Бывает

Андрей проснулся из-за того, что что-то давило на него сверху. Что-то невероятно тяжёлое, горячее, крупное, пахнущее алкоголем и привычным мускусом. Что-то откликающееся на Миха или Горшок. Андрей его еле сдвинул с себя, роняя на другую половину кровати и наконец ощущает, что может свободно дышать. Миша, потеряв чужое тепло, тут же завозился, нащупал не открывая глаз Андрея и притянул ближе, заключая в крепкие объятия. — Мих, уже утро, — шепнул ему на ухо Андрей, слабо тормоша альфу. — Мне вставать надо. — Нет, — пробурчал Миша, крепче стискивая Князя в руках и прижал лицо теснее к его плечу. — Нет. Миша тёплый. Очень тёплый и приятный на ощупь, что хочется остаться в надёжных руках навечно. Андрей лишь вздыхает, внутренне перебарывая своё желание и дальше нежиться в объятиях друга. Ему собираться надо, а не валяться на кровати, слушая сопение Мишки, что тут же уснул. — Миха, мне нужно вставать. У меня дела, — чуть громче говорит Андрей, вновь будя Мишу и тот сонно прижимается губами к манящей шее омеги, невесомо целуя. — У тебя что-то помимо свидания запланировано? — наконец отрывается от него Миша, приподнимаясь на руках и нависая теперь над растерявшимся Андреем. Трëт глаза, смотря сверху вниз из-под прикрытых век своими чёрными колдовскими очами. — Свидания? Тут… Слушай, ты только не злись… — замялся Князь, не сразу находя слова. Ему стало очень неудобно, что пришлось врать. Вчера он ляпнул о свидании просто для того, чтобы доказать себе, что Балу на пару с Мышью напридумывали всякого. Мишка ведь чисто инстинктивно реагирует на сладостный аромат течного омеги, вот и ведёт его всегда. Это просто природа альф: желать омегу, что источает манящий аромат. Однако, реакция на слова о свидании оказалось однозначно негативная. Будто Князев вдруг признался другу, что всегда ненавидел панк-рок и любил эту мерзкую попсу. Хотя нет. Мишка бы не отреагировал столь… Он ведь ничего особо и не сказал, только мимика яркая выдала, что его ни разу не устраивает услышанное. Да и во взгляде читался не гнев, а какая-то печаль и ревность. — Ты передумал со мной на свиданку идти?! — возмутился Горшок, скаля зубы и Андрей инстинктивно вжался в постель, пытаясь держать хоть какое-то расстояние от альфы. — Что? С тобой? — непонимающе уточнил Андрей, не особо понимая: о чем вообще речь? Какое свидание с Горшком? Что он вчера вообще наговорить успел спьяну? — Ты мне вчера сам сказал, что сегодняшний поход в парк — свидание со мной, — продолжил напирать Миха, склоняясь ниже и оказываясь нос к носу с омегой. — Да? Извини, я не думал, что меня настолько прорвёт, — смущённо ответил Андрей, отводя взгляд, будто его жутко заинтересовал интерьер своей спальни. Альфа уж слишком был близко. Непозволительно близко. Он даже не знал куда себя деть, ведь вплотную его буравили темно-карие глаза, а руки альфы перекрывали пути отступления и Князю только и оставалось замереть на месте, ждать пока Миша отстранится и даст ему встать. — Значит, свидание в силе? — с надеждой спросил Миша, чуть отстраняясь и выжидательно уставился на омегу. — Конечно, — неуверенно протянул Андрей и тут же бы вжат в постель ещё сильнее навалившимся сверху альфой, а в губы жадно впились требовательным поцелуем. Князя просто снесло потоком страсти, который Миша на него обрушил. Андрей даже не сразу отреагировал, ведь у него в голове не укладывалось, что Миха может так жадно его целовать. Так настойчиво и голодно касаться, будто насытиться не мог никак. Всё шарил руками по телу омеги, изучая и лаская. Андрей наконец очнулся, упёрся руками в чужие плечи, но действий никаких не стал производить, ведь ему в равной степени хотелось оттолкнуть Горшка, прочитать ему лекцию о том, что некрасиво без спроса целовать и лапать, и притянуть ближе, приоткрыть рот, чтобы влажный язык скользнул в его рот, огладил нëба и пересчитал зубы. От подобных мыслей внизу приятно засвербело и Андрей простонал, разрывая поцелуй, откинул голову назад. Миша тут же переключился на шею, начиная с довольным урчанием вылизывать. — Нет. Миш… Миш, мне нужно… — зашептал Андрей, более уверенно упираясь ладонями в чужие плечи. — Нужно отлучиться. Миш… Горшок недовольно рыкнул, скинул с плеч руки омеги и вжался в него сильнее, давая почувствовать, что прерываться теперь он не намерен. Андрей аж подавился воздухом, когда ощутил нехилый стояк альфы, уловил, что феромон становится более вязким, плотным. Миша снова впился в его шею, легко убирая несмелые руки Андрея в сторону, властно сжимая упругие ягодицы. — Нет. Мне в девять… — замотал головой Андрей, опять пытаясь отстранить от себя пышущего желанием Миху, но тот замер на месте словно мраморная глыба. Ни туда ни сюда. — Андрюх, мы немного пообжимаемся и всё, — хрипло обещает Горшенёв, а радужку совсем не видно из-за расширенного зрачка, в бедро упирается ещё и явное свидетельство того, что обычными обжиманиями альфа сыт не будет. Ему больше нужно. — Чувствую я твоё немного, — проворчал смущённо Князев, взгляд отводя от лица собеседника. — Отчётливо ощущаю. — Всего немного, — переходит на умоляющий шёпот Миша, склоняясь к груди омеги, нежно выцеловывая замысловатый узор на влажной коже. — Андро, чуть-чуть. Я чуть-чуть. Можно ведь? Можно? Ну же Андрюш… И смотрел ведь зараза так, словно это было ему жизненно необходимо. Такому взгляду даже сопротивляться сложно, но Андрей в этот раз смог перебороть дурацкую привычку идти на поводу. Сурово свёл тонкие брови и решительно замотал головой. — Нельзя, Мих. У меня на утро дела. Вот после свидания делай со мной что хочешь, — не думая выдал Андрей и только потом сообразил, что только что дал согласие на всё. На всё! У Михи чуть лицо от довольной лыбы не треснуло, а огонёк в тёмных глазах не сулил ничего хорошего. Андрей понял, что крупно влип. Если Миха сейчас завёлся не на шутку, то к вечеру он вообще будет словно одержимый. А Андрей ему тут ещё и себя предложил на белом блюдечке с голубой каёмочкой. Идиот. — На всё, Княже, — бархатно протянул Михаил, так хищно окинув взглядом омегу под собой, что тот инстинктивно прикрылся, будто голый лежал. — Я запомнил. — Лучше бы забыл, — пробурчал под нос Князь, не собираясь сейчас забирать свои слова, иначе никуда дальше постели он сегодня не уйдёт. Чувствовал, что Мишка ему не даст на своих двоих уйти. — Что-что? — переспросил Миша, наклоняясь, чтобы Андрей повторил ему на ухо, но более громко. — Теперь выпустишь? — шепнул Андрей, решая подыграть. Даже голос постарался сделать пожалостливее, потоньше. — Ты другое говорил, — нахмурился недоверчиво Миша, смотря недовольно на Князя. — Тебе показалось, — улыбнулся добродушно Андрей, ласково потрепав альфу за щеку, будто ребёнка. Горшок руку тут же перехватил, отвёл в сторону, чтобы не мешалась и вновь коснулся губ Андрея. Но не как в прошлый раз, а нежно, едва ощутимо, будто давая выбор и показывая, что не сделает ничего до тех пор, пока Андрей не позволит. Это было приятно осознавать, но Князь Мишку знал как облупленного. Терпеть он долго мог только в тех случаях, когда он никак не мог ускорить ход времени, и когда из вредности. В остальных случаях, он мог выдержать недолго и обязательно срывался. Сейчас вот тоже. Дал выбор, а самого потряхивает от нетерпения, от желания снова смять мягкие губы в страстном поцелуе, сжать в крепких объятиях тело под собой, ощутить приятный аромат, который сейчас будто прекрасный букет цветов раскрылся, и Миша едва мог нормально дышать. Андрей ведь даже не осознавал, как крышеносно он пахнет, когда забывает принять ежедневные подавители. Сколько раз Миша подумывал выбросить к чёртовой матери все таблетки Князя, но совесть не позволяла, да и отпечатавшееся событие тоже было свежо в памяти, словно это было вчера. В тот день старшие Князевы по обыкновению были на даче и оставили единственного сына присматривать за домом, да и, как позже выяснилось, у Андрея течка началась и помощи от него бы не было. Мишка тогда к нему потащился, чтобы показать, какую он крутую мелодию придумал. Похвалу услышать, ведь Андрей не был скуп на лестные слова и всегда восхищался новой музыкой. Дверь ему открыл красный и тяжело дышащий Андрей в одних трусах. У Миши чуть сердце не остановилось от такой вкусной картины. Он тогда вцепился в плечи Князя собираясь что-то пылкое выдать о его виде, запахе и положении. Да он ему даже в любви был готов признаться, чтобы ему только дали войти, коснуться везде горячей нежной кожи и попробовать наконец на вкус Князя. Он ведь просто хочет помочь и, возможно, продолжать помогать в будущем. Вот только Андрей шикарной тирады не смог услышать. Стоило его плеч коснуться руками альфы то, скрутило Князя нехило, и он со слезами на невинных голубых глазах попросил Горшка уйти, оставить его одного. Мишка и оставил, после того как перетащил горячего из-за температуры Князя обратно в спальню и сунул ему в руки стакан прохладной воды. Тот и не сопротивлялся, был только рад, что ему кто-то помог. Что Горшок как друг тут же напомнил о таблетках и их важности для организма, хотя до этого относился к всякой химии подозрительно. Но та сцена, как Князь с болезненным стоном метался по кровати, не находя чем заглушить эту выедающую изнутри боль из-за отсутствия партнёра, сильно повлияла на мнение альфы. Он стал беспокоиться. Стал вечно уточнять о самочувствие и даже в аптеку вызывался сбегать, если Андрей не мог. Миша длинно выдыхает, ощущая, что в данную минуту ему хочется Андрея съесть полностью, без остатка. Или сделать своим, покрывая его тело метками и ставя заветную, в области загривка, чтобы каждый знал, что теперь Князь принадлежит ему. Андрей же этот вздох интерпретирует по-своему, отклоняется назад и окинув сосредоточенное лицо альфы, целует его в лоб. — Не знаю, что с тобой с утра, — деловито замечает Князев, мягко улыбаясь. — Но у меня дела. — Ну и что за дела? — не получив своё, обиженно протянул Горшок, нахмурив свои густые брови. — Важные, — уклончиво ответил Андрей, наконец выползая из-под альфы и бодренько направился на кухню. Для начала он собирался принять таблетку анальгина, ведь башка после вчерашнего болела жутко, но привычно. Не первый раз уже Князь так напивался, но в этот раз хоть ничего не отчебучил, что уже радовало. Не хотелось бы проснуться и узнать, что в пьяном бреду он совершил что-то непоправимое. Отнюдь не хотелось разрушить всё одной или несколькими пьяными выходками. Обидно же будет. Андрей задумчиво почесал шею, минуя коридор, но взгляд невольно мазнул по своему отражению в зеркале и омега замер, внимательно вглядываясь. На шее задорно алели несколько узнаваемых пятнышек. — Ты мне ещё и засосов понаставил? — ахнул Андрей, круто разворачиваясь назад. Миша, естественно, шёл за ним. Даже не удивительно, что хвостиком увязался. В привычку видимо вошло преследовать омегу, если есть возможность. — А что тут такого? — удивился Миша, смотря непонимающе. — Это просто засос. — Засос — тоже метка, — нахмурился Андрей, скрещивая руки на груди. — Ты меня, можно сказать, клеймил. — Завтра засосов всё равно будет больше, — пожал плечами Миша, искренне недоумевая: в чëм может быть проблема? — И раньше ведь не возникал по этому поводу. — Раньше… — начал Князь, собираясь рассказать, что вообще-то состоял в отношениях и засосы ему ставили редко, но осёкся. В голове тут же всплыло, что перед первым выступлением тура Шура вечно бросал на него какой-то неоднозначный взгляд, а потом недовольно зыркал на появившегося Миху, будто осуждая за что-то. Остальные тоже бросали на него какие-то странные взгляды, даже как-то в шутку спросили о том, чем же они занимаются в номере ночью. Шея вновь зачесалась, и Андрей рефлекторно потёр её, карябая ногтями зудящий участок. — Ну ты и сволочь, — ёмко выдал Андрей, беззлобно смотря на застывшего перед ним Мишу. — Как давно ты мне засосы ставишь? — Лет шесть, — нехотя признался Миша и едва смог увернуться от руки омеги. Андрей хотел схватить этого паршивца, чтобы хорошенько встряхнуть, а потом прочитать лекцию о том, что их отношения, если они всё-таки пойдут в романтическом ключе, нужно начинать не с того, что втихую метить, а с разговора и признания. Но у Князя из головы совсем вылетело то, что если Миша был серьёзен, то шанса на победу он не оставлял ни малейшего. Вот и сейчас удивительно ловко увернулся и легко прижал Князя к стенке. — Андро, ну не беспокойся из-за ерунды, — шепнул ему Горшок, склоняясь к лицу и смотря так проникновенно своими тёмными глазами, гипнотизируя. Ну ведь его колдун. Ни дать ни взять. Зараза эдакая.