***
Тем же вечером, когда Кили на удивление рано уснул (не иначе сказался «боевой» опыт), Фили решил выяснить детали дела: - Мам, а мам? – старший брат говорил негромко, даже из гостиной страшась разбудить младшего. – А когда я был маленьким, я тоже швырялся всяким оружием? - Ох, Фили, милый, да с чего ты взял? – Дис тепло улыбнулась первенцу, не понимая, откуда вдруг проснулся такой интерес. – Наоборот, ты всегда был благовоспитанным ребёнком и даже плакал очень редко, не то что нападал на дядю! - Значит… значит Торин никогда не говорил мне, что я буду воином? – капелька разочарования всё-таки пробралась в голос маленького гнома. – Но он же научил меня метать нож! - Нет, нет, Торин ничего такого на моей памяти не говорил! – Дис вгоняли в тоску и даже сердили разговоры об оружии и возможном военном будущем её детей. Меньше всего она хотела для них такой судьбы, ибо видела с чем сталкиваются воины её народа – и в Эреборе, и по пути сюда, к их новому дому в Синих горах. – И вообще, Фили, брат уснул, и тебе пора! Выпей тёплого молока на ночь и ложись. Тем вечером Дис спела старшему сыну самую мирную колыбельную, которую только знала, но это не принесло ему облегчения. Фили долго лежал без сна и размышлял о своей бесполезности и непригодности ни к чему толковому, раз Кили уже в пять лет признали подающим надежды лучником, а ему уже десять и он до сих пор никчёмный ребёнок!***
На следующее утро хандра не прошла. Фили грустил и не желал играть с братом ни в лошадку, ни в осаду Хельмовой пади (из подушек), ни в волшебника (Фили в шляпе должен был важно рассказывать истории, иногда пыхая пустой отцовской трубкой). Тогда Кили сообразил, что грустить – тоже игра, и стал тосковать вместе с братом. Печалиться на двоих было приятно, но достаточно скучно, так что уже к полудню они нашли себе занятие поувлекательнее: наблюдали за работой Бофура весь день и даже попробовали на прочность пару свежесделанных игрушек (осторожно, конечно). Но после ужина, когда Кили уже уснул, Фили опять почувствовал эту дурацкую растерянность и печаль. Однако, не позволяя себе погрузиться в эти думы полностью, старший брат отправился в гостиную: он вспомнил, что раскиданные там игрушки (эти несчастные кубики!) так и не убрал. Пока мальчик наводил порядок, в дверях, как и вчера, нарисовался Торин, но как-то не полностью – голова осторожно просунулась в приоткрытую дверь и, медленно поворачиваясь, оценила обстановку. Только убедившись, что Кили на расстоянии метания кубика не наблюдается, дядя зашел целиком. Торин выглядел ещё более вымотанным, чем обычно, и Фили в очередной раз подумал, как тяжело быть королём: постоянно на тебя обрушиваются чужие проблемы, каждую минуту возникают неотложные дела… бррр! - Здравствуй, Фили! Рад тебя видеть! - ссадина на лбу дяди переливалась оттенками красного и бордового и, хотя явно заживала, выглядела хуже свежей. Взглянув на округлившиеся глаза племянника и вспомнив о ссадине и об её авторе, Торин резко убавил громкость. – Кили уже спит? - Здравствуй, дядя, - как Фили ни старался, но голос прозвучал несчастно. – Да, братишка уже уснул. Торин нахмурился. Печаль в голосе племянника не понравилась ему категорически. А если учесть, что мальчик всегда отличался жизнерадостностью и спокойствием, то и вовсе не нравилась. - Фили, что случилось? Но племянник, перебирая кубики в коробе, только промямлил в ответ про «ничего» и «у тебя же куча дел». Этот ответ лишь усугубил впечатление. Сын Траина, внук Трора, Король, пусть и не подгорный в данный момент, присел на корточки и положил руки на плечи племянника, после чего, глядя в глаза, произнёс: - Фили, посмотри на меня и убедись, что я тебе не лгу: маленькие расстроенные племянники тоже относятся к королевским неотложным делам. А теперь скажи, в чём дело? - Вчера ты назвал Кили знатным разбойником и прирождённым лучником, - ребёнок говорил быстро, стремясь избавиться от этого бремени и стыдясь своих слов. – А меня ты никогда так не хвалил, я даже у мамы спрашивал! – и зажмурился. Торин глубоко вздохнул, всё так же серьёзно глядя на покрасневшего племянника. Дети! Впрочем, не будем забывать, все ими были: - Ну, раз уж я сделал такое упущение, что ни разу до этого не отметил твои успехи, то слушай, - ребёнок опасливо открыл глаза и внимательно вгляделся в лицо дяди. - Фили, мой старший племянник, ты, если захочешь, можешь стать отменным мечником, ведь ты прирождённый воин! Некоторое время мальчик стоял, не шелохнувшись, боясь поверить в то, что именно это сказал сейчас именно его дядя, а потом, как был с коробкой кубиков, прижался к вышеупомянутому дяде в объятии. Торин гладил по голове своего старшего племянника, тихонько приговаривая что-то ласковое, и размышлял о том, что кубики нашли его и в этот вечер: острый угол прочнейшего деревянного короба пребольно упирался ему точнёхонько в печень. Быть мальчикам воинами, по всему быть.