Бывает

Краснеть в поезде пришлось отнюдь не Балу, а Мише. Андрей решил начать с Маши и в вагоне принялся расспрашивать про её сексуальные предпочтения, сопровождая всё историями из своей жизни, чтобы ей было легче признаться. К концу десятой истории сидящий справа от него Миха напоминал переваренного рака: лицо краснущее, почти бордовое; из ушей чуть не пар валит; брови чёрные густые вразлёт; желваки ходят на скулах; в глазах тёмных такой огонь полыхает, что можно спалить весь состав; губы искусанные плотно сжаты; а феромон его, словно удушающий газ, заполнил весь вагон. Как они только не задохнулись? — Вот такие у меня были эксперименты по молодости, — заканчивает Андрей, широко улыбаясь. — Опыт, конечно, хороший, но я такое больше повторять не хочу. Я предпочитаю кайф от простого процесса, а не новизну ощущений. — Ты только что избежал бури, — с усмешкой заметил Шура, стреляя взглядом на грозовую тучу по имени Миха, который хоть перестал взглядом молнии метать. — Нет. Я ответил на молчаливый вопрос: кто лучше, — покачал на это головой Андрей, хлопая пыхтящего Мишу по бедру и, чуть обернувшись к нему, мягко улыбнулся. — Мих, это ж в прошлом было. Ты меня вполне устраиваешь. — Вполне устраиваю? То есть, найдя ты вариант получше, то сразу меня бросишь? — вспыхнул Миша, неожиданно хватая Андрея за плечи и разворачивая его к себе. — Во-первых, ты меня хрен отпустишь теперь. Во-вторых, не уйду я. Ты хоть и неидеальный, но так даже лучше. Нахрен неидеальному мне идеальный альфа? Кстати, ты обещал такого омегу замуж взять. Очень надеюсь, что ты не передумал, иначе моё сердце будет разбито. А если ты разобьёшь мне сердце — я разобью тебе морду, — на одном дыхании выдал Андрей, стараясь звучать спокойно, но голос едва заметно подрагивал от волнения. — Пошли-ка, Андрюха, в туалет. Я тебе наглядно покажу насколько сильно я хочу создать с тобой семью, — низко зашептал Миша, покрепче вцепляясь в плечи омеги, и заглянул в глаза, стараясь разглядеть в них что-то и видно что-то разглядел. — Конечно же пошли, Мих, — преувеличено бодро ответил Андрей и, не желая терять ни минуты, сам потащил Мишу из купе. — Кролики, — заключил Шура, с усмешкой переведя взгляд на хихикающую Машу. Та была, как всегда, очаровательна и мила. — Хотите ли вы, Мария, ещё чашечку чая с лимоном? — Не откажусь, Александр, — чинно кивнула Маша, решая поддержать игру, а в глазах её плясали смешинки. Шура мгновенно зашурчал по столу в поисках нормальной кружки, а не этой великой жэдэшной с металлическим подстаканником, которым можно прибить, но пластиковый стаканчик, найденный в завале на столе, выглядел не лучше. Поэтому пришлось наливать в мощный стакан предоставленный им РЖД. Маша ничуть не обиделась данной таре, обхватила её тонкими пальчиками и расплылась в мягкой улыбке. — Спасибо, котик, — мурлыкнула Маша и осторожно пригубила напиток, прикрывая блаженно глаза. — Ты знаешь, как согреть даму. — Но до великого жарщика Горшка мне далеко, — хмыкнул Шура, на всякий случай прислушиваясь к звукам за пределами купе. Эти двое успели выпить и им ничего не стоит забить на общественное мнение и нормы морали, и начать прям в коридоре медленно приближаясь к туалету. Но, вопреки опасениям Балу, за пределами купе не было слышно ни возни, ни приглушённых стонов, а значит, те всё же решили потерпеть до туалета. — Это потому, что Андрей очень соблазнительный кусочек мяса, — хихикнула Маша, представляя Андрея привязанного к огромному вертелу с яблоком в зубах, а рядом с безумным блеском в глазах скачущего Мишу, что подкидывал бы дровишек в костёр. Зрелище бы было довольно фееричное. — Ну да. А ещё намеренно надкусанный одним волкодавом, чтобы на его Княже никто не покусился, — согласно закивал Шура, вспоминая как яро вечно крутится рядом со своим Княже Горшок и ревностно зыркает по сторонам, боясь, что такого сладенького и красивенького омегу у него попробуют украсть. Маша громко ставит стакан на стол и виновато растягивает губы в кривоватой улыбке. Видимо «чай» был лишним, потому что до этого, пока они вдвоём, не считая собаки, слушали удивительные истории Князя, то выпили ни одну баночку пива. Теперь Машку развезло, но не так чтобы очень, а так, что координация стала подводить и хотелось обнять весь мир. Маше вполне хватило и одного Шурика, в объятия которого она и нырнула с головой. Балу с улыбкой потрепал её по голове, слушая переливчатый тонкий голос, что напевал какую-то незатейливую песенку. Маше было хорошо, а раз Маше было хорошо, то и Шуре было хорошо, осталось только уповать, что два других гражданина хороших сразу потопают к себе и не будут оккупировать один рабочий толчок на весь вагон. Хотя желающих точно не останется, если им ответит альфа своим грозным рычащим басом. Правда, Миху вполне вероятно может приструнить проводница, особенно, сегодняшняя — дама во всех смыслах импозантная, которую со спины можно принять за целую лосиху, а из-за непривычно низкого и малоприятного голоса — за бегемота. Услышав шум в коридоре, Шура осторожно переложил уснувшую Машу на полку, а сам незамедлительно выглянул из купе и обомлел, сталкиваясь нос к носу с Андрюшей. Именно, что с Андрюшей, ведь этого смущённого омегу с разомлевшим раскрасневшимся лицом и поплывшими яркими голубыми глазами, сложно было назвать как-то иначе. Столкнувшись с Шурой, Князев несколько растерялся, смутился ещё больше, что предстал сейчас перед другом таким беззащитным, и назад шарахнулся, мгновенно угождая в крепкие объятия Горшенёва. — Шур, — тихо попросил Миша, выглядывая из-за плеча Князева, и своей широкой ладонью закрывая пол-лица Балу, в основном, глаза. — Ты не смотри на него сейчас. — Поздно, — усмехнулся Шура, убирая с глаз чужую руку, и, вновь взглянув на омегу, не смог сдержать улыбку. — Ты такой очаровательный, Андрюш. — Спасибо, — ответил ему лучезарной улыбкой Андрей, стряхивая с себя расслабленный вид, и вытянулся, мгновенно становясь привычным Князем. — Как у вас с Машей? Достал то самое вино, которое я посоветовал? — Не успел. Она, пока тебя слушала, выдула две баночки пива, а сейчас ещё шлифанула коньяком. Спит, в общем, — отмахнулся Шура, осторожно наблюдая за реакцией парочки фронтменов. Но, чтобы не казаться навязчивым, в купе вернулся и показал им спящую Машеньку. — Бли-и-ин, а мы надеялись создать вам романтик и оставить наедине, — притворно огорчился Андрей, уж слишком хищно поглядывая на стоящую на столе бутылку. — Как я понимаю, вы ещё хотели за это с меня взять бутылку коньяка? — хмыкнул Шура, мгновенно замечая и чёрные глазища, что бутылку приметили, засияли радостно в полутьме купе. — Шур, ну как ты можешь о нас так думать. За бутылку коньяка мы ещё спеть можем, — заверил Миша, налегая на Князя, и протянул всю лапищу в сторону заметной бутылочки. — Идите вы отсюда, господа музыканты, — шутливо пригрозил Шура, впихивая обрадовавшемуся Горшку бутылку и подталкивая их на выход. — Мышка моя спит, значит вы тут лишние. Валите к себе и не шумите сильно. Парни решили не спорить, особенно после полученного коньяка, и сразу же двинулись к себе, благо их купе было недалеко. Зашли, закрылись и завались на полку: точнее Андрей повалился на полку, а Миха на него не выпуская бутылку из крепкой хватки. — Андрюх, мы как-то неправильно доводим Шуру, — вынес свой вердикт Миша, с кряхтением устраиваясь на Андрее, который на эти манипуляции лишь недовольно заворчал, но против не высказывался — привык уже. — У меня нет КМС по доведению людей, — зевнув, сообщил Андрей и уткнулся в подушку, собираясь спать. — Не, Андрюх, ты не спи, — мгновенно сообразил Миша, бутылку поставил на стол и, нырнув руками под живот омеги, резко повернулся с ним на бок. — У меня разговор есть. — А у меня вопрос: что за потребность зажимать меня? Постоянно то к стене прижмёшь, то к полу или кровати, — заворчал Андрей, безуспешно пытаясь отодвинуться. — Чтобы теснее прижаться, ведь если бы не преграда, то ты бы, ё-моё, от меня отстранился, — выдохнул в его затылок Миша, мгновенно сокращая расстояние и вжимаясь в горячее тело своим. — Это вынужденная мера. Ты ж обвиваешь меня вечно, как паук, а ещё жарко, — фыркнул Андрей, упираясь ладонью в горячо любимые бёдра, чтобы отодвинуть, но Миша среагировал по-другому — толкнулся вперёд и вверх, впечатываясь пахом в ягодицы омеги. — Миша! — возмущëнно вскрикнул Андрей, хлопая того по ноге, ведь по голове не смог бы попасть. А самого обдало жаром от ощущения чужого возбуждения, что упиралось в его ягодицы. — Извини, — зашептал Горшок, зарываясь носом в короткие волоски на затылке. — Но моё тело уже само реагирует. Ну не могу я без тебя, Княже. Такое тёплое признание, словно стрела Амура, пронзило сердце Князя, и он смущённо уткнулся в подушку, вспоминая Мишин горячий шёпот в тамбуре, его горящие безграничной любовью глаза и дурацкую улыбку, от которой Андрей таял из раза в раз. От воспоминаний запылали уши и шея, и Андрей заворчал, ощущая как Миша прижался ещё ближе, словно чуя, собака такая, что омега уже сдался. — Что за разговор? — вздохнув, спрашивает Андрей. К сверхтактильности Горшка он уже как-то попривык, хотя иногда и пытается его отодвинуть и всегда добивается диаметрально противоположного результата. — Ты не передумал ко мне переезжать? Может я тебе уже надоел в туре, что ты захочешь побыть один, — взволнованно зашептал Миша, звуча неожиданно беззащитно, хотя сильная хватка говорила об обратном. Такой с виду рослый, сильный альфа с низким голосом, но такой хрупкий и ранимый внутри, как пятилетний ребёнок. — Миш, мы знакомы уже много лет. Поэтому если ты мне надоешь, то я свалю к родителям, — заверяет Андрей, ласково поглаживая того по бедру. Мишка сразу заурчал одобрительно, игриво куснул за загривок, руками пробрался под кофту, и Андрей неожиданно добавил, ощущая как мурашки бегут по спине: — Ну и детей заберу, если они уже у нас будут. — Детей? Не ребёнка, а детей? — удивляется Миша, останавливаясь ненадолго. — А ты будто на одном остановишься, маньячина, — фыркает Андрей, безуспешно пытаясь оторвать от себя руки альфы и повернуться к нему лицом. — Нет. Минимум двух, — осклабился Миша, возобновляя свои ласки и дразняще толкнулся пахом. — А максимум? — голос у Андрея дрогнул, и он зарылся лицом в подушку, понимая всю безнадёжность ситуации. Мишка не прекратит совершать поступательные движения, не остановится, когда в его руках такое податливое и готовое на всё тело. — Пока не родится такой же чудесный голубоглазый светленький малыш, — будто издеваясь, хрипло мурлычет Горшок, впечатывая пах в ягодицы омеги уж слишком рьяно. — Мальчик? — зачем-то уточняет Князь, ощущая как всё тело у него пылает от этого комбо: трения внизу, отчего в паху уже настоящий пожар начался, и пылкого признания, что обожгло затылок. — Мальчик, — со смешком выдохнул Миша, даже не осознавая, что невольно ставит условия. Безусловно он будет рад и девочке, его даже не волнует, что его ребёнок может быть омегой, бетой или альфой, главное, что он будет. Но похожего на Князя сынишку жуть как хотелось. — Иди в пень! — дёрнулся Андрей, понимая, что позиции он давно сдал, а крепость его уже давно захвачена, но для вида продолжал бороться. — Андрюш, ну ты не похож на пень, но я с удовольствием в тебя войду, — ласково зашептал Миша, кусая алое ушко. Немного пьяненький Горшок с чёткой целью становился очень красноречивым, меньше, чем при лекциях об анархии и истории, но вполне приемлемо для того, чтобы засмущать одного Князя. — Зараза, — сквозь зубы выдохнул Андрей, вцепляясь в бедро альфы, чтобы чуть притормозить его, а то разогнался так, будто пёс, не видевший своего хозяина долгое время. — Миш, ну давай уже спать. — Не-не-не, — покачал головой Миша, старательно покрывая поцелуями шею омеги, рукой пробрался наконец в его трусы и, под протяжный стон, обхватил по-хозяйски чужой член и стал быстро водить кулаком. — Рано ещё спать, Княже. У нас остались незаконченные дела. — Бли-ин, — протянул Андрей, спешно закусывая подушку, чтобы не стонать в полный голос, и возмущённо засопел, вцепляясь в руки альфа, предпринял безуспешную попутку убрать от себя эти загребущие грабли, но после предупреждающего рычания пришлось сдаться. Всё же спорить с альфой в период гона не следует.