Suturing

Это была случайность. По крайней мере, Эшли продолжала ему это говорить снова и снова, когда позвонила ему по телефону, что делала постоянно, когда он смел выйти из дома на больше, чем две секунды. Какая-то его часть вздохнула с облегчением, пока он был на свидании с девушкой. Не то, чтобы он не ценил их, как он полагал, но это было так утомительно. Это было очень непростой задачей. Постоянно обращать внимание на них, убеждаться, что он показывал правильные эмоции, и правильно отвечал им, волновался о нужных вещах в нужные моменты, без умолку говорил как минимум часов пять точно. Делать все это ежедневно было так утомительно, и он так сильно уставал все время. Но в основном, Эндрю все равно волновался за неё. Потому что он знал, что ни смотря на то, как сильно Эшли пыталась отрицать, что она специально порезалась, это не отменяло того факта, что она и вправду порезалась. Эндрю это понял ещё до того, как добрался до дома, слыша ее тяжелое дыхание по телефону и то, как она вздыхала каждые несколько предложений, нервно смеясь. Он почти что мог представить эту картину, как она стоит перед телефоном, накручивая провод на свой палец, как кольцо, пока она смотрела, как кровь падает на пол, пачкая его. Он мог представить картину, как Эшли, нагнувшись перед кухонным столом и держа нож в руке, тяжело вздыхает, прежде чем вонзить его прямо в её тонкую бледную кожу. Эшли ждала лишь пару минут, восхищаясь гипнотизирующим красным цветом её крови, думая о том, добавлять её в свою готовку или нет, в качестве секретного, любовного ингредиента, прежде чем счастливо рвануть к телефону и позвать старшего брата на помощь. Теперь у Эшли и правда была чрезвычайная ситуация, из-за которой она могла позвонить ему, а у Эндрю была отличная причина уйти со свидания на этой неделе и вернуться домой. В каком-то смысле, это сработало. Эндрю неотрывно смотрел на Эшли, сидящую перед ним на диване, размахивая ногами взад-вперёд с этой довольной улыбкой на лице, а её ресницы скрывали её глаза. Её ресницы всегда были такими длинными, что когда она так широко улыбалась, это выглядело так, будто у нее были закрыты глаза. Эндрю ненавидел тот факт, что это было слегка мило. Её лицо было слегка покрасневшим, а её рука все ещё кровоточила, становясь всё более красной. "Тупица." "А?!" Выражение Эшли наконец поменялось, она громко вздохнула, и её лицо показывало раздражение. "Твоя младшая сестра истекает кровью, она порезалась, пока готовила ужин! Так сильно, что ей нужно наложить швы! И это всё, что ты можешь сказать, Энди?!" "Да." Он крепко схватил её за запястье. "Потому что ты специально порезалась, тупая сука, что, по твоему, должно было случиться, тупица?" "Я уже сказала, что я не специально!" Эшли с раздражением ударила воздух. Она подняла руку вверх, чтобы спрятать свой оскал. "Я резала мясо для бургеров, которые ты хотел, но случайно порезалась, почему ты мне не веришь, а?" "Потому что я знаю тебя." Эндрю в очередной раз осмотрел рану. Да, действительно придется накладывать швы. "Я знаю, когда ты лжешь." Эшли показала ему язык. "Неа, не знаешь." "Продолжай убеждать себя в этом." Эндрю растрепал свою челку. "Тебе придется ставить швы. Обувайся, я повезу тебя к доктору." Эшли сделала кислую мину, будто её заставили съесть целый лимон. Не то, чтобы он так не делал, когда они были помладше. Очевидно, что "Но я не хочу!" тут не сработает. Она схватила его за запястье. Эндрю даже не вздрогнул, когда её кровь попала ему на кожу, это происходит явно не впервые. "Так чего же ты хочешь, Лейли?" Эндрю продолжал себя убеждать, что он просто не хочет с ней спорить. "Я хочу, чтобы..." Эшли подползла поближе к нему на диване, случайно ударяя его по бедру коленом. "Я хочу, чтобы это сделал ты." Он еще раз взглянул на открытую рану. Она начинала ужасно выглядеть. Кроме крови, были видны большие ошмётки кожи, которые небрежно подпрыгивали, а еще желто-белые кусочки жира, которые точно выпадут, если порез станет хоть немного глубже. Лужа крови начинала темнеть, будто бы собиралась зарубцеваться, но ещё не могла. Эндрю поднял глаза, смотря прямо в глаза Эшли. "Ты уверена, что хочешь, чтобы я позаботился об этом? У нас нет никаких обезболивающих, да и я давно не ставил швы." "Позаботился об "этом", не о "ней" заметила Эшли. Эндрю научился накладывать швы, когда они были еще совсем маленькими, ведь Лейли боялась докторов. Это было чрезвычайно опасно, и вместе с этим она винила его за то, что он так избаловал её. Эндрю просто не нравилось видеть, как его сестра плачет и вопит от боли. "Да!" сказала Эшли, её раненая рука заметно тряслась. "Ну пожалуйста, Энди!" "Не зови меня так." на автомате сказал Эндрю, прежде чем обернуться в сторону кухни, находящейся за ними. "У нас вообще остались нитки?" "Под столом, во втором шкафу." "Видимо, твои странные наклонности на чистоте иногда для чего то и нужны, Эшли." "Ой, так ты признаешь, что жил бы в свинарнике, если бы не я!" они ухмыльнулись друг другу. Эндрю встал с места. "Сейчас я их возьму. Никуда не уходи." "Не уйду." Эшли подняла руку наверх и начала двигать ей, расплескивая кровь на диван. Один из маленьких ошметков кожи порвался. "Эшли!" он покачал головой из стороны в сторону, когда услышал её смех. Эндрю быстро достал нитки из шкафчика. Окровавленный нож, которым Эшли порезала себя, все ещё лежал на раковине. Он потом заставит её помыть его тоже. На кухне всегда был полный бардак, но Энди не жаловался на бесплатную еду, и это хобби, в каком-то смысле, делало Эшли полноценной. Эндрю мог представить картину, как она стоит тут, прямо как пару недель назад, как она носит маленький белый фартук и делает странную итальянскую выпечку, в которой нужна была кровь посередине. Он сожрал её целиком. Эндрю взял что-то из верхнего ящика. Это была большая иголка, которая лениво валялась наверху, и которую они каким-то образом не потеряли... Ещё не потеряли. Эндрю достал нитку, встав на табурет, а потом сел обратно рядом с Эшли. Даже если бы он был слепой, он бы не смог не заметить яркие розовые глаза её сестры, сияющие восхищением, пока он держал её окровавленную руку. Эшли была единственным человеком во всем мире, которая смотрела бы на него таким образом, и Эндрю это нравилось. "Ты знаешь, что сейчас будет, Эшли." Эндрю почувствовал, как улыбка закралась на его лице. Он расстегнул свой ремень и схватил его, будто хлыст, который издал громкий, пронзающий звук. Это была всего лишь одной из тех странных вещей, что он и его сестра иногда делали, за закрытыми дверями, и все такое. "Я бы сказал, чтобы ты открыла рот, но с тобой это данность." Эшли надула губы, прежде чем широко открыть рот. Её язык вылез наружу и с него стекала слюна. Эндрю явно никуда не торопился, медленно завязывая ремень вокруг её рта. "Эшли, ты знаешь, что я люблю слышать, как ты кричишь, но в этот раз..." Он кивнул на ремень, и подождал, пока она не сделает то же самое, так же радостно, как и всегда. Эндрю вздохнул, потягиваясь. "Будь взрослой девочкой, Лейли." Он схватил руку Эшли и принялся за работу. Естественно, ушивание делалось не так, без перчаток, без хирургических иголок, никаких булавок, чтобы держать все на месте, но они оба знали, что были здесь не только ради хирургической халатности. Эндрю выбрал нижнюю часть раны Эшли, ту, откуда кровь начала стекать по венам запястья, схватился за нее, и стал зашивать её. Он сделал обычный начальный узел, а затем продолжил. Даже полностью сфокусированный, Эндрю не мог игнорировать то, как дыхание Эшли прерывалось, не мог игнорировать её более сильную дрожь, тихие звуки боли, которые она издавала, пока её острые клыки зарывались в серо-коричневую кожу его ремня, покрывая её слюной и то, как она издавала прерывистые стоны. Она неглубоко дышала, и он видел, как её грудь поднималась и опускалась. Эндрю старался не пялиться слишком долго. Эндрю знал, что для многих Эшли казалась невыразительной, но он думал, что не было ни одного момента в его жизни, когда он не знал о чем думает его сестра. В такие моменты она совсем теряла свою стоическую, язвительную натуру. Эндрю вонзил иголку в её кожу глубже, чем нужно было. То, как он ранил свою сестру, никогда не приходило к нему естественно. Он прокручивал иглу сквозь её кожу, один конец нитки входил, а затем выходил, а потом также с другой стороны. Каждый раз она сильнее кусала ремень, Эндрю рассчитывал это у себя в голове. Он ещё раз поменял направление иглы, теперь ему надо было схватить меньшую её часть, он вновь вонзил её внутрь и вытащил. Этот звук, что издавала кожа Эшли, когда он вонзал в неё иглу, а потом вытаскивал, снова и снова с хорошо отрепетированным ритмом, вводил его в восторг. Эшли вновь громко вздохнула, кусая ремень с ещё большей силой, её слюна сделала его черным, а её глаза откатывались на затылок. Как только Эндрю закончил, он завязал узел, что было его любимой частью всего процесса. Финальной частью всего процесса. "Вау, Лейли." Он с насмешкой хвалил её, зверская ухмылка расползалась по его лицу. "Ты так отлично справилась, я так тобой горжусь." сказал Эндрю, а затем развязал ремень на рту Эшли, кидая его в случайно место за их диваном. "Ах!" Эшли отвернулась от него с вздернутым носом. "Придурок!" "Да, да, знаю." сказал он, лениво кладя иголку с ниткой на его часть дивана. Эшли снова осматривала его со сжатыми губами и сложив руки на груди. Эндрю продолжил говорить, в этот раз его голос и глаза были искренними. "Мы должны перемотать тебя чем-нибудь. У нас, вроде, была марля в ванной-" Эндрю уже собирался встать с места, но, так же быстро как и он, Эшли обняла его руками за пояс, усадив его на место своим весом. "Неееет" скулила она. "Останься со мной." Её речь была невнятной, скорее всего, из-за серьёзной раны, которую они несерьёзно залатали. Ему придется надеяться, что её рана не начнет гноиться, или ещё что-то. "Ты уверена?" Эндрю тихо спросил её. "Да!" Эшли легонько ударилась головой об его грудь. "Бинты завтра, а сейчас — обнимашки!" Эшли требовала этого, а Эндрю никогда не нравилось отказывать своей младшей сестре. Он вздохнул, гладя её по спине. "Ладно, Эшли, как скажешь." "Ура!" Медленно, но уверенно, Эшли положила голову на колени своего брата, позволяя себе закрыть глаза. Она чувствовала, как её веки становились тяжелее, а мир становился нечётким по краям зрения. Эшли никогда не нравилось, как работают её сны, она всегда знала что её ждет, быстрые размытые изображения, прям как акварель под дождем, её воспоминаний из жизни. Эшли уже привыкла к одному и тому же сну, раз за разом. Тот же ящик. Тот же спор. Та же мертвая сучка в коробке. Тот же Энди, прижимавшийся к ней. Это была единственная константа, что она уже давно поняла, весь оставшийся мир мог начать разрушаться, прямо как горящий музей, это не имело значения, ведь неважно, закрыты её глаза или открыты, Эшли всегда могла увидеть зеленые глаза Энди, всегда смотрящие прямо на неё. И только на неё. Мир мог умереть, ей было плевать, ведь она и Эндрю и так были обречены. Обречены вместе. Так что когда демоны снов впервые показали ей другое воспоминание, она была не против. В этот раз она увидела пялящуюся на себя маленькую Лейли, качающуюся туда-сюда, пока её восторг вырывался из всех щелей, словно лучи света, сквозь её улыбку и её глаза. Да, Эшли прекрасно помнила этот момент. Это был её день рождения, её родители никогда не любили огромные празднования, они не занимались всеми этими банальными вечеринками, как родители её одноклассников, и ей было все равно, правда. Лейли ненавидела их, и чем дальше она могла быть от них, тем лучше. В конце концов, рядом с ней был Энди, и вместе с Энди, она знала, что всё будет хорошо. И даже зная всё это, Лейли не могла сказать, что ей не было больно от того факта, что мама забыла какой сегодня день. Наверное, ей следовало догадаться, ведь явно была причина почему только она праздновала день рождения Энди с тех пор, когда ему исполнилось 16. Очевидно, из-за этого случилась драка с криками, плачем и матом, а также парочкой сломанных ваз. Это привело к тому, что Лейли сидела одна на крыше их дома, обняв колени и спрятав своё грустное лицо. И вот он появился, её старший брат, её единственный друг в этом жестоком мире. Эндрю стоял рядом с ней, смущенно матеря родителей, а затем предложил ей шоколадный кекс с одной розовой свечкой, в спешке воткнутой в середину. Он объяснял что-то о том, что ему жаль, что он был таким маленьким, и о том, что у него не было денег, а еще о том, что мама такая сучка, что забирает его деньги и никогда их не отдает- Но Эшли не слушала его в тот момент. Она прыгнула вверх с распростертыми руками и крепко обняла своего брата с такой силой, какая могла бы только сравниться с силой досок гроба. В тот момент Эшли была уверена, что любит Эндрю, но вообще, она была уверена в этом ещё с того момента, когда начала запоминать вещи, года в 3, наверное. Эндрю громко ахнул, явно пораженный, прежде чем обнять её в ответ. Одна рука обнимала её талию, а другая держала её за затылок, прямо как в первый раз, когда мама впервые предложила ему подержать Эшли, когда она только родилась. Форма её головы была все ещё странной, она будто специально подстраивалась под руки Эндрю. Неудивительно, ведь плоть младенца была мягкой и пластичной. Эшли будто прорастала сквозь её брата, как дикие корни прорастали сквозь фирменный цемент. Эндрю поджег одинокую розовую свечку своей новой металлической зажигалкой, которую он всегда с собой носил, ведь он решил, что теперь он достаточно взрослый, что может курить. И ведь он курил, прям на балконе, их родители даже не замечали этого. Эндрю всегда стоял и курил прямо перед ней, но отказывался делиться и учить её как правильно курить, ведь, оказывается, она была "ещё слишком маленькой" для этого. Вместо этого, он вдыхал дым, держал его в себе какое-то время, поворачивался к ней и выдыхал его ей в лицо. Эшли задыхалась, будто ей было снова 10 и она снова тонула в бассейне, зовя Эндрю на помощь. Она всегда облизывала губы после того, как брат это сделал, она знала, что дым будет намного слаще, если он выходил из легких и крови брата, а не из пачки сигарет, купленной на грязной заправке. После этого, они всегда съедали по половинке, и конечно же, Эндрю забирал себе ту часть, что побольше. Эшли была благодарна, что в этот раз ей удалось увидеть менее ужасное воспоминание. Она почувствовала, как кто-то гладит её по голове и накручивал её волосы, но она лишь сильнее прижалась к холодному живому объекту под ней и закрыла глаза, отказываясь просыпаться. Эндрю мягко ухмыльнулся, хихикая про себя. Он обнял её за талию и поднял, словно куклу, неся её до кровати. Он уснул, лежа рядом с ней, впервые настолько легко за последние месяцы. На следующее утро, Эндрю стоял около телефона со скучающим выражением лица. "Нет... Извини, мне придется остаться и убедиться, что швы Эшли не разойдутся. Да- Извини, пока." Эндрю положил телефон на место с маленькой, но довольной ухмылкой на лице. Он был уверен, что не показал её через голос. Он этот навык довел до идеала давным-давно. "Знаешь, тебе нужно расстаться с той шлюхой, ты же её даже не любишь." Острый и пронзительный голос Эшли донесся до него аж с кухни. "Завали ебало, Эшли." Но голос Эндрю ничего не выражал. Вместо этого, он ближе подошел к Эшли, будто догоняя музыкальные ноты её жестокого смеха. Эндрю любовался ей минуту, стоя перед белым тестом для какой-то странной фигни, которую она ему скормит в этот раз. "Я к тому, Энди..." Эшли не повернулась к нему, хоть и почувствовала, что он подошел сзади. "Ты здесь со мной, потому что я тебе нравлюсь больше всего." "Ты прям как опухоль, я не могу отрезать от себя кусок." "Да, да, ты умрешь без меня, знаю." Она ударила по твердому тесту одной рукой. Она схватила его, давила его и делала из него нужную форму. Эшли похлопала по плечу своей рукой, оставляя муку на коже и на её черной одежде. Эндрю обнял Эшли за талию, это случилось само по себе. Он так делал, когда они выходили куда-то вместе, он ненавидел, как люди глазели на неё иногда, будто она была куском роскошного мяса в мясной лавке. Она должна была быть только его, он знал это еще с того момента, как она родилась. Но сама Эшли, кажется, не замечала, либо же ей было плевать, это приводило его в ярость при одной только мысли об этом. То, что она всегда была рядом, что он всегда мог трогать её, успокаивало его. Заставляло чувствовать себя безопаснее. Он смотрел на белый след из муки, тянущийся до её шеи и рассыпавшийся, будто снег с горы по её плечам и ключицам. Даже не думая дважды, он наклонился и поцеловал его. На вкус, как готовый торт и красная, сырая кожа. Его сестра мурлычила в поцелуй, на её лице появилась счастливая и довольная ухмылка. "Оу, Эндрю, я же покраснею, знаешь ли." сказала Эшли своим обычным язвительным тоном. Она продолжала готовить им еду. "Что у нас сегодня?" спросил Эндрю, будто бы не услышал её слов. "Пирог с мясом." Эшли делала длинные и тонкие рулоны из теста, доставая тот же нож, которым она резала себя. "Мерзость." В этот раз Эндрю поцеловал её ключицы. "Привереда, неудивительно, что мама тебя тоже не выносит." "Кухня все ещё пахнет твоей кровью." отметил Эндрю. Он думал, что ничего не пахнет также, как Эшли, а если бы он и нашел что-то такое, ему пришлось бы сначала сравнить это с ней. Эндрю был первый в мире, кто открыл это вещество, будто бы он нашел новый вид цветов. Иногда он гордился этим, в каком-то смысле. "Пахнет любовью." поправила его Эшли. "Я сделала всё это со любовью к тебе." Эндрю не знал, имела ли она ввиду порезы на её руках и бедрах, либо же еду, которую они ели каждый день. Зная её, она имела ввиду оба варианта, и конечно же он знал её, как он вообще мог не знать? "Да, да, любовь и кровь." Эндрю положил свою голову на её. "Романтично." "Ой, ты такой сентиментальный, Энди." Он почувствовал движение снизу, она повернула голову, чтобы посмотреть на него, стоя на цыпочках. Её спина прилипла к его груди, как шоколад в солнечный день. "Ты даже не знаешь что это слово значит, Эшли." "Ты такой зануда, Эндрю." Она немного подпрыгнула, едва ли достаточно, чтобы поцеловать его в щеку, прямо около носа Эндрю. "Когда ты успел стать таким высоким?" Он убрал одну руку с талии Эшли и быстро вытер поцелуй с его щеки рукавом свитера. "Грубо." Эшли дулась. "А когда ты успела стать такой высокой?" Эндрю задал вопрос в ответ. Эндрю был ненамного старше неё, но он растил её, и он всегда будет помнить её в маленьком комбинезончике, смотря на него снизу и спрашивая все, о чем можно спросить. "Высокой?" Эшли фыркнула. "Ты чуть ли не на полметра выше меня." "Я не виноват, что ты коротышка, Эшли." "Да как ты смеешь?" она драматично вздохнула, явно играясь. Эндрю посмеялся. Её рука сжала тесто, и теперь она выглядела красной около желто-белого цвета. "Ты даже на моей кровати больше не помещаешься, Энди. Твои ноги торчат, знаешь, духи выползут из гроба и затащат тебя туда." "Уже затащили, кажется." Эндрю осмотрел свою сестру, он не осознавал насколько же она низкая. Он обнял её крепче, одна рука уже подбиралась к её грудной клетке. Эндрю ощущал, как бьется её сердце, будто пытается пробиться сквозь кости и истечь кровью прямо на его ладонь. Он думал, что Эшли и так делала это каждый день. "А может, это всего лишь я." Эшли издала звук "уууу", будто призрак. В этот раз, они оба посмеялись одновременно. Эндрю никогда не думал о том, как часто это происходило, и про то, что это никогда не происходило почти ни с кем, кроме его сестры. "Уверен, это всего лишь ты, Лейли." Эшли хихикнула, позволяя своему весу удариться по его груди. "Ещё бы было иначе." Она еще раз ударила по тесту, прежде чем разложить его на стойку. Медленно, чувствуя себя в полной безопасности, Эшли потянулась за тем грязным ножом, которым она разрезала себе руку пополам. Она посмотрела на Эндрю с той довольной ухмылкой и теми восхищенными глазами. В её ухмылке стала читаться жестокость, а в её глазах показался блеск, будто бы чертового святого вмешательства. Эшли держала нож, а затем ударила им по ладони. Пара миллиметров отделяла её руку от лезвия. "Нужно ли мне это делать?" спросила Эшли. Она держала руку прямо над своей рукой с наложенными швами, лезвие висело прямо над черной нейлоновой ниткой. Стоит ей немного надавить и кровь начнет бить фонтаном, а Эндрю придется снова зашивать её рану. Честно говоря, это был явно не худший исход. "Да." Эндрю крепче обнял её, наклонился к её голове и поцеловал её ухо, прежде чем прошептать. "Давай съедим друг друга, чтобы нас не могли разъединить, разве не этого ты хочешь? Клятва на крови. Положи частичку себя в еду и я с радостью съем тебя." Они могли бы съесть друг друга. Поцелуй, как начало каннибализма. Но если были только они вместе, то даже это было бы вполне ничего. "Я люблю тебя, Энди." Эшли поставила нож над нитками, но они не порвались. Она сделала это специально. Она посмотрела на него. Эшли улыбнулась своему брату. Может быть, она уже получила то, что хотела.