не только на ладонях. — Ой, не придирайся. Ему ещё очень повезло, что у меня не было аппетита. Втянув носом воздух как можно глубже, Нотт ощутил, как плечо уколола новая, но непродолжительная боль. — Думаешь, это поможет? — иронично протянула девушка. — Для начала нужно избавить его от боли, — равнодушно проговорил мужчина, — но ты ведь давно не помнишь, что это такое. — Завидуешь? — коварно протянула она. Ответом ей послужило молчание. Однако Теодора это совершенно не волновало. Впервые за последнюю неделю он мог разобрать за красной пеленой в голове собственное Я. Температура, заставляющая кровь в жилах вскипать, начала медленно снижаться, дрожь в руках перестала быть такой сильной. — Ну что ж, я свою часть уговора выполнила… — Вы все были людьми когда-то? — перебил её мужской голос. — Неужели ты всё ещё пытаешься найти в себе человечность? — неспешные лёгкие шаги дополнил женский звонкий смех. — Ах да, люди убеждены, что вера, любовь, надежда могут оправдать их грехи, но это не так, — шаги послышались ближе. — Посмотри на него. Думаешь, он не любил? Подобные чувства даже добродетелями не считаются в чистом виде, потому что могут склонить человека как к низости, так и к возвышенным поступкам. Пару раз моргнув, Теодор распознал стоящую около него блондинку в красном платье, но не смог сразу разглядеть её лицо. Кажется, он видел её прежде, но никак не мог вспомнить где. Невысокие потолки и старые отклеивающиеся обои за её спиной напомнили о том, как Теодор проник в чужой дом. Вспоминать, что он сделал с хозяевами, совершенно не хотелось. От самого себя затошнило. — Бьюсь об заклад, что все его жертвы были рыжими, невысокими и худощавыми, — она наклонилась в ту сторону, где должен был стоять стол. — Бинго. Три из трёх. — Ау… — глухо выдохнул Нотт, ощутив ещё один укол в область плеча. — Ты кто такая? — О-о-о, ты такой милый, когда слюной не капаешь, — растянулась в широкой улыбке девушка. — А может быть, мы… — Ева, я очень благодарен за содействие, но дальше, я думаю, сам справлюсь. «Малфой?!» — вряд ли Теодор мог перепутать с кем-то этот надменно-расслабленный тон, но мысли всё ещё путались. Повернув голову налево, он действительно упёрся взглядом в школьного приятеля с весьма непривычным выражением лица. Драко выглядел в крайней степени отрешённым и даже взволнованным. — Ещё сочтёмся, — мягко прощебетала девушка и сложила руки на груди. — Хорошего вечера, мальчики. — Подожди, — выпалил аристократ. — Что я должен буду… — Мне становится скучно, — с укором надула губы девушка в красном. — Вас тут как раз четверо. Если вы меня развлечете, то я, — она поджала губы, — так и быть, отвечу ещё на пару вопросов. — Спасибо, было очень приятно сотрудничать, — натянуто улыбнулся Малфой. — Всегда буду рад новой встрече. — Лжец, — бросила она и рассеялась алым дымом, отчего Нотт потерял дар речи. Это всё была она. Дыхание сперло, когда воспоминания, окутанные багряным туманом, разом хлынули в голову. Теодор помнил, как бил какую-то девушку головой о грязные ступени, пока её порванная плоть сокращалась вокруг его члена. По ногам стекала кровь. Чужая кровь. Он истошно замотал головой, чувствуя одолевающие вину и стыд. Нотт помнил, как стоял на коленях в грязи и стягивал с несчастной обездвиженной жертвы серые брюки. Не стягивал, рвал. Ткань впивалась в его трясущиеся руки, на которых открывались ещё не зажившие язвы. Он помнил, как хрустнула её шея, когда он достиг пика и не рассчитал силу, сдавив пальцы слишком сильно. Впрочем, это никак не помешало ему повторить всё снова. Слизеринец уже пожалел, что его сознание вернулось. Можно ли жить, когда ты отвратительное мерзкое чудовище без морали и принципов? Грязное животное, которое даже в клетке держать небезопасно и проще уничтожить. Ужас внутри разрастался, распирая грудную клетку. Нотт запустил руки в волосы, сжимая их до боли, словно это могло хоть как-то помочь или что-то исправить. Собственная память стала хуже тюрьмы. Она обрекала его на вечную раздирающую вину, от которой было невозможно избавиться. Повязка на правой кисти развязалась, скользнув по щеке, и волшебник взглянул на свои ладони. Содранная кожа, кровоточащие раны, запекшаяся кровь под ногтями. Он обречённо прикрыл глаза, и соленая жидкость скользнула по скуле к подбородку. Кровать прогнулась — это Малфой опустился достаточно близко. Натужно вздохнув, Теодор поднял тяжёлый взгляд на своего гостя и заметил, как тот обречённо потёр переносицу и проговорил что-то одними губами. — У меня только один вопрос, — блуждая взглядом по грязной маленькой комнате, задумчиво проговорил Драко. — Зачем ты взял маховик? Теодор отвернулся. Он об этом не жалел. Его главной ошибкой было продолжать использовать артефакт после того, как в нём появилась трещина. Нотту нравилось на неё смотреть. Великолепные шёлковые волосы морковно-тыквенного цвета всегда хотелось трогать. Эти маленькие язычки пламени игриво путались, дразнили, и Теодор искренне завидовал солнечным зайчикам, скатывающимся по мягким изгибам прядей, которые Джинни зачесывала назад. Ему нравилось, когда она поджимала губы и хмурилась, вчитываясь в тексты книг. Он чувствовал трепет где-то под рёбрами, когда она поочередно касалась страницы подушечками больших пальцев, отыгрывая какой-то музыкальный ритм, понятный только ей одной. Он был взволнован каждый раз, когда заливистый девичий смех доносился до его слуха. Ему нравилось. Слишком сильно нравилось. И у него никогда не получалось с ней говорить. Он вёл себя хуже, чем идиот: грубил, язвил, оскорблял. А потом уносил ноги как можно дальше, ощущая, как подкашиваются колени. Он никогда не извинялся, но всегда записывал даты и время их ругани, чтобы, когда представится возможность, исправить всё, что только в его силах. Но всё становилось лишь хуже. Отсутствие Поттера в замке на седьмом курсе подарило призрачную надежду хотя бы немного выровнять отношения, однако Нотт не находил подходящих времени, места и атмосферы. Но у них были красивые воспоминания на двоих. Вряд ли Джинни кому-то рассказывала, но раз в неделю, по четвергам, после ужина она приходила к Залу Трофеев и выходила на небольшой двор, чтобы наблюдать за фигурками из ментолового дыма. Она так и не смогла поймать нарушителя, курящего на одном из балконов второго этажа, а в декабре 1997 года уже и вовсе перестала к этому стремиться. Те самые моменты, в которые Теодор возвращался каждый день с момента кражи маховика, прокручивая их раз за разом. Вновь и вновь. Пока мысли не начинали путаться, а восприятие плыть. И только ради того, чтобы снова увидеть, как Уизли улыбается, наблюдая за маленькими фигурками резвящихся дымных лисят или маленьких пташек, которые рассеивались, стоило им достигнуть земли. Нотт повадился курить на безлюдном балконе ещё со времён правления семейства Кэрроу в замке. По крайней мере, это было единственное место в Хогвартсе, где на его мысли не давила окружающая атмосфера. Он с интересом наблюдал за экспериментами над человеческими телами, однако никак не связывал это с причинением боли. Его восприятие трактовало это как исследовательскую деятельность, а не садизм. К тому же сам Теодор никогда не брал на себя ответственность лично повторить подобное, до тех пор, пока Мальсибер не утвердился в необходимости практического подхода. Только вот одно дело созерцать процесс, и совсем другое — быть его непосредственным участником. Не настолько Нотт был ценителем искусства насилия. Наблюдать за ублюдками не равно быть ими. Никто не думает, что лекари хронически больны или учителя тупеют, когда объясняют неразумным детишкам, как обращаться с палочкой. Вот и Теодор не считал себя садистом, но имел специфический интерес к наблюдению. Да, он не испытывал жалости к безвинным и не беспокоился о чьих-то прениях, посвящённых расцветающему тоталитарному режиму, но и сопротивляться этому не планировал. Взрослый любопытный ребёнок, который не видел ничего плохого в том, что грани мира начали расширяться. Однако взрослеть пришлось огромными неровными шагами. И Нотту не нравилось. Хотя после всего того, что он творил последние месяцы, Пожиратели только погладили бы его по головке и вручили шоколадную медальку. Десять шоколадных медалек. А может, и двадцать. По одной за каждую загубленную жизнь. — Я не хотел, чтобы всё так закончилось… — беззвучно выдавил Теодор, чувствуя, как дрожь возвращается в тело. В мыслях и на языке осела горечь. Вряд ли он сможет существовать в этом мире дальше. В нём и раньше было не так много вселенского смысла, а теперь Нотт мог служить только экспонатом для людей, желающих взглянуть на мерзость в одном из её проявлений. — Ну, — распахнув борт пиджака, Драко запустил пальцы по внутренний карман, — если ты хочешь жить… — Нет, — еле слышным шёпотом перебил его Нотт. — Что ж… — на мгновение замерев, аристократ поджал губы, а затем достал палочку и иронично улыбнулся: — Такой ответ меня тоже устраивает.