Крылатое недоразумение

      Нынче день выдался прекрасным. Мягкая травка ластилась под босыми ногами, деревья слабо покачивались и шелестели на ветру своими молодыми листочками, пропуская через свои кроны лучики теплого света. Где-то стучал дятел, недалеко куковала кукушка, ещё где-то пел соловей, а под деревьями жевали растительность пушистые ушастики. Все просто – весна.       Мальчик радостно улыбался, прикрыв глаза. Ему нравилось слышать звуки леса, чувствовать ласковый слабый ветерок и мягкую, но всё равно колкую траву под ногами, когда идёшь босиком, пусть и рискуешь подхватить простуду.       От детского незапыленного годами зора не укрылись яркие, хоть и меленькие, беленькие цветочки, с опущенными полураскрытыми бутончиками. И другие фиолетовые, тоже полуприкрытые, но смотрящие гордо вверх цветы. Собственно, поэтому юное невинное чадо и пошло в лес. Мальчик хотел собрать красивых первоцветников и подарить матери. Просто чтобы та улыбнулась и могла видеть красоту, просто глянув на стол, где в сосуде и будут стоять цветы.       Но вот мальчишка собрал все цветочки, что заметил, а букетик его ещё не удовлетворяет. Мал он, как кажется ребенку. Тогда ребенок оглядывается: нет ли поблизости, селян, охотников или не забрели часом сюда рыцари Камелота или соседнего королевства. Когда же он убеждается, что поблизости никого из людей, кроме него самого, нет, ребенок взывает к магии.       Та, словно добрый зверь, потягивается после сна, выходит наружу и ластится золотыми всполохами о ладошки мальчишки, от чего он глупо и радостно улыбается, тихо хихикая. Магия понимает, что хочет от нее ребенок и бегом струится над травой, ветерком задевая зелень. Она зазывала ребенка за собой, показывая где ещё растут цветы и малыш на радостях бежит по магическим следам с широко раскрытыми золотыми глазами. Магия так игралась и ребенок с весельем отвечал ей тем же.        Мальчик так увлекся сбором подарка, что и не заметил, как оказался в незнакомой части леса. Вроде бы такой же теплый свет, такая же трава, такие же деревья. Но ни одного звука. Ни одного птичьего пения, будто все вымерло. И понял он это, к сожалению, когда магия его вдруг ослабла, будучи далеко от знакомой части леса.       Ребенок был напряжен, даже напуган внезапно спрятавшейся обратно магией, что стало как-то меньше. Сила ластилась изнутри, грела душу, не давая ребенку сильнее напугаться и поддерживая его, но большим помочь она не могла.       Мальчик крепко прижимал к груди букетик, осторожно переступая босыми ногами по уже не добро-холодной траве, пока всё же неуклюжесть не дала о себе знала. Ребенок просто не заметил корня, будто он сам вылез, и споткнулся об него. Мальчишка шмыгнул носиком, потёр ушибленный лобик и принялся собирать рассыпавшиеся букет.       Чадо испуганно дернулось, когда над своей головой услышал хрипловатое, резкое и похожее на карканье: "Маг!" Чудо сизоглазое не на шутку испугалось, заоглядывалось. Но вокруг никого. Пока сверху, прямо перед ним не шлёпнулся гучно большой, с мужскую голову, ворон. Мальчишка от внезапности испугался, и с любопытсвом глянул на лежащую птицу.       Большая серо-чернявая птица с топорщимися перьями, в некоторых местах без них, лежала на спине, раскинув крылья с клювом, да подняв когтистые лапы в гору. Лежала, не шевелилась. Не сразу, но понял ребенок, что бедная птица умерла почти у него на глазах. Не поддельно жалко стало птицу ребенку, слёзки заблестели в глазах. Магия тоже сочувствовала уходу жизни.        - Бедная ворона.. - сказал в слух ребенок, взяв осторожно и бережно птичью тушку. Это было ошибкой.       Ворона совершенно внезапно ожила и набросилась когтями в лицо не осознавшего происходящее ребенка и магия не успевает среагировать. Над лесом пронесся детский напуганный и полный боли крик. Мальчик отмахивался как мог, но когти только впивались в нежную детскую кожу, оставляя на ней глубокие алые борозды везде: на ладонях, щеках, носе, губах, лбе и навредив самому хрупкому – глазам. В какой-то момент когти впились в веки, разодрав их, а после просто вырвали глазные яблоки с корнем.       Бедный, бедный мальчик. Ему было больно, жутко больно и страшно. Страшно от напавшей на него дикой и тем жуткой вороны, страшно от боли, страшно от теплой собственной крови, текущей по щекам и пачкающей пальцы, и страшно от неожиданной темноты и чувства одиночества, которое не могла заглушить даже магия, пока птица склёвывала жуткую добычу, ненасытными движениями проглатывая один глаз, будто фрукт какой, а не часть человека.       Мальчик кричал, закрывая израненное лицо окровавленными ладонями, звал со страха маму, хоть и понимал, что в лесу он один.       А после послышались шорохи. Кто-то шел к нему.        - Помогите! Пожалуйста, помогите, я хочу к маме! - рыдал ребенок, подорвавшись с места, но в итоге только упал на траву, потревожив раны и сильнее разрыдался.       В ответ лишь слышится холодная усмешка, а после карканье вороны и шелест крыльев, что устремляется и садится на человека.       Мальчик со страхом затихает, дрожит и понимает, что у страшной вороны есть хозяин. Мальчик не видит его, но чувствует от него зловещую темную магию. Настолько злую, что дыхание от страха перехватывает. А после темный маг хватает ребенка и они исчезают, будто их тут и не было.       Только подвявшие рассыпанные первоцветы, окрашенные с травой в темно-красный цвет, да оставшийся недоеденный глаз с сизой радужкой свидетельствовали о действительно произошедшем событии.