И вообще он ей не нужен

Детка, осторожнее с крыльями! Страж света, который наденет шнурок со своими крыльями на шею смертного, полюбит этого человека и будет любить его вечно.

Дафна не собирается влюбляться в Мефодия. Она вообще ни в кого влюбляться не будет. Ни за что. Никогда. Ещё чего! Дафне все эти сентиментальные сопли до лампочки. "Любимая", "милый", "дорогой", "солнышко", "зая", "рыбка моя"... Тьфу! Дафну тошнит, когда она слышит что-то подобное. Серьёзно? "Рыбка"? Кому-то нравятся эти глупые сюсюканья? Это и есть вот эта ваша "любофф"? Дафна с тайным злорадством слушает жалобы старших подруг на своих кавалеров («Мой недавно на Лысую Гору смотался, вернулся избитый, хорошо, не укушенный, это у него "героизм" называется»), а после, хмурясь, пересчитывает тёмные перья. Ведь, кривляется Дафна перед зеркалом, копируя преподскую интонацию, осуждать это плохо. Радоваться чужим несчастьям ещё хуже. А уж завидовать — вообще труба. Даф, конечно, не завидует. Ещё не хватало. Однажды, прогуливая сольфеджио, Даф натыкается в туалете на рыдающую Альму. Альма — высокая белокурая стражиха — старше её на полтора тысячелетия, но выглядит куда как взрослее. Даф бы прошла мимо, но Альма не раз выручала её, тайком притаскивая из лопухоидного мира косметику, и Дафна решает её утешить. Это оказывается делом трудным. Альма воет как корабельная сирена, всхлипывает, стонет, даже, кажется, похрюкивает, и у Дафны уходит почти тысяча секунд, чтобы вытянуть из неё хоть каплю информации. Альма встречается с Мариусом уже пятьсот лет. Мариус просто замечательный кавалер, галантный, красивый, обаятельный: одна его улыбка — и Альма в экстазе. Но сейчас у Мариуса сложный период в жизни. Дела, начальство, учёба, музыка, фехтование — дел невпроворот, и на Альму времени у него нет. Альма всё понимает, Альма готова терпеть, Альма готова ждать. Альма даже согласна встречаться не три раза в год, как раньше, а один. Но, и проблема заключается в этом, даже такой расклад Мариуса не устраивает. Он говорит, что ему достаточно и одной встречи за два года. Дафна, — жалобно блеет Альма, вытирая слёзы кулаком, — может, это я виновата? Может, я что-то не так делаю? «Да ты просто дура! — хочется сказать Дафне, но она сдерживается. — Он же тебя ни в грош не ставит! Ты ему просто надоела! Он тебя не любит!» Знаешь, деликатно говорит Даф, я бы на твоём месте попробовала бы начать встречаться с кем-то другим. Ну, там, знаешь, ревность вызвать, и вообще... Альма говорит, что Дафна просто маленькая и глупенькая. Можно подумать, сама Альма больно умная, думает Даф. Все влюблённые, по мнению Дафны, какие-то идиоты. Что этот отличник с первой парты, безропотно дающий у него списывать, что вон тот рослый спортсмен, позволяющий эксплуатировать себя в качестве бесплатной рабочей силы, что этот несчастный Варсус, грустными глазами наблюдающий за ней издалека... Да, с молодыми людьми у неё не сложилось, кивает Дафна словам Отставной Феи. Да, представьте, и в дуэте она ни с кем не играет. И вообще её эта флейта достала. Дафна хочет быть актрисой. И, к её удивлению, Генеральный страж Троил предоставляет ей эту возможность. ... шпион света во мраке... ... быть рядом с Мефодием... ... первой забрать то, что он возьмёт в Храме Вечного Ристалища... Задание явно для самоубийц. И, по совместительству, главных неудачников Эдема, разгильдяек и безалаберных особ. Спасибочки за такие милые характеристики, господин Генеральный страж, думает Дафна, но обиды не показывает, а лишь ещё выше вскидывает подбородок, хотя на щеках и вспыхивают предательские пятна. Не поминайте лихом! — говорит Даф, в последний раз оглядываясь на Эдемский сад и сжимая в руке рог. Здравствуй, Дафна, здравствуй, беглый страж! — усмехается она, обнаружив следующим утром ещё пару тёмных перьев. Лишь бы этот самый Мефодий не оказался слишком уж тошнотным, — думает она, вслед за Тухломоном проходя под строительными лесами на Дмитровке. Ей, как никак, с ним работать. На изображении от Троила Мефодий казался очень даже ничего. Не без изюминки, так сказать. Вживую Буслаев нравится Дафне куда меньше: скорее тощий, чем атлетичный, отнюдь не высокий (почему-то Даф казалось, что он будет выше — как минимум, выше её!), на вороте куртки жирное пятно — ещё и неряха. Зато её считают "бэээзумно симпатичной", краснеют и буравят самого Арея бешеным взглядом. Уже неплохо, думает Даф. "Слушай, а... как там у тебя всё устроено?" — неловко спрашивает Меф, имея в виду, конечно, её крылья, но Даф всё равно становится смешно. "Для настояфего стража ты флишком испорчена!" — вспоминает она Шмыгалку, и думает, что такими темпами у неё скоро и впрямь почернеют все перья. Нет, вообще, Дафне влюбиться бы хотелось. Но точно не в Мефодия! Дафне хочется влюбиться в Настоящего Мужчину Стража. Мужественного, сильного, не инфантильного, верного, талантливого, харизматичного, с чувством юмора. Чтобы и на флейте играл, и фехтовал, и о Депре мог позаботиться, чтобы с ним и поговорить о чём было. В свои тринадцать тысяч лет Дафна думает, что встретит своего Идеального Настоящего Стража, и у них будет Идеальная Настоящая Любовь. В тринадцать тысяч лет вообще хочется думать, что Идеальную Настоящую Любовь находят, а не работают над ней вдвоём. И Дафна, мечтая об идеале, думает, что сложно вообразить кого-то более далёкого от него, чем Мефодий. Ведь Мефодий не страж. Мефодий не играет на флейте. Мефодий не то что не фехтует — он и меч-то второй день, как в руке держит. Мефодий не сильный и не выносливый, он с трудом поспевает за Даф и Ареем в Срединных землях. Мефодий инфантил, он не сможет долго сопротивляться искушениям мрака. Дафна точно-точно в него не влюбится. Дафна уверена в этом, даже надевая свои крылья ему на шею. Дафна уверена в этом, даже видя, как он заботится о Депресняке. Дафна уверена в этом, даже когда он спасает её от златокрылых в театре. Дафна уверена в этом, даже когда несётся через весь город на зов магической головы. Но когда Даф видит Мефодия, придавленного тушей тартарианского змея, она понимает, что никогда не переживёт его гибели. Даф подносит флейту к губам и играет маголодию любви и верности. Дафна любит Мефодия.