СБиМЗ

— Я устал, Жюль. Я очень устал. — Почему бы тебе не уйти от них? — Но это же Феррари! А как же наследие, как же надежды и обещания? — Прекрати Шарль. — Прекратить что? — Я мёртв. Хватит делать вид, что я жив. Ты говоришь сам с собой. … Шарль просыпается в холодном поту и резко садится в кровати, закрывая руками лицо, которое мокрое от слёз. Он часто дышит и хочется разреветься в голос. Он делает несколько глубоких вдохов и выходит на балкон. Ему нужно проветриться. Леклер надевает спортивку и взяв с собой только ключи от машины и телефон, тихо уходит из родительского дома, где он сегодня остался с братьями. Шарль просто садится в машину и едет. И где-то уже далеко от дома осознаёт, что движется в сторону Ниццы. А там его ждёт только одно. Могила крёстного отца. Он приходит с пустыми руками и садится у надгробного камня. — Я знаю, что тебя нет… Знаю, что не могу с тобой разговаривать. Что я не услышу твоих советов, твою поддержку, — он всматривается в буквы, высеченные на камне. — Ты и отец… Вы так сильно мне нужны сейчас. Шарль опускает голову и чувствует как с кончика носа капают слёзы. — Знаешь, иногда я думаю… Может мне всё это бросить? Стать музыкантом, завести обычную семью… Но я не могу. Пока я не достигну нашей общей мечты, я ни за что этого не сделаю. Шарль касается лбом надгробия и плачет. Почти воет от боли, выпускает все слёзы, что держал в себе долгое время. И успокаивается. Медленно, но он приходит в себя. Он сидит на траве, положив голову к надгробию, закрывшись под капюшоном и закрыв глаза просто мечтает. Мечтает сейчас сидеть за одним столом с Жюлем и отцом. Они бы обсуждали гонки. Жюль бы был чемпионом, а Шарль выиграл второй год за ним. Эта картина опьяняла. Шарль грустно улыбнулся и наблюдал за восходом солнца. На часах было шесть утра. Шарль решил прогуляться по городу, наблюдая за тем, как люди просыпаются и едут на работу. Он купил пару круассанов и взял кофе в лавке добродушного дедушки. Сыграл на уличном пианино одно из своих сочинений. И в целом зарядился энергией. В восемь утра ему позвонила мама. «Шарль, милый, ты когда уехал? Где ты?» — Мам, у меня срочные дела появились. Не переживай, к обеду вернусь, — бодро и весело ответил монегаск, кидая пару купюр в шляпу уличным музыкантам. Его машина осталась у церкви, а он достаточно далеко забрёл в своей утренней прогулке. Наверняка возле машины собрались папарацци, его машину сложно не узнать, ведь на ней его логотип и флаг Монако. Вернувшись к машине, он заметил что возле неё стоит седой мужчина. Со спины он не сразу узнал его. — Дядя Филлип? — робко спросил он, подойдя к нему. — Ох, Шарль! Сынок! — дядя сразу лезет обниматься и Шарль хлопает его по спине, тоже рад его видеть. — А я как раз тебе звонить хотел. В церкви мои знакомые работают, говорят ты ночью приехал, до утра просидел. Что-то случилось, сынок? Ты в порядке? Такое тёплое и родное «сынок» из уст Филлипа Бьянки, снова заставило болеть сердце Шарля. Дядя видит в нём своего покойного сына. Слишком уж они похожи. — Ночью мне приснился Жюль, — не стал врать Шарль. — Я не мог потом уснуть. Решил выйти на улицу, и вот как-то приехал сюда. Потом пошёл прогуляться, поел круассанов и кофе попил. — Ох, ну что ты, Шарль, нужно было мне позвонить. Ты же знаешь, я отвечу и приеду даже посреди ночи. — Знаю, просто не хотел вас тревожить. — Знаешь, Шарль, я может и не так близок к тебе, как были близки твой отец или мой сын. Но ты мне тоже очень дорог. Пойдём со мной. Филлип Бьянки повёл его в беседку на холме у кладбища. — Давай рассказывай, что у тебя случилось? — Да вы же и так знаете, — грустно ответил Леклер. — О, Феррари, — кивает мужчина. — Знаю. Эта команда та ещё… Ей должен руководить правильный человек. Как Ники Лауда, как Шумахер с Тодтом. — А я могу? Как вы думаете? У меня получится? — Только когда ты действительно этого захочешь. — Что вы имеете в виду? Разве я делаю не достаточно? — Ты ведь понимаешь о чём я. Руководить командой должен гонщик. Тот, кто понимает что ты чувствуешь. Тот и только тот, кто сидел за рулём машины, и был на твоём месте, может руководить командой. А если такого человека нет, то им должен стать ты сам. Ты должен повести команду за собой. Но есть ли в тебе эти лидерские качества уж я не знаю. Шарль склонил голову вниз и теребил браслет подаренный фанатом, на котором написано «Forza Ferrari». — Знаешь Шарль, ты очень мягок. Я не зря упомянул Лауду и Шумахера. Ты ведь знаешь историю. Знаешь как они давили на команду. Все работали на них. Они давили свою точку зрения. Они были лучшими. Они были лидерами команд. Но я не вижу чтобы команда сейчас шла за тобой. Ты подчиняешься им, а не они тебе. — Это не так просто… — А бывает ли в нашей жизни просто? Посмотри на своё прошлое. Ты столько всего пережил, а сейчас ты сдаёшься? Разве ты не можешь забыть о своей вежливости и наконец начать действовать как чемпион? Как тот, кто жаждет крови? — Мне кажется я не тот, кто должен так поступать. Я не могу быть таким как Макс, — усмехается сам себе Шарль. — Верно. Ты не он. Ты совсем другой. И знаешь какая слава к тебе придёт, когда ты заставишь этих итальяшек на тебя работать? Весь мир содрогнётся! — Вы преувеличиваете, — издал смешок Шарль. — Не думаю. В тебе есть все задатки стать таким же как Михаэль Шумахер. Но тебе нужно перестать подчиняться и взять всё с вои руки. — Я не знаю… У меня сейчас такой беспорядок в голове. — У тебя ещё есть шанс в этом году. Если не получится в этом, то в следующем ты обязательно должен продавить свои условия и выиграть чего бы это не стоило. — Вот бы все в меня так верили. — Главное, чтобы ты сам в себя верил. И знал, что тебя поддерживает твоя семья. Будь уверен, что у тебя всегда есть люди, на которых можно положиться. — Спасибо, дядя Фил. Вы же приедете на гонку на следующей неделе? — Разумеется, я такое не пропущу! — Спасибо за советы. Я наверное уже поеду. А то мама будет ругаться, если опоздаю к обеду. — Конечно, сынок. Иди. Увидимся на следующей неделе. — До свидания, дядя Филлип.