Начало конца

      Зима оказалась для Наби самым неприятным сезоном. Холодное время отнимало все силы, энергию и, как пиявка, высасывала из нее постепенно жизнь. С приходом холодов состояние ее всегда ухудшалось, депрессия зажимала ее в тисках еще сильнее и ни в коем разе не желала отпускать, прицепившись мертвой хваткой. В самом начале, в первые разы душевной болезни девушка пыталась бороться, отчаянно сопротивлялась, искала хоть какой-то стимул и цель в жизни. Однако позже она опустила руки, и, казалось, будто и организм перестал как-то реагировать, увядая на глазах.       Последний год выдался особенно тяжелым. Сырость, серость и мрачность погоды — все наводило ужасную тоску. К сожалению, как бы не отрицала это Наби, ее душевное томление не было связано с временем года, а лишь с конкретном человеком, когда-то появившимся именно в этот период ее жизни.       Дело было в ее раздирающих душу воспоминаниях, но признавать девушка этого не хотела. Гордость, да и давно позабытые чувства не позволяли этого сделать. Так она успокаивала себя, каждый раз открывая новостные порталы и списки самых влиятельных людей в мире. Так она усмиряла себя, смотря на блеклый цвет серых глаз в отражении, потерявший всякую цель в жизни. И также утешала себя, когда глупое сердце порой слишком сильно сжималась при любом упоминании этого человека. Все, что до этого хоть немного вызывало в ней интерес, потеряло всякое значение, рассыпаясь на мелкие атомы и растворяясь в холодном воздухе за окном. Не приносили ей радости ни шумные встречи, ни вечера в роскошных ресторанах, ни светская жизнь, ни гуляния и никакое общение. Всю холодную пору она сидела дома со своими верными соратниками — книгами, что так грели душу в такое мрачное время и выпивкой, что позволяла забыться.       Однако жизнь сжалилась над ней и с приходом весны, подарило ей капельку энергии. Словно первым теплым порывом ветра в легкие вошел смысл жизни. Все началось выстраиваться заново, кирпичик за кирпичиком, выкладывая фундамент. И очевидно продолжило, если бы не этот проклятый вечер, на котором отец принимал гостей со всего света. И все бы ничего, если бы не одна до боли знакомая фигура невысокого парня с копной пепельно-черных волос и темных как горький шоколад глаз, оголяющая все старые шрамы, которые моментально дали о себе знать.       Как только он вошел в зал сердце вывалилось груди, оставив огромную кровоточащую рану, и девушка на мгновение, кажется, забыла, как дышать. В начале она подумала, что это галлюцинация и усмехнулась про себя, что мозг совсем с ума сошел, раз ей уже чудится всякое такое... невозможное. Однако эта была жестокая реальность, потому что это был не мираж и не издевательское воображение.       Он единожды посмотрел в ее сторону и, услужливо кивнув, ходил по залу в сопровождении какой-то высокой блондинки, что так хорошо перед ним виляла своим «хвостиком». Возможно, она бы обрадовалась этой встрече, если бы не его глаза. Взгляд был пустым, словно он увидел совсем незнакомого человека, с которым его абсолютно ничего не связывало, в то время, как у Наби все внутри сжалось от темного взора. Когда-то очень близкие люди, а сейчас как совсем чужие друг для друга незнакомцы. Хотя возможно уже так и есть. Прошел ведь не год, даже не два, а целых десять лет жизни порознь. И она больше не молодая восемнадцатилетняя влюбленная дурочка, а он больше не безнадежный двадцатилетний романтик...       Будучи дочкой самого известного бизнесмена, она привыкла к его вечным деловым празднествам и всем этим показушным вечером. Когда она была совсем юна, ей это приносила дикое удовольствие. На румяных щеках всегда было сияние, а серые глаза блестели с загадкой и горели обжигающим огнем. Наряды сменялись на новые каждый раз принося куча мужского внимания, что не могло не поднимать девичье самолюбие. Да каждый раз на этих самых вечерах что-то интересное, да новое и происходило. Ведь именно на таком из ужинов она и встретилась с объектом своей глубокой, скрываемой ото всех тоски.       Мин Юнги. Тогда обычный гитарист группы, что играла для выпивших коллег отца. Именно тогда что-то волнующее и трепетное вошло в ее сердце, когда они по счастливой случайности или роковой ошибке наткнулись на улице, и глубоко поселилось в ней, прирастая к мышечному органу. Судьба ли это была или самое настоящее проклятие, никто не знал, однако они продолжили общение и совсем скоро это превратилось в прекрасную в своем первозданном виде — любовь.       — Я пришел к вам, господин Ли, — низким голосом проговорил Юнги, властно над ним возвышаясь и протягивая руку.       Когда-то все было по-другому. И по ту сторону руки отца был совсем юный и неуверенный парень. Немощный, как называл его отец. А сейчас. Личность, что давила на плечи каким-то непонятным авторитетом, что отец на его фоне выглядел даже жалко с сединой волос на голове, очередной раз напоминания Наби минувшую десятку лет жизни.       — Господин Мин, я наслышан о вас, — ответил отец, пожав его руку.       Наби стояла в стороне и не понимала по взгляду этих двух важных для нее мужчин, что так жестоко однажды распорядились ее жизнью, узнали они друг друга или нет. Но по взгляду Юнги было очевидно. Он все помнил до мельчайших подробностей. В нем было то самое презрение, которое отлично маскировалось вежливыми манерами.       — Как вы заметили, я вложил в ваше дело почти в два раза больше требуемой вами суммы, — слова звучали гордо, показывая ту самую черту надменности, которая ранее Наби не была знакома.       — Да, я заметил. И очень удивлен такому ходу событий.       Отец сдержан и очевидно восхищен. Наби чувствует это по его обретшему твердость голосу. Она осторожно переводит взгляд на объект своих прежних чувств и внутри что-то начинает больно ныть. Юнги ни разу не посмотрел на нее, даже бровью не повел, когда они с сестрой подошли ближе к отцу. В то время как Наби накрыла ностальгия, совсем как теплое одеяло в холодную зиму. За эти десять лет Юнги определенно стал другим, так или иначе это произошло бы, ведь жизнь никого не щадит, меняя с годами принципы и мнения людей. Он стал мужественным, еще более привлекательным мужчиной, но при этом обрел жесткие черты не только лица, но и, кажется, характера.       — Я сделал это непросто так, — спокойно ответил Мин, сцепив руки за спиной, выдвигая вперед мускулистую грудь, облаченную в черную рубашку. — Хотел вложить больше денег для будущих родственников.       Наби наблюдала с осторожностью. Что она еще могла сделать, когда каждое его слово заставляло задерживать дыхание? А голос… Как же она, оказывается, по нему скучала. И девушка даже перестала обращать внимания на смысл его слов, как зачарованная смотря на него.       — Как вас понимать? — спросил отец, явно немного сбитый с толку и настороженно осматривая своего гостья.       — Я готов сотрудничать с вами и в дальнейшем, но только при одном условии.       Юнги был все также тверд, как скала, ни один мускул не дернул на его лице, в которое очередной раз уставилась Наби, пытаясь выискать истинный посыл его непонятного и странного взгляда. Юнги всегда встречал её улыбкой, даже когда общался с её отцом, бросал на неё полные восхищения глаза. И эти горькие воспоминания начинают непроизовльно душить ее от нехватки внимания.       — При каком же?       Наверное, ей стоило перестать думать о прошлом, потому что очевидно Юнги уже давно остыл. Но ей было сложно с этим смириться. Слишком многое значил он когда-то в её жизни, что даже неизвестно перестал ли он сейчас значить меньше.       — Я наслышан о красоте вашей дочери, — у Наби от этих слов сердце на мгновение перестало стучать в груди, вселяя в душу толику надежды. — И имел честь встретиться сегодня с ней и пообщаться.       Внутри все сжалось от нарастающего трепета и неоднозначного чувства...       — Вы сейчас говорите... — Отец оглядел дочерей, что стояли с двух сторон от него, не понимаю, кому именно адресован интересен мужчины.       И очевидно не только отцу было это важно, другие гости тоже навострили уши и с нетерпением ждали ответа завидного холостяка, всеми силами делая вид, что их на самом деле это не волнует.       — Я говорю о вашей младшей дочери, — спокойно ответил Юнги, развеивая все догадки.       И, кажется, Наби оглушило громким звуком разбитого сердце. Что-то больно кольнуло в груди, сбивая дыхание. Она посмотрела на сестру, которая склонив голову мило улыбалась Юнги, в то время как он... Улыбался ей тоже. Как когда-то ей. Кажется, будто это был самый страшный сон, который решил воплотиться в жизни.       — Ханыль, моя девочка, — гордо заявил отец, оглядывая хрупкое и совсем юное создание рядом. И в глазах было столько отеческой любви, что у Наби внутри продолжало ныть. — Закончила экономический...       — Я успел узнать, — пренебрежительно перебил Юнги, явно не намереваясь слушать душераздирающую историю. — И хотел бы попросить ее руки.       Удивление тронуло лица практически всех, кто был свидетелям этой картины. Однако больше всего бурю эмоций переживала Наби, совсем растерянно смотря то на Юнги, то на отца, но на сестру, которая, кажется, была и не против столь яркого внимания к своей персоне.       — Но, — очевидно отец пребывал в состоянии шока, раз не сразу смог связать и двух слов, — вы же только познакомились.       Юнги хмыкнул, словно что-то для себя выяснив, а затем, поджав губы, улыбнулся. Совсем неискренне, это было очевидно как день и ночь. Наби глядела на него с интересом, несмотря на дичающую тоску, которую он вызывал даже находясь в непосредственной близости. Он был рядом, но не с ней, все внимания отдавая отцу и сестре, которая искрилась от этого как бенгальские огни в новогодную ночь.       — У нас будет время познакомиться поближе, прежде чем пожениться, — спокойно ответил Юнги. — Но договоренность мы официально закрепим заранее, чтобы не было непониманий в будущем, — Юнги сделал перерыв, бросив на мгновение взгляд в сторону Наби и улыбнувшись, что у нее дрогнуло сердце. Однако это было не внимание, которое он решил подарить спустя время. Мин подозвал к себе стоящую позади Наби ту самую блондинку и что-то шепнул ей на ухо, не обращая внимания на удивленные лица напротив него. А затем снова посмотрел на всех. — Я предлагаю вам переехать в мой дом в Швейцарии. Небольшой отдых и время для знакомства для нас всех.       Кажется, шокирующих новостей за вечер было достаточно, однако Юнги умел удивлять, выкидывая что-то подобное. На это Наби горько усмехнулась про себя, вспомнив, что эта черта у него все же была прежней.        — Зачем вам это? — лишь спросил отец, все ещё пораженный такой просьбой и такой странной встречей. — У вас и так достаточно денег.       Юнги победно улыбнулся, словно ожидал этого вопроса с самого начала и был к этому готов, заранее придумав на него достойный ответ.       — Я всего лишь музыкант, — проговорил Юнги, заправив длинные волосы назад. — У меня нет предпринимательской жилки, поэтому иметь рядом опытного бизнесмена хорошая перспектива для стабильного дохода. Музыка — это ведь не стабильный доход в отличие от бизнеса.       У Наби сжалось сердца от интонации, с которой он произнес эти слова, и как резануло слух это самое до боли знакомое высказывание. Ведь именно так когда-то ответил ему отец, пренебрежительно указывая на то, что музыкой прокормить семью он не сможет. Наби еще раз осмотрела как и прежде бледное лицо Юнги, на котором на этот раз была невозмутимость. Он абсолютно точно все помнит, все обиды и всю их историю, вот только, кажется, решил перечеркнуть именно её из своей жизни.       — Вы скромничаете, — улыбнулся отец, заставив Наби посмотреть на свое довольное лицо. — Ваша музыкальная карьера гениальна, и именно она вам приносит доход.       Наби еле заметно усмехнулась словам отцам. Как быстро в обществе меняется положение вещей. И как же быстро для отца Юнги стал выгодной партией для замужества дочери. Было досадно. И непонятно конкретно от чего именно. От отца, который должен был хотя бы запомнить единственную любовь своей дочери. От Юнги, который старательно делал вид, что не знает ее, при этом всеми высказывания и тонкими намеками давая понять, что ни черта он не забыл. От сестры, что сверкала и радовалась, не до конца осознавая мастштаб надвигаемый бури. Или от себя, что так слаба перед Юнги.       — Рад, что вы оценили по достоинству, — фыркнул Юнги, при этом вежливо улыбаясь.       Молчание повисло в небольшой компании. Каждый погрузился в собственные размышления. Отец был азартным человеком и, в силу своей профессии, выгоду искал во всех сферах, а когда такая мировая звезда сверкала перед глазами, он не мог не воспользоваться лазеечкой. Юнги предлагал ему хорошее спонсорство, учитывая какой стабильный доход он получает от продажи альбомов и мэрча. Это если не брать во внимании прибыль от концертов, которые он недавно завершил с грандиозным успехом. Все играло на руку, Наби это понимала и знала, что отец уж точно не упустит такую возможность, а Юнги слишком упертый, чтобы не добиться своего. И совсем неважно, что Наби была против и всеми фибрами души молилась, чтобы кто-то отказался.       — Ну что, по рукам? — первым подал голос Юнги.       Наби перевела взгляд на полные предвкушения глаза отца и прикрыла свои, ощущая как земля уходит из под ног.       — По рукам, — вынес вердикт отец, разбивая все надежды старшей дочери в дребезги, как когда-то давно, десять лет тому назад.       Наби хотелось выть от непонятного отчаяния и боли, что так резко окутало ее сердце. Юнги своим заявлением вонзил нож прямо в сердце... Все были удивлены и в какой-то мере восхищены, потому что это было началом чего-то нового, но для Наби это было началом конца...